***
Ночью Юнги не спится. Он ворочается на кровати с телефоном, со скучающим видом пролистывая новости за день, а когда становится совсем невмоготу, тянется рукой к кошельку. Когда маленькая бумажка оказывается у него между пальцами, странные мысли снова возвращаются в голову. А что, если Пак Чимин просто решил над ним поиздеваться? Как говорится, поматросит и бросит? Хотя, нет, это немного не то… Но смысл то один! Юнги распинается перед ним, пытается привлечь внимание, а все ради чего — нескольких спетых припевов, чтобы утолить голод Намджуна в выступлениях и почувствовать снова эту эйфорию от собственной крутости. Действительно ли нужно это Юнги? Правда ли он готов пойти на такие жертвы ради того, чтобы попытаться вернуть то восхитительное чувство свободы, когда он стоит на сцене и рычит строчки в микрофон? Юнги вздыхает и крутит бумажку в руках, пытаясь найти ответ в ней. Цифры на ней написаны аккуратным почерком, красиво выведены, хотя и видно, что второпях. Он думает еще несколько минут и, наконец, снова берет телефон в руки. «00.12 для Голос: Привет, это Тэхен я согласен на твои условия» Он ждет ответа около двадцати минут, но тот не приходит, заставляя Юнги нервничать. Неужели он был прав, и Пак Чимин не ответит ему? Когда он снова закрывает глаза, то почти сразу же проваливается в беспокойный сон, в котором Чэвон снова и снова бросает его.***
С утра Юнги понимает, что ему определенно надо что-то делать с этим фантомом, преследующим его последние месяцы. Ведь Чэвон он даже не любил — она была девушкой, которая не вызывала у Юнги непрекращающиеся приступы раздражения, и за это нравилась ему, но любовью это нельзя было назвать. Тогда почему она снова и снова появляется в его жизни холодным приведением, вторгаясь в его спокойное и размеренное окружение? Да еще и этот Пак Чимин все еще игнорирует его сообщение, даже его не читая. Ну что за дела, кто так делает? Юнги медленно собирается на учебу, вспоминая по пути в душ, что сегодня на работе у него законный выходной, и решает отложить надоевший официальный костюм в сторону. Точнее, он откидывает его куда-то на незаправленную кровать и предпочитает о нем забыть. Натягивает старый зеленый свитер, темные джинсы и несколько минут пытается уложить растрепанные волосы, но в конце концов просто проводит по ним рукой и криво ухмыляется себе в зеркало. Ну задрот задротом. На улице оказывается холоднее, чем вчера, в тысячу раз. Он стучит зубами и ускоряет шаг, забегая в метро, и как раз в этот момент его телефон отзывается новым пришедшим сообщением. Конечно, это оказывается Пак Чимин, решивший, наконец, объявить о своем существовании. «13.08 от Голос: класс приезжай сегодня в студию к пяти, во вторник не смогу» Оно заставляет Юнги закатить глаза. Ну и что за фигня, почему он должен идти на поводу у этого сопляка? «13.10 для Голос: ты, конечно, мог ответить еще позднее что, если я не могу сегодня? я, знаешь ли, занятой человек» «13.11 от Голос: не пытайся выкрутиться, парень, ты сам сделал этот выбор» Юнги бесит, что он даже не может с ним поспорить. Потому что чертов Пак Чимин прав — это целиком и полностью было его решением. Но как же хочется ему нагрубить! Юнги делает несколько дыхательных упражнений, ловля на себе странные взгляды пассажиров метро, и хмыкает, решая парня проигнорировать. Его радует только одно — в конце этого дня он сможет позволить себе заказать жареную курочку и на несколько часов погрузиться в рай. Одногруппники, с которыми их связывают исключительно встречи пару раз в неделю, совершенно не реагируют на его появление и, точно также, не реагируют и на преподавателя. Юнги с этого даже легко ухмыляется. Магистратура такая странная штука. Когда он выходит из университета, за окном темнеет и снег начинает снова валить с неба, оставаясь белыми хлопьями на его плечах. Юнги такую погоду не то чтобы не любит — он просто не умеет в такое время жить, а просто существует. Кутается во всю одежду, которая у него есть, закрывается дома во время новогодних выходных и никуда не выходит. В этом году, наверняка, все повторится. Охранники в универе Тэхена приветствуют его дружелюбной улыбкой, как своего, заставляя Юнги поежиться. Путь до студии он находит легко, осторожно открывая дверь и, почему-то, боясь заходить внутрь. Перед этим он делает несколько глубоких вздохов и натягивает на лицо более менее дружелюбное выражение. Пак Чимина он находит у окна, смотрящего за стекло на падающий белый-белый снег. Из-за того, что на улице темно, тот выделяется в черноте еще больше, а отражение Пак Чимина в стекле очень хорошо заметно. У него немного странное, задумчивое выражение лица, и на мгновение, всего лишь на мгновение, в мыслях у Юнги проносится одна очень быстрая о том, что парень довольно симпатичный. Смазливый немного, но симпатичный. — О, — говорит тот, замечая его в отражении, — ты даже не опоздал? — Я никогда не опаздываю, — отвечает Юнги с фырканьем и проходит, наконец, внутрь. В аудитории свет слишком яркий, он заставляет парня хмуриться. Чимин хмыкает и разворачивается на стуле к нему лицом. — Ну и что мы будем делать сегодня? Чимин вытаскивает из своей сумки какие-то листы, немного помятые и влажные, видимо от снега, и кладет на стол, расправляя их ладонями. — Я подготовил кое-какой план занятий, но ничего не гарантирую, — говорит он, пока Юнги медленно проходит к месту напротив и садится за стол. Младший поднимает на него взгляд и немного смущенно улыбается. — Я все-таки не преподаватель. Так что, если у тебя ничего не получится, ты не будешь меня винить. Юнги хмыкает: — Ты не спрашиваешь. Хорошо, пусть будет так. Мне не особо нужны эти занятия. — И ты даже не хочешь постараться, чтобы не опозориться на фестивале? В конце концов, тебе придется выступать на нем, — Чимин жмет плечами и пододвигает к нему листы. На них все тем же аккуратным почерком выведены рядом с напечатанным текстом какие-то пометки, на первый взгляд Юнги совсем непонятные. — Иначе сработаться нам не удастся. Хм-м… Как-то все странно складывается. Чимину же тоже это не особо нужно — зачем ему возиться с полнейшим профаном в вокале, неужели, только чтобы заставить Юнги опозориться на весь универ? Даже не его универ. Хотя, Чимин ведь об этом не знает… — Ну… — Юнги неловко, он жмет плечами и отводит глаза. Под пристальным взглядом парня ему хочется встать и уйти, но это так ему несвойственно. Почему этот парень постоянно так странно смотрит на него? Как будто… пытается что-то выискать в его лице? Юнги вспоминает о том, что Чимин уже несколько раз спрашивал его, не встречались ли они раньше. Но сколько бы он не думал, Юнги не может вспомнить. — С чего начнем?***
— Как я и думал, ты безнадежен, — выносит ему вердикт этот сопляк, когда у Юнги в очередной раз не получается взять нужную ноту. — Ты вообще когда-нибудь пел? Хоть раз? Хотя бы в душе, а? Чимин выглядит уставшим, а Юнги задолбанным и раздраженным. — Не пою я в душе! — рычит он и откидывает листы на стол, сам заваливаясь на стул, словно сломанная кукла. — Я вообще не пою, это не мое. Я рэп читаю, а это несовместимые вещи. — Да ладно, любой может петь, если научится, — тянет недовольно Чимин, — но у тебя, кажется, исключительный случай. Ты ни разу в ноту не попал! — Ну и что ты прикажешь мне сделать?! Парень прожигает его взглядом и вздыхает, замолчав на несколько минут. Юнги в это время думает о том, как он пришел к такой жизни. Все же было хорошо, и из-за сраного Ким Намджуна стало вот так. Как только это все закончится, Юнги ему устроит скандал прямо в офисе, чтобы все его подчиненные услышали, какой их начальник идиот. — О чем читаешь? — внезапно снова говорит младший, даже на него не смотря. Юнги непонимающе мычит. — Рэп. О чем ты обычно читаешь? — Обо всем, — уклончиво отвечает тот, уходя от темы. Он не любит разглагольствовать о своих текстах, тем более с людьми незнакомыми. Даже с Намджуном он редко разговаривает об этом. Но ради приличия и уважения (какое бы оно не было) он все-таки продолжает: — О музыке, об обществе, о людях… Иногда о политике, иногда о собаках. О любви. Чимин удивленно поднимает брови: — О любви? Не думал, что современные рэперы пишут о любви. Думал, вы только и делаете, что читаете о том, какие вы крутые чуваки. — Кто вообще говорит слово «чуваки»? — коротко смеется старший и пожимает плечами. — Все пишут о любви, только не все об этом говорят. — А песня, — Чимин почему-то хитро улыбается, — которую буду петь я, она будет о любви? Это заставляет Юнги задуматься. А действительно, о чем та песня? Нельзя сказать, что она о любви, потому что… Потому что полюбить он, конечно, не успел, но это что-то очень похожее. Симпатия? Влечение? Желание? — Трудный вопрос, — наконец отвечает он, — думаю, ты сам поймешь, когда услышишь. — Хм, — глаза у младшего загораются, и он придвигается на стуле, укладывая подбородок на сложенные руки. — Интересно. Ты заинтересовал меня, Тэхен. — Почему ты всегда так странно произносишь мое имя? На его лице появляется улыбка, и она странная — Юнги чувствует, как в его животе что-то дергается, когда он видит ее. — Даже не знаю. Подумай сам, Тэхен-и.***
— И еще я спалил сегодня свой пирог. Сокджин сказал, что больше не подпустит меня к кухне, и это так глупо, ведь он даже с нами не живет, — болтает Тэхен лениво, и Юнги представляет, как он лежит на диване в квартире, а Ентан прыгает по его животу и просит с ним поиграть. — А ты чего звонил то, хен? — Тэхен, — говорит Юнги, не особо задумываясь о последствиях, — у тебя есть друг с именем Чимин? — Ага, — воодушевленно отвечает младший, а у Юнги словно жизнь перед глазами проносится. Он с нажимом закрывает глаза и трет их пальцами. — А что такое? Ты его встретил? Давно пора было вас двоих познакомить! У него же Пак фамилия? — Ага, — вторит старший осипшим голосом, — Пак. Пак Чимин. Друг твой значит. — Да-а-а, мы с первого курса дружим. Как он тебе, хен? Чимин, конечно, немного вредный и заносчивый, но человек хороший. О, Чонгук вернулся, — на фоне слышатся какие-то приглушенные звуки и звонок внезапно прерывается. Юнги смотрит в стену перед собой, на которой все еще весит рисунок младшей сестры Тэхена, и не может поверить в то, что с ним случилось. Пак Чимин знал о том, что он не Тэхен, но молчал. Он предложил ему это идиотское условие, хотя знал, что Юнги его обманывает. Что Пак Чимин на самом деле задумал?