Намджуну он не звонит, наивно полагая, что тот все равно в этот скучный вечер будет сидеть дома и как всегда заниматься своими скучными делами. Наверняка, он снова читает свои многочисленные бумажки, утыкаясь в них носом и портя и так испорченное зрение, а потом заходит в свою мини-студию и черкает в блокноте беспорядочные кусочки текстов песен, забывая, что завтра ему на работу выходить к восьми утра. Так Юнги и думает, подъезжая на своем такси к многоэтажке лучшего друга в одном из самых престижных районов города.
Уже поднося руку к домофону, Юнги хмурится, задумываясь, а нет ли у Намджуна в квартире сейчас какой-нибудь прекрасной спутницы, но плюет на все свои догадки и нажимает заветные три цифры. Открывают ему, на удивление, даже не спросив «кто», но Юнги не обращает на это внимание и судорожно жмет на кнопку нужного этажа на лифте. Только сейчас он думает о произошедшем меньше часа назад.
Пак Чимин, молодой и горячий парень с кафедры финансов, в качестве хобби занимающийся пением, имеющий охренительно красивый голос и такие же охренительно красивые глаза оказался тем самым. Тем самым мужиком, совратившим Мин Юнги три года назад в сраном клубе в Хондэ, в который Тэхен не захотел тащить свою тощую задницу. Черт возьми, Юнги ведь реально тогда думал об этом несколько недель!
(Месяцев, если быть точнее.)
И теперь Чимин просто так говорит ему, что это он был тем парнем на вечеринке с засосами Юнги на своей шее, будто бы в этом нет совершенно ничего странного. А странного тут много! Как давно Чимин вспомнил его? И почему не сказал раньше? Хотя, это бы выглядело странно: «хен, я тут вспомнил, что мы переспали пару лет назад, тебе как, нормально с этой информацией?». Потому что Юнги не нормально. Он, почему-то, чувствует себя обманутым.
Двери лифта открываются, заставляя парня вынырнуть из своих мыслей и лениво протащиться по коридору с ковролином на полу до знакомой уже квартиры, позвонив в звонок. Двери тут же открываются, являя перед ним недоуменную Ким Джиу.
— О, Юнги-оппа?
— Вы съехались, что ли?
Джиу машет руками перед собой и пускает парня внутрь. В квартире Намджуна пахнет ароматическими свечами и травяным чаем. Юнги будто вернулся в свои школьные времена, когда частенько зависал у друга дома, где из комнаты маленькой Джиу доносились похожие ароматы. В то время Юнги к ним даже привык.
— Еще чего. Я? С этим мужланом? — Джиу фыркает и откидывает длинные волосы за плечи. Голос ее звучит так ярко и звонко, что у Юнги, все еще немного пьяного, начинает болеть голова. Девушка поворачивается к нему лицом и гордо улыбается: — Я ему не мамочка. Пусть уже найдет себе кого-нибудь, надоел сестру вызывать, когда дома есть нечего.
— Так ты ему еду готовить приехала?
— Отчасти. Оппа ушел в круглосуточный за помидорами. Знаю, он их терпеть не может, но это не мои проблемы. Будет есть помидоры. А ты тут какими судьбами так поздно?
Юнги заваливается на диван в середине гостиной и вздыхает. Действительно, что он тут вообще забыл? На дворе середина ночи, завтра им с Намджуном на работу с самого утра нужно идти, а он сидит тут, полутрезвый, и не знает, что вообще делает. Джиу кричит с кухни, что скоро все будет готово, но Юнги только мычит что-то несвязное и залипает в узор на обоях в гостиной.
Почти три года прошло. Почти три года, а он все еще будто пальцами ощущает чужую кожу прямо сейчас. Юнги не хочет врать, та ночь, возможно, была лучшей в его жизни; в конце концов, это был его первый раз с парнем, конечно, он его запомнил. Но здесь есть что-то еще, из-за чего оно осталось в памяти Юнги на такой большой промежуток времени. То, как трогательны были прикосновения, каким горячим было чужое дыхание на его губах, как на утро Юнги даже не мог смотреть на себя в зеркало, потому что на шее, кхм, не было живого места. Сегодняшний Юнги краснеет, ловя себя на мысли, что Чимин, оказывается, очень… страстный человек. Сейчас, когда образ имеет лицо конкретного человека, Юнги становится сложнее контролировать свои мысли. Наверное, он теперь точно не сможет смотреть ему в лицо. Он же написал ему чертову песню!
Конечно, Юнги не знал, кому он ее пишет. Он не знал ни имени, ни возраста, даже внешность не особо помнил.
А теперь единственное, что его действительно пугает — факт того, что Пак Чимин будет петь эту самую песню через два месяца.
Джиу заходит в комнату с двумя тарелками чего-то вкусно пахнущего и ставит их на журнальный столик, садясь с Юнги рядом. А садясь, начинает прожигать взглядом таким, что у него внутренности переворачиваются. Ладно, кажется, он понимает, о чем сейчас пойдет разговор.
— Давай уже, — бормочет он, разваливаясь на диване, — говори.
— Ну, раз уж ты сам разрешил, — ехидничает девчонка и грустно вздыхает. — Она немного расстроена. Хотя я говорила ей, что с тобой этот трюк не прокатит.
— Трюк? — фыркает Юнги, вспоминая, как девчонка внезапно его поцеловала. — Это теперь так называется?
— Брось, оппа. Ты понравился Йерим, правда, но она поступила, как двенадцатилетняя влюбленная школьница, пытаясь заполучить тебя таким образом.
— Слово «заполучить» звучит страшно…
Джиу серьезно на него смотрит: — Но ты мог бы с ней и помягче обойтись.
— Я сделал буквально ничего. Я ей даже не отказал прямым текстом. Чего ты хочешь от меня? — Юнги чешет затылок. — Я старый мужлан, у которого сто лет не было отношений, да и последние закончились не особо хорошо. Я мало чего смыслю в этом, понимаешь?
— Ты мог бы подождать немного…
— Джиу-я, — мягко прерывает девушку Юнги и ерошит ей челку, — ты защищаешь подругу, а мне не нужны отношения с малолетками.
— Пять лет, вот уж разница!
Он улыбается и отворачивается, беря в руки тарелку: — Маленькая еще, потом поймешь. Где там твой идиотский брат? Поговорить с ним надо.
Джиу вздыхает и щелкает ногтями по своему телефону.
— Вот как всегда, мой брат тебе важнее меня.
— Извините, а что за наезды?
— Знаешь, ты можешь поговорить со мной, если хочешь, — звонко говорит Джиу и улыбается, протягивая ему свой телефон. — Оппа застрял в ночной пробке.
— Как этот придурок смог застрять в пробке ночью? — ворчит Юнги и закатывает глаза, щелкая пультом и включая телевизор на случайном канале. Вообще-то, он собирался поговорить с Намджуном об отмене их выступления или смене песни, но раз уж его сейчас здесь нет — разве это не повод поменять свое решение? Джиу смотрит на него выжидающе, взглядом говоря «расскажи-расскажи-расскажи», и Юнги не выдерживает. — Ну чего ты так смотришь? Не скажу я тебе ничего, мелкая.
Джиу дуется, стукает его по плечу кулаком и утыкается в телефон. Они сидят в тишине, которую разбавляет звук работающего телевизора. Юнги косится в сторону девчонки и интересуется: — Что делаешь?
— Пишу Йерим о том, как ты назвал ее малолеткой, — язвит Джиу и получает локтем под ребра. Взвизгивает и пинает его в ответ ногой по бедру. — Тебе пять лет?
Юнги отставляет пустую тарелку на стол и смотрит на то, как молоденькие девочки-айдолы показывают на экране какие они миленькие. Почему-то, в голове у него проецируются вовсе не смазливые девчачьи лица, а одно конкретное мужское, родинка на щеке, пухлые губы и хитрые глаза, когда в воздухе летал вопрос «все еще не помнишь меня, хен?». Хен. Хен сейчас готов себе голову взорвать, лишь бы этого больше не видеть. Юнги мотает башкой из стороны в сторону и дает примолкшей Джиу щелбан в лоб. Та кричит и пытается пнуть его еще раз, но Юнги хватает пальто с подлокотника и игриво машет ей ладонью.
— Прости, Джиу. Взрослые проблемы взрослого дядечки Юнги он должен решать сам.
Только вот как их решать взрослый дядечка Юнги совсем не знает.
***
Чимин выжидает два с половиной дня и пишет ему первым.
«10.25 от Голос:
и как долго ты еще собираешься меня избегать?»
Это сообщение застает Юнги за проверкой документов по отчетности за квартал, когда тот уже готов на стенку лезть, лишь бы покончить с этим раз и навсегда. Последние несколько дней были адом для него; все его мысли вращались вокруг ночи трехлетней давности, а даже обычное воспоминание о Чимине приводило к непонятной дрожи во всем теле. Юнги предпочитал об этом не думать и просто плыть по течению. Приплыл.
Если честно, он даже подумывал о том, чтобы сказать Йерим, что он готов взять ее голос для записи. Почему нет? Это не самый плохой вариант — но Юнги тут же отмел его, потому что
нет, Голос ничем невозможно заменить. Откуда вообще взялась эта помешанность на чужом голосе Юнги не знает. Но услышав чиминов голос раз, он уже не смог разубедить себя в том, что тот идеален.
Он нехотя берет телефон в руки и несколько раз прокручивается на стуле вокруг себя, пытаясь придумать адекватный ответ. На ум лезет какая-то ерунда, которую Юнги просто стыдится писать, поэтому он еще пару минут просто сверлит безжизненным взглядом монитор своего рабочего компьютера. Ворот его белой рубашки неприятно давит на горло, заставляя чувствовать легкое удушье. Юнги так чертовски неуютно сейчас.
«10.35 для Голос:
Я не избегаю тебя
Просто был очень занят на работе»
— Почему я вообще перед ним оправдываюсь? — недовольно ворчит сам на себя Юнги и ерошит пальцами отросшую челку.
«10.36 от Голос:
сделаю вид, что поверил тебе
так когда мы встретимся снова, хен?»
Он стонет в голос и стукается головой об стол, привлекая внимание сидящих рядом коллег. Ему приходится натянуть на лицо жизнерадостную улыбку и сделать вид, что это не он сейчас долбится головой об стол. Конечно, им нужно встретиться с Чимином. Чтобы обсудить предстоящий концерт, чтобы проработать выступление и записать партии младшего, но мысли Юнги сейчас находятся в таком беспорядке, что он просто не знает, как сможет это пережить. Он же взрослый мужик, так почему не может перестать вести себя как пубертатный подросток?
«10.45 для Голос:
Сегодня в пять в «Мармеладе», устроит? Как раз буду в том районе»
«10.45 от Голос:
заметано
и надеюсь ты действительно придешь, хен»
То, с какой скоростью Чимин отвечает на его сообщения, почему-то вызывает у Юнги необъяснимое желание закричать.
***
Он приходит заранее, но не специально; так получается, что их совещание на работе заканчивается быстрее, чем планировалось, а у Намджуна внезапно оказываются планы с девушкой, которую его родители рекомендуют ему в невесты. Тот смотрит на Юнги умирающим взглядом, будто моля о помощи, но это Юнги нисколько не волнует — он немного мстительно рад тому, что Намджуну, наконец, тоже начнут жрать мозги отношениями.
Именно поэтому он стоит сейчас в «Мармеладе», кафе рядом с их офисом, и задумчиво рассматривает висящее под потолком меню. Кофе выглядит привлекательнее, как никогда до этого.
Когда официант приносит ему его заказ, Юнги благодарно кивает и случайно кидает взгляд к кассам. Взглядом цепляется за две фигуры — парочка влюбленных, и медленно опускает чашку с кофе на стол. Прямо перед своими глазами он видит как Пак Чэвон, его бывшая девушка, ярко улыбается какому-то парню и безропотно берет его под руку. Заглядывает в глаза и выглядит такой счастливой, какой ни разу не была рядом с Юнги. У него перед глазами будто все этапы их отношений.
Он хмыкает в чашку с кофе и прикрывает глаза. В конце концов, какое ему дело? Чэвон счастлива, разве это не главное? И почему-то он сейчас чувствует себя так, будто сбросил с плеч тяжелейший груз. Будто отпустил прошлое. Звучит так банально, но это ощущается так хорошо.
***
Пак Чимин не опаздывает ни на минуту, приходит ровно в пять, пуская с собой в помещение морозный запах и снежинки, влетающие следом за ним в кафе. Он стряхивает их со своих серебристых волос и ищет Юнги взглядом; а натыкаясь — улыбается краешком рта и тут же к нему направляется. Шлейф морозного воздуха ударяет по рецепторам, и Юнги, сам того не осознавая, вдыхает этот запах поглубже.
Чимин не садится напротив, как старший привык, а падает на место рядом с ним. Причем так близко, что Юнги начинает буквально задыхаться от нехватки личного пространства, но вот незадача — сбоку от него только стена, в которую вжиматься еще больше уже просто невозможно.
— Привет, хен, — говорит мягко младший и снова улыбается, только теперь шире. — Мы давно не виделись.
— Два дня?
Юнги не хотел быть грубым или язвительным, но это у него получается, как дышать. Он прикусывает язык, боясь Чимина обидеть, что очень странно, потому что на Чимина ему должно быть наплевать. Но тот, кажется, не обижается вовсе, только пожимает плечами и делает свой заказ миловидной официантке.
— Давно. Я успел соскучиться.
Последние слова слетают с его языка так легко, что у Юнги на мгновение спирает дыхание и в животе скручивается тугой узелок. Узелок скручивается еще больше, когда Чимин поворачивается и подмигивает ему; уверенный какой. Юнги хмыкает и отпивает свой кофе. А у самого сердце колотится как сумасшедшее. Не думать, не думать о той ночи. Господи, Мин Юнги, ради всего святого! Перестань, придурок…
— Что там насчет студии, хен? — воодушевленно прерывает его душевные терзания младший, подпирая рукой подбородок. Взгляд у него такой шкодливый, а серебряная челка спадает на глаза. Юнги моргает.
— Да, студия, — бормочет он, доставая телефон. — Я писал своему другу насчет студии, но он пока ничего не ответил. Думаю, я договорюсь с ним на два дня в неделю. До выступления осталось четыре недели, думаю, восьми дней нам хватит… Что?
Чимин, смотрящий все это время на его лицо, пожимает плечами.
— Восемь дней, так восемь дней. Хочешь еще кофе, хен? — он встает, чтобы сделать заказ, и опирается зачем-то рукой о плечо старшего. Его теплые пальцы проходятся по тонкой ткани белой рубашки Юнги, заставляя того задохнуться.
Все это заходит слишком далеко, да?
