Сегодня вечером с Лэнсом МакКлейном

Весь вторник, в который сценаристы усердно пишут скетчи, а актёры, хвала богам, отдыхают и набираются сил, Лэнс посвящает просмотру и изучению всего, что связано с Китом. В ход идёт страничка на Википедии, где информации не так чтобы много, а перечисленным источникам нельзя доверять; куча интервью на ютубе, в том числе плохого качества; записи с церемоний по типу «Эмми», на которых Кит пока ничего не получил, и статьи в «Нью-Йорк Таймс». После тщательного анализа Лэнс понимает, что Кит говорил правду: он мало где улыбается, на вопросы отвечает коротко и односложно, словно за лишнюю подробность его кто-то осудит. За это пресса называет его таинственным и очаровательным, а журналисты предлагают вознаграждения хотя бы за маленький кусочек его личной жизни. Личная жизнь. Лэнс не находит ничего о том, с кем Кит Когане встречался или встречается, и остаётся доволен – либо Кит настолько хорошо шифруется, либо, и это более вероятно, ни в ком пока не заинтересован. Ещё, конечно, Лэнс смотрит его фильмы, усевшись в диванное гнездо из пледа, подушек и огромной тарелки с попкорном, и нельзя сказать, что они ему сильно нравятся. Сюжеты он предсказывает ещё с первых минут без всякой аннотации, в основном это типичная американская киножевачка, но Кит – и Лэнсу это почему-то самому приятно, – на фоне остальных актёров играет очень хорошо. Настолько, что порой Лэнс пересматривает отдельные сцены и периодически ставит воспроизведение на паузу, чтобы получше рассмотреть Кита. Кит с мало кому идущим маллетом и впрямь чертовски красив. Кит горяч, не зря Лэнс вчера сказал об этом Пидж, причём именно голливудской искуственности, этого ненатурального лоска в нём нет. Во всяком случае, пока нет. Возможно, это из-за возраста и недостатка опыта, а может, из-за того, что он приехал в Нью-Йорк из Мичигана всего пару лет назад. Вычитав в какой-то газетёнке, что он родился в Лансинге, Лэнс ухмыляется. – Кто-то, не будем показывать пальцем, кто, серьёзно запал на этого парня, – Ханк бросает двенадцатигранный кубик, и тот чудом не падает на ковёр. – То есть за полтора часа, что мы тут сидим, ты сказал имя «Кит» раз тридцать. – Если не пятьдесят, – Ромелль кивает, подогнув под себя ногу. – Ханк, милый, ты не туда фишку переставил. – О, спасибо. – И ничего я не запал, – Лэнс опрокидывает в себя полкружки вишнёвого эля, который Ханк и Ромелль притащили к нему домой вместе с пиццей, новой настольной игрой и поддразниваниями. – Надо же мне изучить того, с кем я в субботу буду стоять на одной сцене. Тем более, у него ноль познаний в комедии! Ноль умения смешить публику! Ноль… – Ноль шансов устоять перед твоим обаянием, да, мы всё поняли, Лэнс, – Ханк улыбается. От него никогда ничего не скроешь, и за два года дружбы, один из которых они провели вместе на съёмочной площадке, Лэнс хорошо это уяснил. – Но согласись, ты даже про Энди столько не узнавал полгода назад. – Потому что про Энди я и так уже всё знал! – горячо отрицает Лэнс, – как можно не знать про Энди, когда работаешь в «Субботнем вечере»?! [12] – Тут он тебя уел, – подмечает Ромелль. – Тебе надо было кого-нибудь другого вспоминать, с Энди слишком просто. Ханк поднимает ладони. – Я просто буду ждать, когда в воскресенье ты проснёшься в слезах и начнёшь есть мороженое прямо из банки, – мирно отвечает он, передвигая разрисованную фигурку рыцаря на игровом поле. – И вот тогда я пойму, что был прав. Ромелль, кубик у тебя? – А если у них впрямь что-то получится? – кинувшая кубик Ромелль делает ход и отламывает кусочек венской вафли с разноцветным мармеладом. – Шансы нашего Лэнса, конечно, малы, мы всё-таки говорим о суперклассном Ките, но вдруг случится вотэтоповорот? Ты позовёшь нас на свадьбу, Лэнс? – Аааа да не нравится он мне в этом смысле! – Лэнс хватается за голову, что, напротив, выдаёт его с потрохами, ведь разведка жизни Кита заняла у него весь день. – Хватит, хватит, хва-тит, лучше скажите, как мне его рассмешить! Он какой-то шутконепробиваемый! – Неа, вот уж нетушки, Лэнс, неа, – Ханк жестом останавливает Ромелль, готовую, видимо, уже что-то посоветовать, – сам же заварил, сам и расхлёбывай. Ромелль, не вздумай ему ничего подсказывать. – Я просто хотела сказать, что у Лэнса козявка из носа торчит, – жмёт плечами Ромелль, и Лэнс, красный как рак, вылетает в ванную. – Что? Ханк хохочет на всю квартиру – неудивительно, что какой-то бешеный фанат залил на ютуб компиляцию с его неповторимым громким смехом, от которого тоже хочется прыснуть. Ромелль в качестве живого доказательства теперь трясётся рядом тоже. – Можете ржать сколько влезет, голубятки, но я его всё равно рассмешу, – Лэнс возвращается через несколько секунд с блестящим от воды лицом и чересчур мокрыми волосами, будто подставил всю голову под кран. – Не знаю, как, но убьюсь и рассмешу, и не таких раскалывали. – Сам смотри не расколись, – советует Ханк, и Лэнс очень хорошо запоминает эти его слова, потому что стоит Киту хоть мельком всплыть в его голове, как он невольно начинает улыбаться.