***
Премерзкая погодка. Пожалуй, хуже быть не могло. На идеально выложенном плиткой тротуаре уже красовались огромные лужи после ночного дождя. Газон возле одинаково стоящих в ряд домиков насквозь пропитался водой и противно чавкал под ногами, стоило надавить подошвой за серо-зелёную траву. С грязных скомканных туч мелко капает, заставляя продрогнуть до самых косточек. — Параша… — только и выдает Хэнк, сонным взглядом исследуя небо. Он стоял у входной двери, кутаясь в серую толстовку с эмблемой детройтской полиции и не решаясь ступить за порог, туда, где мокро, скользко и неприятно. Коннор же напротив. Стоило только открыть дверь, он пулей выскочил на улицу, прыгая по лужам в чёрных, до блеска вычищенных ботиночках и весело хохоча, когда сенбернар подбегал к нему. Андроид наотрез отказался надевать одежду чужого ребёнка, так что прогуливался в своей рубашечке и штанишках, однако обоим было понятно — после такой погодки придётся переодеваться. Проехавший на огромной скорости автомобиль ненароком окатил водой Сумо, и тот решил поделиться брызгами и с хозяином, с силой отряхиваясь и вызывая у и так замёрзшего лейтенанта новые ругательства. — Сумо, хватит! — почти перепуганно вскрикивает мужчина, отшатываясь от животного. И в тот же момент замирает, слыша заливистый смех андроида. — Он же любит тебя! — весело откликается мальчишка, убирая тыльной стороной ладони прилипшие ко лбу мокрые пряди. И почему-то именно сейчас, широко улыбаясь, до боли в сердце напоминает Андерсону сына. Удивительно, как один маленький искусственно созданный человечек может приносить столько щемящей грудь боли. Такой смешливый и наивный, он совсем не понимает, как порой тяжело на него смотреть. Не понимает, но отчаянно пытается. — Всё в порядке? — меняется он в лице, подходя ближе. — Хэнк? Андерсон отворачивается, сверля взглядом дверную ручку. Когда-нибудь он привыкнет. Ему нужно время. Немножко времени, чтобы начать всё заново. Немножко времени, чтобы вновь вспомнить, каково это — кого-то любить. Время, чтобы превратить свою боль в собственную радость. — Ты совсем промок. — выдавливает он улыбку, открывая дверь и впуская Сумо. — Заходи в дом, Коул. Мужчина осекается и тихо шипит. Так страшно ошибиться мог только он. Андроид хмурится и в размышлении склоняет голову набок. Диод мигает жёлтым, прерывисто, как набираемое в спешке послание азбукой Морзе. — Моё имя Коннор. — напоминает он, явно чувствуя подвох. — Ну да. — едва заметно выдохнув, Хэнк с наигранным удивлением разглядывает мальца. — Я так и сказал. — Нет, Хэнк. — мальчишка качает головой, а диод вновь озаряется голубым. — Ты сказал «Коул». — Я более чем уверен, что сказал «Коннор». — стоит на своём лейтенант, ощущая, как внутренности покрываются льдом от интонации ребёнка. Хотя и сам ребёнок, дрожащий и мокрый, похоже уже совсем обледенел. — Давай, заходи в дом. Мальчишка потёр ладонями плечи — избитый приём, который совсем не помогает согреться, — и поднялся по ступенькам в дом. Не проронив ни слова.***
Атмосфера с самого утра накалялась до предела, повышая и без того не особо низкую нервозность лейтенанта. Мальчишка весь день молчал. Он послушно переоделся и вяло улыбнулся, когда Хэнк укутывал его в свою тёмно-синюю полосатую рубашку, за обедом односложно отвечал на вопросы и ковырял ногтями уголок стола, а к вечеру забился в комнате Андерсона, изучая картины и виниловые пластинки. Любой другой человек списал бы это на неразговорчивость андроида, однако мужчина понимал — он чем-то его обидел. Именно поэтому самому оптимальному решению проблемы — простому, искреннему разговору — лейтенант предпочел немного выпить. «Для храбрости» — подумал он, хотя известно было давно, для чего он вообще пил. Чтобы попросту забыться. На несколько часов выпасть из реальности, совсем не размышляя о каких-либо делах насущных. Однако в этот раз виски не спас. Лишь довёл до алкогольного состояния, полного неясных мыслей. Хотелось только одного. Лечь спать. Положить на всё, что волнует, огромный болт и завалиться в кровать. Но почему-то именно сейчас так сильно хотелось поговорить с Коулом… Коулом? Он Коннор. Коннор. Хэнк же сам дал ему это имя. Что же сейчас происходит? Мужчина не сразу осознал, как попал в дверной проём спальни. Перед глазами плыло, а ноги совсем не держали. Казалось, что ещё вот-вот, и земля уйдёт из-под ног, оставляя его в одинокой пустоте. — Коннор. — тихо позвал он, едва стоя на ногах и борясь с мутной пеленой перед глазами. — Надо поговорить. — О чём? — сухо отозвалось ему. Он не видел мальчика, но ощущал, что тот где-то рядом. Мужчина пошатнулся, уперевшись плечом в стену, сделал несколько шагов и тяжело сел на кровать. — Я был неправ. — с сильно затянутой паузой произнёс он, замечая сине-полосатую рубашку рядом на кровати. Мальчишка молчит, разглядывая своего родителя. Сидит, поджав под себя ножки, задумчиво изучает взглядом, словно пытаясь предугадать дальнейшие действия. И его задумчивость выдает мигающий жёлтой тревогой диод. — Я не хочу говорить. — чеканя каждое слово, мальчишка поднимается с кровати. — Подожди. — Хэнк пытается его остановить, однако андроид непокорен, и когда лейтенант понимает это, позволяет себе повысить голос. — Я сказал, стоять! Крик заставляет Коннора замереть на месте, так до конца не съехав с кровати. Он сидит на самом краешке, а диод привлекает внимание ярко-красным мигающим светом. — Хэнк, успокойся. — мальчик отчаянно пытается найти ту нужную диалоговую схему, чтобы не нарваться на проблему. Перед глазами маячат и выскакивают панели программного сбоя каждый раз, когда Андерсон делает резкие движения. Будь он человеком, он бы сказал, что ему сейчас очень страшно. — Да я спокоен! — едва сдерживает себя мужчина, хватая ребёнка за руку и заставляя его испуганно дёрнуться в сторону. — Давай с тобой просто поговорим. — Хэнк, ты не в том состоянии… — Коннор делает попытку вырвать руку, однако та не заканчивается успехом. — Отпусти меня, пожалуйста… Мальчишка всё же съезжает с кровати, нащупывая пальцами ноги пол и не спуская взгляд с такого опасного сейчас мужчины. Тот же не знает, раздражает его или больше тревожит такая подозрительность ребёнка. — Мы с тобой просто поговорим, хорошо? — Андерсон уже не понимает, кого в своих словах уверяет сильнее: себя или мальчика. — Я не хочу сейчас говорить… — стоит на своём андроид, тщетно пытаясь разжать пальцы, сжимающие запястье. И эта фраза становится последней каплей в переполненной чаше стрессоустойчивости лейтенанта. — Почему ты отказываешься от помощи, Коул?! — выкрикивает мужчина, от нервов и алкоголя сильно тряхнув мальчишку. — Я не Коул! — дрогнувшим криком отвечает ребёнок, поднимая полные отчаяния и слёз глаза. Хэнк в мгновение трезвеет. Ладонь разжимается, и андроид обессиленно падает на пол, резко вдыхая, дёргая плечами и захлебываясь собственными слезами. Жмурится, стискивая зубы и подвывая, утирая одним движением руки нос и глаза. Пока ошарашенный лейтенант полиции дрожащими пальцами нащупывает краешек кровати, не спуская полного испуганного стыда взгляда. — Я знаю… — между громкими всхлипами проговаривает Коннор, разглядывая собственные ладони. — Знаю… Как ты его любил. Но я… Я — не он, понимаешь?.. Мальчик на пару секунд замолкает, подавляя приступ истерики. Обнимает себя, цепляясь за рубашку на спине, словно это как-то может помочь от столь крупной дрожи. — Я не знаю… Просто не знаю, как себя.. Себя вести с тобой!.. Мне очень страшно… Мужчина сел на кровать, затуманенным взглядом рассматривая комнату. Андерсон не мог поверить своим ушам. Робот, которого он так долго не хотел принимать, обвиняя в смерти сына, сейчас говорит, что ему страшно. Страшно жить рядом с Хэнком, страшно осознавать, что в любую секунду ему придётся спасаться бегством, постоянно находиться на грани, в накале, ожидая самые жуткие вещи от человека, который его приютил. Стыд, боль, злость на самого себя и даже в каком-то смысле страх… Чёрт знает что творилось в голове у лейтенанта! Мне очень страшно. «Пап, мне страшно..» — произносил каждый раз Коул, бросая испуганный взгляд в сторону окна, за которым бушевала гроза. И каждый раз Хэнк с кряхтением поднимался с кровати, из раза в раз повторяя один и тот же ритуал — поставить чайник, достать из шкафа старую тёплую рубашку в клетку, одеть Коула, усадить на кровать, вложив в маленькие ладошки любимую кружку с динозавром, и долго, очень долго разговаривать. Порой до самого утра, когда дождь уже проходил, но солнце ещё пряталось за серыми тучами, боясь показаться. Они обсуждали все существующие и несуществующие в мире вещи, мальчик задавал много вопросов, но через пару секунд сам же на них отвечал, улыбаясь. А потом просил рассказать отца истории с работы. И после каждой рассказанной обещал вырасти и стать таким же классным, как старший Андерсон. Коннор успокаивается, пока лейтенант предаётся болезненным воспоминаниям. — Прости. — наконец говорит он, поднимаясь с пола и заставляя мужчину отвлечься от тяжёлых мыслей. — Коннор.. Это ты прости меня.. Не знаю, что на меня нашло. Я не знал, что тебе так тяжело… — Андерсон устало трёт лицо, пытаясь избавиться от навязчивого образа прошлого. — Я постараюсь, чтобы тебе больше не было страшно. — Ты.. Ты не обманываешь? — мальчик осторожно подсаживается рядом. — Не обманываю. — с улыбкой отвечает лейтенант и, чуть задумавшись, продолжает. — Можешь меня называть папой, если хочешь. Андроид широко улыбается и придвигается ближе, дотрагиваясь головой до плеча отца. — Спасибо, пап.