Зализывая раны

Франу нравилось в Варии. По-своему прекрасное место со своими порядками. Это была большая-большая семья, которой у Франа никогда до этого не было. Старенький домик и престарелая бабуля, для которой будь он рядом, не будь — всё одно, не то место, куда захочешь вернуться. И потому Фран был очень благодарен своему сенсею, пристроившему его в Варию. Открыто он бы никогда этого не сказал, но огромная человеческая благодарность грела душу. Жаль, что не тело. Кутаясь в варийский китель с поддетым под него свитшотом, Фран трусил по каменному полу широкого коридора. Вся резиденция, этот огромный замок, был построен с учётом необходимости охлаждения. По коридорам гулял ветерок, прорываясь между щелей окон, но обитателей резиденции вряд ли напрягала такая мелочь: чем больше сквозняков на жаре, тем лучше. А зимой варийское мужичье, судя по всему, справлялось очень неплохо. Только не Фран и другие иллюзионисты. Они постоянно мёрзли. Да что говорить, форма Тумана отличалась от форм остальных отрядов: помимо обычной пропитки от влаги и синтетического наполнителя под неё подшивался ворс, а к штанам шли специальные лосины, обычно используемые лыжниками. И всё равно иллюзионисты ухитрялись мёрзнуть. Скуало крыл их благим матом так, что все глохли. У Франа был обеденный перерыв. Так и не дописав рапорт начальству после успешно выполненной миссии его отрядом, гоняя перед этим балду, стоило только часам начать отсчёт перерыва, как он был таков. Фран со всей ответственностью относился к своей должности и работе, но иногда хотелось и дурака повалять. Коридор с полированным каменным полом уходил за угол, заканчиваясь винтовой лесенкой, извивающейся и уходящей вниз ракушкой. Идя в столовую для офицеров, Фран пребывал в смешанных чувствах. Уже какое-то время его буквально и фигурально мучил Бельфегор. Вария потеряла одного из сильнейших иллюзионистов, Маммона, и для всех это стало ударом. Но вакантное место недолго пустовало — Вария переживала из-за формирующейся семьи Милльфиоре трудности, как и Вонгола в целом, и был выбран новый офицер из иллюзионистов. Им и стал Фран, чем и привлёк внимание Бельфегора. И это было психологически больно. Светлые густые волосы, взрывной — не то, что у Франа! — характер, ослепительная внешность, харизма и… Улыбка. Не замечавший в себе ранее влечения к мужчинам, Фран неосторожно позволил себе увлечься и подпустил Бельфегора слишком близко. Он забыл, что может быть больно не только физически. Вроде, Фран не был глупым, даже скорее наоборот, но вот только он не сразу понял: он — замена погибшему Маммону. Сначала Бельфегор предложил ему сделать татуировки под глазами, а потом… Рука дотронулась до огромной шапки на голове. Пусть что Маммон, что Фран — оба боялись открывать голову и шею, а потому напяливали на себя такие огромные головные уборы — травмы головы для иллюзионистов были самыми болезненными, но его заставили надеть то, что принадлежало другому человеку. Фран не знал, сколько ещё выдержит. Он вошёл в офицерскую столовую, заполненную столиками. Стены из каменных блоков, интересного вида окна, самый настоящий камин и жар, который шёл с кухни. Фран любил кухню. На ней всегда было тепло. В обеденный перерыв Фран всегда приходил сюда если не поесть, то согреться. Когда ему подали заказ из меню специально для иллюзионистов, направленное на то, чтобы напитать организм и согреть на продолжительное время, Фран позволил себе слегка улыбнуться. В Варии было очень хорошо. Но вот только один огромнейший минус портил всю идиллию. Фран хотел если не любви, то хоть уважения. Он — не замена Маммону. Он Фран, совершенно другой человек, никак с погибшим не связанный. …Пряча руки в карманы, прыгая через ступеньку, Фран поднимался вверх по винтовой лесенке к самому верху башни. Это было его особенное место. Пусть и ветер пробивался сквозь щели, но сюда мало кто приходил. Башню всё хотели отремонтировать, но проблемы в Варии поставили крест на финансировании этой идеи и про неё благополучно забыли. А Фран был по-своему рад, раз башню ни подо что не пристроят. Добравшись до вершины, он устроился прямо напротив огромного окна на стареньком коврике, который он притащил какое-то время назад, да и опустился на него. Вид на строй вековых деревьев пролеска открывался чудный, как истинный иллюзионист Фран ценил прекрасное. Сенсей учил его любить природу и делать основой своих иллюзий. Реальные иллюзии с природными элементами были самыми сильными. Фран достал из глубокого кармана формы упаковку орешков и, надорвав край, открыл её. Грызть орешки, наблюдая за лесом — его любимое занятие. Маленький сентиментальный секрет. Вот только сегодня тайное стало явным. — Так вот, где ты пропадаешь, Лягушка? Вздрогнув, Фран обернулся. Он даже не почувствовал приближения Бельфегора — залюбовался природой и потерял бдительность. Расслабился. — Бе-е-ел-семпай, вы меня что, пресле-е-едуете? — Тем не менее, хорошая мина при плохой игре — кредо Франа. Он постарался ничем не выдать своей растерянности и недовольства, гнусаво вытягивая слова. Бельфегор опустился на коврик рядом, брезгливо осматривая пыльный ворс. — Ты хоть иногда его выбиваешь? — поморщился он. — Могу вместе с вами выбить хоть сейчас, — пожал плечами Фран. Пара ножиков впилась в шапку. Фран привычно вытащил их из ткани и уже собирался согнуть, как обычно и делал, но его остановила рука, перехватив за запястье. — Только попробуй, — улыбаясь, предостерёг его Бельфегор. Тем не менее, одно ловкое движение — и оба ножа были согнуты пополам. С громким цыком Бельфегор повалил Франа на ковёр, заводя ему руки за голову. От таких манипуляций шапка слетела с головы и откатилась в сторону, оставляя голову и шею Франа беззащитными. Пальцы выпустили согнутые ножи, и те со звоном упали на каменный пол. — Как же я тебя ненавижу, Лягушка, — сказал Бельфегор, хватая Франа за волосы. «Пора искать другое убежище», — подумал Фран, чувствуя, как на его груди расстёгивают китель. От Бельфегора не удавалось укрыться, и недавнее убежище стало бесполезным. Фран уныло отвернулся от Бельфегора, думая, что быть нелюбимым — слишком больно и грустно.