Порочное создание

— Никки? Хриплый голос, приправленный иностранными нотками, вызвал по моему телу рой мурашек, и я вновь припала губами к горлышку бутылки. Томас остановился напротив кровати, позволяя лунному свету переливаться на его чуть влажном лице и взъерошенным мокрым волосам. Он вышел после душа: оголённый торс, низко сидящие на талии штаны, предоставляющие вниманию выточенный косые мышцы живота. Подушечки пальцев тут же закололи, стоило только представить, как проведу ими по рельефному телу мужчины. Горячие картинки будущего сменяли друг друга со скоростью света, играя с моим подсознанием злую шутку. Не хотелось больше представлять, хотелось перейти к действиям наяву. — Я пришла попрощаться, — почему-то прошептала, кошкой продвигаясь ближе к мужчине, и отбросила пустую бутылку на другой конец кровати. — С ума сойти! — присвистнул Томас, проследив за падением своего дорогущего напитка, — Ты ликёр хлещешь, как воду. Подозрительно сощурила глаза, сохраняя между нами расстояние вытянутой руки: — Тебя волнует только это? Именно сейчас? В дверь постучали, и Томас разрешил официанту пройти в номер. В раздражении уставилась на незваного гостя, которого несколько смутил мой чёрный бюстгальтер из пересечённых атласных лент, оформляющих грудь пикантной паутиной. Благо шёлковые простыни прикрывали не менее пикантные образы ниже, а то официант грохнулся в обморок от смущения. — Приятной ночи, — быстро пробормотал, ещё больше смутившись двусмысленности своих слов, и оставил на столике букет из ягод и нарезанных фруктов. — Кого-то ждал? — на удивлении хладнокровно поинтересовалась, хотя внутри меня бушевало такое пламя, что чувствовала, как глаза метали искры. Томас, тем временем, активно поедал горстку малины, но не забыл одарить меня насмешливым взглядом: — Заказал блондиночку с пятым размером груди и задницей Кардашьян, а пришла ты. Вы там между собой клиентов не фильтруете? — Свинья! — грубо выплюнула я и швырнула попавшуюся под руку подушку в мудака. Промахнулась — подушка с грохотом встретилась с «ягодным садом», повалив содержимое корзины на пол. Мне бы в пору успокоиться и извиняться за погром, но чёрта с два! Я быстро поднялась с постели и огляделась в поисках халата, который обнаружила у ног Томаса. Он среагировал быстрее — поднял самую целомудренную вещь моего образа, и спрятал за своей спиной, вынуждая грозно двинуться в бой. Мысленно прикидывала, какая ладонь потяжелее, чтобы с максимальной силой оставить след на самодовольном лице мудака. — У тебя два варианта, — заговорил Томас, никак не отреагировав на моё угрожающее приближение, — Либо ты идёшь в ресторан и приносишь мне в точность такую же херню, — кивок в сторону ягодного крушения, — Либо на четвереньках будешь собирать всё до последней ягоды. — Я выбираю вариант, где посылаю тебя к чёрту! Попыталась выхватить из пальцев наглеца свой халат, но каким-то непостижимым образом сама очутилась в кольце его рук. И уже было наплевать на халат — всё внимание сконцентрировалась на горячем дыхании у затылка, на том, как протяжно мудак втянул носом запах моей кожи. Вновь мурашки украсили моё тело мелкими бусинками. — Ты пахнешь малиной, — прошептал мужчина и перебросил копну моих волос на одно плечо, освобождая доступ к ключице, — Я бы тебя съел. Закрыла глаза и прижалась спиной к его обнажённой груди, чувствуя, как напрягаются мышцы; и ещё ближе, копчиков ощущая большое мужское желание. Зажмурилась от всплывших в сознании образов и попыталась развернуться лицом к Томасу, но крепкие руки твёрдо удержали на месте. Чёрт! — Так, чего ты ждёшь? — стоном вырвалось из меня, когда его ладонь грубо сжала грудь через тонкую кружевную ткань бюстгальтера. Моя грудь идеально смотрелась в длинных пальцах, будто созданная для того, чтобы эти пальцы мяли нежную кожу и теребили соски. Соски… Я вновь не сдержала стона, ибо чашечка белья сползла вниз, уступая место ласковым издевательствам над моими горошинками. Такая саднящая, но до головокружения приятная боль заставила мышцы лона выжидающе сжаться. Потёрлась о пах мужчины и, услышав его хриплое дыхание, встала на цыпочки и выгнулась дугой, желая в полной мере оценить наше взаимное возбуждение. Томас что-то пробормотал на неизвестном мне языке, и это было сродни тысячи оргазмов, подкреплённое его активными пальцами под сетчатой тканью моих трусиков. — Мокрая, как сучка, — прошипел мужчина и опрокинул меня на кровать, давая возможность наблюдать, как он стягивает с себя штаны и отбрасывает в сторону. Его член отчётливо вырисовывался под тканью боксеров, не оставляя шансов для фантазии, особенно когда мужчина сел напротив меня и подтянул к себе на колени. Протяжно застонала, ибо Томас облокотился об изголовье кровати и дал возможность удобнее уместиться на его члене, при этом сам не сдерживал гортанного рычания. Это подстёгивало, придавало смелости, разрушало всевозможные барьеры. То, как Майер не сводил с меня горящего взгляда, как сжимал руками ягодицы и задавал нужное движение. Справившись с первой волной активного сокращения мышц лона, подхватила набранный темп и мокрыми складочками исследовала длину мужчины. Чёр-р-р-р-т! Даже через ткань нижнего белья, я чувствовала пульсирующий член, с каждым новым движением увеличивающегося в размерах. В свою очередь Томас не скрывал удовольствия от обилия моей влажности, пропитавшей его трусы. — М-м-м-м-м, — громко стонала я, когда бёдра Томаса быстро задвигались подо мной, имитируя настолько грубый трах, что будь мы без трусов, я уверена, он выбил бы из меня весь дух. — Ты такая грязная шлюха, — хрипел Томас, чем заслужил жёсткий захват волос на затылке, — Но тебе же нравится быть шлюхой, да? Я впилась зубами в плечо мужчины, заглушая его боль нежным посасыванием и не заметила, как оказалось прижатой спиной к смятым простыням. Вдалбливающие движения ускорились, как и увеличилась частота острых ощущений при виде возвышающегося надо мной мужчины. Его руки, покрытые вздутыми от напряжения венами, подтянули мои ноги вверх, изменяя угол нашей имитации. Удовольствие внизу живота с каждым новым взглядом, стоном, резким движением и грубыми ласками скрутилось в узел, пока очередным толчком не было развязано в нецензурном крике. — Я ног не чувствую, — еле шевелила губами, помутневшим взглядом следя за тем, как мужчина избавляется от боксеров. Чёрт возьми! — Большой член — проблема, — и в противовес своим словам протянула руку и указательным пальцем проследила путь венки под кожицей мужского органа. Я с трудом представляла, как это произведение искусства во всём своём габарите войдёт в меня и не разорвёт на части. Но тело само заёрзала от предвкушения, подстраиваясь под медленные действия мужчины. — И много в тебе побывало больших членов? — Нет, — искренне ответила и подняла глаза на мужчину, в руках которого оказалась серебристый квадратик, — Давай я. Томас, не колеблясь, передал мне упаковку и своими опьяняющими глазами следил за моими резкими движениями, которыми я быстро извлекла презерватив. — Не медли, — процедил сквозь зубы Майер, когда неспешно раскатывала латекс по всей длине. Он возбуждён до предела, и этот факт подстёгивал меня играть с огнём — сильнее сомкнуть пальцы у самого основания члена. Томас шумно выдохнул и грубо опрокинул на кровать, пальцами подцепляя широкие кружевные ленты, обрамляющие мои ягодицы и служащие подобием трусиков. Длинные пальцы не спешили избавить моё тело от лишней ткани, играясь с сатиновыми бантиками и очерчивая высокую посадку белья. — Не медли, — повторила его же слова, заслуживая до безумия сексуальную улыбку на влажных губах. Как же сильно я хотела эти губы — и я, чёрт возьми, завладела этими губами, за шею притягивая мучителя ближе к себе. — Мне нравится то, что я вижу, — выдохнул мне в губы мужчина и медленно избавил от последней детали неприхотливого гардероба, — Хочу, чтобы в следующий раз ты была в чулках и в том самом платье, поняла? Я ничего не поняла, потому что именно в этот момент почувствовала, как член прижался к моему самому уязвимому месту и издевательски потёрся о складочки. Была способна на лихорадочные кивки головой, лишь бы он прекратил говорить непонятные мне слова и дал насладиться забытыми ощущениями. Неожиданно для самой себя я громко вскрикнула от резкой боли и до крови прикусила губу. Всё-таки, большой член — проблема. — Teufel! (перевод: чёрт), — подобно змее зашипел Томас и замер во мне, давая возможность привыкнуть к его габаритам, — Такая узкая… Тебя вообще трахают? — Давно не было секса, — призналась, прислушиваясь к своим ощущениям от полного проникновения. Мужчина прижался своим лбом, покрытым испариной, к моему, и закрыл глаза. Могла представить его состояние, ибо пульсирующий внутри член, точно лакмусовая бумажка, выдавал мужчину с потрохами. — Продолжай, — одновременно с произнесёнными словами медленно задвигала бедрами, вновь и вновь наполняя комнату стонами. С каждым новым толчком боль уходила за кулисы, оставляя на главной сцене разливающееся тепло, пульсацию и, конечно же, наслаждение. Наслаждение от медленного проникновения, при котором Томас увлечённо покусывал и перекатывал языком мои соски, чтобы с неподдельным восторгом любоваться проделанной работой — горошинки налились кровью, напоминая извергающийся вулкан, и от намеренного холодного дуновения вызывающе покалывали. — Нельзя быть такой сладкой, Никки, — улыбнулся мужчина и неожиданно вышел из меня, побуждая тут же разочарованно застонать, — Хочу твой вкус на своих пальцах. — Хочу тебя внутри, — запротестовала, но возражения тут же потонули в очередном стоне, когда сразу два пальца пришли на замену члену. Не столь остро и требовательно, но столь же жадно и необходимо. Два пальца двигались быстро, лихорадочно меняли угол наклона, а вооружившись большим пальцем, активно стимулирующего мой клитор, вовсе доводили до оглушительных криков. В какой-то момент сама принялась насаживаться на пальцы и чувствовать приближение очередного оргазма, которые следовали друг за другом, не давая мне возможности перевести дыхание и успокоить сердцебиение. — Тома-а-а-а-а-с, — не сдерживала себя, когда на место умелым пальцам пришёл полюбившийся мне член. Идеально! — Himbeere (перевод: малина-а-а), — в унисон хрипел Томас, жадно вдалбливаясь в меня резкими толчками, — С тобой мне нравится даже миссионерская поза. Его голоса достаточно, чтобы я растворилась в эйфории избыточных эмоций и, точно в лихорадке, задрожала. Волна наслаждения окатила с головой, заставляя не щадить голосовые связки и наплевать на исцарапанную спину мужчины — царапать ещё и ещё, чувствовать его крепкие руки на своих дрожащих ягодицах и ощущать, как огонь распространяется по всему телу. Я забыла эту агонию. Нет, именно такую я познала только что, извёртываясь в руках Томаса и принимая его разрядку внутри себя. Презерватив. От мысли, что чёртов презерватив мог препятствовать получения полного спектра эмоций, я возненавидела этот контрацептив. Но, когда сознание прояснилось от дикого оргазма, отбросила все сожаления в сторону. Ощущения — это, конечно, важно, но куда важнее вереница шлюх, прошедшая через постель Майера. Осторожность превыше всего. — Я не могу пошевелиться, — засмеялась я и отбросила со лба намокшие волосы. Мужчина не спешил перекатываться с меня на другой конец кровати, чего мне искренне не хотелось, напротив, он вновь прижался лбом к моему лбу. Тёмный взгляд, одурманенный гаммой эмоций, всматривался в мои глаза, добираясь до их глубины. Может, в поисках души? Потребовалось преодолеть ничтожный сантиметр, чтобы соприкоснуться губам в поисках обделённых языков. Пожалуй, этот поцелуй — самый нежный наш поцелуй. Неторопливый, исследующий, глубокий и до бабочек в животе головокружительный. Пятернёй зарылась во влажные волосы мужчины на затылке и осторожно сжала в кулак. Что поделать? В моей жизни любое удовольствие граничило с болью. — Вот дьявол! — усмехнулся Томас, давая мне почувствовать пульсацию внизу живота, — Я всё также тебя хочу. Не сдержала улыбки и вновь потянулась за поцелуем, на этот раз, желая позабыть о нежности. — И что мы будем делать? Ответом на мой риторический игривый вопрос были внезапные действия мужчины — он отстранился и перекатился на другой край кровати. Тут же стало зябко. — Думаю, может, мне позвонить Лисе и продлить твои услуги на ещё одну ночь?