Порочное создание

*** Разглагольствуя на тему «Алкоголь — зло», я совсем не подумал о себе и своей потребности зарядиться крепкой порцией. Провоцировать девушку, которая за минуту была способна осушить целую бутылку, не стал и, дождавшись, когда она скроется в ванной комнате, открыл бар. «Hennessy» — приятное дополнение к сегодняшнему вечеру, но ограничился одним стаканом, прислушиваясь к звукам воды. Весь день начался не по плану. Вместо того, чтобы отвезти Никки домой и договориться о встречи с Эйтоном, я предложил ей навестить малышку Ханну. На кой-чёрт, спрашивается, соврал о «знакомстве» с младенцем, если не раз видел его и качал на руках? Опустошил стакан, не оставив шансов ни одной капли алкоголя, и вынужденно признался сам себе. Мне не хотелось покидать компанию Никки, и единственное решение, пришедшее на ум, выстраивалось вокруг семейства Глассов. Девушка и не сопротивлялась, по искрящимся глазам, искренней улыбки видел, как она желала остаться. Она хотела быть рядом и не отрицала очевидного, что, безусловно, тешило моё самолюбие, но почему-то не мог полностью насладиться триумфом. Казалось бы, девушка с внешностью ангела и повадками дьявола одними глазами кричала: «Я вся твоя!», а я никак не мог воспользоваться властью, делая шаг назад. Даже сейчас, когда самое время зайти к ней в душ и трахнуть в тесной кабине, я стоял у окна и вертел в руках пустой стакан, заглушая в себе дикое желание. Она против «голого» секса, всеми руками и ногами за ванильные отношения и без стеснения бросала на меня влюблённые взгляды. Влюблённые, чёрт подери! «Только этого не хватало», — мысленно усмехнулся, когда впервые уловил «странность» Никки, но в последующие моменты мне было не до смеха. Каждый раз, стоило чёрным глазам с нежностью, с безумным огоньком исподтишка поглядывать в мою сторону, мой мозг на мгновение отключался. Отключался, перестраивался и начинал функционировать в совершенно ином русле. Я начал искать альтернативу секс-партнёрству. Это ли не пиздец? — Ник, ты не уплыла? — постучал в дверь и прислушался к тихому потоку воды. — Ник? Тишина в ответ заставила резко дёрнуть дверную ручку и чертыхнуться, обнаружив дверь запертой. Ладонью шибанул по поверхности и рявкнул: — Ник! — Всё в порядке! — наконец-то услышал голос девушки. — Сейчас выхожу! Её голос надломился, и шум воды увеличился в несколько децибелов. Нихрена не в порядке! Настроение Никки испортилось в доме Глассов, и с тех пор она ни разу не улыбнулась за день. Только в ресторане, при виде аппетитного жареного лосося, растянула губы в подобие благодарности и вновь погрузилась в неизвестные мне мысли. Это раздражало. А сейчас, услышав сорвавшийся голос, испугался. — Ник, открой дверь, — настоял и не получив ответа, вновь встретил кулак с дверной поверхностью. — Мать твою, я не отстану! Спустя долгую минуту услышал тихий щелчок, и дверь медленно открылась, но я тут же схватился за ручку и дёрнул на себя. Никки испуганно ойкнула, прижимая руки к груди, и посмотрела на меня, точно нашкодивший ребёнок. — Всё в порядке, — повторила она, видимо, не подозревая, что из широко распахнутых глаз выкатывались крупные капли слёз. — Я могу побыть одна? Женские слёзы — отличное оружие против меня, срабатывающее наповал. Отступил назад, давая возможность девушки прийти в себя, но взглядом зацепился за её руки и быстро перехватил закрывающуюся дверь. — Что за чёрт? — опешил и схватил девушку за руки, отрывая их от груди, чтобы увидеть ярко-алое пятно на футболке. Никки поморщилась и вырвалась из моего захвата, а я не сопротивлялся, лихорадочно собирая незамысловатый пазл в голове. Попыталась закрыть дверь, тем самым отрезвляя меня от увиденной картины, и я силком затащил нас внутрь ванной комнаты. — Больно! — воскликнула девушка, когда вывернул её руки и пальцами надавил на свежие порезы. Не знал, что там порезы. Чёрт подери, я нихрена не понимал. — Я оцарапалась… — прошептала Никки в намерении скрыть свои изуродованные запястья, но не позволил. Смотрел на сатиновую кожу, на голубые венки, переплетающиеся на запястьях, и с содроганием наблюдал, как из сплошной, поперечной раны собиралась на поверхности кровь и медленно стекала по предплечью к локтям. — Оцарапалась? — не узнал свой голос, когда увидел вторую руку, которую девушка не с первой попытки оторвала от своей груди. — Блядь! Одного взгляда на изуродованную неровным глубоким порезом руку было достаточно, чтобы подлететь к раковине и подставить раны под проточную воду. Ярко-алая кровь окрасила белоснежный мрамор в устрашающие разводы, которые не хотели так просто смываться под сильным потоком, заклеймив это место навсегда. — Расслабь руку, — процедил сквозь зубы и, когда девушка не разжала кулак, поднял взгляд с её окровавленных рук на заплаканное лицо. Никки шмыгнула носом и позорно спрятала лицо на плече под аккомпанементы звонкого бряканья о мрамор. Ноздрями втянул воздух, глазами испепеляя барахтающееся лезвие в отверстие раковины. — Ты… — хотелось так много сказать, накричать, что в итоге не мог вымолвить ни слова, отстраняясь от девушки и выходя из ванной комнаты. — Держи руки под водой. Я сейчас. В ожесточении стряхнул мокрые руки и выбросил тупое лезвие в мусорное ведро, не сразу заметив на кухне женщину. Кристен встревоженно приподнялась из-за стола, наблюдая, как я лихорадочно открывал шкафчики в поисках аптечки. — Томас, что случилось? — спросила Кристен, когда я со всей силой хлопнул дверцей очередного пустого шкафа. — Где у тебя бинты или что-то типа того? — Ты только что держал аптечку в руках… Вновь открыл шкаф, дверца которого подозрительно заскрипела от силы удара, и вытащил белую коробку. Повертел в руках, пока не заметил красный крест, и громко выругался. Кретин! — Что случилось? — Потом! — рявкнул и быстрым шагом вернулся в ванную комнату, плотно закрыв за собой дверь. Никки бросила боязливый взгляд в мою сторону, покорно удерживая руки под водой, и неожиданно всхлипнула. — Я не хотела! Оторвал от рулона бумажное полотенце и прижал к открытым ранам, наблюдая, как стремительно кровь пропитывала плотную бумагу. Блядь! — В моих планах этого не было! — Чего не было? — прошипел и с громким стуком уронил крышку пластмассовой коробки на плитку пола. — Ты вообще соображаешь, что творишь? Никки покачала головой и подняла глаза к потолку, не давая крупным слезам скатиться по щекам. Без капли сочувствия дёрнул девушку в сторону табурета и усадил на него, сам опускаясь на корточки, чтобы быть на одном уровне с изуродованными запястьями. Я не чувствовал жалости. Я чувствовал злость. Мне казалось, готов был собственными руками придушить пустоголовую Никки, выбить из неё всю дурь и желание впредь уродовать нежнейшую кожи. Какая же глупая сука! — Чего ты добивалась? — не понимал я, выливая на ватку перекись водорода, но вовремя осознал, что к открытой ране прикладывать мокрый клочок бесполезно. — Будет больно! Никки даже не пискнула, только брови нахмурила, когда щедро обливал её порезы антибактериальным средством. Уставился на девушку, испытывая ещё большую злость, чем ранее. — Это же не первый раз, да? — на удивление спокойно задал вопрос, несмотря на то, как флакончик с жидкостью подрагивал в моих пальцах. — Это, блядь, попытки самоубийства или что? Никки лихорадочно затараторила: — Нет-нет-нет! Я же не дура кончать жизнь самоубийством! Зло рассмеялся и, хоть девушка держалась молодцом во время неприятной процедуры, подул на порезы. Они, скорее всего, щипали. Они должны щипать, как щипают у всех нормальных людей, но Никки упорно терпела, не моргнув и глазом. — Прости, Himbeere, но как тебя назвать? Идиотка? Мазохистка? Как? Никки резко вырвала запястье из моих пальцев и неожиданно закричала мне в лицо: — Давай! Называй идиоткой, как он называл, посоветуй ближайшую психушку к моим услугам! — вышибла из моих пальцев антибактериальное средство и расплескала его содержимое по полу, со злостью отбрасывая флакончик в раковину. — Вы, мудаки, удовольствие от этого получаете! Схватил разъярённую девушку за плечи и не дал шансов сорваться с места, намертво припечатал к табурету. — Не сравнивай меня со своим бывшим мудозвоном, — прорычал и усилил захват на хрупких плечах. — Он никогда бы не перелетел океан, чтобы просто увидеть такую суку, как ты! А-а-а, скорее всего его спасало то, что он терпел твои закидоны? Нет? Может, раны твои спиртиком промывал? Никогда не сравнивай меня с ним! Ни с кем! В ярости выпотрошил из коробки всё содержимое, глазами отыскивая связку бинтов. Чувствовал на себе взгляд чёрной бездны, сбившееся дыхание девушки и то, как она неуверенно приоткрывала рот и закрывала, не решаясь вымолвить слова. Правильно, лучше молчать и не злить меня ещё больше, чем это вообще возможно. Где чёртовы бинты? — Томас, я… — Просто помолчи! — попросил и, наконец, отыскав бинты, которые тут же оказались в моих пальцах, замешкался. Не знал, как правильнее перевязать руку, чтобы повязка держалась надёжнее. Я никогда не оказывал медицинскую помощь, я, чёрт возьми, впервые «зализывал» чьи-то раны. — Лучше вокруг обмотать, — тихонько подсказала Никки, за что была одарена моим колючим взглядом. Положил на рану марлевую салфетку и хорошенько попыхтел, пока фиксировал её бинтом, стараясь не перетянуть руки девушки. Грубо чертыхнулся, обнаружив, как первый слой салфетки пропитался кровью и нашёл под ногами ещё одну упаковку. Никки попыталась запротестовать моим намерениям наложить вторую повязку, но одного взгляда хватило, чтобы она покорно умолкла. Ну, ведь может, когда захочет! — Не туго? — как бы между делом поинтересовался, поправляя бинты на тонких запястьях. Получив в ответ едва уловимое «всё хорошо», уложил руки девушки на её колени и покачнулся на носках. Злость растворилась также стремительно, как нахлынула на меня. Испуг и гнев, — гремучая смесь, которая после своего извержения оставила дикую слабость. Мало задумываясь о том, как это могло выглядеть со стороны, опустился с корточек на колени и уткнулся лицом в живот девушки, вдыхая запах марли и спирта. Почувствовал, как тонкие пальчики осторожно, с долей опаски зарылись в мои волосы. Секунды «разведки» хватило, чтобы убедиться в моей безобидности и начать приятно массажировать кожу головы. Очень приятно, но меньше всего хотелось возобновившегося кровотечения, поэтому протестующе тряхнул головой. Никки тут же отдёрнула руки, а я ощутил вновь подступившую «пустоту». — Когда мне плохо, всегда стараюсь оставаться сильной. Потому что понимаю — всем наплевать, только я могу о себе позаботиться, — заговорила девушка, а я поймал себя на мысли, что больше не хочу затыкать ей рот, больше меня хрипловатый голос не раздражал. — Но иногда посещают такие постыдные мысли, что, не задумываясь, берусь за лезвие. Думаю: «Без меня этот мир не пропадёт, а я могу перестать мучиться и быть счастливой. Могу умереть». Вспышка гнева. Резкая. Болезненная. Стремительно поднял голову на девушку, но она умоляюще заскулила и прикрыла мои глаза ладонью: — Нет, Томас, я боюсь подобных мыслей. Я бегу от них, — осторожно опустила мою голову обратно на колени, явно испытывая облегчение от моей податливости. — Когда делаю на себе порезы, то чувствую физическую боль. Отрезвляющую от всех дурных мыслей боль. Меня пугает кровь, порезы, но, делая их, я чувствую непреодолимое желание жить. Жить всем назло. Прикрыл глаза и обвил талию девушки руками. Ощутил, как о мою макушку вдребезги разбились слёзы, сорвавшиеся с ресниц Никки, и неспешно погладил ладонью её спину. — Звучит странно, я понимаю, — нервно хихикнула и громко выдохнула, пытаясь справиться с подступившими эмоциями. — К психологам ходила, но часовые разговоры ни к чему не привели. Видать, неправильная я какая-то. Даже Ханна это чувствует, вот и ревёт при виде меня. Мне, конечно, дети безразличны, но всё равно неприятно. Пощекотал коленки девушки своим громким фырканьем и поднял на неё глаза. Ну, какая к чёрту «неправильная»? Я видел одинокого, испуганного ёжика, который на малейшее «фи» окружающего мира реагировал острыми иголками. — Ханна чувствует, как ты к ней настроена, поэтому защищается, — не согласился и тут же нахмурился неожиданно пришедшей на ум догадке. — Тебя так сильно расстроила реакция малышки? Девушка опустила глаза на свои забинтованные запястья и едва уловимо пожала плечами: — Я порезала себя не только из-за Ханны. Знаешь ли, много причин сделать это. Сжал зубы, испытывая неприятные ощущения от прозвучавших слов. Будто я виноват в произошедшем, и без понятия, как заслужить прощения. Лукаво заглянул в изумительные чёрные глаза и прищурился: — А можно я стану причиной, по которой ты не будешь причинять себе боль? Брови Никки недоверчиво дёрнулись на переносице, но, не встретив с моей стороны ни шутки, ни смеха, её губы растянулись в искренней улыбке. Первая улыбка за время произошедшего безумия, от которой не мог сдержаться — сжал в ладонях скулы девушки и поцеловал малиновую сладость. — Что ты со мной делаешь? — неосознанно озвучил мысли, осторожно беря черноволосую на руки. Вышел из ванной комнаты, чувствуя на ключице её размеренное дыхание, и переместил нас в спальню. Комната находилась в полумраке, но я не подумал включить свет, в тот момент было важно медленно опустить девушку на постель и, не давая холодным простыням вызвать озноб её горячего тела, прилёг рядом. Она тут же доверчиво прижалась спиной к моей груди и забрала длинные волосы на одно плечо, позволяя моим губам прижаться к её затылку. Тишину в комнате прерывало тиканье настенных часов и наше слившееся воедино дыхание, однако молчание не давило на виски. Напротив, стало наконец-то спокойно. Спокойствие — вот, чего не хватало сегодняшнему дню, и только сейчас, сцепив наши пальцы в крепки замок, я успокоился. Выкинул из головы ненужный хлам, подобный «на кой-чёрт подтираю чужие сопли?», и теснее прижал к себе девушку. — Мне знакомо самоповреждение, — прервал тишину признанием. — В детдомовские годы кусал себя до жутких синяков, иногда до крови. Был непослушным ребёнком, думаю, был озлобленным из-за матери. Она меня бросила, и я мстил за это каждому, хотя прекрасно понимал отвратность своего поведения. Каждая шалость сопровождалась укусом, — на секунду призадумался, прежде чем закончить неожиданно начавшееся откровение. — Наверное, таким способом я пытался искупить грехи. — А как ты перестал причинять себе боль? Почувствовал поглаживание большого пальца на костяшках своих пальцев и поцеловал девушку в затылок, прежде чем ответить: — В моей жизни появился отец и Кристен. Кристен занялась моим воспитанием, отец показал пример человека, на которого стоит равняться, и я завязал со всей хуйней. Позволил девушки развернуться ко мне лицом и улыбнулся, при виде прекрасных черт и манящей полоски губ. Знала ли она, насколько красива? Конечно, знала, но, надеялся, не догадывалась, какое сильное влияние её красота способна оказывать на меня. — Я очень рада, что ты смог распрощаться с этим дерьмом. Надеюсь, и мне удастся. Пальцем вздёрнул аккуратный девичий носик и усмехнулся: — По крайней мере, теперь есть причина. Внезапная мелодия заставила нас вздрогнуть, и я нехотя отстранился от девушки. Чёртов входящий вызов настойчиво не сдавал свои позиции, пока не добрался до мобильного телефона, после с наслаждением отклонил его. Да пошло всё! Отключил телефон и вернулся в постель, на которой успела принять сидячее положение Никки, в удивлении приподняв брови: — Ты не ответил? — Не хочу, — мой простой ответ вызвал безумную радость на глубине прекрасных глаз, и я притянул девушку ближе к себе, лицом зарываясь в водопад шёлковых волос. — Хочешь, я поделюсь ещё одним откровением? Тут же поймал активные кивки и прижался губами к нежному ушку: — Только между нами, Ник. Об этом мало, кто знает. Ещё один твёрдый кивок, и наши взгляды встретились: — Я тоже закончил вокальный класс и могу посоревноваться с тобой в песнопении. Никки несколько секунд не моргала и после моего тихого смеха, закатила глаза. Не мог побороть в себе смех, с чувством целуя ямочки на щеках девушки, заставляя её звонко заверещать: — Так и знала, ты будешь прикалываться! — Я серьёзно! — Ты поёшь? Призадумался, напуская на себя притворную серьёзность: — Напеваю… Девушка в смущении застонала и отмахнулась от моих рук, быстро спрыгивая с кровати: — Теперь фиг узнаешь, как я пою! Будешь умолять, а я тебе… — вместо тысячи слов показала средний палец, заслуживая мой громкий смех и резкий рывок вперёд, заставляющий её испуганно вскрикнуть и выбежать из комнаты. Уже в коридоре догнал беглянку и обвил руками тонкую талию, точно пушинку отрывая ноги черноволосой от пола. — Томас! — воскликнула она и слишком уж слабо сопротивлялась, пока в подробностях не зашептал на ухо, что собирался сделать с ней в отместку за побег. — Тома-а-а-с! — Томас, как тебе не стыдно! Отпусти девочку, она вся покраснела! Мы синхронно обернулись на Кристен, выглядывающей из кухни с лёгкой улыбкой на губах. — Да, отпусти! — вырвалась Никки и ехидно заулыбалась, отбегая к женщине. Да она откровенно напрашивалась! Что же, я уже мысленно набросал дальнейший план действий, после которого, навряд ли, сможет встать утром. — И не смотри так, Томас! — пригрозила мне пальцем Кристен и взяла девушку за локоть. — Пойдём лучше со мной, Никки. Я как раз собиралась приготовить ужин. — Что?.. Звонко рассмеялся и прикрыл глаза ладонью, чтобы не видеть обескураженного взгляда черноволосой. Пожалуй, ради такого я готов отложить план на несколько часов. — Да, приготовьте мне поесть, — отсмеявшись, махнул рукой в сторону кухни.- Что-то я проголодался. Никки в возмущении топнула ногой: — Кристен, почему мы должны готовить? Пусть сам готовит! Вновь не удержался от смеха. Когда я в последний раз столько смеялся? — Ты же женщина! Любовь к кулинарии заложена в тебе от природы! — Чёртов сексисит! — прошипела девушка и, скрываясь под руку с посмеивающейся Кристен, пригрозила мне кулаком. В своё право послал воздушный поцелуй и не мог прекратить улыбаться, даже когда поварихи исчезли с поля зрения. Покачал головой и чертыхнулся. Я пиздец, как влип.