По следу волка

— Что ты здесь делаешь? — Тебя ищу. — Неужели так быстро соскучилась? — хитро сощурился ведьмак. Чародейка закатила глаза и едва слышно вздохнула. — Если бы милый…Все намного серьёзнее, — она протянула Геральту маленький клочок пергамента. Он быстро пробежал взглядом по строчкам, его выражение лица сперва выражало удивление, потом ужас и наконец гнев. — Ах, ты ж сукин сын! — процедил сквозь зубы Белый Волк.

***        Трисс сидела на краю постели и промакивала лицо ведьмака целебным отваром. Уже вторые сутки Эскеля терзала ужасная лихорадка — лицо покрыла испарина, тело горело, но казалось будто его окунули в прорубь, дышать тяжело и было невыносимо больно. Вторые сутки он ничего не ел, его лицо побледнело осунулось, сильно выступали и без того резко очерченные скулы. Темная паутина сосудов тянулась от запястья и предплечья до самой шеи. Порой казалось, что она пульсирует.        Иногда он бредил, что-то бормотал во сне или даже с криком вскакивал, а бедной чародейке приходилось вновь его укладывать, а перед этим его надо было ещё и поймать. Но самое жуткое начиналось, когда Эскель «зверел» — тогда его зрачки расширялись и глаза становились похожими на волчьи, с уст срывался гортанный рык, а когда Трисс пыталась подойти к нему, он в беспамятстве пятился назад и скалился, словно загнанное животное. Но когда все приходило в норму — он едва ли не на коленях молил чародейку о прощении, а та была готова простить ему все на свете.       Девушка не знала что делать, она самостоятельно перерыла все ведьмачьи книги и архивы, но безуспешно. Теперь ей кажется, что она зря позвала Геральта, ведь все перечитывать по третьему кругу бесполезно. Она даже испробовала методы лечения волколачества для простых людей. Но Эскель уже давно не человек, так что все это оказалось лишь пустой тратой времени. И что скажет Белый Волк, когда узнает о заразе Эскеля? Сильно ли будет браниться? Попытается помочь или вернётся обратно к Йеннифер, понимая что все безнадежно? Вдруг обвинит в том, что во время не рассказала ему и теперь жизнь его лучшего друга висит на волоске из-за её капризов?        Именно капризов, девушка решила, что в состоянии сама найти способ снять проклятье или хотя бы замедлить его действие. Но в итоге все обернулось против неё. За эти несколько дней все стало в тысячу раз хуже. И все из-за неё. Трисс закрыла лицо руками, все тело затряслось, ком застрял в горле, а соленые слезы жгли щеки. Она не сразу поняла что плачет. Вдруг чья-то тяжелая рука дотронулась до её плеча: — Ты что, плачешь? — Эксель приобнял девушку. Меригольд вздрогнула и глянула на мужчину, сердце ведьмака сжалось от боли. Он привык, что Трисс всегда улыбается, смеётся и всегда находит выход из любой ситуации, но сейчас её щеки и глаза блестят от слез, плечи трясутся от рыданий. — Эскель! — вскрикнула девушка, — Сейчас же ложись! — она попыталась уложить его в постель, но он крепко прижал её к себе. — Ну нет, я не могу смотреть, как слезами исходишь из-за меня, — сейчас он с трудом удерживал отпирающуюся чародейку, но та вдруг обмякла и уткнулась ему в грудь. — Прости меня, Эскель! — она прижалась к нему всем телом, — Хочу тебе помочь, но не знаю как! Я думала, что все смогу, но ... — Не смей извинятся! — немного резко ответил ведьмак, — В этом нет твоей вины, — он поцеловал девушку в макушку, её волосы приятно пахли травами. От легко поцелуя Меригольд вздрогнула, будто на неё вылили ушат ледяной воды, — Раз уж тут ничего не поделаешь то... — Нет! — отпрянула Трисс и утёрла слезы, — Я хоть в лепешку расшибусь, но найду способ помочь тебе! — Какая же ты упрямая, — улыбнулся ведьмак, потрепав её по волосам. — Вот именно, а теперь сейчас немедленно же ложись! — она поднялась на ноги и укрыла Эскеля одеялом,— Тебе нужно беречь силы. — Я столько не отлёживался уже лет 30, — усмехнулся тот, — У меня должно быть сил воз и маленькая тележка.       Но увы, тело ныло от невероятной слабости, держать глаза открытыми было невообразимо сложно. Мужчина в который раз провалился в сон. На этот раз без кошмаров.       Девушка тяжело вздохнула и тихонько вышла из комнаты, вновь отправившись в библиотеку. «Зачем он это сделал? — размышляла чародейка, спускаясь по камедным ступеням, — Это специально или он в бреду видел другую? Хотя... О боги, зачем я сейчас об этом думаю!» — Трисс мотнула головой, пытаясь прогнать посторонние мысли.        В который раз зажигает свечи и берет кипу тяжёлых пыльных книг. Снова она перелистывает одни и те же страницы в поисках ответов, но безуспешно. И опять она искусывает губы в кровь, осознавая свою беспомощность. И опять крик полный отчаянья застревает где-то в горле. И опять ей хотелось разнести эту бесполезную библиотеку в щепки, спалить все эти книги и свитки дотла.        Вдруг она почувствовала до боли знакомый запах сирени и крыжовника. Почему-то она не испытывала должной радости и облегчения. Наоборот, Трисс захлестнула волна стыда. Почувствовав электрическое покалывание на кончиках пальцев, девушка с трудом обернулась. Они стояли молча. Тихо завывал ветер в щербатых стенах. Йенифер была как обычно прекрасна и невозмутима, а вот в золотых глазах Геральта плескался гнев. Мэригольд была готова заплакать, когда она встретилась взглядом с ним: — Я хотела как лучше... Думала что смогу помочь... Но не смогла! — Где он? — сквозь зубы спросил Геральт. — Эксель сейчас не в состоянии разговаривать, — Трисс утёрла слезы. — И тебе привет, Трисс, — Йеннифер скрестила руки на груди, — Он жив-то хоть? — чародейка изогнула бровь. — Вот сейчас мы это и проверим! — прошипел ведьмак и отправился наверх. — Геральт, стой, он слишком слаб! — Мэригольд схватила ведьмака за руку. — Ничего, думают него найдутся силы рассказать охерительную историю, как он почти месяц молчал в тряпочку о своём проклятии! — вырвался белоголовый и, громко стуча каблуками, поднялся по лестнице.        Йеннифер тяжело вздохнула и покачала головой. Трисс юркнула в соседнюю дверь и точно лиса ловко пробежала через сеть темных коридоров, в надежде обогнать ведьмака. Чародейка собрала на себя всю вековую пыль и паутину, едва не упала в глубокую щель меж стенами и выломала три двери при помощи магии. «Только бы Эскель не пришиб Геральта, а то Йена убьёт нас обоих!» — прокряхтела Мэригольд, перепрыгивая через очередную груду хлама.        Но не успел белоголовый вышибить ногой дверь, как та со скрипом открылась в проеме показался Эксель. Ведьмак отступил назад, шокированный тяжелым состоянием друга. Эскель устало улыбнулся и сделал шаг навстречу Белому Волку, но через секунду споткнулся на ровном месте и чуть было не упал, но успел опереться о дверной косяк. Белоголовый подлетел к брату по оружию, но тот оттолкнул его и сам кое-как выпрямился: — Скажи Йеннифер, чтоб она так обильно не душилась, я это амбре за три мили учуял. В носу свербит, аж жуть. Геральт едва не поперхнулся от нахлынувших эмоций: — И давно тебя так телепает? Ты какого хрена сразу нам все не рассказал? Красиво сдохнуть захотел?! — прорычал он, схватив Эскеля за плечи. — А что ты и Ламберт смогли бы сделать?! — вырвался ведьмак, — Я лично перерытл все книги и свитки в библиотеке и не нашёл ни одного упоминания о заражении волколачеством у ведьмаков, не говоря уже о способах лечения! — А ты думал о том, чтобы проверить информацию конкретно о той твари, что тебя покусала? — Йенифер слегка прищурила глаза, — Или тебе больше нравиться сидеть на попе ровно и страдать? — Ты уж прости меня, дорогая Йена, но не могла бы ты заткнутся хотя бы на пару минут? — измученно выдохнул Эксель. — Если б ты мог нормально стоять на ногах, друг мой, то получил бы от меня апперкотом в челюсть, — процедил сквозь зубы Геральт, схватив друга за рубаху. — Ну давай, рискни здоровьем! — в глазах темноволосого ведьмака заплясали злобные огоньки, — Я даже поддаваться не стану... Вдруг из неоткуда появилась Меригольд и встала между ведьмаками: — Прекратите оба! Это все моя вина! — Не вмешивайся, Трисс, у этого тупицы должна быть своя голова на плечах, — холодно сказала Йенифер и, взяв рыжеволосую чародейку за руку, отвела в сторону. — То же самое я хотел бы попросить у вас, многоуважаемая мазель Йенифер из Венгербера, — приторно протянул Эксель, глядя той в глаза, а затем перевёл взгляд на Геральта. Белоголовый ведьмак с трудом подавлял желание дать товарищу прямо в его бесстыжий глаз. — Я думала, что знаю достаточно, чтобы помочь Эскелю избавится от заразы, но ошибалась! — продолжила Меригольд, — Мне казалось, что не придётся идти к Рунгу или его шайке за ответами! Надеялась, что не придётся наблюдать или выслушивать те ужасы, что он творил со своими подопытными! Я… — Постой! — перебил её Геральт, — Кто этот Рунг? Он ведь не может быть…, — ведьмака будто молнией поразило, а затем всего затрясло от гнева, — А не это ли тот самый безумный алхимик, который создал Тварь, что покусала Эскеля?! — Да…, — со слезами на глазах прошептала Трисс, — И ты все это время молчала?! — ведьмак схватил чародейку за плечи, — Ты хоть понимаешь, что твоя игра в молчанку может стоить ему жизни?! Онемевшая от страха чародейка не могла вымолвить и слова. — Отпусти её Геральт! — прорычал Эскель, гневно сжимая кулаки. — Заткнись! — рявкнул тот в ответ, —Ты, хоть знал о том что… — Я же сказал, отпусти её! — голос ведьмака исказился и стал похож на звериный рык. Зрачки расширились, сделав его глаза похожими на волчьи. Губы искривились в грозном оскале. Белоголовый обернулся и через секунду с грохотом влетел в каменную стену. Трисс в ужасе вскрикнула, закрыв лицо руками, а Йеннифер приготовилась к атаке. «О Боги, пожалуйста, только не сейчас!», — простонала Меригольд, жестом попросив подругу остановиться и затем направилась к озверевшему Эскелю. — Трисс, что ,черт возьми, ты задумала?! Не подходи к нему! — крикнула чародейка, пытаясь остановить Меригольд. — Йена, не делай резких движений и, умоляю, не кричи,— как можно спокойнее ответила та, не отрывая взгляд от Эскеля. — Но... — Лучше помоги Геральту, — прошептала девушка. Рыжеволосая чародейка медленно приблизилась к Эскелю, тот гневно озирался по сторонам, рычал и угрожающе скалил зубы, но не сдвинулся с места. — Вот так... тише-тише, все хорошо, — она легонько дотронулась до его щеки. — Трисс, отойди немедленно! — прохрипел Белый Волк и потянулся к серебряному мечу. Эскель чуть пошатнулся и взглянул на лежавшего на граните друга, глаза ведьмака стали вновь как у кошки, с вертикальными зрачками: — Геральт, прости меня я..., — не успев закончить фразу, темноволосый ведьмак обессиленный рухнул на каменный пол. Последнее, что он слышал перед тем как провалиться в темноту — громкий крик Меригольд.