Наследник

«Кричи громче! — перекрывая рев воды, звучал в голове Джи Ху призыв Дже Кён. — Иначе Бог тебя не услышит!» И Джи Ху кричал. Кричал и совсем не красиво, по-простецки вытирал кулаком набегающие слезы. Словно бы Дже Кён дала ему, наконец, разрешение, выразить из самой глубины души чувства, которым до того он не давал выхода. Кричал до тех пор, пока совсем не охрип. С одной стороны, Джи Ху чувствовал, что должен попросить у учителя прощения за свой эгоизм, с другой же, Юн редко говорил или делал что-то необдуманно, не взвесив предварительно все возможные «за» и «против», даже в детстве. А потому не видел смысла лукавить. Ни в одном своем действии он не раскаивался, какими бы отвратительными не казались некоторые из них. Иногда завидовал людям, способным на импульсивные поступки, но, увы, прежде чем Джи Ху успевал отреагировать на какие-либо слова или события, у него уже в голове было готово до десятка возможных вариантов ответных ходов, а то и больше. Эмоциям не оставалось места, они просто не поспевали за мыслями. Он мог сожалеть о том, что не достиг желаемого результата, но о решениях, которые оказались неэффективны, не сожалел, потому что на тот момент, когда он их принимал, из множества возможных вариантов те представлялись ему наиболее целесообразными. Другие варианты его устраивали меньше. Живи он еще хоть тысячу раз, вновь и вновь при всех тех же заданных обстоятельствах, принимал бы те же решения и совершал бы те же действия. Если же план не складывался, задачка не решалась, то в голове Джи Ху происходил сбой системы, и парень «вылетал». За это он тем более не мог просить прощения, потому что от его воли здесь уже ничего не зависело. «Я люблю вас! Люблю!» — безысходно выкрикнул Джи Ху то, что никогда не смог бы произнести, глядя учителю в глаза. При их непонятных отношениях эти слова наверняка бы звучали неестественно или двусмысленно. Но сейчас он выкрикивал их в мертвую, оглушительную ревущую пустоту, тщетно надеясь, что они достигнут заблудшей души его погибшего учителя. И теперь уже не будут истолкованы превратно. Накричавшись, Джи Ху обессилено рухнул на руль. Хотел бы он, чтобы этот дурацкий мифический Бог и в самом деле существовал и смог сейчас услышать его страстное желание — посмотреть в глаза той девице, которой досталось все то, что по праву предназначалось ему. Жаль только, у Ву Бина этих наглых девок целые вагоны, и определить, которая именно из них украла даже его имя, установить уже трудно. Интересно, она хотя бы заслуживает всей той любви, которая свалилась на нее, или просто очень удачно подвернулась учителю под руку!.. Юн уже заочно возненавидел ее всем сердцем. Право слово, лучше бы ей и вправду никогда не становиться у него на пути… Отсутствие раскаяния вовсе не означало отсутствия чувства вины. Просить прощения он смысла не видел, раз уж не раскаивался, но за свой дурной характер жаждал наказания. Как же ему сейчас не хватало Гым Чан Ди! Рядом с ней в нем проявлялись лишь его лучшие, самые светлые стороны, а его демоны робко и стыдливо покоились где-то в уголках души, словно их и не было. Рядом с Чан Ди он не старался казаться хорошим, он просто им был. И очень надеялся таковым оставаться, но не получалось, черт возьми! Всё то темное, что пряталось в нем до поры до времени, вдруг вновь расцвело, окутывая сердце черной пеленой. Достоин ли он Дже Кён?.. Сможет ли он подарить ей счастье?.. Или он способен только разрушать то, к чему прикасается?.. Он так и заснул прямо в машине, начисто проигнорировав холодящие мурашки, до сих пор пробегающие по затылку, случись ему оказаться запертым в салоне автомобиля. Через пару часов Джи Ху проснулся и первым делом назначил встречу своим адвокатам и финансовому консультанту. Затем заказал через интернет-магазин одежду с доставкой по адресу больницы. И только потом позвонил деду сказать, что с ним все в порядке. Сначала надо разобраться с благотворительным проектом, которым его тесть озаботил, остальное — подождет. Уже во время первого обсуждения проекта Юн Джи Ху столкнулся с проблемой размещения отделений клиники. Поскольку проект должен был быть благотворительным, разместить некоторые филиалы следовало в неблагополучных районах, а там права собственности на подходящие для их целей здания или участки часто оспаривались какими-нибудь местными авторитетами. Цели Джи Ху в данном случае были некоммерческими, и он со своей командой юристов и при вмешательстве полиции худо-бедно эти вопросы уладил. Однако все эти заботы натолкнули Джи Ху на разные невеселые размышления. Дже Кён, вероятно, придется столкнуться с такими же бандюганами с той лишь разницей, что те будут одеты в дорогие костюмы да окажутся на порядок зубастее, ибо все сверху донизу в родственниках, связях, правительственных контрактах. Не исключено, что в довесок имеют полулегальные интересы, в которых сам черт ногу сломит, пытаясь установить реальных и номинальных владельцев бизнесов или собственности. Сиди да гадай, кому там Дже Кён может по незнанию дорогу перейти. Единственным человеком, кому Джи Ху мог хоть сколько-нибудь довериться, был Сон Ву Бин. Джи Ху всегда ощущал между собой и Сон Ву Бином особую невидимую связь, хотя и общался с ним меньше всего. По своему положению они оба находились словно бы на двух диаметрально противоположных полюсах. Джи Ху — совершеннейший современный аристократ, белая кость, у которого уже несколько поколений предков даже близко не марали руки бизнесом. Кристальная репутация, не иначе как на генетическом уровне закрепленные хороший вкус, изысканные манеры и гипертрофированное чувство собственного достоинства. Само собой, абсолютно прозрачная финансовая отчетность и исключительно благородные занятия. Пожалуй, их семью могла бы компрометировать политическая деятельность в условиях радикальной смены власти, но тут, как говорится, Бог миловал (счет предъявил другой…). В общем, Джи Ху вне всякого сомнения принадлежал самым сливкам общества, хотя и не находил в этом особого повода гордиться. Лично он для этого пальцем о палец не ударил. Всего лишь слепая прихоть судьбы. Семейство же Сонов на протяжении нескольких поколений строило империю теневого бизнеса. И хотя многим предпринимателям приходилось, так или иначе, иметь с ними дело и считаться с их влиянием, в приличные дома председатель Сон вхож не был. Дела с ним вели, но отношения предпочитали не демонстрировать. Сон Ву Бина принимали, но с ледяной вежливостью и лишь благодаря его лучшим друзьям. Собственно, получалось, что Юн Джи Ху был довольно тесно знаком с изнанкой личной жизни светского общества, а Сон Ву Бин с изнанкой финансовой жизни тех же самых господ: не совсем прозрачные сделки, легализация полученных за сомнительные услуги средств, незаконным путем добытая информация, дающая преимущества на рынке недвижимости или на рынке ценных бумаг… И это лишь малая доля того, что благородные господа не торопились афишировать, но с чем порой вынуждены были обращаться к Сону, дабы оставаться на плаву и сохранять принадлежность к привилегированной прослойке. Джи Ху находил данное обстоятельство забавным завершающим штрихом, сообщавшим гармоничную законченность их квартету. Сейчас эти связи были бы отнюдь не лишними. Юн Джи Ху готов был на все, чтобы Дже Кён могла удовлетворить свои желания и амбиции, а также стремился насколько возможно обеспечить ее безопасность. Он вообще не очень воспринимал традиционные подарки, которыми принято обмениваться в знак любви, дружбы, а тем более вежливости. Сама идея таких подарков чем-то оскорбляла его чувства, если это касалось близких ему людей. Джи Ху требовалось отдавать куда более ценное и значимое для него самого, чтобы в собственных глазах не обесценивать дорогие ему отношения. Джи Ху сам иногда не замечал, как эти дары больше становились похожи на жертвы. Сердце, тело, время, репутацию, собственно дружбу — почему бы и нет. Лишь бы его на этом не поймали с поличным. Слишком уж было бы неловко и странно. Таких дураков, как он, на свете не бывает. Джи Ху с улыбкой вспоминал время, проведенное рядом с Гым Чан Ди. Эра невинности. Его личной невинности тоже, когда он ради этой необыкновенной девушки не постеснялся прилюдно обнаружить свои хорошие стороны. Достаточно было носового платка, вовремя поданной руки или транспорта, чтобы выглядеть в ее глазах рыцарем в сияющих доспехах. Он так мало мог ей дать из того, что ей действительно было нужно. Поэтому пять лет медицинскому факультету (который ему, в сущности, не сильно сдался) Джи Ху отдал с радостью и без каких-либо сожалений. Дже Кён нужен благотворительный проект, чтобы обозначить твердые позиции в деловом мире Сеула? Ладно. Нужен Джун Пё?.. Нет, не настолько он самоотверженный. Так неистово Джи Ху ревновал только своего гувернера. Ему, мелкому, просто крышу сносило, стоило увидеть, как гувернер балагурит с горничными или садовником, а сразу же после этого становится отстраненно-корректным и чуть ли не подобострастно вежливым, обращаясь к воспитаннику. Те редкие моменты в жизни Джи Ху, когда ему хотелось кого-то ударить физически. И то ведь сумел не сорваться, а, сделав хорошую мину при плохой игре, целенаправленно добиться своего, предельно сократив гувернеру круг общения. Джи Ху не помнил, чтобы ему с Чан Ди или с Со Хён доводилось изводиться чувством ревности. Тосковал, страдал, томился, переживал за них, радовался вместе с ними, огорчался их неудачам… Но сжигающей изнутри ревности не ощущал. Полагал, что с этим бессмысленным, неконструктивным, недостойным разумного цивилизованного человека чувством, простительным лишь ребенку, он справился, выйдя из детского возраста. И тут вдруг с Дже Кён снова здорово. Он не просто испытывал чувство ревности — оно буквально накрывало его, вырываясь из-под контроля. А того, чтобы его жизнью управляла первобытная ревность, Джи Ху допустить не мог. Внешне изнеженный и расслабленный увалень, Юн умел быть к себе жестким, требовательным и безжалостным, коль скоро ему упиралось. А в данном случае ему уперлось — ужасно унизительно выглядеть неуверенным в себе, жалким субъектом, бездоказательно подозревающим, что его используют. Уж лучше до конца доигрывать свою роль до мозга костей невозмутимого джентльмена. Однако же еще оставался открытым вопрос интересов Гым Чан Ди. А интерес Чан Ди явно заключался не в том, чтобы кто-то уводил у нее любимого и мужа в одном лице. И снова на ум Юну приходил его добрый и сильный друг Сон Ву Бин. Насколько мог заметить Джи Ху, Дже Кён произвела сильное впечатление на наследника мафии. А у Ву Бина были весьма неплохие шансы отвлечь Дже Кён от мыслей о Гу Джун Пё. Ву Бин несомненно выглядел внушительным, надежным и сильным, настоящим мужчиной, в отличие от самого Юна. К тому же был весел, энергичен, обаятелен, а с женщинами (даже весьма сомнительного образа жизни) всегда обходителен и предупредителен. А когда задвигал подальше замашки Казановы, еще и очень мил. У них есть схожие черты в характере, общее дело, а еще он предоставит им возможность лучше узнать друг друга. Довольно трудно было определить, чем в итоге руководствовался молодой господин Юн, приняв решение познакомить ближе Дже Кён и Ву Бина, но, в основном, имел в виду следующие цели: первое, отвлечь Дже Кён от Джун Пё (а нечего думать, что Джи Ху можно безнаказанно пользовать в своих целях!); второе, подчинить себе собственные чувства (в данном случае негативные в виде ревности); третье (если сработает пункт первый), с особым цинизмом убедиться в том, что доверия не стоят ни лучшие друзья, ни любимые женщины; четвертое, проверить, насколько ему все-таки дорога и нужна Дже Кён — будет ли он продолжать любить ее, когда она предаст и его и свою лучшую подругу. И пятое, если любовь его к ней никуда не денется, то в этом и будет заключаться его наказание. И еще несколько пунктов с такой же довольно витиеватой логикой. А может, и не было на самом деле никаких разумных причин, а просто его темные интриганские таланты, так долго остававшиеся невостребованными, снова поднимали голову и искали выхода, не считаясь с его интересами.