Наследник

Джон Брукс после дружеской попойки на чемпионате мира по футболу едва успел подхватить на руки Дже Кён, теряющую равновесие в результате алкогольного опьянения и головокружительного поцелуя Джи Ху. Поди удержись тут, если от макушки до самых пяток насквозь прошивает высоковольтным электрическим разрядом. Как еще луна на небе удержалась, настолько мощным был выброс энергии, когда этот наглухо застегнутый Рыжий на одну минуту дал себе волю. У Брукса у самого чуть коленки не подогнулись, честно говоря. На подвыпившего Мина, прильнувшего в данный момент к Юн Джи Ху, даже и смотреть не стоило — тот уже точно и поплыл, и потёк. Черт с ним, пускай у мальчика сегодня будет праздник. Брукс немного отстал от парней, впрочем, не выпуская их из вида, и провокационно шепнул на ухо Дже Кён: — Горячий, правда?.. — Невероятно, — тихо выдохнула в ответ Дже Кён. — Я думала, что такое в бульварных романах только для красного словца пишут. Я, как дышать, чуть не забыла… Стыд-то какой — от счастья чуть в обморок не грохнулась, как дурочка. Хорошо хоть ты вовремя успел. Поверить не могу, что Джи Ху подписался на эту авантюру с женитьбой. — Осталось только не налажать, малышка, он пока еще не твой, — усмехнулся Джон. — А налажаешь — не обижайся, но я на следующий же день появлюсь на пороге его дома с букетом цветов. Ну, или со скрипкой Страдивари… — Ничего не треснет? — поинтересовалась Дже Кён. — У тебя вон Мин уже есть. — Ой, да ладно, сегодня есть, завтра нет… — поддразнил ее Брукс. — Он ветер вольный. — Да-да, мечтай дальше, — Дже Кён уютно потерлась о плечо Джона. — То самое чувство, когда самый классный парень на вечеринке уходит, наконец, со мной, а не с тобой… — Мы тут треплемся, а Мин времени не теряет, между прочим. Дже Кён мельком глянула в сторону парочки, идущей впереди, и грустно прокомментировала:  — Он его всего облапал, у меня слов нет, до чего бесстыжее существо! — Вы сегодня же будете отомщены, моя прекрасная леди, — торжественным тоном галантного рыцаря пообещал ей Брукс. — Я с него с живого не слезу. Дже Кён хихикнула, стараясь отогнать из головы картинки, вызванные словами Брукса, и напряженно сжала губы. Джон почувствовал, что тело девушки в его руках неудобно застыло. Он слегка подкинул ее и крепче прижал к себе: — Дурочка, чего ты боишься? — Мин! Я прибью его когда-нибудь! Зачем он это с тобой обсуждал?!. — У него спроси, — открестился от ответственности Джон. — Лично я у него о тебе не спрашивал. Мне это мало интересно. Было. Ты правда избегаешь секса? — М-м, — неопределенно промычала крайне смущенная Дже Кён. — Что за вопросы? Тебя это не касается. — Касается, — сцепил зубы Джон. — Я не знал этого, когда сказал Джи Ху быть с тобой грубым и напористым. Ты всегда мне казалась такой оторвой. И сейчас и на свадьбе рыженького засосала так, что любо-дорого. И потом, ты же как-то говорила, что тебе нравятся грубые парни. — Угу. Легко изображать оторву, когда знаешь, что дальше-то все равно не зайдет… Да и насчет грубых парней — как-то не так стыдно, что ли, когда объективная ситуация такая, что остается только сдаться. Ха Дже Кён казалось, что было бы куда как проще, если бы Джи Ху, не спрашивая и не оставляя выбора, просто и решительно преодолел ее сопротивление, что бы уж покончить с этим вопросом раз и навсегда. — Мне почему-то и в голову не приходило, что ты втайне пытаешься сложить с себя ответственность за первый раз. И вроде отдаться и вроде как остаться честной девушкой. — Какой ты злой все-таки! — А ты лицемерка. Дже Кён, не будь смешной. Серьезно, в таком духе девиц воспитывали до восемнадцатого века буржуа да аристократы. Потому что считали за товар, который можно выгодно продать. И то не думаю, что те юные барышни, которых природа не обделила характером и мозгами, сильно развешивали уши. — Я, правда, не могу. Меня всю трясти начинает, и внутри все в комок сжимается. И я не знаю, то ли заорать в истерике, то ли врезать, то ли заплакать. Это и в самом деле было сложно для Дже Кён. Её раздирали противоречивые чувства. Когда-то Джун Пё подкупил ее именно своей чистотой. Почему-то никогда не возникало ощущения, что за глаза он имеет насчет девушек, и насчет нее в том числе, навязчивые грязные фантазии. Он так мило смущался, когда она, расхрабрившись от его холодности и от того, что он уже считается ее женихом, прижалась к нему всем телом, а разок даже за ухо куснула. Тогда она слишком не задумывалась, воспринимала все как романтическое приключение. — Джи Ху тебе сделал что-нибудь? Обидел? — напрягся Джон. — Нет! Нет, — запротестовала девушка. — С самой свадьбы он ни разу не прикасался ко мне, даже не попытался. И это тоже обидно почему-то. — Мне кажется, ты можешь ему довериться. Мин убежден, что Джи Ху тебя не обидит. И я ему верю. Мин он без царя в голове иногда, но интуиция его обычно не подводит. — Я чувствую, что уже готова попытаться преодолеть этот страх, но… не могу же я его просить… об этом. — Не обязательно говорить словами о своих желаниях, глупенькая. — Да, знаю, Джон, — Дже Кён посуровела. — Все равно, это так… так унизительно… Меня колотит от одной только мысли, чтобы сдаться по своей воле. Я часто мечтала о том дне, когда не придется подчиняться никому, даже родителям, и теперь у меня словно земля из-под ног уходит. — Но Джи Ху тебе нужен? — жестко поставил вопрос ребром Брукс. — Да, нужен, — дрогнувшим несчастным голосом ответила Дже Кён. — Я с ума от всего этого схожу и не узнаю сама себя. Он на меня действует, как удав на кролика. И, наверное, про себя уже смеется надо мной. Парни становятся такими отвратительными, когда чувствуют свою власть. — Юн Джи Ху не парень, Дже Кён. И сомневаюсь, что когда-либо им был в этом смысле. Он мужчина, нормальный взрослый мужчина. Это ты еще ребенок, похоже. Он не станет относиться к тебе хуже после того, как это случится… Хотя, может, я и погорячился насчет «нормального». Но если он и станет вести себя как придурок, то точно не из-за самого факта секса между вами. Мне кажется, он далек от стремления меряться с кем-либо традиционными признаками мужественности. Думаю, тебе следует воспринимать этот брак как твой новый уровень свободы. А возможно, ваш общий новый уровень свободы. Свобода в браке? Дже Кён в это не очень верилось, но она была готова к сотрудничеству. Ее непреодолимо тянуло к Джи Ху. Однако вопрос о том, что муж может пытаться ее подавлять или лишать права принимать самостоятельные решения, оставался для Дже Кён все еще открытым. Она нахмурилась, наставила на Джона палец и изобразила пистолетный выстрел: — Ты подозрительно много о нем думаешь. — Смирись, — рассмеялся Брукс. — Красивый муж это как произведение искусства — достояние общественности. — Губы закатай, Общественность, — проворчала Дже Кён. — Давай меняться уже, забирай свое сокровище, а меня верни моему Произведению Искусства. В номере Дже Кён тряслась, как осенний листочек, на всякий случай притворяясь куда более пьяненькой, чем была на самом деле, пока Джи Ху приводил ее перед сном в порядок. Разрываясь между желанием стеречь свою трудноуловимую подругу, страхом и надеждой, она ждала, что Джи Ху, возясь с ней, полностью обнаженной, даст волю рукам и захочет близости. Джи Ху с профессионализмом практикующего врача бесстрастно надел на нее найденную в гардеробе сорочку и без единого жеста протеста позволил ей скользнуть в кровать к спящей Айле, на которую Дже Кён и излила всю свою нерастраченную нежность и жажду любви. Она прижала к себе девушку крепко-крепко, уткнулась носом ей в затылок, даря ей все то тепло, что могла найти в своём сердце. Дже Кён собиралась не выпускать ее из рук до самого утра, чтобы та не сбежала, не оставив координат. Тем не менее, утром Дже Кён все-таки проспала уход Айлы. Дже Кён стало так горько и больно за подругу, что она не сдержалась, расплакалась и рассказала Джи Ху всё, не ожидая, впрочем, от него каких-то действий. Дже Кён просто хотела выговориться хоть кому-то, потому что ситуацию с Сонар она не могла обсудить больше ни с кем. Ее личная охрана даже слышать ничего не желала и грозилась доложить отцу. Дже Кён была по-настоящему тронута, когда Джи Ху сказал «я постараюсь что-нибудь придумать». Едва ли он что-то сможет сделать, но за сочувствие девушка была благодарна, как и за то, что он не стал упрекать ее за глупость и безрассудство. А потом… Потом их разговор принял неожиданный поворот, в результате которого Дже Кён оказалась верхом на полностью обнаженном Джи Ху. Она с жадностью, нежностью и любопытством увлеченно и совершенно без стеснения исследовала его тело, дотрагиваясь руками и губами везде, куда могла дотянуться. Он был полностью в ее власти, и опасения Дже Кен отступили. Только что признавшийся ей в любви, залитый ярким полуденным солнцем на белоснежных простынях широкой двуспальной кровати, с надежно зафиксированными руками, Джи Ху был прекрасен, как ангел. И, увы, столь же бесполезен. Стоило ему увидеть первую же болезненную гримасу на лице Дже Кён, как его энтузиазм безвозвратно угас. Дже Кён провозилась еще некоторое время, но в конце концов вынуждена была сдаться и она. Поддавшись ее уговорам, Джи Ху, уже отвязанный, попытался разобраться с ее девственностью при помощи пальцев. Но ее невольный слабый вскрик тут же остановил его. — Все в порядке, — умоляюще заверила его Дже Кён. — Я могу потерпеть. Мне это даже будет в радость ради тебя. Джи Ху перевел дыхание и опустил голову. — Я не смогу, — признался он наконец. — Даже если выпью для храбрости. Прости. С висков Джи Ху крупными каплями стекал пот, и растерянная Дже Кён поняла, что Джи Ху не преувеличивает. Причинить ей боль действительно выше его сил. — Мы в Сеуле обязательно попробуем еще раз, — Дже Кён горячо сжала его руку. — Если ты настаиваешь, — безжизненно ответил Юн. В Сеуле Дже Кён, не откладывая дела в долгий ящик, при первой же возможности снова затащила Джи Ху в постель и попыталась взять его штурмом, пока он еще не растерял боевую готовность. Как ни прискорбно, с тем же результатом. Дже Кён на себе прочувствовала, что здесь необходим чисто мужской неукротимый энтузиазм. Джи Ху вздохнул, открыл прикроватную тумбочку и извлек оттуда скальпель и флакон с анестетиком-антисептиком. — Что это? — недоуменно спросила Дже Кён. — Скальпель, — спокойно объяснил Юн Джи Ху. — Буду себе вены резать. Я посрамлен и опозорен. Моя жизнь не имеет смысла. Моя госпожа вправе призвать на мою голову самые ужасные проклятья. Я недостоин называться ее мужем… — Что за… — Приношу свои глубочайшие извинения, госпожа Ха, но, если вы еще не передумали связать жизнь с таким жалким типом как я, то других предложений у меня нет. Дефлорацию я могу произвести только хирургическим способом. Врач я или не врач? Если вам принципиально лишиться девственности естественным путем, то это уже не ко мне. — Очень интересно, — игриво приподняла брови Дже Кён, — и к кому же тогда? — Сдается мне, господин Сон Ву Бин с радостью готов предоставить вам свои возможности. Неспроста же он примчался встречать тебя в аэропорт с огромным букетом кроваво-красных роз. Что у вас ним? Ты дала ему повод? Дже Кён виновато спрятала лицо и призналась: — Ты не обращал на меня внимания, и мне захотелось, чтобы ты немного поволновался и приревновал, вот и старалась быть очень милой с Ву Бином. Ну, чтобы он тебе потом немного понадоедал с тем, как тебе повезло с женой, и какая она умница-красавица… Кажется, немного перестаралась. — Совсем не немного, — чуть не засмеялся Джи Ху. — Полагаю, он к тому же где-то выяснил, что мы с тобой по-настоящему пока не женаты. — Надо завтра же подать документы на регистрацию, — заметила Дже Кён. — И объясниться с Ву Бином. Нехорошо, если он будет питать напрасные надежды. — Я правильно понял, это значит — режем? — Режем. — Уверена? — Более чем. — Точно? — Точно. — Не пожалеешь? — Не знаю. Режь уже! — Прошу прощения за мой французский, но, в таком случае, на затруднит ли вас раздвинуть ноги, мадам? Дже Кён двинула Джи Ху пяткой в плечо и легла поудобнее. Джи Ху осторожно брызнул ей между ног анестетиком и аккуратно сделал надрезы. Брызнул еще раз, нежно подул-поцеловал и ободряюще похлопал по бедру. «Заживет и можно пользоваться», — хотелось пошутить ему, чтобы разрушить неловкую тишину, но такие остроты были не в его стиле, и он промолчал. Дже Кён нервно рассмеялась, опасаясь, что еще немного, и из ее глаз брызнут слезы. — Ты забавный, — сказала она, подтянув к груди одеяло. — Я сейчас даже не знаю, обо мне только что позаботились или мной пренебрегли. Мне всегда казалось, что парни находят особое удовольствие в том, чтобы лично лишить девушку невинности. — Насколько я знаю, да, — равнодушно откликнулся Джи Ху. — Многие, во всяком случае. — А ты? — Мои удовольствия не стоят напрасных слез и боли, — усмехнулся Джи Ху. — Мне страшно заводить от тебя детей, Рыжик, — пробормотала Дже Кён, засыпая.