Изгой

       С каждым днем Лин все больше привыкал к демону. Как ни странно, но в общении с ним не было ничего скверного. Человеком, кто едва не убил акробата, оказался фокусник Анри. Все вскрылось случайно. Господин Треоль одним поздним вечером, решил зайти в вагон с реквизитом, и обнаружил там фокусника, который самозабвенно, чувствуя себя абсолютно безнаказанно, надрезал канат и разбалтывал крепление для болта. Анри не заметил мужчину и прежде, чем тот окликнул его, несколько минут продолжал заниматься порчей имущества, сопровождая все едкими комментариями.       Господин Треоль на столько оказался поражен открытием, что даже забыл, зачем пришел в реквизитную. Позже он говорил, что собирался идти спать, как внезапно выпал из реальности и обнаружил себя уже у двери в вагон с реквизитом. Из-под неплотно прикрытой двери просачивался свет. Исключительно по этой причине он и заглянул внутрь.        Цирк был поднят на уши, и фокусника обязали покинуть труппу, выдав жалование за последние выступления. Лин сначала хотел спросить, почему тот так поступал, но Джо покачал головой и сказал не вмешиваться.        Хозяин цирка еще долго бушевал. Он всю жизнь занимался цирком, жил вместе со своими артистами, ел ту же еду и всегда хорошо относился ко всем работникам. Для мужчины произошедшее стало потрясением. Лин тоже некоторое время чувствовал себя подавленным, поскольку никогда прежде не сталкивался с подобным.       Но время шло и вскоре Лин уже не вспоминал о произошедшем, продолжая выступать. Ему нравилось выполнять трюки на канате, слышать восторженные крики. Снова он смог предаться любимому занятию целиком, не опасаясь того, что кто-то может надрезать канат или испортить намеренно костюм. Демон, который помог Лину, сначала не хотел говорить своего имени, но затем в качестве исключения ( по его собственным словам) назвался. Элигор.       Мужчина присутствовал на всех выступлениях акробата. Рукоплескал и улыбался, подбадривая артиста. А потом, когда юноша заканчивал выступления и смывал грязь и усталость, они гуляли по тем городам, в которых останавливался цирк. Элигор всегда находил, что рассказать Лину, знал, куда лучше сходить.        Когда акробат был еще мальчишкой, то много времени проводил с бабкой по матери. Ни для кого не было секретом, что старая была сильной колдуньей, а колдовской дар передается через поколение. Лин так и не успел узнать, есть ли у него способности к магии, поскольку другие способности проявили себя намного раньше и родители отдали его на обучение.        Близился конец сезона, и Лин начал беспокоиться на счет возможности продолжения общения. С тех пор, как демон спас его на мостовой, о которую он бы неминуемо разбился, прошло три месяца. Юноша чувствовал, что на протяжении всего этого времени внутри него что-то менялось. Он ощущал, что начал нуждаться в их ежедневных встречах, едва ли не так же сильно, как в любимом деле. Временами демон приходил к нему в шатер, и они разговаривали, пока Лин не засыпал. Иногда он ощущал сквозь сон, как мужчина поправляет ему одеяло, прикрывая плечи, чтобы тот не замерз. Иногда их руки встречались. Акробат, ощущая прикосновения к прохладной коже, чувствовал, как по щекам разливается алый румянец, который выдавал его с головой. То, что он начинал чувствовать к мужчине, было неправильным.        Лин понимал к чему движется их общение, но не знал, как с этим быть. Он даже не мог сказать с полной уверенностью нравится ему это или нет. Прежде ему никогда в голову не приходила мысль о том, что мужчина может показаться ему привлекательным. Джо и Ульна заметили происходящее с другом, и Лин рассказал почти все, кроме того, кем являлся Элигор и как помог.       Друзья не стали убеждать его прекратить общение, но попросили быть осторожнее с загадочным джентльменом, который путешествовал следом за цирком в каждый город ради акробата. Лин пообещал, что не будет совершать необдуманных поступков. Наконец, цирк приехал в последний город, после которого господин Треоль распускал труппу на отдых. Акробату было предложено присоединиться к цирку и на следующий сезон, на что Лин ответил утвердительно.        Восточная Поланка летом, по мнению юноши, была прекрасна. Этот край всегда славился своими восхитительными винами, прекрасными церквями, знаменитыми на весь мир художниками и живописными видами. Теплый вечер окутывал людей сладкими запахами энотеры и алиссума. На следующий день акробата ожидало последнее выступление в этом сезоне, и юноша готовился уехать к родителям. Теперь его волновало только одно – Элигор. Лин даже не представлял, что кто-то кроме родных может стать ему на столько близким. Демон понимал его так, словно знал всю жизнь. Иногда юноша пугался того, на сколько сильно привязался к мужчине.        В этот вечер они договорились встретиться на большой круглой площади, около одного из многочисленных каналов, через который были переброшены каменные мостики. На таких мостах любили останавливаться и загадывать желания влюбленные парочки, бросая монетки в воду. Лин стоял, прислонившись спиной к стене дома, и думал о том, что сам не понимает каких отношений хочет от демона. Всю свою жизнь он посвятил выступлениям и обучению. Тренировки и ежедневное оттачивание мастерства стали смыслом и целью его жизни. И акробат об этом ни дня не жалел. В своем довольно юном возрасте он стал профессионалом, каких мало.        Элигор пришел вовремя. Мужчина был как всегда неотразим. Длинные светлые волосы, аккуратно зачесаны назад и перехвачены на уровне шеи черным шнурком. Черный камзол с узкими рукавами по последней моде, кюлоты, чулки и ботинки. Лин отодвинулся от стены, глядя на ставшего очень близким друга, и подумал о том, что тот никогда еще не выглядел так притягательно. От демона, похоже, не ушло внимание юноши, и тот доброжелательно и поощрительно улыбнулся. В голубых глазах промелькнуло нечто, чего прежде Лин не замечал.        - Доброго вечера, мой друг, - поздоровался мужчина, подойдя к юноше и взяв того за руку, поднес кисть к губам и поцеловал. Лин смутился и выдернул руку, не столько из-за поцелуя, сколько из-за того, что считал свои руки не красивыми, по сравнению с руками Элигора.       - Полно вам, мой друг, - поймав взгляд зеленых глаз, произнес демон, - вы мне нравитесь целиком, таким, какой есть. Лин покачал головой и демон, видя его смущение, предложил начать их вечер.        Они, как всегда много гуляли, и мужчина привел акробата в недостроенную, пока неосвещенную капеллу, которую начали расписывать местные знаменитые художники. Лин смотрел во все глаза, в то время, как Элигор рассказывал о сюжетах фресок и поражался искусству мастеров. Затем они еще прогулялись по набережной, и зашли в небольшой ресторан, вход в который располагался под аркой, увитой виноградными тяжелыми лозами.        Вечер складывался невероятно хорошо. Прежде Лин никогда не посвящал отдыху и общению с кем-то так много времени. Они долго еще сидели за небольшим столиком и говорили обо всем. На этот раз Лин тоже много рассказывал о своей жизни – о выступлениях, первом учителе, который смог разжечь в нем огонь любви к своей профессии, семье и многом другом. Когда пришло время расставаться, Элигор предложил проводить акробата, а когда они проходили мимо высокого красивого особняка, заметил, что тот принадлежит ему и он был бы счастлив видеть акробата своим гостем. Лин согласился.       Видение померкло, удаляясь и темнея по краям, словно сгорая в невидимом огне. Звук чужих голосов понемногу возвращал меня к реальности. Несколько человек что-то обсуждали и первое время до меня не доходил смысл того, о чем они говорили. Постепенно слова снова приобрели смысл, и я открыл глаза, вспоминая последние события.        Я никогда не мог похвастаться везением, но в последнее время меня преследовали сплошные неудачи. Упершись взглядом в серый камень, я подумал о том, что все началось с Алербурга. Большинству клириков не приходится за всю свою жизнь увидеть живого демона. Разве что на страницах бестиариев или картинах. Мне же, за последние время, попался уже второй, если не считать того, что таскается теперь постоянно за мной. И еще одного, которого вместе с отцом Марком и двумя клириками мы не выпустили из портала. Таким образом – четверо. Бог любит троицу, так что, видимо, здесь что-то иное.        Внутри царили тишина и покой. Ни следа той мощи, которую еще совсем недавно я держал в собственных руках, и которая едва не спалила меня изнутри. Заметив, что потолок перестал шевелиться, я повернул голову набок. У закрытой на засов деревянной двери, держа руку на палаше, стоял Берк. Напротив него, у узкого стрельчатого окна, закрытого деревянными ставнями, облокотился о стену Ингвар. Мужчина думал о чем-то, изредка бросая хмурые взгляды на сидящего на моей кровати. Я перевел взгляд и увидел, сидящего вполоборота ко мне Люпера. Парень сидел лицом к монаху, и я, даже не пользуясь даром, ощущал витающее между ними напряжение. Арне примостился на небольшой лавке у стены рядом с камином, положив на колени палаш, напряженно слушал неспешный разговор наемника и монаха. В камине весело потрескивали дрова, даря драгоценное в подобную ночь, тепло.       - Будем надеяться, что больше этих тварей не осталось, и мы сможем смыться отсюда, сразу, как буран уляжется, - напряженно прислушиваясь к тому, что происходит за дверью, произнес Берк.        - Я не ощущаю больше темной ауры, кроме одной, - монах неопределенно махнул рукой в сторону Люпера и тот криво улыбнулся, не вступая в беседу.       - Хорошо бы так и было, поскольку боюсь, наш заклинатель не сможет повторить тот фокус, который он провернул с дамочкой. Она бы размазала нас и не заметила… - Берк не смотрел на монаха, прильнув к двери и прислушиваясь.       - Согласен, - кивнул монах и после короткой паузы добавил: - главное, чтобы цена за такое могущество не оказалась слишком высокой…        Арне сохранял молчание, переводя взгляд с одного на другого. Мне, наконец, надоела роль безмолвного слушателя и я пошевелился. Правая ладонь отозвалась тупой тягучей болью и я, нахмурившись, посмотрел на перебинтованную кисть. Люпер мгновенно обернулся и обвел меня напряженным взглядом, отодвигаясь, что бы я мог спустить ноги с кровати. На несколько секунд я стал центром всеобщего внимания.        - Как самочувствие? – нарушил сложившуюся тишину наемник, криво улыбнувшись.       - Вполне неплохо, - хрипло произнес я и закашлялся. Горло пересохло и болело, словно мне в него натолкали иголок. Монах протянул мне кружку с водой и я, благодарно кивнув, взял её.       - Я уже боялся, что после того аутодафе, которое вы устроили демону, вы уже не подниметесь, - произнес Ингвар, дождавшись, когда я жадно выпью воду. Я откашлялся, ощутив, что теперь вполне могу говорить.        - Я тоже так в какой-то момент подумал, - честно ответил я, пожав плечами, и протянул кружку обратно. – И как теперь у нас дела?       - Думаю, основные две угрозы, которые мы могли тут встретить, устранены, - ответил монах. - Вы были без сознания, а вокруг форта все еще бушевал буран, поэтому мы не решились покинуть крепость.        - Идти ночью в буран решится только самоубийца, - перехватил инициативу Берк, по-прежнему стоя у дверей, - а я думаю, все мы еще планируем задержаться на этом свете. Это комнаты коменданта. Я решил, что здесь будет относительно безопасно. По пути нам встретилась парочка юёров, но Ингвар справился с ними, и мы засели здесь. Надеюсь, до утра к нам никто не постучится.       Я прислушался к собственным ощущениям и произнес:       - Я не чувствую тьмы в форте, - замолчав, я встретился взглядом с рубиновыми глазами Люпера. Монах это заметил, но только слегка нахмурился, решив меня не одергивать. Удивительный человек. Обладая такой мощью и знанием, Ингвар не позволял себе поучать других. Побольше бы таких людей.       - До рассвета еще четыре часа, - устало произнес монах, - предлагаю спать по очереди, чтобы все могли отдохнуть.       Я поднялся с кровати и подошел к монаху:       - Я уже отдохнул, ваша очередь, - Ингвар устало кивнул и, ничего не говоря, завалился на кровать. Вскоре и Берк, начав клевать носом, улегся на небольшую неудобную тахту в углу. Арне, как сидел на скамейке, так и уснул там же, привалившись спиной к стене. Я занял место на стуле около окна, аккурат напротив двери и прислушивался к звукам форта, который окружал нас, иногда встречаясь взглядами с демоном. Виллард ничего не говорил, и я решил тоже сохранять молчание, пока мы не окажемся наедине. Этот разговор был точно не для чужих ушей. Демон занял место Берка у двери и теперь мы молча сидели в полной тишине, друг напротив друга, каждый думая о своем.       Меня коробило то, что Темный забрался в тело юноши, и об этом я тоже собирался ему сказать, но позже. Пусть ищет себе другое пристанище. Вспомнилось пугало, в которое он перескочил, сразу после того, как его прежняя оболочка разрушилась, и я не смог удержать улыбки.       Это было крайне неожиданно. Никогда бы не подумал, что демоны так могут. Люпер, опять ухватив мои поверхностные мысли, приятным тенором произнес у меня в голове. Даже голос у юноши немного изменился, после того, как в его тело вселился демон:       «Кинеер, это мелочи по сравнению с тем, что я смогу совершить после восстановления…»       «Восстановления?» - переспросил я, так же мысленно и тут же прервал разговор, поскольку монах беспокойно пошевелился, реагируя на всполохи магии в помещении. Этот человек был очень чувствителен к проявлениям силы. Мы замолчали даже мысленно, решив не тревожить воина Господня, и так продолжалось, пока не взошло солнце. Мы сидели в молчании, каждый думая о своем, рядом со спящими уставшими людьми. О многом хотелось спросить, но я не мог.       После произошедшего, что-то во мне изменилось. Словно я преодолел некий рубикон. Может, так подействовала сила демона, которая, пусть и короткое время, пребывала во мне? Может, все было проще - я начал привязываться к тому, кто рядом со мной сражался против демона, пусть даже и вынуждено. Теперь, когда спало напряжение и возбуждение недавней битвы, и я пришел в себя, голову переполняло множество вопросов, ответов на которые у меня не было.        Скорее всего, демон слышал все, о чем я думал сейчас и наверняка ему было смешно слушать подобные размышления. Для существа прожившего не одну человеческую жизнь, мои эмоции, чувства и метания, наверняка кажутся нелепыми и бессмысленными. Скорее всего, так и есть. Пусть он и сидит напротив меня с каменным лицом.       В отличие от него я – человек, и у меня не было и нет такого запаса времени жизни. Мою душу пронимает все, что происходит со мной, даже если я и пытаюсь не показывать вида. Но я – всего лишь человек со своими слабостями и достоинствами.        Тут же в памяти всплыл поцелуй, и я инстинктивно отогнал от себя это воспоминание. По-прежнему одолевал один и тот же вопрос – что демону нужно от меня?        Берк глубоко вздохнул и пошевелился на тахте, из-за чего мы оба бросили на мужчину быстрый взгляд, но затем все снова вернулось на прежние места. Мы вдвоем, друг напротив друга в полной тишине, без возможности поговорить. Нелепая ситуация. Хоть анекдот рассказывай – «встретились как-то монах, демон, заклинатель и наемник…». Я не смог удержать улыбки и заметил, что губы Люпера тоже кривятся в усмешке.        Я устал, но понимал, что другим тоже требуется отдых. Демон же сидел передо мной абсолютно свежий. Люпер изменился. Сравнивая с прежним юношей, каким он был до вселения Темного, изменилось многое. Взгляд, осанка, какая-то едва уловимая жесткость в сжатых губах и странная, не поддающаяся, рассудку, притягательность. Словно другой человек, просто очень похожий.        Демон сидел на табуретке, прислонившись спиной к стене, и смотрел на меня своими странными и бездонными рубинами.       Так продолжалось до рассвета.       Первым проснулся Ингвар и, медленно поднялся, опустив ноги на пол. Несколько секунд мужчина смотрел перед собой заспанными замутненными глазами, но затем взгляд прояснился и монах посмотрел на меня.       - Все хорошо было ночью? – спросил он, поднимаясь.       - Да. Никто снаружи к нам не ломился, если вы об этом, - усмехнулся я. Ингвар оценил шутку и, улыбнувшись в ответ, кивнул. Следом проснулись Берк и Арне. Насколько было тепло в комнате, благодаря тому, что я всю ночь подбрасывал поленья в камин, мы оценили, когда вышли в коридор. Всего за несколько часов форт промерз. Комнаты, в которых еще недавно горели камины, внезапно стали холодными и зловеще неприветливыми, несмотря на раннее утро.       - Стоит пойти проверить лошадей, и что-нибудь перехватить на кухне, если найдем, - хриплым после сна голосом, произнес Берк, как всегда возглавляя наше шествие. Мужчина зевнул и взъерошил каштановую шевелюру рукой, а затем одел шапку. Арне выразил полную солидарность, я же ощущал себя настолько уставшим и разбитым, что решил просто плыть по течению. Виллард-Люпер рядом, как всегда, предпочел сохранять молчание. С тем, как его называть, я решил тоже разобраться чуть позже.       На кухне мы нашли еду, и после проверки монаха оказалось, что её можно есть. Я жевал медленно и тщательно, не ощущая ничего, кроме крайней усталости. Во время нашего импровизированного завтрака Арне спросил, почему я не разбудил его, чтобы тот сменил меня ночью. Я спокойно объяснил, что из присутствующих только мы с монахом обладаем нужными способностями, чтобы ощущать Тьму. И будь он в одиночестве на часах, то мог и не почувствовать приближения тварей.        Кучер, отряхивая от крошек бороду, важно кивнул через некоторое время, обдумав мои доводы. Правда, тут я слегка покривил душой. Виллард прекрасно почувствовал бы приближение Тьмы, но оставалась вероятность того, что демон мог бы и распахнуть двери перед опасностью. На то он и демон, в конце концов.       После вчерашнего погрома, учиненного сражением с демоном и юёрами, выжили семеро лошадей. Было решено брать всех с собой, на случай, если потребуется давать уставшим животным отдых. Похоже, перспектива трястись в седле до самого Барроуберга никого, кроме меня не смущала. Я даже с какой-то завистью наблюдал, как остальные с легкостью заскакивают в седла и готовятся уходить. Мне не оставалось ничего, кроме как последовать их примеру.        Правда, я даже порадовался, когда увидел давешнюю саврасую кобылу, которую сам и привел в стойло накануне ночью. Лошадь меня узнала и требовательно всхрапнула, спрашивая, принес ли я ей угощение. Я усмехнулся, и вытащил из карманов несколько съеженных желтых яблок, которые прихватил с собой с кухни.        Животное благосклонно отнеслось к угощению и осторожно желтыми зубами взяло у меня с ладони предложенное подношение. Я же надеялся, что она не сделает попытки меня сбросить. Все-таки наездник из меня никудышный.        Открыв ворота и построившись в колонну, мы выехали из пустого мертвого форта. Я обвел взглядом наш поредевший отряд и подумал о том, что до Барроуберга больше четырех часов хода через заснеженный тракт. Надеюсь, на этот раз все доберутся до города. Почувствовав, что на меня кто-то смотрит, я обернулся и столкнулся с тяжелым умным взглядом брата Ингвара. Он так ничего и не сказал, хотя я не сомневался в том, что он знает кто такой теперь Люпер и кем был Виллард. Так же он ничего не сказал и о характере силы, которую я использовал, чтобы одержать верх над Тель-Мешонсте.        Уже у ворот, обернувшись, я увидел место, где вчера сражался с демоном и часть разрушенной стены башни. Земля все еще была черной, и снег, который падал после случившегося еще несколько часов, так и не закрыл рытвины и ямы, оставленные темной магией. Мельком я увидел лежащее на земле разорванное тело Вилларда. В душе сначала натянулась, а затем лопнула струна, оставив после себя не ощущаемую физически душевную боль. Я решительно отвернулся, понимая, что ничего изменить уже не смогу, но все же произнес:       - Мы Вилларда не похоронили.       Берк, услышав мою фразу, остановился и обернулся, бросив хмурый взгляд на выжженный участок земли и распростертое тело. К моему удивлению, наемник спешился и, увидев, что Арне собирается возразить, произнес:       - Оставайтесь здесь и следите за фортом и дорогой. Я согласен с заклинателем, негоже оставлять его так.        Я последовал за Берком и, когда мы ступили на выжженную землю, ощутил, исходящий от неё отголосок вчерашнего сражения. Земля еще помнила произошедшее и стонала под ногами. Похоже, наемник тоже это ощущал на каком-то интуитивном уровне, и я увидел беспокойство в синих глазах. К нашему удивлению, земля под ногами была мягкой, словно летом, и теплой. Возможно, именно поэтому снег на ней таял и не оставался. В полуразрушенной конюшне мы нашли две лопаты и довольно быстро вырыли неглубокую могилу. Мы не разговаривали и все в том же тяжелом молчании взяли окровавленные останки Вилларда и осторожно положили на дно вырытой ямы. Я в последний раз посмотрел на бледное мертвое лицо, губы которого накануне вечером целовал, и прочитал заупокойную. Внутри по-прежнему жила прозрачная душевная боль, которая душила не хуже физической.       Когда мы закончили с погребением, Берк поднял две доски, которые прежде были частью стойла одной из лошадей и, скрепив их веревкой наподобие креста, водрузил распятие в изголовье.       Уезжали мы все в таком же тяжелом молчании. Я чувствовал на себе прожигающий взгляд демона, но никак не реагировал. Мне было необходимо все обдумать. Рука неприятно саднила и я, поудобнее перехватив поводья, еще раз напоследок оглянулся, прежде чем крепость скрылась за заснеженным поворотом. В одном из окон второго этажа я заметил человеческий силуэт, а затем деревья и высокие сугробы навсегда скрыли форт гарнизона Белой Совы из виду.