Такая туманная ночь

- Да... Дадзай?! - голос Чуи был сиплым и скрипучим. Почувствовав, что шляпа сползает с рыжих волос, он схватил и прижал к голове головной убор. Накахара не отрывал взгляда от стоящего перед ним Осаму, неожиданно забыв о дыхании, и вскоре покраснел. Суицидник не понял его реакции и продолжил улыбаться. Он старательно вытирал свои волосы белым полотенцем. - Чуя, тебе плохо? Лисичка заболела? - Ты... - Накахара нехотя отвернулся от Дадзая и сквозь зубы прошипел: - Ты чего в таком виде здесь шляешься? - В каком? - решил сыграть под дурку Осаму. Дадзай закинул полотенце на плечо. Парень выглядел, мягко сказать, необычно и... открыто. Его рубашка, мокрая и расстегнутая, прилипла к исписанной шрамами коже. Прятать под бинтами грудь он не стал, а марля на руках просвечивалась, и были видны все рубцы, аккуратно оставленные лезвием. Волосы блестящими прядями свисали, закрывали лицо, через завесу на Чую смотрели янтарные огни насмешливых глаз. - Сволочь, у тебя все с головой в порядке? - Чуя вновь посмотрел на шатена, хмурясь и стараясь не замечать голые шею, грудь, живот... - О, Чуя, я чувствую себя прекрасно! - говорящий сделал шаг к Накахаре, но тот отшатнулся. Рука Дадзая, протянутая к рыжему парню, застыла в воздухе. - Т-ты... - мафиози запнулся, а потом, сжав кулаки, пробурчал: - Даже не прикасайся, скумбрия... - Странный ты, - Осаму вздохнул, опустив руку и отойдя. - Куда шёл? - Мори искал. Хотел отгул попросить. - Устал вынюхивать собачьи следы? - Устал твою рожу видеть, Дадзай! - Чуя прошёл мимо эспера, но был остановлен Осаму, последний все таки вцепился в тонкую белую руку. - Не уходи... - неполноценный смолк, Накахара медленно к нему повернулся. - Ты наглеешь, морда, - на этот раз рыжий парень вырвал кисть из цепкой ладони и брезгливо поморщился. - Хватит с тебя и ночи. Желаю сдохнуть как можно скорее! - вяло помахав бывшему напарнику, он продолжил покидать коридор. Через секунд пять в ответ он услышал: - Мне опять завтракать с Мори? Скитаться в одиночестве по этажу или развлекать этого больного педофила? Да тут даже девушки нормальной не встретишь, тоска! - Здесь не бордель, а штаб Портовой мафии! - Первое меня бы вполне устроило! - Слушай меня, Дадзай, - Чуя злобно посмотрел на Осаму, смахнув со лба огненные пряди. - Я не знаю, что ты тут ищешь, но лучше свали сегодня же. Дадзай, которого я знаю, не будет ошиваться рядом с прошлым боссом, никакая охрана и защита тебя не остановят. Сделай один раз то, о чем тебя просят, не будь падлой хотя бы сейчас... - после этих слов Накахара больше не отзывался на попытки Осаму вернуть мафиози, и звуки шагов мафиози скоро не были слышны. Суицидник долго смотрел в сторону ушедшего парня. - Дадзай, ты не видел Чую? - первым делом спросил Мори, когда парень хлопнул дверью и подошёл к столу. Отодвинув кресло, он упал в него, откинулся на спинку и зажмурился. Рубашку он застегнул, к одежде присоединился чёрный пиджак, чёрные рукава подвернуты на локтях. Оглядев шатена, Огай довольно улыбнулся - как Дадзай был похож на свою прежнюю версию исполнителя, даже взгляд был такой-же холодный и мутный. - Встретились в коридоре. Он ушёл, - без эмоций в голосе ответил Осаму. - Как жаль, я хотел предложить ему выпить с нами, он бы точно не отказался. - Чуя искал тебя, но, верно, я так его выбесил, что он забыл об отгуле! - Хм... Дать ему выходной? Пожалуй, я не буду отказывать, - глава Мафии задумчиво водил вилкой по тарелке. Неожиданно он надавил, и столовую огласил неприятный скрежет. Но парень с забинтованными руками не обратил внимания. Его взгляд привлекла большая чёрная бутылка, стоящая рядом. Недолго думая, он протянул к ней руку, а затем отодвинул тарелку и освободил пространство для сосуда и бокала. - Есть не будешь? - с лёгкой досадой произнёс Мори. Осаму, увлечённый открыванием вина, не ответил и заполнил бокал до краев бардовым алкоголем. Терпкий его запах заполнил комнату, дурманя присутствующих здесь врагов. Дадзай пил неспеша, с каждым глотком ещё медленнее. Осушив и поставив, а, точнее, небрежно откинув бокал на стол, он вытер губы рукавом и пустыми глазами посмотрел на Мори. - Ты не представляешь, босс, как алкоголь меняет меня. - Дадзай, я много раз видел тебя в стельку пьяным. - Нет, ты не понимаешь, эта горечь и сладость одновременно меняет мой взгляд на мир и людей вокруг! - Осаму, алкоголь всегда затмевает разум. - Только ты в новом мире не меняешься... Как же я хочу тебя придушить... - Так почему ты не сделал этого до сих пор? Почему не сбежал отсюда, ведь это так просто? - вкрадчивым голосом спросил Огай. - Я уже слышал подобный вопрос сегодня, - детектив схватил бутылку, развернулся и ушёл. Босс Портовой Мафии не следил за ним, но громкий удар двери о стену сообщил о том, что завтрака не будет... - Г-господин Мори! - Да, говори. - М-мы не знаем, как это п-получилось, и крайне сожалеем, - охранник запинался, теребя край пиджака, и не поднимал взгляда с пола, боясь увидеть смерть с косой вместо своего босса. - Д-Дазай, он... сбежал... Камеры работали замечательно! Все были на своих местах, и никто не знает, как он проскользнул! Я очень... - Достаточно. Не нужно извиняться, я не сержусь. Было с самого начала ясно, кто из вас дурак, а кто гений. Все вы с камерами и замками были лишь декорацией его спектакля, задним фоном, дающим эстетику зрителям и скрывающим облезлые стены театра. Мне остаётся лишь наблюдать за тобой, Дадзай... Весь вечер Мори просидел в своём кресле у огромного окна и любовался красотой города, уходящего во тьму... Осаму Дадзай плёлся по безлюдной улице, качаясь и поминутно глотая вино из почти опустевшей бутылки. Уже была ночь, но он не собирался идти домой, его маршрут был незадуманным и поэтому запутанным. В таком состоянии он бы не нашёл дороги к своему гнездышку, осиротевшему без своего хозяина. Плевать. Тьма. Огни. Вино. Звезды. Звезды... Такие холодные, они смотрят на всех с высоты, превосходные, недоступные, снисходительные. Любуйтесь, никчемные создания, мы не против выслушивать ваши низкие мысли, но не не собираемся вам отвечать... Алкоголь закончился. Дадзай со злостью разбил бутылку об асфальт и пошёл дальше, наступая ботинками на крошечные осколки. Тишина, лишь звон по ногами. Одиночество замораживает изнутри. Один... он здесь один... Боль в груди, и неважно, от недавней раны или от нахлынувшей тоски. Боль, она боль - нежеланная, мешающая, убивающая... - Разве так плохо - выжить и поменяться вновь? - спросил Осаму у пустоты, которая, как и полагается ничему, молчала. Дадзай уже хотел рассмеяться, как услышал на свой вопрос ответ...