Опиум

Говорят, пока учишься в школе — самое хорошее время. Йен Галлагер разбил бы при встрече лицо тому, кто сказал подобную фразу. Ибо нечего равнять всех. После школы он был вынужден бежать в магазин в каком-то задрипанном районе Саутсайда, так как уже несколько месяцев подрабатывал там. В приюте деньги на карманные расходы не давали, а одежду привозили в таком состоянии, будто до них её носило человек двадцать, причём довольно неаккуратно. Йена радовало, что его рвение содержать себя поддержал директор приюта. Хоть не шатается, где попало, примерно так он говорил, когда ставил печать и подпись на письменном прошении парня. Но весь вид мужчины говорил, что ему совершенно плевать, чем будет заниматься Йен. Директор был уверен, что парень пойдёт толкать наркоту, просто хотел выделиться на фоне всех остальных, которые занимаются подобным без официальных печатей. Жалование не ахти, но приличную одежду в каком-нибудь убогом секонд-хенде купить раз в несколько месяцев можно, при этом её внешний вид был в сто раз лучше. Во всяком случае, работа в магазине была для Галлагера неким спасением, он чувствовал немного свободы, поэтому это время для него было самым лучшим, даже при том, что руководила этим местом ворчливая и дотошная женщина. Она отчитывала по любому поводу, будь то шоколадные батончики, положенные не на ту полку или не улыбнулся покупателю. — Хай, — сказал знакомый женский голос. Йен отвлёкся от сортировки овощей и оглянулся, после чего он замер и выпустил два кочана капусты из рук, что не упустила управляющая, пришедшая с проверкой именно в этот день. Она подняла овощи и принесла к лоткам, недовольно огрызнувшись на Йена, и пообещала за это вычесть из зарплаты, затем ушла пересчитывать кассу. — Ужасная женщина, — сморщившись, процедила девушка, проводив взглядом женщину. — И как ты её до сих пор терпишь? — М-менди, что ты здесь делаешь? — пытаясь прийти в себя, спросил Йен. — Ты обдумал? — Чего? — Свело! Тебя там ещё не прижали мои братья, Галлагер? — съехидничала она, наматывая на палец небольшую прядь волос и жуя жвачку. — Менди, я говорил, что не могу… — как можно тише, почти сквозь зубы, начал объяснять парень, но девушка перебила его. — Да блять, Галлагер! — она направилась к выходу. — Неужели сложно сказать нормальную причину? Ты импотент? Любишь постарше? Не нужна мне твоя хуёвая отмазка, придурок, — показав средний палец, она вышла из магазина. А на Йена вылупилось несколько покупателей и директор. Парень готов был умереть прямо сейчас. — Йен, сходи на склад, — перевела внимание на себя владелица, и все покупатели разом будто отмерли и продолжили рассматривать товар. — Надо добавить лимонад, он почти закончился. — Да, хорошо… Йен поспешил удалиться из зала, стараясь сделать вид, что ничего не произошло. Эта женщина хоть и стервозная, но немного понимающая. Он устало вздохнул, опираясь на железный каркас полок, на которых стояли коробки. Галлагер подумывал сменить место подработки, но кому нужен такой, как он? Если, конечно, не устроиться где-нибудь в такой же дыре, как эта. Но зато какое-то время жить спокойно и без бесконечных приставаний. — Да ни в жизни у меня не встанет на неё, — буркнул он, вспоминая лицо Мэнди, когда она, чавкая, жевала жвачку и при этом изображала что-то вроде улыбки. — Кругом, бля, Милковичи… — несколько обречённо простонал он, проводя рукой по рыжей шевелюре. Смена Йена подходила к концу. Для него было счастьем, что без неприятных происшествий. Этого он не хотел больше всего. Телефон Йена разрывался от постоянных звонков, пока тот переодевался в небольшой каморке-раздевалке. Пока он находился на работе, то всегда либо выключал сотовый, либо ставил на беззвучку, либо оставлял в раздевалке, такое правило ввела хозяйка магазина, когда несколько раз увидела его увлечённым общением по данному устройству и не обращающим внимание на покупателей и магазин в целом. — Завтра у тебя выходной, — поставила в известность женщина, когда парень уже собирался взять дверную ручку и выйти. — Я могу взять подработку, — Галлагер готов на всё, лишь бы находиться в том аду как можно меньше времени. — Я не хочу проблем, Йен, ты ещё несовершеннолетний. Когда в этом районе соблюдали подобные правила? По-моему, в этом богом забытом месте всем плевать на них. — Вот деньги за сегодняшнюю смену, — хозяйка протянула несколько купюр и железных монет. Кажется, Йен может побаловать себя новыми шмотками, а может, вовсе и не ими. На улице смеркалось, время возвращаться в приют, но ноги Йена даже не хотели вести его в ту сторону. Всё внутри хотело повернуть и не возвращаться больше туда. Но парень не мог: если сегодня он не вернётся, то завтра его ждёт жестокое наказание; если не вернётся в течение нескольких дней, то будет признанным либо мёртвым, либо без вести пропавшим, а денег на восстановление документов у него не будет ещё долго, да и пристанища у него нет. Телефон продолжал вибрировать, раздражая всё больше и больше. Звонил его близкий друг из города, который мог свободно передвигаться по улицам, возвращаться домой в любое время, так как родители не больно-то устанавливали ему ограничения, и ходил он в обычную школу, которую когда-то посещал и сам Йен. — Заебал, — коротко сказал рыжеволосый, отвечая на звонок и закуривая сигарету. На том конце что-то ответили, а потом последовал небольшой диалог, в конце которого Йен сильно задумался. — Чувак, мой зад пострадает, если я не вернусь через… — отстранил телефон от уха и посмотрел на время, — через полчаса. Йен медленно, но шёл в направлении своего «дома», разговаривая о какой-то ерунде с другом, пока тот снова с полной серьёзностью не предложил в который раз пойти в клуб. Галлагер, по правде говоря, и с первого раз согласился бы, но потом, образно выражаясь, надзиратели ему дубинку в жопу засунут за такое, да ещё общественно-полезные работы назначат. Друг на том конце провода всё уговаривал, потом ещё какие-то голоса фоном гудели наперебой в трубку. Голова рыжеволосого работала отлично, поэтому все последствия он просчитал наперёд. Клубы работают всю ночь и до самого утра, поэтому с ночлегом проблем больших не будет. Но все голоса за пропиздон от надзирателей явно перевешивали. Хотя… сегодня пятница, поэтому, может, всё и обойдётся. Йен подумал ещё раз и заключил, что неделя выдалась сложной, особенно последние несколько дней, поэтому почему бы и нет. Йен быстрыми шагами направился в другой район, не менее неблагополучный. Под мостом, с пивом и сигаретами в руках его уже ждала небольшая компания таких же подростков. — Ну, блять, наконец-то! — воскликнул один и направился с разведёнными руками в сторону Йена. Галлагер, увидев своих друзей в полном составе, не мог сдержать улыбки и тоже развёл руки, но до обнимашек дело не дошло. Парни просто с размаху пожали руки и приобнялись. После подошли остальные. Йен не виделся с друзьями около полумесяца. — Держи, — протянул ему бутылку с дешёвым пивом Даррен, друг Йена. Галлагер сделал глоток. — Ну, а теперь двигаем! Даррен был своего рода зажигалочкой в этой небольшой компании, состоящей из трёх парней и двух девчонок. — Кстати, вот, — Даррен протянул какую-то карту Йену. — Поддельные документы? Давно у меня их не было. — Ну а-то как же? Тебя в клуб не пропустят, если несовершеннолетний. Компания подошла к невысокому каменному зданию, у двери которого собралась длинная очередь, из помещения отдавались приглушённые звуки музыки. Йену стало легко. Он медленно стал забывать всю ту жесть в своей жизни, которую переживал день за днём, с того момента, когда попал в этот приют. Неужели сегодня он не увидит рожи этих противных надзирателей, не услышит громкие голоса; не увидит Микки, не услышит из его уст в свой адрес очередную резкую фразочку или оскорбление. Он хотел его увидеть. Хотел хоть случайно, но дотронутся до него. Хотел услышать голос. И одновременно послать его и надрать зад. Наверное, у него просто давно не было секса. Все мысли вылетели из головы после того, как вышибала поставил печать на руку, и Йен вошёл в помещение, заполненное людьми и громкой музыкой. Звук моментально врезался в уши Галлагера и прошёлся потоком по всему телу. Сам того не понимая, он уже отрывался почти в центре танцпола вместе со своими друзьями. Песня сменялась одна другой, отдаваясь по стенам и организму подростка. Становилось жарко и тесно, на него уже несколько раз наталкивались какие-то люди. Вскоре Йен был плотно прижат к Даррену, горячее дыхание которого чувствовалось на шее парня. Галлагер почувствовал лёгкое головокружение и усталость в ногах. Сколько он уже протанцевал без остановки? Его голову посетила мысль присесть где-нибудь. Он остановился и стал осматриваться, насколько это было возможно, ведь со всех сторон его толкали танцующие люди. Йен решил пойти в другое место в надежде найти там место, чтобы отдохнуть, но только он повернулся, как за талию его обхватил Даррен и легко погладил по животу. — Отдохнём? — прошептал в ухо подросток, плотнее прижимаясь к нему и слегка поглаживая живот. Йена немного передёрнуло от горячего потока, который попал ему в ухо. — Давай. После этого парни молча двинулись в направлении выхода. Их даже никто не хватился или не пытался остановить — друзья были на своей волне. А Йен почувствовал небывалое облегчение, когда музыка стала всё тише и в конце отдавалась лишь эхом. Внутри Йена всего трясло, ноги немного подкашивались. На сегодня ему хватит трястись под музыку, с непривычки его уже клонило к асфальту. — Эй, чел, идём ко мне, — решительно сказал Даррен, подхватив того под мышки. Галлагер напрягся, но согласился. По пути парню стало лучше. На улице совсем стемнело и стихло. Оба шли, немного шатаясь в разные стороны, как будто опьянели без алкоголя, о чём-то разговаривая, громко смеясь и пиная всё, что попадалось им под ноги. Понемногу холодный воздух вернул им здравомыслие, но к тому времени они уже сидели на хлипкой деревянной ступеньке перед входом в дом, закуривая сигарету. Йен почувствовал, как Даррен начал дрожать и постукивать зубами от холода. — Пойдём в дом, — предложил рыжеволосый, придвигаясь к парню. — Давай хоть сигу выкурим, — хмыкнул друг, съёживаясь от холода ещё больше. — Пф, у тебя зуб на зуб не попадает и губы почти не зажимают сигарету, о чём ты? Так, — Йен решительно выхватил выкуренную до середины сигарету, потушил её и поднялся на месте, поправляя потрёпанные джинсы, — быстро поёбал в дом, — показывая на дверь, приказал он. — Ты как всегда заботлив, — грустно усмехнулся тот, вставая и отряхивая зад. Они вошли в дом, после чего хозяин включил свет в гостиной. Стояла тишина, парни ввалились, затопали, зашуршали, хотя Йен пытался всё же быть потише. — Да расслабься, всё равно дома никого нет, — успокоил Даррен, похлопав по плечу. Йен прошёл в комнату и сел на старый, полупроваленный двухместный диван, покрытый какой-то протёртой выцветшей вельветовой тканью, которая скрывала его состояние. Комната была маленькой, ремонта не видела, наверное, с момента постройки дома; из мебели всё самое необходимое: диван, кресло из той же серии, небольшой столик, на котором наставлены грязные кружки, газеты и журналы, небольшой телевизор на подставке. Роскоши не было от слова совсем. — Родители снова где-то бухают, ничего нового, — развёл руками Даррен и плюхнулся рядом. — О, точно, — быстро вскочив, он потопал в свою комнату и так же быстро вернулся, держа небольшой пакетик с зелёной травкой в руках и бумагу. Йен понял, что это. Без слов парень взял один небольшой листок, насыпал небольшое количество содержимого пакетика и скрутил, затем зажёг и сделал первую затяжку, после чего протянул Йену. Парень без сомнений аккуратно перехватил и тоже затянулся, медленно выдыхая и расслабляясь на диване. — Ты стал лучше скручивать, — улыбнувшись, похвалил он Даррена. Тот только усмехнулся и снова затянулся. — Бля, как же хорошо дома. После этого на душе Галлагера стало тяжело и напряжно. Он знал, что такое дом и какая-никакая семья, но примерно два года назад он всего этого лишился без возможности вернуть всё назад. Диван скрипнул, и Йен будто отошёл от транса. Даррен взял в свои руки лицо Йена, разжал немного его губы и выдохнул прямо в них дым. Парни встретились взглядами, Даррен, увы, ничего, кроме сожаления и печали не увидел в больших голубых глазах Йена. Отпрянув, брюнет потушил самокрутку и положил в блюдце, затем снова повернулся всем телом к Йену, перекинул одну ногу и сел на него верхом, взяв скулы парня в свои ладони. Руки Даррена были ледяными, от них челюсть Галлагера чуть свело. — Не думай ни о чём, — прошептал он, пододвигаясь ближе к его лицу и целуя в губы. Даррен не просто друг, он был секс-партнёром Йена уже примерно полгода. Их обоих устраивало данное положение, тем более первый знал о «большой любви» второго и был в курсе всех передряг, произошедших в жизни Галлагера. Даррен целовал Йена всё настойчивее, резче, немного прикусывая губы. Галлагер совсем был не против, даже отвечал, но что-то внутри разрывалось, душа неприятно содрогалась при каждом новом поцелуе. Йен немного приоткрыл глаза, так, что лица не было видно, только размытые очертания, а сознание само дорисовало картинку — Микки. Йен увидел Микки, и ему стало ещё больнее. Йен чувствовал обжигающее дыхание и скользкий язык в своём рту. Медленно парень обнял талию друга и стал гладить, сминая кофту, то поднимая и запуская руки под неё, то опуская и вытаскивая кисти. Наверное, Микки такой же мягкий. Йен не переставал думать о нём. Как же он хотел, чтобы на месте Даррена оказался Микки…