***
Его дёрнули за воротник толстовки и рывком подняли с земли. Резкая перемена положения вызвала приступ головокружения и ожидаемый всплеск боли в голове, но он был к этому внутренне готов и заставил себя не закричать. Через пару секунд мир вокруг прояснился. Теперь он сидел, прислонившись спиной к стене, с его левой рукой по-прежнему прикованной наручниками к трубе. — Ну что? Как голова? Болит? — перед ним сидел на корточках крепкий светловолосый, коротко-стриженный мускулистый парень лет тридцати, в черной спортивной куртке. Его тонкогубый рот был сжат в плотную линию, а из-под мощного лба на Далера смотрели холодно и внимательно круглые, почти без ресниц, глаза. Он что-то медленно жевал, затем сплюнул на землю перед собой чёрный комок, и в следующее мгновение живот Далера скрутило волной тошноты от близкого запаха пережёванных семечек. Парень неторопливо закинул себе в рот новую порцию жаренного подсолнечника и внезапно усмехнулся. — Я задал вопрос, малыш. И я привык, чтобы мне отвечали. Далер судорожно проглотил и посмотрел в холодные серые глаза спрашивающего. Голова? Ему действительно требовался ответ про его голову или был ещё какой-то вопрос, который он пропустил? — Моя… голова? — он хрипло спросил, затем поднял правую руку и осторожно потер раскалывающийся от боли лоб. Кожа чесалась от подсыхающей на ней крови. Основная рана была по ощущениям где-то за линией волос, но Далер не рискнул лезть туда пальцами. — Ну не моя же, — парень рассмеялся странным высоким смехом, — Болит голова, а? Говорить сможешь? — Говорить? — Далер облизнул сухие губы, он ничего не понимал. Его начинало слегка потряхивать, не столько от окружающего холода, сколько от действия адреналина в его крови. — Сань, слышь, похоже я приложил его немного сильнее, чем надо. Он вроде не соображает ничего, — стриженный посмотрел куда-то в сторону и Далер перевёл взгляд вслед за ним, вдруг замечая чуть в стороне большой чёрный внедорожник. Рядом с машиной стоял высокий светловолосый мужчина и курил. Даже с расстояния Далер заметил, как сильно похожи человек рядом с ним и этот курильщик. Не близнецы, но совершенно точно родные братья. Курильщик еще раз глубоко затянулся, бросил окурок на землю, сунул руки в карманы и неспешно подошел к развалинам старого здания. Он был выше, чуть старше, не таким накачанным, но с тем же ничего не выражающим взглядом круглых серых глаз. Его брат поднялся с корточек, и теперь они оба молча стояли над сидящим у стены Далером. Где-то рядом снова громко закаркала ворона, стриженный посмотрел наверх и бросил в сторону горсть семечек из кармана. Большая серо-чёрная птица слетела с верхушки стены, где она до этого сидела, подпрыгивая боком подобралась к брошенной ей подачке, быстро склевала пару семян и снова взлетела на стену. Далер наблюдал за этим, словно во сне. Всё было слишком сюрреалистично, чтобы быть правдой. Это могло бы быть прекрасным ночным кошмаром. И всё же это происходило на самом деле. С ним. Прямо сейчас. Он закрыл глаза. — Эй? Далерка? Опять спать собрался? — сильный, неожиданный пинок в бедро заставил его открыть глаза и сжаться. Он рефлекторно дёрнул на себя левую руку и цепь наручников холодно звякнула. Стриженный вновь присел на корточки и его вонючее дыхание опять полетело прямо в лицо Далеру. Курильщик продолжал стоять рядом, молча. — Смотри-ка, Сань, у него синяк на подбородке и губа разбита! — человек перед ним внезапно громко расхохотался, протянул руку, грубо схватив Далера за подбородок, и резко задрал его голову наверх. — Это тебя в игре так? Нет? Что, плохой день вчера был, а? — его смех перешел в хихиканье, — Не повезло тебе, малыш, ну прости, сегодня похоже опять не твой день. Бывает, знаешь, — он почти ласково потрепал Далера по щеке. Далер заставил себя сидеть спокойно. Дёргаться и вырываться было бесполезно в любом случае. Кто были эти люди? Что им надо? Он лихорадочно перебирал в голове возможные варианты, надеясь, что это подскажет ему выход. Он почти сразу отказался от мысли о похищении с целью выкупа — ни он сам, ни его семья никогда не были достаточно богаты для такого рода шантажа. Но если целью было заставить его отца отказаться от агентских прав на Далера? Пару лет назад он переходил из «Ахмата» в «Зенит» никому не известным игроком, за не самые большие деньги. Сейчас его стоимость на футбольном рынке серьезно возросла, и хотя его трёхлетний контракт с «Зенитом» еще был в силе, вокруг него и отца уже начинали виться многочисленные агенты с самой различной, иногда даже полукриминальной репутацией. Да, всё возможно… Или это как-то связано с его старшим братом и его бизнесом в Москве? Невероятно, но вдруг? — У них начинается тренировка. Дай ему телефон, — низкий ровный голос прервал мысли Далера. Заговорил курильщик. Стриженный кивнул, сунул руку в карман своей спортивной куртки, вытащил айфон Далера и бросил ему на колени. — Держи. Звони Семаку. Что? Семаку? Далер автоматически схватил айфон и ошарашенно моргнул на мужчину перед ним. Последнее, что он ожидал, это требование звонить Тренеру. Что происходит? При чём здесь Семак? Он всё еще ничего не понимал. Снова провел языком по пересохшим губам, поднял голову и посмотрел на стоявшего человека, догадываясь, что главный тут он и вопросы следует задавать ему. — Что… Что я должен сказать? — ему ужасно не нравилось, как дрожал его голос, но шок от всего произошедшего был слишком силен. — Скажешь, что не будешь сегодня на матче. Это будет первый звонок. Затем будет еще один, — говоривший достал пачку сигарет, вытащил одну, щелкнул зажигалкой, медленно затянулся, — После этого, если все всё сделают правильно, ты сможешь отправиться домой. Мы не убийцы. Не убийцы. Домой. Далер проглотил огромный комок в горле. Позвонить Богданычу и сказать, что он сегодня не будет на тренировке и игре — он может это сделать. Он в любом случае не принял бы участие в сегодняшнем матче, не с сотрясением. Но второй звонок? Кому? И о чём? Было ясно, что звонок тренеру это лишь маскировка, чтобы внезапно исчезнувшего Кузяева не хватились раньше времени. Но кому он должен будет позвонить потом, кто эти «все», и что они должны сделать «правильно»? — А второй звонок? Кому будет второй звонок? И для чего это всё? Что вам надо? — Далер сжал в руке айфон, не делая попыток выполнять данный ему приказ и по-прежнему глядя на Курильщика. Тот не ответил, раздраженно поморщился, снова затянулся, кивнул брату и отошел в сторону. Сухой щелчок заставил Далера вздрогнуть. Тупо, он уставился на блестящее лезвие ножа в руке Стриженного. Когда тот успел достать нож? Далер не заметил. Лезвие приблизилось. Айфон выскользнул из руки Далера, он резко дёрнулся, попытался подтянуть под себя ноги, встать или отползти подальше, хотя прекрасно понимал, что деваться ему некуда, что его левая рука намертво прикована к стальной трубе, и что он сейчас полностью во власти этого человека с ножом. Сердце рвалось из груди, ледяной ужас скрутил его внутренности. — Шшшш… Тихо, тихо… Не крутись, — широкая ладонь вдруг схватила его за щиколотку правой ноги, дернула на себя и жестко прижала к земле. Какой-то острый камень больно вдавился в икроножную мышцу. Лезвие быстро и удивительно легко прорезало ткань спортивных штанов, холодный металл лег на голую кожу и Далер почувствовал, что начинает задыхаться. В глазах поплыли темные пятна. Сейчас он одновременно отчаянно желал потерять сознание и страшился этого. — Замри, Далерка. Просто замри и слушай, — голос Стриженного звучал глухо, будто с другого конца длинного туннеля, — Всё закончится хорошо, но только если ты будешь послушным мальчиком. Если же захочешь поиграть в героя, ну… Перерезанный ахилл тебя не убьёт. И даже два ахилла. Я, правда, не слышал, чтобы кто-то продолжал заниматься футболом после этого. Но ты будешь жить, мы не убийцы. Слышишь? Ахилл. Нет, пожалуйста, нет, только не мои ноги, пожалуйста, нет, нет, нет… Паника росла. В следующее мгновение его ударили по лицу, наотмашь. Голова отскочила назад и ударилась о стену. — Давай, парень. Соберись, — его грубо встряхнули за плечо, — Пара звонков, несколько часов на свежем воздухе, и потом ты снова играешь, будто ничего не было. — Что… Что я должен сказать если тренер спросит… спросит меня почему? — его собственный хриплый голос звучал тоже странно отдаленно, онемевшие язык и губы почти не двигались. — Вот и умница! Послушный мальчик, — щелчок, и лезвие скрылось. Ладонь, до этого прижимавшая его ногу к земле, погладила его по колену, скользнула выше, — И такой красивый... Ну придумай что-нибудь, чего ты как маленький. Никогда не обманывал старших? Нет? — Стриженный вдруг расхохотался и наконец-то убрал руку с бедра Далера, — Ну давай, давай, шевели мозгами. Времени мало. Шел, упал, очнулся, гипс. Хочешь, помогу? Руку сломаю, для достоверности, и не придется никого обманывать? — и снова приступ этого высокого лающего смеха, заставивший Далера сжаться. Ему опять сунули в руку айфон. Он провел языком по губам, нашел номер Тренера, нажал кнопку вызова. Почти сразу же в трубке раздалось раздраженное, — Да! Где тебя носит, Далер?! — Сергей Богданович, это Далер… — он зачем-то представился, хотя и так было ясно, что Семак уже понял, кто ему звонит. На заднем плане была слышна музыка, смех, удары по мячу. — Что происходит, Далер? Уже десять минут как тренировка идет! Почему ты не отвечал на звонки, тебе наши звонили несколько раз! — Я… Простите, я не буду сегодня на тренировке, и на матче… У меня… — ему вдруг пришло в голову, что он мог бы дать Семаку понять, что он в беде. Он запнулся, лихорадочно пытаясь придумать что-то, что могло бы помочь, но в следующее мгновение раздался сухой щелчок вновь выскочившего лезвия и он отказался от попыток дать какой-то знак, — Я… Я проспал, и торопился, упал немножко, на лестнице в подъезде. Простите. — На лестнице? Немножко упал? Господи, Далер… — Семак в трубке застонал, пару секунд помолчал, видимо успокаиваясь, и тяжело вздохнул, — Ладно… Говори, что с тобой, подробно. Ничего не сломал? Ноги в порядке? Далер смотрел, не мигая, на блестящее лезвие, кончик которого слегка постукивал по его правой щиколотке, — Нет. Да. Не сломал. Ноги в порядке… Я нормально, просто ударился головой, сейчас еду в травму. Похоже на сотрясение, — хотя бы здесь он не соврал. Он услышал, как Семак снова выпустил долгий протяжный выдох. — Понятно… Скорую вызвал? Куда тебя везут? — первоначальное раздражение в голосе тренера уступило место искреннему беспокойству. — Ещё нет. Я вернулся домой. Пока не вызвал, сейчас буду звонить. Я вам сначала решил позвонить, предупредить. Он замолчал, потому что раздался близкий шум приближавшейся электрички, от стука колёс которой в голове опять заработал отбойный молоток. Когда шум стих, он снова услышал Семака. — Ладно… Хорошо, не переживай, правильно что позвонил. Далер, ты уверен про сотрясение? Ты сознание терял? Кто-нибудь вообще есть рядом с тобой или ты один? Ты давай-ка лучше будь дома, не надо звонить в Скорую. Я скажу нашим, они сейчас к тебе приедут, осмотрят и сами тебя отвезут в наш Согазовский медцентр, так будет лучше. Снова закаркала ворона. Рука с ножом тихо постучала по наручным часам. — Н-н-нет... Нет, Сергей Богданович, спасибо, не надо. Простите, мне… меня сейчас отвезут, я не один, всё в порядке, я позвоню потом. После. Простите. Удачи в игре. Скажите ребятам, что мне очень жаль… Обязательно им скажите, что мне жаль, пожалуйста… — горло Далера внезапно сжалось, и он замолчал, боясь, что сейчас заплачет. — Далер, всё нормально, не расстраивайся. Все будет хорошо, — голос Семака теперь стал почти мягким, — конечно скажу. Позвони мне сразу из больницы, как только тебя проверят, хорошо? — Хорошо. Простите, мне пора, — Далер нажал отбой и айфон тут же вырвали у него из руки. Жесткая ладонь похлопала его по щеке, — Ну вот видишь, как всё просто, а ты упрямился. Со вторым звонком всё будет еще проще, я тебе обещаю! Запишем коротенькое видеообращение и всё, — Стриженный снова захихикал, поднялся на ноги и подошел к своему брату, всё еще стоявшему в отдалении. Далер теперь мог слышать только обрывки их разговора. Он прислушался. — …ставка… сейчас или позже?.. нужным счётом… Что? Ставка? Так это всё из-за предстоящего матча?! Эти двое поставили деньги на нужный им результат и для обеспечения этого решили вывести из игры одного из футболистов? Вот так просто увезти его на время куда-то за город, чтобы не дать сыграть? Далер ошеломленно смотрел, как двое развернулись и зашагали в его сторону. Они снова встали над ним. — Слушайте, вы ошибаетесь. Я не лидер. Команда прекрасно сыграет и без меня, вы напрасно это делаете, моё отсутствие в матче не даст вам нужного результата, — Далер старался говорить спокойно, без дрожи в голосе. Стриженный усмехнулся, щелкнул зубами новую семечку, сплюнул и черная шелуха, смешанная со слюной, приземлилась на кроссовки Далера. Он едва подавил вставший в горле новый приступ тошноты. Старший чуть улыбнулся краешком рта, — Без тебя справятся, да. А без вратаря? — он произнёс небрежно, будто нехотя. И тогда Далер понял. Конечно. Кто еще может практически гарантированно обеспечить проигрыш команды, как не вратарь? Да еще с заранее определенным числом пропущенных мячей. Очевидно, что эти двое поставили какую-то серьезную сумму на сегодняшний проигрыш "Зенита", возможно с каким-то совершенно невероятным счётом. Который обеспечит им вратарь. Который будет вынужден это сделать. Что его вынудит? Видимо об этом и будет второй звонок, который должен будет сделать Далер. Паника вновь начала расти в его груди. Это будет Андрей. Нет, нет, пожалуйста, нет. Только не он! Если Андрей сдаст матч, это навсегда уничтожит его, его уверенность в себе, уверенность команды в своём вратаре, и всё будет разрушено, все годы такой трудной работы Лунёва, вся его репутация, карьера. Не важно, узнают ли потом о причинах, заставивших Андрея так поступить, всё равно после этого каждый раз будут подозрения, после каждого пропущенного им мяча, после каждого проигранного матча. Это чёрное пятно навсегда останется в его карьере. И виноват в этом будет только он, Кузяев. Нет. Он не мог так поступить с Андреем. Как бы ему ни угрожали. Ахилл? Его карьера и судьба против карьеры и судьбы самого дорогого ему человека? Выбор был очевиден. В конце концов, у него было высшее образование и аспирантура с перспективой как-то устроиться в жизни и без футбола. Что ж, он был готов. — Я не стану звонить Лунёву, — он произнёс максимально твёрдо, стараясь подавить душащие его слезы. Не смей. Андрей бы не плакал, и Тёма, и Бранислав, и Лёшка, и Семак, и все остальные, никто бы не плакал. —Да тебя, малыш, никто и не просит, — Стриженный снова усмехнулся, наклонился, внезапно схватил Далера за воротник толстовки, подтягивая того рывком ближе, и в следующее мгновение его скула онемела, прежде чем взорваться болью. Новый удар пришелся в подбородок, почти в то же самое место, что и вчера, но значительно сильнее. Густой соленый вкус крови наполнил рот. Далер поднял свободную правую руку, пытаясь защититься, но там были новые удары, в грудь, живот. Он чувствовал, как кровь липким улиточным следом поползла по щеке из рассечённой брови. Сил сопротивляться не было, он едва мог дышать. Очень скоро он начал уплывать куда-то в черную звенящую пустоту, давясь кашлем и задыхаясь. Последнее, что он ясно видел, это был направленный на него глаз камеры его собственного айфона. (tbc)Глава 2
1 декабря 2018 г. в 17:28
Лунёв медленно въехал в ворота базы и вывернул руль влево, к парковке игроков и тренерского состава. Проехав метров пятьдесят, он встал на привычном месте, заглушил двигатель, снял ремень безопасности, сделал глубокий вдох и только после этого разрешил себе посмотреть на дальний конец стоянки, где обычно парковался Кузяев.
Машины не было, и новая волна уныния накатила на Андрея. Его план состоял в том, чтобы приехать как можно позже, вбежать в раздевалку одним из последних, быстро переодеться, ни с кем не общаясь, и оттуда сразу на поле, на отдельную вратарскую часть разминочной зоны. После тоже можно было задержаться, чтоб опять не пересекаться ни с кем в раздевалке. А дальше всё уже закрутится в предматчевой суете и все будут сосредоточенны на предстоящей игре. Самое главное — сейчас. Не контактировать, не разговаривать, даже не смотреть в сторону Кузяева. Не видеть его разбитую губу. Не вспоминать о том, что произошло вчера в парке. Забыть свои тёмные, пугающие ночные фантазии. Выкинуть из головы. Всё выкинуть из головы. Собраться. Сегодня важный матч.
Ну да, матч. Андрей горько усмехнулся. Как он может сосредоточиться на каком-то матче, если он даже толком не спал этой ночью?
Вчера вечером он ворвался в квартиру, полный решимости вернуть свою нормальную, рациональную, спокойную жизнь и немедленно забыть всё произошедшее. Не было полчаса назад этих почти черных, отчаянных глаз прямо перед его лицом. Не было этих приоткрытых обветренных губ, таких близких, что он мог ощущать на своей коже быстрое, теплое дыхание стоящего перед ним человека. Не было его руки, которая сама по себе сжалась в кулак и ударила сильно и жёстко прямо в эти бледные, чуть потрескавшиеся губы. Не было тех страшных слов, что он проорал в лицо лежащего на земле парня. Ничего не было.
Как не было этих месяцев изводившей его медленной пытки. Не было его разрушенной семьи. Он наконец-то все завершил, одним ударом. Он должен почувствовать облегчение. Ведь так будет лучше для всех, даже для того же Кузяева.
Но облегчения не было.
Ему удалось продержаться до ночи, занимая себя разными несущественными делами и почти не думая о Далере. Пару раз он бросал взгляд на лежащий рядом телефон, хмуро раздумывая, не позвонить ли его одноклубнику, поинтересоваться, добрался ли тот до дома. Ведь удар был сильным, а Андрей ушел (сбежал, сбежал!), оставив Кузяева так и сидящим на траве с прижатой к окровавленным губам ладонью. Да, наверное, стоило хотя бы написать, как-то извиниться, спросить в порядке ли он, целы ли зубы?
Или не надо. Да на хер всё. Кузя большой мальчик, справится сам. А если не справится, ну... Андрей отлично проживет и не контактируя с Кузяевым. Для Лунёва этот безумный, абсолютно дерьмовый этап его жизни завершен. И не Кузяеву он должен сейчас писать и звонить, а Диане, чтобы сказать ей, что всё теперь в порядке, что он со всем разобрался.
Но по какой-то причине звонить или писать Диане этим вечером он тоже не мог. Не сегодня. Он всё исправит завтра. После матча.
Падая в постель, он был спокоен.
Когда же в середине ночи он внезапно проснулся, сжимая простыни, тяжело дыша и с бушующей эрекцией, спокойствия больше не было. Он был там же, где был предыдущие несколько месяцев, и ничего не изменилось, кроме того, что его подсознание похоже получило новую пищу для своих фантазий.
Кузяев в его сне не шарахался в ужасе от Лунёва, как он отпрянул от него вчера в парке, когда Андрей протянул руку помочь Далеру подняться с газона. Нет. Далер из его сна принимал протянутую руку и тянул Андрея к себе, на себя, и тот жадно впивался в этот податливый, окровавленный, чуть солоноватый рот, зарывался пальцами одной руки в короткие волосы парня под ним, пока другая его рука уже рвала пряжку ремня на джинсах Далера. И затем он брал его там, в этом тёмном осеннем парке, жёстко и быстро, выбивая ритмичные хриплые стоны из этих разбитых губ.
Он сидел какое-то время в кровати, среди скомканных влажных простыней, покрытый липким потом, с медленно угасающей эрекцией, почти плача. Это не должно было происходить с ним. Это было не справедливо. Это Кузяев, чёрт возьми. Бледный, тощий, сутулящийся, с вечными синяками на поллица и социальными навыками настольной лампы. Отвратительный пидор, достойный лишь презрения.
Неважно, насколько он красивый, гибкий, почти грациозный. Неважно, какой гладкой была его совершенная, не опошленная никакими татуировками кожа. Какой мягкой была его улыбка, так преображающая его обычно серьезное лицо, словно освещая его изнутри. Каким завораживающим был его тихий смех. Андрею всё это было глубоко безразлично. Это всё-равно всё тот же жалкий Кузяев и Лунёв ненавидел его. За то, во что тот его превратил. В этого грязного урода, который дрочит дома в душе, прижимая к себе пару месяцев назад украденную в раздевалке потную синюю игровую футболку с номером 14.
А Кузяев наверняка ненавидел Лунёва. Должен ненавидеть. После тех слов, которые тот выплюнул в его лицо одним тихим майским вечером. И тем более после того, что Андрей сказал и сделал вчера.
...Гребанный пидор! Исчезни! Исчезни из моей жизни навсегда!..
Только под утро он снова заснул.
Утро не принесло никакого облегчения, добавив только больше уныния. Сегодня ему придётся увидеть Далера, смотреть в эти пронзительные тёмные глаза, видеть там вчерашние шок, боль, непонимание. Видеть на бледном, изнурённом лице следы вчерашнего удара. Вздрагивать от каждой вибрации своего смартфона, надеясь и страшась увидеть на экране имя Далера и горячо ненавидя себя за эти надежды и страхи. Беситься от осознания собственной ничтожности. Дрожать от ярости, понимая, что в это ничтожество превратил его именно Кузяев.
И всё это, мучительно помня о том Далере из его сна, хрипло стонущем под его глубокими толчками.
С огромным трудом Андрей заставил себя поехать на утреннюю предматчевую тренировку, хотя всё в нём отчаянно кричало позвонить тренеру и сказаться внезапно больным.
А я и есть больной. На всю голову.
Андрей выпустил тяжелый вздох. Всё это, абсолютно всё, что с ним происходило, ничем иным, кроме как безумием быть не могло.
Он всё еще сидел в своей медленно остывающей машине, мрачно глядя через ветровое стекло на по-прежнему пустующее парковочное место Кузяева.
— Я просто схожу с ума, вот и все, — Лунёв хрипло пробормотал и бросил усталый взгляд на часы. До начала тренировки оставалось десять минут. Как бы ему ни хотелось остаться тут на парковке, надо было спешить.
А Кузяева всё не было.
Где, чёрт возьми, носит этого урода? Или он сегодня без машины? Да нет, бред. Не мог же он пойти пешком от дома до базы через парк? Перед обычной тренировкой еще ладно, но не в день матча.
Его взгляд скользнул на лежащую на руле кисть правой руки, на содранные суставы указательного и среднего пальцев и явную красновато-синюю припухлость вокруг костяшек. Андрей задумчиво поднял руку, медленно сжал и разжал пальцы. Снова сжал и тупо уставился на свой огромный кулак.
...Сдохни! Ты мне отвратителен! Не хочу тебя больше видеть, никогда!..
— Дерьмо, — он покачал головой, — Что я наделал…
Удар был сильный, неоправданно сильный. Наверняка к утру у Далера на подбородке уже проявился хороший синяк. Андрей снова бросил взгляд на часы, замечая, как растёт внутри нервное беспокойство. Далер всегда приезжал на тренировку одним из первых. Далер никогда не опаздывал. Какого хера он решил опоздать именно сегодня?
А если тот не опаздывает, а тоже решил приехать как можно позже, чтобы максимально избежать контактов с одноклубниками, их тупых вопросов и шуточек относительно синяка и разбитой губы? О, Кузя, тебе мало синяков под глазами? Ха-ха. И кто это, кстати, тебя так разукрасил?
Идиот. Почему он просто не оттолкнул его, или не ударил хотя бы в грудь, живот. Куда угодно, но не в лицо. И эти содранные костяшки. Он мог бы поклясться, что кто-то из команды очень быстро сложит два и два — свежий синяк на лице у Далера, руку Лунёва со слишком типичными ссадинами и их вчерашний совместный уход вечером после тренировки. Уход, который наверняка многих удивил — слишком давно явно избегающие друг друга Лунёв и Кузяев не уходили с тренировки вместе, хотя все знали, что оба парня жили совсем рядом, на другой стороне Удельного парка.
И вот, блять, прогулялись…
Что после этого начнется… Дзюба, Бранислав, Семак этого так просто не оставят. И это будут еще цветочки по сравнению с тем адом, который обрушится на него, если что-то даже минимально просочится в медиа. А как не просочится, если сегодня матч и лицо Далера с разбитой губой и синяком на подбородке наверняка привлечет внимание телевизионщиков и комментаторов. А уж они быстро разнюхают что к чему и ухватятся за это в секунду. И тогда через пару дней…Скандал с мордобоем в Зените! Вратарь сборной избивает своего одноклубника! Смотрите сегодня, в прайм-тайм, на всех телеканалах страны…
Андрей зажмурился, опустил руки на руль и со стоном уронил на них тяжелую голову.
— Ненавижу тебя! Слышишь? Я ненавижу тебя, Кузяев, — он простонал в сложенные руки. — Зачем ты всё это начал? Я никогда не хотел ничего этого! Не хотел. Не хотел...