Страха больше нет

— Я сказал, успокойся! Хватит орать, тебя услышат! — резкий голос Курильщика напоминал лай взбешенного пса. — Ты уверен, что всё перекрыли не из-за счёта? Они могут бояться беспорядков и поэтому… — он замолчал, видимо слушая ответ, — А… Ну ясно. Ладно. Мы будем у стадиона минут через двадцать, выбирайся оттуда прямо сейчас. Вещи оставь, скажи, что только до машины и назад. Сам жди нас, где договорились, понял? Давай… Далер облизал пересохшие губы и сжался. Вот и всё. Полиция обо всём узнала, и планы похитителей были разрушены. Какой смысл оставлять его живым? У него и раньше не было иллюзий насчет того, что он сможет выбраться из этого дерьма благополучно, а теперь… Пожалуйста, пусть это будет быстро. — Поехали. Забираем Серого и валим из города, пока дороги не перекрыли, — произнес Курильщик. Уезжают? Не убьют? Далер осмелился посмотреть на стоящих неподалеку мужчин. В груди едва ощутимо затрепетал слабенький огонек надежды. — Э! Стоп! А выигрыш?! — раздался злой голос Стриженного. — Я не понял, мы чё, не заберем деньги?! Его брат засмеялся высоким, нервным смехом, — Какие деньги? Нет никаких денег. Поехали, времени мало, — он шагнул к внедорожнику. — Нет, стой! — Стриженный встал у него на пути, — Я, бля, не ебу! Ты же сам говорил, что даже если Лунёв проговорится, и полиция узнает, у нас будет до хера времени, пока они там разберутся, что к чему, и мы сто раз успеем забрать деньги и свалить. Так какого хера происходит?! Курильщик достал пачку сигарет, — А происходит то, мой сообразительный брат, что там не полиция, — он щелкнул зажигалкой. — Серый не знает кто, визжит, что какие-то спецы, действуют быстро. Он видел среди них мужика из службы собственной безопасности Газпрома, а он бывший фсбэшник. Если это СКР… — он затянулся. — Да похуй мне кто они! — Стриженный толкнул Курильщика в грудь. Его лицо побагровело, — Ты говорил, что всё продумал, всё надежно, дело верное! Курильщик выпустил ему в лицо струю дыма, — Оно верное. Сработает в следующий раз. — Какой еще, бля, следующий раз?! Брат проигнорировал вопрос, затянулся, шагнул в сторону, обошел быкообразную фигуру Стриженного, — Времени мало, поехали. Они сейчас уедут, уедут, не убьют! Далер, сжавшийся в комок, боялся пошевелиться, напомнить о своем существовании. — А с этим что? — мрачный голос Стриженного заставил его похолодеть. Курильщик остановился и обернулся, посмотрел на Далера с чуть приподнятыми бровями, словно не понимая, как тот здесь оказался, — Оставь его. — Я не… — начал Стриженный, но его прервал звонок айфона. Курильщик вскинул руку, заставляя брата замолкнуть, резким движением отбросил сигарету, достал мобильный Далера, — Андрюша? — протянул он почти доброжелательно и посмотрел на лежащего на земле парня. — Что-то хотите мне сказать? Далер дернулся, бессознательно желая отстраниться от направленного на него холодного взгляда. Страх, который лишь ненадолго отступил, позволив ему на короткое время почувствовать робкую надежду на спасение, снова полностью заполнил сознание. — О, да, разумеется, вы выполнили мои условия. Но, к сожалению, не все, так что наша с вами сделка, увы, расторгнута, — Курильщик выслушал ответ и нехорошо засмеялся, — Андрюша, ну вы же взрослый человек, к чему эти игры? Я рассчитывал, что вы отнесетесь к моим просьбам серьезнее, ведь на кону стояла жизнь вашего друга. Или я ошибся, и Далер вам не друг? — он снова подождал, взглянул на часы. — Ну вот, видите, друг. Так неужели ради друга вы не могли чуточку потерпеть? Ведь от вас ничего особенного не требовалось. Немного позора за сданную игру, и вечером Далерчик был бы дома. А вы? Не захотели жертвовать своей карьерой и рассказали полиции. Не надо, не надо, я всё знаю, — его тон сменился с наигранно-доброжелательного на деловой. — Нас ведь слушают? Можете не отвечать. Значит так. Ваш последний шанс. Вы не препятствуете нам забрать выигрыш, не преследуете, не делаете попыток нас взять. Ваш парень будет с нами в машине. Если я увижу хоть малейший признак того, что за нами следят, я начну выбрасывать его через окно, по кусочкам, поняли? Обещаю, что начну с тех частей тела, без которых можно играть в футбол, — он захихикал. — Если же будете умничками, высажу где-нибудь на шоссе, целого и невредимого, но как только пойму, что мы в безопасности, — он сделал паузу, еще раз взглянул на часы. — Надеюсь, мы поняли друг друга. И, да… Не тратьте деньги налогоплательщиков, пытаясь отследить телефон. Я, разумеется, выброшу его, — без всякого предупреждения он закончил разговор, нажав отбой. Далер не дышал. Ничего не заканчивается. Его, возможно, не убьют тут, сразу, но выйти живым из этого по-прежнему шансов почти нет. — Поехали, — резкий приказ Курильщика хлестнул по нервам. — Этого куда, в багажник? — Стриженный нагнулся над Далером, и тот хрипло задышал, дернулся, чувствуя, как опять напряглись мышцы в измученной левой руке, натянулись связки в суставах и запястье, как кольцо наручников впилось в кожу. Айфон зазвонил снова. — Стой, — приказал Курильщик. — Да, Андрей. Вы что-то не поняли? У вас десять секунд, — он произнес холодным тоном и замолчал, слушая ответ. — О, какие люди, Сергей Богданович! Как тренерская работа, не напрягает? Хотелось бы поболтать с тобой, да времени нет, Сереженька, досви… — он сделал долгую паузу, слушая. — Деньги? И лично привезешь? — он вскинул брови. — Ты что, хочешь купить у меня Далерку? — он захохотал, но сразу остановился. — Попытка засчитана, Сережа, молодец. Что? Себя? Слушай, Богданыч, — в его голосе появилась злость, — вы меня там совсем за лоха считаете? Что мне сделать, чтобы вы стали воспринимать мои слова всерьез? Отрезать твоему щенку ухо с он-лайн трансляцией процесса? Не надо? Тогда прекращайте этот спектакль. Я прекрасно знаю, что вы сейчас пытаетесь по сигналу телефона определить место, только для этого вся болтовня. Но для точного биллинга нужно не менее шести минут, а мы в общей сложности говорим едва четыре, я слежу. У вас сейчас есть зона километра три, а то и больше, не думаю, что это вам сильно поможет. Так что давайте, ребятки, чао. Хотя, — он внезапно улыбнулся своей акульей улыбкой, — А знаешь, Сережа, ты мне одну интересную идею подкинул. У меня есть знакомые, как бы это сказать… с особыми интересами и потребностями. Они бы заплатили хорошие деньги за такого милого и при этом строптивого молодого человека. Не та сумма, на которую я рассчитывал, но, если вы помешаете мне забрать выигрыш, будет хоть что-то. Молчишь? — он снова перешел на жесткий тон. — Ну так еще раз передай там тем, кто нас слушает. Хотите увидеть Далера живым, выполняйте мои требования. Малейшее нарушение, и вы или получаете его по частям, или наслаждаетесь потом видео на соответствующих сайтах с вашим татарчонком в главной роли, — он нажал отбой. Далер понял, что сейчас отключится. Голова плыла. Мозг отказывался столько времени находиться в состоянии беспрерывного, нарастающего ужаса. Он закрыл глаза. — Так я не понял, мы забираем деньги или нет? — до него донесся голос Стриженного, и он огромным усилием воли заставил себя остаться в сознании. — Нет. — Но ты сказал… — Чтобы они нас стерегли у букмекерских контор. Даст нам время. Давай, в машину. Далера толкнули ногой в бедро, — Этого куда, в багажник или в салон? — Никуда. Поехали, я сказал! Времени нет! — Но… — Блять, да оставь ты его! Не нужен он больше. Нет времени с ним возиться, надо забрать Серого и валить. Они всё равно будут пытаться нас взять, с ним или без него, как ты не понимаешь! Пусть думают, что он с нами, не будут стрелять по машине в случае захвата. — Послушай, я всё же хочу… — голос Стриженного напоминал упрямое мычание. — Слушай меня внимательно, — резко прервал брата Курильщик, — Если нас берут, говорим, что да, забрали его с собой, но потом высадили, скажем… на дороге в Каменку, недалеко от шоссе, тут недалеко, совпадет, если они по локации этот район определили. Отпустили целого и невредимого, с парой царапин и синяков, ничего большего, шел своими ногами. Никакого серьезного вреда не причиняли и не планировали, всё было исключительно для внешнего эффекта. Высадили, а уж что там дальше с ним произошло, кто его подобрал по дороге, где он теперь, куда подевался — это не наше дело и не наша вина. Запомнил? И пусть ищут. Любой адвокат это раскрутит легко. — Подожди, а если действительно продать его? Ты же сам… Курильщик усмехнулся, — У тебя свои способы развлечения, у меня свои. Если благополучно уйдем, пусть потом Лунёв с Семаком до скончания веков гадают, сдох их щенок, или я его всё же продал, и он живет где-то с раздолбанным очком, носит ошейник и вылизывает яйца какому-нибудь уроду. — Но если его тут кто-то найдет? — не унимался Стриженный. — Исключено. Здесь двадцать лет никого не было и еще столько же не будет. Определить по сигналу с нужной точностью они не могли, можешь мне поверить, как бывшему специалисту по вышкам сотовой связи. Ночи холодные, сдохнет через день-два, а собаки и крысы к весне всё подчистят, — голос Курильщика отдалялся. — А если он сам освободится? — упрямо крикнул ему вслед по-прежнему стоявший рядом с Далером Стриженный. — Как? Руку себе отгрызёт? — Курильщик засмеялся, — Забудь про него. Поехали. Отгрызть руку… Новый пинок в бедро. — Мне не нравится его так оставлять! — Блять, да ты достал меня! — прокричал Курильщик от машины, — Ну хочешь, прирежь его, только я тебе это не приказывал, понял? Твое решение, тебе и отвечать! Хлопнула закрывшаяся дверь. Огромная ладонь сгребла в охапку толстовку на груди Далера, дернула наверх. Он распахнул глаза на нависающую над ним на расстоянии поцелуя красную, оскаленную рожу со вздувшимися на лбу венами. — Не надо… Пожалуйста… — Далер прошептал едва двигающимися губами. — Слушай сюда, — прошипел Стриженный и горячая вонь пережеванных семечек коснулась лица парня, — Не смей тут сдохнуть, слышишь? Дождись меня. Я вернусь, как только всё затихнет, обещаю. Я с тобой не закончил, — он выпрямился и рывком притянул Далера ближе, вынуждая уткнуться лицом в свой пах, потёрся скрытыми лишь тонкой тканью спортивных штанов гениталиями о его сжатый рот, пальцами другой руки вцепившись ему в затылок и лишая малейшей возможности сопротивляться и даже вдохнуть. Затем с силой оттолкнул, и голова Далера врезалась в кирпичную стену. Он завалился на бок, хватая воздух ртом. Хотелось кричать, но крик был таким огромным, что не мог вырваться из горла. Что-то с легким шуршанием упало ему на колени. — На. Чтоб не сдох с голода и не забывал меня, пока я за тобой не вернулся, — противное высокое хихиканье Стриженного звучало уже на отдалении. — И не кричи сильно! Тут полно стай бродячих собак! Снова хлопнула дверь, двигатель внедорожника взревел, зашуршал гравий, большая машина развернулась, проехав совсем рядом и на высокой скорости скрылась. Всё стихло. Какое-то время он прислушивался, страшась различить звук возвращающейся машины, если они передумали и всё же решили взять его с собой. Но этого не произошло. Потом он плакал, выкашливая судорожные рыдания в стиснутый кулак. Постепенно дрожь, бившая его конвульсивными толчками, успокоилась, и он просто лежал, охваченный странным, парализующим бессилием и внезапной сонливостью. Хотелось лишь свернуться в клубок вокруг своих синяков и так лежать, лежать, без движения, без мыслей. Неподалеку громко закаркала ворона. Ничего не кончилось. Они могут вернуться. Это чудовище вернется и заберет тебя в свое логово. Поэтому соберись. Прояви смелость, прояви мужество. Верь, верь. Верь, что ты выберешься отсюда. Он сдвинулся, поморгал, прогоняя муть из поля зрения, прошелся языком по сухим губам, посмотрел рядом с собой. У коленей, в грязи, лежал пакет с семечками, с тем самым зеленым попугаем с перерезанным горлом. Приступ тошноты скрутил внутренности, и Далер едва сдержался, чтобы не выблевать то немногое, что оставалось у него в желудке. Дернул ногой, пытаясь оттолкнуть пакет, словно свернувшуюся в клубок ядовитую змею. И немедленно остановил себя. — Не будь идиотом. Используй все возможности, чтобы выжить! Строгий внутренний голос почему-то заговорил с интонациями Лунёва. Он заставил себя протянуть руку к пакету с семечками. Но стоило ему поднести его ближе, чтобы специфический запах жаренного подсолнечника коснулся носа, как судорожный приступ тошноты повторился, и он снова рефлекторно отбросил пакет. — Прости, Андрей, я не смогу… Он всхлипнул. — Сможешь. Не смей сдаваться. Далер выпустил истерический смешок, почувствовал подступающие новые слезы, и не пытался их остановить. Кто бы его осудил? — Не смей оставлять меня с тем, как я с тобой поступил. Если ты сдашься, то последнее, что я буду помнить о тебе, это тот мой удар и те слова в парке. Вернись ко мне. Не сдавайся. — Я не сдамся, обещаю, — прошептал Далер в ответ этому тихому, но настойчивому голосу, вытер влагу с щек, снова дотянулся до пакетика с семечками и спрятал его в карман толстовки. — Я не сдамся, Андрей…

***

Не смей оставлять меня с тем, как я с тобой поступил, Далер. Если ты сдашься, то последнее, что я буду помнить о тебе, это тот мой удар и те слова в парке. Вернись ко мне. Я прошу тебя, не сдавайся, слышишь? Я найду тебя. Я всё исправлю. Пожалуйста, дай мне шанс всё исправить. Кто-то сунул ему в руку большую кружку, и он автоматически сжал пальцы вокруг горячей керамики, тупо уставившись на подрагивающую черную жидкость. Перехватил удобнее, стараясь унять бьющую его дрожь. Ощутил запах кофе, поднес ко рту, глотнул и тут же вскинул голову, удивленно глядя на того, кто принес ему кофе. — Пей, всё нормально, Гришин сказал тебе дать, — Дзюба кивнул на кружку. — Тебе сейчас надо. Андрей молча сделал еще глоток черного кофе, щедро сдобренного огромной порцией коньяка. Откинулся назад, закрыл глаза, глубоко вдохнул и медленно выдохнул, чувствуя, как где-то в районе диафрагмы неохотно начинает разжиматься тугая спираль ужаса. Еще глоток. Его тронули за плечо, и он открыл глаза. — Съешь? — Артем стоял перед ним, протягивая на пластиковой тарелке треугольник пиццы. Лунёв коротко мотнул головой, одним большим глотком влил в себя остатки кофе с коньяком, поморщился от горького привкуса и оглянулся вокруг, соображая, куда поставить пустую кружку. Подоконник большого панорамного окна был недалеко, но вставать не было сил. Тем более не было ни сил, ни желания идти к столу на другом конце большого конференц-зала, где кто-то организовал небольшой шведский стол с пиццей и кофе-машиной. То и дело за кофе подходили или члены команды, или кто-то из людей в костюмах. Людей в костюмах было больше и, похоже, их число постепенно увеличивалось. Игроков же, наоборот, было немного. Легионеров и весь молодняк отпустили почти сразу, предварительно опросив и взяв с каждого подписку о неразглашении. Отпустили и часть игроков основы, кто вряд ли мог быть еще как-то полезен. Но большинство ребят и членов штаба оставались, сидя в разных концах конференц-зала, разбившись на небольшие группки и мрачно ожидая хоть какой-то информации. По ощущениям Андрея, прошло около получаса с момента тех двух телефонных звонков, во время которых техники пытались определить местоположение айфона Далера, в надежде, что там же удастся найти и его самого. Точное время Лунёв не знал, потому что собственный смартфон у него забрали еще до того, как он вернулся в раздевалку после игры. Не то, чтобы он очень помнил свое возвращение. Он вообще мало что помнил после того падения Джикии у него в штрафной на последней минуте и последовавшего за этим свистка арбитра, к счастью, не на пенальти. Свисток об окончании этой страшной игры, которая всё же закончилась с необходимым счетом. Он помнил, как из ворот его вытащил Ракицкий, и, держа за плечо доволок до подтрибунного помещения. Потом? Какие-то люди, лица, костюмы, контуры реальности размыты, нечеткие. Его куда-то быстро вели по странно-безлюдным коридорам стадиона. Упрямый голос Гришина, твердящего про какой-то шок и убеждающего людей в костюмах, что он, как главный врач, является официальным медпредставителем каждого игрока и имеет право быть рядом. И затем вопросы, вопросы, вопросы, бесконечные, повторяющиеся, какие-то бессмысленные, тупые. И время, текущее словно кисель. Зачем? К чему эти вопросы? Почему они тут сидят и не ищут Далера?! Кажется, он на кого-то кричал. Помнил успокаивающую руку Гришина на своем плече. Всё нормально, Андрей, они его ищут, слышишь? Ищут, они его найдут, успокойся, ответь им, так нужно… Что он хотел забыть, но помнил мучительно ясно, это разговор с тем ублюдком с ледяным голосом и его угрозы. Он был рад, что не один, что рядом с ним в том небольшом боковом кабинете находились Гришин и Семак. Он посмотрел по сторонам и нашел взглядом Семака, сидящего, как и он сам, в отдалении от всех остальных. Даже с расстояния он мог видеть сжатые кулаки главного тренера, его сгорбленные плечи, бледное и странно-растерянное лицо. Лицо отца, потерявшего ребенка. Рядом с Семаком сидел Гришин и что-то тому негромко говорил. В руках он держал похожую кружку, и периодически пытался заставить Семака взять её, на что тот никак не реагировал. Не было похоже, что тренер даже слышит обращенные к нему слова врача команды. Андрей вздохнул, внезапно чувствуя укол острой жалости к главному тренеру. Он вздрогнул, когда Дзюба со вздохом забрал у него пустую кружку, которую он, оказывается, так и держал в руке. Не особо раздумывая, тот поставил кружку на соседнее кресло и сел рядом с Андреем. — Я думал у меня инфаркт случится, когда Джикия споткнулся в штрафной, — Тёма негромко заговорил и мягко толкнул Андрея плечом. — Представляю, как он сам испугался. Я конечно надеялся, что судей как-то предупредили, но, а вдруг бы нет? Мне тот момент, наверное, лет сто в кошмарах сниться будет. Андрей молча кивнул, благодарный, что Артем не требует от него словесного ответа и всеми силами пытается его отвлечь от мрачных мыслей, удержать от окончательного падения в черную дыру страха. — Тём? — Да? — Ты не знаешь, родителям Далера сообщили? Артем тяжело вздохнул, — Да. К ним поехали кто-то из этих ребят, — он кивнул на людей из СКР, — и Низелик. Семак сам хотел поехать, но его не отпустили. Они помолчали. — Знаешь, он хотел выкупить у них Далера. Дзюба повернулся к Андрею, нахмурился непонимающе, — В смысле? Кто? — Богданыч, — Андрей ответил, кусая губу. — Когда был разговор с этими тварями. Сначала мне сказали с ними говорить, Семаку сказали приготовиться, если что заменить меня, если я не справлюсь. Надо было как можно дольше протянуть время, чтобы получилось засечь его айфон. У меня не особо получилось, тогда Богданыч попробовал. Нам примерно сказали, что надо говорить, а Семак начал сам, предложил им деньги, сумму в два раза большую, чем та, которую они рассчитывали получить за матч. Сказал лично привезет, куда скажут, предложил им себя вместо Далера. Я думал он это для затягивания разговора. А он и правда собирался привезти им выкуп, был готов остаться у них вместо Далера. Просил следователей дать ему позвонить еще раз, они не разрешили. Он считает себя виноватым, — он сделал паузу, вздохнул, посмотрел Дзюбе в глаза. — Тём, если Далер… Если не получится его вернуть, я не знаю, как Семак справится с этим. — Получится, — жестким тоном перебил его Артем, — Не смей думать иначе, слышишь? Теперь они знают место, Шуваловский парк и промзона рядом. Андрей фыркнул, — Место! Ты смеешься? Зона огромная, почти три километра радиус, может и больше, там можно неделю искать! Да и смысл там искать? Они же ясно дали понять, что уехали и забрали Далера с собой, как прикрытие. — Они отпустят его, Андрюх, — Дзюба ответил тихо. — Выедут из города, убедятся, что всё чисто, и отпустят. — Ты правда в это веришь? Правда? Артем отвел глаза, ничего не ответив. — Там еще кое-что, — начал Андрей. — В конце разговора этот урод сказал, что… Он не договорил, потому что в зале возникло какое-то движение, привлекшее его внимание. — Андрей! Подойдите сюда, пожалуйста, — позвали его. Он резко встал, рядом поднялся со своего места Артем, двинулся следом за ним. — Остальные, можно вас тоже? — один из следователей обратился к остававшимся в зале членам команды и тренерского штаба, — Я попрошу вас посмотреть эти фото. Это с видеокамеры с парковки перед домом Далера, мы сделали максимальное увеличение. Посмотрите, может кто-то узнает этих людей. Он протянул Андрею несколько фото, которые тот медленно пролистал, чувствуя, как внутри него снова всё сводит от ужаса и злости. — Если не получится по фото, вот запись, — следователь положил на стол планшет, активировал просмотр видео. — Возможно, в динамике будет понятнее. На черно-белой записи было хорошо видно, как Далер подошел к передней двери своей машины, бросил внутрь сумку, снял куртку и в тот момент, когда он был готов сесть за руль, дверь стоявшего рядом большого внедорожника распахнулась, оттуда выскочил крупный мужчина. Удар. — Боже мой, по голове, опять по голове, — рядом с Андреем раздался едва слышный шепот Гришина, — У него же совсем недавно сотрясение было, — врач застонал. Неподвижное тело бросили на заднее сиденье внедорожника, накрыв сверху его же курткой. Дверь машины Далера захлопнули. Внедорожник рванул с места. Андрей взглянул на таймер. Двадцать секунд, не больше. — Андрей? Он молча покачал головой. Ни водитель внедорожника с сигаретой в руке, высунутой в боковое окно, ни его широкоплечий коротко-стриженный напарник были ему незнакомы. Также молча покачали головами остальные. — И что теперь? — тихо спросил кто-то. — У нас есть номер машины, мы объявили перехват. — Но… — Силового захвата не будет, пока мы не убедимся, что Далера нет в машине. Мы, безусловно, надеемся, что он будет жив к моменту, когда… Следователь говорил что-то еще, но Андрей уже не слышал. Быстрыми шагами, почти бегом, он рванул в сторону ближайшего туалета, чувствуя, что тонет, но не в воде, просто его грудь отказывалась пустить в себя воздух. Распахнул дверь, бросился к раковине, рывком включил воду, набрал полные ладони, опустил в них лицо. Повторил снова. Прижал ко рту кулак, до боли кусая костяшки. Его мутило, глаза щипало, в горле зрел вой. Дверь за его спиной открылась, кто-то вошел в туалет. — Лунь? Ты как? — Тёма, уйди. Дай мне побыть одному, прошу тебя, — он прохрипел, не поднимая головы, опираясь на края раковины, заставляя себя дышать, отчаянно пытаясь выбраться из-под накатывающих на него волн серого ужаса. Дзюба шагнул ближе. Его теплая ладонь легла на спину Лунёва, делая успокаивающие круги, — Всё будет хорошо, Андрюх, я уверен. Ты если… ну… поплакать хочешь, ты давай, это полезно даже. Я не представляю, как бы сам выдержал, эти фото, матч, переговоры. Это нормально, что ты переживаешь, тебе намного тяжелее, чем нам. Андрей замотал головой, выплевывая сдавленное рыдание пополам с истерическим смехом, — Нормально?! Господи, Тема, ты даже не представляешь, насколько всё НЕнормально! — У них теперь есть номер машины, они… — Я не про это! — выкрикнул Лунёв, поворачиваясь к одноклубнику, чувствуя, как слезы бегут по щекам, — Я… Я же люблю его, Тема! — он отступил к ближайшей стене, бессильно сполз по ней спиной и сел на пол, опустив гудящую голову на сложенные на коленях руки, — Я очень сильно его люблю. Дзюба ничего не ответил, быстро прошелся по туалету, проверяя кабинки. Вернулся. Выглянул в коридор. Андрей поднял голову, уверенный, что тот сейчас уйдет, ошеломленный признанием своего одноклубника. Но Артем лишь убедился, что в коридоре никого нет, закрыл дверь и, как Андрей, сел на пол, облокотившись спиной о дверь, блокируя любую попытку кого-либо к ним войти. — Не скажу, что это прям большой сюрприз для меня, Лунёв, — заговорил он, вытягивая ноги, — Более того, я рад, что ты всё же нашел яйца, чтобы признаться в этом самому себе. Херово быть не в ладах с собой, я знаю. Хорошо, что тебя, наконец, прорвало. Ужасно, конечно, что при таких обстоятельствах… Ладно. Рассказывай. И Андрей начал рассказывать. Про дружбу, переросшую в очень близкую дружбу, про один тёплый майский вечер и поцелуй, про его побег и ярость, про потную игровую футболку с номером 14 в его ванной, уход Дианы, про многое другое…

***

Черный внедорожник мчался по идущему в сторону Карелии скоростному шоссе, дальше и дальше от города. — Я не должен быть здесь, я ничего не сделал, я только сообщил вам, когда приехал их автобус, господи, господи! — тощий, бледный парень в спортивном костюме, обняв себя руками, нервно раскачивался взад-вперед на заднем сиденье. — Ну почему, почему у всех людей братья нормальные, почему у меня — вы?! — Угомонись, — негромко произнес водитель, прибавляя скорость. — Успеем уйти. Пока они всё согласуют, мы будем за Петрозаводском, с другими номерами. Всё под контролем. — Под контролем? — голос парня сорвался на высокий визг, — Идите вы на хер с таким вашим контролем! Вы видели, кто там на стадионе?! Там гребанный СКР! Вы знаете, кто это?! Они аналог ФБР, им вообще не надо ничего ни с кем согласовывать! Боже! Как я попал в это дерьмо?! Ведь зарекся же вам помогать! Не гони так! Мне надо домой, забрать деньги, вещи, я даже куртку на стадионе оставил, мне холодно, дайте мне вернуться, выпустите меня! — Там куртка валяется на заднем сиденье, можешь взять, — обернулся к нему Стриженный. Тощий завозился, накидывая на себя синюю спортивную куртку, продолжая тихо причитать. — Это что, кровь?! — он вдруг заорал, начиная судорожно тереть рукав. — Чья это куртка? Вы, два урода, вы что, кого-то убили?! Боже, я не хочу участвовать в этом дерьме! Я ни в чем не виноват! Останови, выпусти меня! Куда?! Тормози! НЕТ!!! В отчаянной попытке избежать гибели, он бросился на пол между сиденьями. Доли секунды спустя, черный внедорожник, вылетевший на встречку, на огромной скорости влетел в лоб тяжелого, груженного щебнем Камаза и вспыхнул, словно огромный факел.

***

— Сколько? — сержант ДПС присел перед грудой дымящегося искореженного железа, пытаясь различить под ошметками пожарной пены номер того, что каких-то пятнадцать минут назад было внедорожником. — Двое на передних, третий сзади, на полу, между сиденьями, — его коллега ответил, заглядывая внутрь и морщась от запаха гари, смешанного с вонью сгоревшего мяса. — Ох, бля… Миш… — протянул первый со странной интонацией. — Ты чего? — его коллега вскинул голову. — Да перехват полчаса назад объявили, помнишь? Двое и возможный заложник. — Ну? — Ну номера совпадают. — Так этот третий, который на полу… Бляааать… Бедолага. Ладно, я сообщу.

***

В дверь туалета постучали. — Занято! — рявкнул Дзюба. Сидящий напротив него Лунёв тяжело вздохнул, — Я никогда не хотел ничего этого, Тема, правда. Никогда даже не думал, что такое может случиться вот так вдруг, со мной. У меня ведь прекрасно с женщинами всегда было, и влюблялся, и… Диана… А потом — он. И всё. Не знаю, как объяснить. — Не объясняй, я понимаю, — тихо ответил Артем, кивнув. — Я не знаю, что делать, правда, не знаю. Это какой-то бесконечный кошмар. Я… Я запутался, — Андрей опустил голову, — Почему — он?! Он весь такой правильный, скромный, чистый, весь какой-то… невинный. Меня всю жизнь воротило с таких, понимаешь? А здесь — круги перед глазами и сознание ватой, — он помолчал и продолжил, запинаясь. — Я хотел, чтобы он исчез из моей жизни, понимаешь? И вот… — он вцепился пальцами в волосы до боли, застонал. — А вчера я сказал ему, что хочу, чтобы он сдох, Тём. Ударил его. Если он… — Что? Ударил?! — голос Артема похолодел. Андрей кивнул, — В парке. Он заговорил, обо всём этом. О нас. Я испугался. Испугался, что он спросит меня об этих вещах, или сам скажет, и я сломаюсь. Я хочу быть с ним, Тём, но это ведь ненормально, я не такой, это… это уродство, извращение! — Идиот, — фыркнул Дзюба, — Глаза раскрой? Андрей посмотрел на него непонимающе. — Я по-твоему урод? Извращенец? — Артем смотрел на него прямым, спокойным взглядом. — Я не понимаю, — запутанно покачал головой Андрей. — Лунь, блять, ну не тупи, а? Я тебе прямо говорю, я по-твоему урод? Андрей открыл рот, закрыл. Нахмурился, — Подожди, ты хочешь сказать… — Я всё сказал, — оборвал его Артем. — Только в моем случае отрицание-гнев-вина-торг-принятие заняли примерно минуту. В отличие от тебя, придурка. Андрей молчал, ошеломленно глядя на своего одноклубника. — Он вернется, Андрюх, — сказал Дзюба. — Ты должен верить. Звучит банально, но ты действительно должен. Всё будет хорошо. — Я верю, пытаюсь, я что угодно отдам ради этого, Тём… Даже если потом он не простит меня, не захочет быть со мной. — Простит, — Артем ответил с улыбкой, — Даля самый добрый, все знают. И он любит тебя. Как можно не простить того, кого любишь? Андрей слабо улыбнулся в ответ, — Думаешь, любит? Дзюба закатил глаза, — Так, хватит, пошли. Сеанс туалетного каминг-аута предлагаю считать закрытым. Они вышли в коридор и сразу увидели сидящего на полу Тимощука. Он встал, шагнул к Андрею. Лицо его было мокрым. Андрей отшатнулся. — Была авария на шоссе, — тихо заговорил Тимощук. — Внедорожник, тот самый. Два тела на передних сиденьях и... третье сзади, на полу. Всё сильно обгорело, опознать невозможно, но… Телосложение совпадает и на нем фрагменты нашей фирменной клубной куртки. Мне очень жаль, Андрей… tbc