Эта жажда будет вечной

      Было уже за полночь, когда самый трезвый участник посиделок, а именно Брайан вызвал такси. Прощаясь, он пожелал Фредди «вечного счастья и космической любви с новым мужем», помог Джону спуститься вниз, бережно загрузил его в машину, заехал к Мэри за Крисси, затем все поехали домой к басисту, где Мэй сдал Дики из рук в руки Веронике, взяв с той слово не ругать мужа наутро.       По дороге домой гитарист гадал, не наговорила ли Мэри, которая когда-то была его девушкой, Крисси чего-то нелицеприятного о нём. Лицо невесты, раскрасневшееся и трогательно-усталое, не выдавало ничего. «Подумаю об этом потом», — решил Брайан. — «Вроде бы, я ничего плохого не делал, пока мы с Мэри встречались… в том-то и суть, что не делал! Ей даже не в чем меня упрекнуть — ни одной ссоры, ни одного спора, ни страсти, как с Крисси. И с Фредди не получилось. Не везёт ей с парнями из «Queen», не везёт».       В это время Фредди прошёл в спальню. Роджер спал, заняв всю кровать. Стащив одежду, хозяин квартиры попытался прилечь.       — Родж, спишь?       — А? Что? — пробормотал тот с закрытыми глазами.       — Подвинься, муженёк.       Он подвинулся, и, как только Фредди лёг рядом, обнял, закинув на него ногу, потёрся горячим телом о спину, шумно задышал, нюхая шею и волосы.       — Тише, милый, притормози.       — Я скучал, — Тейлор продолжил тереться об него и вслепую лапать столь желанное сокровище, оказавшееся рядом. — Хочу секса.       — Будет тебе секс, — сонно усмехнулся Меркьюри. — Завтра, как протрезвеешь.       — Хочу сейчас.       — Спи.       — Ну, Фред…       — Ты обещал меня слушаться, если я соглашусь с тобой жить.       — Что, правда, обещал?       — Ага.       — Ну, и придурок я был…       — Спи уже.       Утро выдалось недобрым. По квартире гулял сквозняк, кошки скреблись в лотках, громоздились чемоданы Мэри, в кухне на столе валялись остатки еды, стояли грязные рюмки, по полу катались пустые водочные бутылки. Сидя за столом в одних трусах, Фред и Родж курили, стряхивая в переполненные пепельницы, и по очереди прикладывались к бутылке с водой. Гадкий привкус во рту, боль в пустом желудке и полный «вертолёт» в голове. Вот оно, начало совместной жизни, как говорится, браво-бис.       — Ну, как тебе начало?       — Я не так себе это представлял, но, в целом… — ударник отпил несколько больших глотков минералки и продолжил. — Есть ты, есть я, а похмелье пройдёт.       — Думаешь, у нас хоть что-то получится?       — Ты о чём?       — Ни о чём.       — Зачем было соглашаться, если сейчас жалеешь.       — Я и сам не знаю, зачем. Это ты окрутил меня.       Роджер засмеялся, держась за виски, словно голова могла куда-то убежать. Фредди мрачно смотрел на неуместное веселье, пока ни начал улыбаться сам.       — Окрутил я его! Ещё скажи, что ты был девственником!       — Придурок! Эй, иди, сюда!       Фредди потянулся через стол, сбив рукой пепельницу и бутылку, поймал упирающегося Роджера за уши и исцеловал его помятое со сна лицо.       — В холодильнике пусто, — заметил Тейлор, когда нежности закончились. — Всё сожрали Брай и Дики. Пойдём в магазин?       — Пойдём. Надо же с чего-то начать, да?       Приведя себя в порядок, они отправились за покупками, потом прибрались в квартире и даже позвонили Мэри, проверить, как она там. Через несколько дней она, к радости своего нового парня Пирса, окончательно переехала на другую квартиру, а Роджер перебрался к Фредди. Похмелье, точно, прошло, и, конечно, желание секса, высказанное в первую ночь на новом месте, осуществилось необыкновенно страстно.       Жизнь двух парней постепенно налаживалась, что не исключало ссоры и размолвки. Удивительно, что бытовая сторона не стала их основной причиной: все дела дома они старались делить поровну, а единственным камнем преткновения стало мытьё посуды. Но не расходиться же из-за этого?       Однажды Фредди сыграл на фортепьяно песню, которая должна была войти в их новый альбом. В окно били яркие солнечные лучи, дивно освещая гостиную — подушки с восточным узором, диван с цветным пледом, пыльные торшеры, коллекцию японского фарфора, вылизывающихся кошек, фортепьяно, изящные пальцы Меркьюри, бегающие по чёрно-белым клавишам.       Ударник стоял, опираясь на крышку инструмента, любовался игрой возлюбленного, иногда отпивая по глоточку из стакана с апельсиновым соком. С первых же нот песня ему понравились, но потом… Меркьюри самозабвенно и жизнерадостно пел о красавчике-любовнике, с которым хотел бы танцевать танго и ходить в рестораны, которому предлагал сесть на электрический стул своей любви, о тёплых летних ночах, проведённых вместе. Прелестник куда-то исчез, но певец очень ждал его возвращения.       — Фред, о ком эта песня?       — Ни о ком, — чуть слукавил Меркьюри. — Это собирательный образ.       — Кто-то из твоих бывших?       — Нет. Хочешь — будет о тебе!       — Она не может быть обо мне! Мы начали встречаться осенью!       — И что?       — Длинных горячих летних ночей у нас не было. Сейчас они есть, но песня написана уже давно, так что не было. И я никуда не пропадал!       — Не привязывайся к словам! Это песня! Просто песня!       — Как ты мог?! — Роджер нервно ходил по комнате. — Написал песню о каком-то хрене, ещё мне поёт, как они развлекались!       — Роджи, — вокалист поднялся из-за фортепьяно и поспешил успокоить возлюбленного. — Ты смешной, когда сердишься по пустякам. Говорю тебе: это просто песня. Мне не нужен другой любовник, кроме тебя.       — Точно, не нужен?       Раздражение почти покинуло Тейлора, и теперь, когда любимый, одетый лишь в короткие красные шорты, оказался в его руках, уступило место страсти, которая, как море, плескалась в его голубых глазах. Вместо ответа Фредди поцеловал его — глубоко, настойчиво, потянул вниз шорты ударника — похожие на те, что были на нём, только синие. Под шортами не оказалось белья. Они целовались — чувственно соприкасаясь языками, зубами, наслаждаясь ароматами друг друга: цитрус, табак, мускус, амбра, кофе, роза. Жаркая волна желания, электрический ток по венам и уже почти невыносимая тяжесть ниже живота.       Фредди наклонился, проводя языком по шее, груди любовника, мокро очерчивая напряжённые розовые соски. Его рука сжала твёрдый член. Роджер развернул к себе спиной, лизнул в шею, прикусил оливковую кожу, пахнущую мускусом, сдёрнул шорты и, совершив почти прыжок пантеры, схватил с подушки смазку, которой тут же воспользовался. Почувствовав скользкий ствол между своих ягодиц, Фредди одним грациозным движением наклонился, опираясь руками на диван, и расслабился, пропуская его глубоко в себя.       — Только я, — шепнул Роджер, с силой входя в желанное тело. — Никаких других парней, понял?       — Ты один, Родж, ооо, не останавливайся.       — Если я узнаю, что тебя трахнул кто-то другой, то…       — Замолчи!       Страсть и негодование бурлили в ударнике. Хотелось овладеть любовником так, чтобы он даже смотреть не мог на других мужчин в сексуальном смысле. Фредди его и только его, потрясающий, желанный… Сильные толчки, шлепки, сводящие с ума стоны и ароматы, напряжение и расслабление, одно тело в другом, полное жаркое единение, обладание и наконец, как вспышка огня, оргазм. Абсолютный. Мощный. Одновременный.       — И всё-таки ты глупый, дорогуша, — заявил Меркьюри после всего. — Ревнуешь, придираешься. Но зачем мне какие-то ещё любовники, когда у нас с тобой такой крутой секс?       — Супер было, да?       — Родж, ты потрясающий любовник, — пристально глядя в его глаза, произнёс Фредди, но тут же ввернул «шпильку». — Очень быстро научился.       — Я люблю тебя, — довольный жизнью Роджер предпочёл пропустить подкол.       — А я тебя.       Судьба песни решилась на ближайшей репетиции. Брайан и Джон, хотя и смеялись, признали, что вещь стоящая, нужно включать её в новый альбом «День на скачках», куда, по идее, вошло всё то, что не поместилось в «Ночь в опере». Роджер встал категорически против. Последовал скандал с киданием барабанными палочками, хлопаньем дверями, долгим трагическим курением на улице, переговорами и ультиматутами. В итоге подрывной деятельности ударника то гитарист, то басист начали склоняться против песни вокалиста. Но — нужно знать Фредди Меркьюри — он настоял и так, что согласились все, даже Роджер.       Сладкая парочка Меркьюри-Тейлор навестила и подруг Роджера — Роуз с Хильди, и однокашника Фредди — Фаранга. Все они продолжали жить в Лондоне. Фаранг даже перевёз сюда из Индии свою жену. Надарив всем сувениров с гастролей, они решили, что их зубы, гармония тел и состояние духа теперь будет в полном порядке. Роуз была дантистом. Фаранг был мастером йоги. Помимо йоги Фредди решил заниматься ещё и в «качалке», если на то будет время. Он познакомился с бывшей девушкой Роджера, искусствоведом Шерил и её парнем, мастером тату Крисом. Когда Фредди и Шерил бродили по художественным галереям, Родж зависал у Криса в салоне и, конечно, обзавёлся татуировками.       Известие о новом «семейном положении» Фарруха, то есть Фредди, взволновало его семью. Мэри очень нравилась маме вокалиста, как, впрочем, и Роджер, но устои есть устои. Но сын был настолько категоричен, что Джер уступила. Кашмира спокойно отнеслась к выбору брата и даже взяла на себя заботу о кошках и присмотр за квартирой, когда они уезжали. Отец Фредди встал против, выражая своё неудовольствие молча. Лишь пару раз Боми заметил, что, увы, из его сына не вышло ничего доброго, а он, отец, удручён тем, что когда-нибудь дэв смерти утащит душу несчастного грешника Фарруха прямо в ад. Впрочем, мистер Булсара при этом не отказал от родительского дома ни сыну, ни его возлюбленному.       Родители Роджера тоже были, мягко говоря, не в восторге от того, что их мальчик так изменился и… живёт с парнем, будь это даже коллега по группе. Хотя один раз, когда они, очень удачно приехав в Лондон, застали сына на кухне в фартуке варящим суп, оба очень удивились и задумались. Фредди смущался, но общение состоялось.       — Спасибо за Роджера, — сказал он маме ударника. — Помимо всех его лучших качеств, он ещё и хозяйственный. Думаю, это всё благодаря вам.       — Вот уж сама не думала, что Роджи способен вести хозяйство, — улыбнулась миссис Тейлор. — Знаешь, в школьные годы он и яйцо сварить не мог, на уме было одно стучание в барабаны…       — Игра на ударных, мама!       — Помню, родной! Так вот — одно стучание и танцы.       — И девчонки, — добавил папа Роджера. — Но, судя по всему, это пройденный этап. Когда-нибудь мы к этому привыкнем, хотя от Роджа я такого не ожидал.       — Рад, что вы думаете так, — вздохнул Фредди.       — Мы оба рады, — заметил Роджер, помешивая суп.       — А вот про танцы он мне не говорил…       Фредди воспользовался новой информацией и пригласил Роджера на танцы. Не в «Фетиш», служивший, в основном, прибежищем тех, кто желал насладиться сексом с мужчиной тайком, как когда-то делал сам Меркьюри, а в куда более весёлый и пафосный гей-клуб. Роджер дал себе установку ничему не смущаться, тем более, что здесь оказалось немало их знакомых богемных личностей. Если об ориентации Фредди многие знали, но появление Роджера произвело фурор. Среди тех, кого они встретили, был Кенни Эверетт, во многом благодаря которому «Queen» шагнули в свою легенду. Найдя себе места, они сделали заказ.       — Фред, Родж, шикарно выглядите! — воскликнул Кенни. — Ну, и роскошная же вы парочка!       — Спасибо, Кенни, — Роджер провёл ладонью по своей алой шёлковой рубашке, в которой, правда, был просто конфеткой, поправил на шее чокер с бантиком.       — Ты тоже супер выглядишь, дорогуша, — улыбнулся Фредди, который отдал предпочтение ярко-жёлтому цвету одежды и своим излюбленным серебряным цепочкам.       — Полагаю, у вас любовь? В яблочко! — Меркьюри сделал пальцами «пистолет» и направил в Эверетта.       — Узнаю, как там заказ, — сказал ударник.       — Не задерживайся, сладкий.       Когда он отошёл, Кенни по-дружески подвинулся к Фредди поближе и спросил:       — Фредди, дорогой мой, признавайся, когда вы успели? Мне всегда казалось, Роджи любит девушек. Как ты его зацепил?       — Кенни, я его не цеплял. Родж в меня влюбился.       — Влюбился и…?       — Знаешь, что там дальше и… — он подмигнул. — Я у него первый.       — И как уломал?       — Он сам предложил.       — Крошка Роджи сам подарил тебе свой цветочек? Моё сердце не выдержит! Значит, ты стал активом?       — Он тоже им бывает.       — Вы ещё и универсалы оба, вау. Ты счастливчик, Фредди, ты просто сорвал гран-при на этих скачках.       Тут вернулся Роджер, вскоре подали напитки, выпив, все пошли танцевать. Два быстрых танца пролетели как карусель из ярких нарядов, шуточек и смеха. Медленный танец они исполнили до того откровенно — тесно прижимаясь, покачиваясь и изгибаясь в такт музыке, что пришлось попросить отдельный номер. Секс был быстрым и ярким. Не успев восстановить дыхание, Фред заказал в номер бутылку самого дорогого шампанского, что нашлось в клубе. Лёжа на круглой кровати, едва прикрыв наготу цветными простынями, они пили, вкрадчиво глядя друг на друга.       — Сегодня день жажды, — заметил Фредди. — Я постоянно хочу то писать новую песню, то пить, то тебя…       — Значит, пить ты хочешь больше, чем меня?       — Вовсе нет. Ты из того разряда жажды, которую не утолить. Видимо, она будет вечной.       Роджер пожал плечами, а в глубине души признался самому себе: он хотел, чтобы эта жажда была вечной. Тем более, он начинал уже задумываться о будущем.