Эта жажда будет вечной

      Найдя Фредди в Мюнхене вот так, почти случайно, Роджер поначалу поблагодарил судьбу, но уже в отеле его радость омрачилась. Меркьюри выглядел и вёл себя так, словно вышел из тюрьмы, и теперь нужно привыкать к жизни на воле. Боже, что с ним успел сделать этот козёл Прентер? Высохшие и согревшиеся, они устроились под одеялом. Дождь шёл до сих пор, но тише, и его шум, что доносился сюда, уже не угнетал, а, наоборот, умиротворял — до того было хорошо и уютно вдвоём.       — Фрееед, — Роджер, как ласковый кот, потёрся головой об его бок.       — Да, — Меркьюри устало, но нежно посмотрел на него и обнял одной рукой. — Да, любовь моя.       — Почему ты не звонил и не отвечал на телефон?       — Я просто много работал. И Пол не позволял мне.       — Не позволял? Но ты ведь не ребёнок! Мы все волновались.       — Бог не оставил меня. Сначала послал Мэри, потом тебя.       — Мэри?       — Она была у меня примерно за час до нашей встречи. Мэри показала мне, что я доверился настоящему злодею.       — Я пытался объяснить тебе это много раз, но напрасно. А Мэри… — Роджер помедлил. — Спасибо Мэри!       — Не ревнуй, Роджи, — кротко попросил Фредди. — Я просто не выдержу ещё одной вспышки сегодня. Я вымотан почти до предела.       — За десять лет я понял, что ревность к Мэри — довольно глупое и бесполезное занятие, — через силу улыбнулся ударник, которого, конечно, уязвило то, что бывшая девушка Фредди успела помочь быстрее, чем он сам. — Тебе нужно отдохнуть. И мне тоже.       Меркьюри не ответил, только крепче его обнял. Близость Роджера, его запах, его тепло волновали, но он за дни жизни под опекой Прентера, действительно вымотался, и сейчас самое важное — восстановить силы.       Утро впервые за несколько недель можно было считать добрым. Любуясь своим милым, Фредди сильнее, чем раньше почувствовал желание физической близости с ним, и эту жажду уже никак нельзя было свести на нет. Проникнув под бельё рукой, он широким и настойчивым движением огладил зад ударника, провёл ладонью между двумя половинками.       — Ты голоден, милый, — усмехнулся Роджер, пытаясь вывернуться, но это не вышло: сильные пальцы любовника уже наглаживали промежность, и эти движения распаляли.       — Голод, жажда — называй, как хочешь, — Фредди глубоко вздохнул, понимая, что ещё немного, и он не сможет сдерживаться. — Я хочу тебя. Я безумно скучаю.       — Мне нужно в душ.       — Ты прекрасен и так.       — Мне, правда, нужно.       — Что ж, иди, — Фредди убрал руку, гадая, точно ли есть необходимость или Роджер просто издевается над ним?       Ударник ушёл принимать водные процедуры. Слушая шум воды, представляя себе всякие развратные сцены с участием Роджа, Фредди в обнажённом виде подкарауливал его у двери ванной. Эрекция сводила с ума. Родж, ты садист! Ооо, я сейчас дверь выбью, если ты помедлишь! Какие могут быть другие мужчины? Я хочу одного тебя всегда, словно заколдованный, хочу так сильно, что представить нельзя! Это вечная жажда, страсть, сильная, как смерть. Это большая, просто огромная любовь.       Раздался щелчок замка, и как только Роджер в белом полотенце вокруг пояса вышел из ванной, Фредди тут же подхватил его на руки.       — Попался, конфетка!       — Фред, ну, что ты творишь? — Роджер безуспешно пытался встать ногами на пол. — Ты ведёшь себя, как в тупой мелодраме! Поставь меня!       — Нет, дорогуша, — улыбнулся Меркьюри и понёс своё сокровище в постель.       Роджер ещё испытывал неприятные чувства. Во-первых, объяснение равнодушного поведения большой загруженностью по работе было так себе объяснение, во-вторых, угнетало первенство Мэри в деле спасения Фреда от Прентера. Или хрен с этим? В конце концов, если не Мэри, так он пришёл бы на помощь.       Ему очень нравилась настойчивость любовника, чьим рукам и губам он не мог сопротивляться. Даже простое прикосновение к обнажённому телу вызывало трепет желания отдаться прямо сейчас. Обжигающее, но приятное электричество вдоль позвоночника. Поцелуи, в которых тонешь, как в море. Напряжённые соски, твёрдый член. Рот хватает воздух. Милый, мой милый, как я ждал тебя, как страдал! Возьми меня, ну, давай же! Хотя, нет, одну минуту. Роджер на миг покинул постель, а после бросил любовнику тюбик со смазкой.       — То, что надо, — отметил Фредди. — Оу, даже клубничка!       — Я подготовился к нашей встрече.       — Чудесно. А теперь, сладкий, как ты меня хочешь?       Без лишних слов Роджер встал на постели, опираясь на локти и колени. Всегда имей надёжную опору. Фредди погладил его поясницу, и он прогнулся под его рукой. Будь гибким, когда это необходимо.       — Давай без долгих прелюдий, Фред. Сейчас!       Фредди не ответил. Его тело болело от неудовлетворённой страсти, поэтому он, воспользовавшись гелем, действительно, сильно пахнущим клубникой, вошёл в своего любимого. Дыши глубже. Воздух широко наполнил лёгкие ударника. Он выдохнул с чувственным стоном, и ещё, ещё, ещё — в такт точным толчкам члена любовника в своём заднем проходе.       — Ты так меня хочешь, — прошептал Фредди, не переставая двигаться. — Весь вибрируешь там, внутри.       Изголодавшийся Роджер только и мог, что стонать и ещё сильнее прогибать спину, продолжая неземную гонку за единением, финалом которой должно стать наслаждение, которое он не раз получал от Фредди, и которое жаждал получить сегодня ещё раз. Скоро… скоро… Он вскрикивал со всхлипом, когда горячий член любовника касался чувствительной точки в его попке, которую не нужно было искать специально: тело Роджера Фредди знал наизусть, что делало его ещё более желанным. Руки Меркьюри крепко обхватили ударника за талию, он громко вскрикнул от боли, ощущая его в себе целиком и полностью. Как в первый раз… вот, что случается, когда слишком долго не бывает секса, но это неважно, неважно, ведь за верность зачастую бывает награда. И награда — сильный и яркий, как много лет назад, когда Фредди и Роджер в буквальном смысле не могли оторваться друг от друга, оргазм, не заставила ждать своих героев.       — Ты мне не изменял, пока записывал свои сольники? — спросил Тейлор некоторое время спустя.       Вопрос повис в воздухе вместе с дымом двух сигарет. Вокалист несколько секунд помолчал. После такого воссоединения слова ударника казались неуместными. Было ли что-то с этим Гансом? И кто он такой вообще? Что он такое в сравнении с его обожаемым мужем?       — Нет, — ответил Фредди.       Правда ли это или он только что солгал тому, кого любит? Подробностей ночи с немцем Меркьюри не помнил, хоть убей. Было что-то или нет? Или всё-таки было? Или нет?       — Но целовался с другими? — уточнил Родж.       — Было пару раз, — теперь Фредди, действительно, слукавил относительно количества чужих поцелуев. — О, родной, не ругайся. Особенно после такого божественного секса.       — Ты любишь целоваться. Но у меня другая идея, не скандал, — барабанщик улыбнулся с очаровательным коварством и повертел в пальцах клубничный тюбик.       — Правда?       — Да-да.       И Роджер, затушив окурок в пепельнице, глубоко поцеловал Фредди, одновременно раздвигая его бёдра властным движением, которое всякий раз приводило вокалиста в восторг и трепет. Ударник был рад: казалось, Фред, пришёл в себя, и это был его муж, его большая настоящая любовь. Такой, как и раньше. Почти.       Были заказаны билеты на самолёт, и довольно скоро оба оказались дома. В Гарден Лодж все были счастливы. Да, возвращение мистера Меркьюри прибавляло забот, но прибавляло и радости, которую он умел дарить одним только своим присутствием. Джо устроил настоящий пир.       Джим Бич почти подпрыгнул в кресле, когда Фредди позвонил ему. Срочно была организована встреча с Брайаном и Джоном, где Фредди покаялся и объяснил всё.       — Что же Пол? — спросил Мэй, который, если честно, совсем не хотел вновь работать с Прентером.       — Я его уволил, — ответил Фредди.       — И на каком основании? — спросил Джон, который был, в общем, солидарен с Брайаном.       — Злодейство.       — Что ж, это всё объясняет, — развёл руками мистер Майами.       — Мне так не хватало вас, ребята, — проговорил Меркьюри.- Мне так стыдно, что я сам себя готов выпороть розгами.       — Мне нравится идея с розгами, — усмехнулся Роджер. — Устрою тебе экзекуцию, если опять будешь себя плохо вести.       В итоге мир в группе был восстановлен, и команда «Queen» заявилась на участие в «Live Aid». Фредди, Брайан, Роджер и Джон обнялись вчетвером тепло, как в прежние дни, и договорились начать подготовку к фестивалю.       Фредди не смог долго скрывать от Роджера своё пристрастие к кокаину. В один далеко не прекрасный день он застукал вокалиста, готовящегося занюхать очередную дорожку.       — В этом нет ничего такого, Родж, — попытался отшутится Фредди. — Просто мне нужно немного отдохнуть.       — Это наркотик, ты в курсе? Всему виной Прентер, верно?       — Я бы и…       — Я убью эту суку! А это, — барабанщик попытался смести белый порошок в горсть. — Этому место в унитазе!       — Стой! — сверкая глазами, Фредди схватил его за руку. — Не смей трогать!       — Тогда давай, сделай и мне такую дорожку. Ну, живо!       — Родж, не надо бы тебе нюхать это.       — Почему не надо? Я хочу отдохнуть, как ты, мы же обещали быть вместе или уже забыл?       — Родж, не надо.       — Ты не проживёшь долго, если продолжишь в том же духе.       — Брось, дорогуша, я не собираюсь жить долго, — он попытался обнять его. — Я хочу прожить ярко, прожить в кайф и всё.       В следующий момент Роджер влепил ему такую оплеуху, что Фредди припал на одно колено. Столик с кокаином перевернулся, и весь порошок оказался на полу. Фредди словно очнулся.       — Ты хочешь умереть и бросить меня в одиночестве? — спросил барабанщик, в глазах которого застыли слёзы бессилия. — Ты не любишь меня, Фред! Хочешь прожить мало и ярко — ладно, я с тобой! Подбери с пола дурь, разделим поровну.       — Родж, — вокалист, словно бы очнувшись, поднялся, потирая место удара. — Что ты, Родж? Я люблю только тебя, я не хочу причинить тебе зло.       — Ты уже его причинил.       В этот момент в комнату вошёл Питер. Его лицо выражало неподдельную тревогу.       — Идёмте скорее, — сказал он. — С Тиффани что-то не так.       Все поспешили к корзинке Тиффани. За всё время, пока Фредди был в Мюнхене, а Роджер мучился от разлуки с ним, кошка очень мало ела, всё больше лежала. Исхудавшая и несчастная, она, увидев своего хозяина, подняла голову, желая приветствовать его, но только жалобно закричала от боли. Рядом суетилась заплаканная Элис.       — Я говорила, что нужно отвезти Тиффани ко врачу, — произнесла она. — Но всем было так некогда. Боже, кажется, она сейчас умрёт!       — Тиффани, — Фредди присел рядом с корзинкой. — Что с тобой, моя маленькая? Питер, куда ты смотрел?! Ну, а ты-то, Роджер! Завтра же едем к ветеринару!       Он опустился на колени. Кошка посмотрела на Фредди огромными глазами, которые, казалось, полны были слёз, и, кратко, словно нехотя, мяукнув, доверчиво положила голову в его ладонь. Возбуждение Меркьюри сменилось апатией. Тиффани так страдает, а он ничего не знал, не мог помочь ей. Дела были ужаснее некуда.       К вечеру плохо сделалось самому Фредди — ломка стала сильнее, сердце колотилось, как ненормальное, крутило мышцы, а голова, казалось, сейчас расколется, словно гнилой орех. Оставив кошку, он валялся на кровати и хотел умереть. Срочно был вызван лечащий врач Меркьюри, но, пока Роджер бегал к телефону, Фредди успел вспомнить об одной из припрятанных в гардеборной понюшек, и незамедлительно ею воспользоваться. Доктор, приехав, констатировал у Фредди, который снова стал повелителем мира, способным вылечить свою любимицу Тиффани прямо завтра, наркотическое опьянение, и больше ничего сделать не смог. Все его слова о возможности и необходимости лечения ушли в никуда. Фредди не слушал. Роджер слушал, содрогаясь в душе, но понимал, что, увы, не сможет против желания засунуть его в клинику.       Роджер, конечно, прекрасно знал, что в богемной среде есть наркоманы, да и видел это не раз. Но вот только перспектива через несколько лет потерять Фредди была для него самым страшным, что только могло произойти в жизни.       У Тиффани диагностировали рак, и самое страшное было, что болезнь уже невозможно вылечить несмотря на то, что Фредди предлагал за спасение кошки любые деньги. Решительно отвергнув идею об усыплении, он вернулся с Тиффани домой.       Следующие несколько дней прошли, точно в аду. Фредди то рыдал, сидя рядом с кошачьей корзинкой, то нанюхивался и начинал куда-то спешить. Роджер, не желая отпускать его одного, усаживал Меркьюри в машину и катал по городу с остановками около различных заведений. Приходила Мэри. Пока она вместе со своим бывшим дежурила около больной, ударник, открыв окно, курил одну сигарету за другой. Вокруг нас одни беды! Фред пристрастился к кокаину. Тиффани умирает от рака. Он вспомнил о друзьях, и сердце сжалось от нежности. Брай, Дики, слава Богу, что вы есть на этом свете!       Несчастной кошке становилось хуже и хуже. С огромным трудом удалось уговорить Фредди согласиться на усыпление. Невозможно описать словами, чего стоило попрощавшись с Тиффани, своей милой пушистой питомицей, выйти из кабинета, оставив её с врачом и шприцем, на кончике которого сверкала её вечность. По кошачьим глазам видно было, что она всё понимала и не противилась судьбе. Прощай, мой милый хозяин, мой ласковый и добрый Фредди. Больше никогда я не буду сидеть у тебя на коленях, больше никогда не лизну тебя в щёку, когда тебе грустно, больше никогда не встречу тебя, когда ты вернёшься домой. В этом мире мы больше никогда не встретимся. Я ухожу, ты остаёшься. Верю, что Оскар, Ромео и Лили слизнут твои слёзы, если ты будешь плакать обо мне. Ты был лучшим хозяином, ты любил меня, гладил, кормил, говорил со мной и заботился обо мне много долгих лет, наполненных счастьем. Я благодарна тебе за это. Прощай.       Всё это, должно быть, могла бы сказать бедняжка Тиффани, если бы могла говорить, как человек. Она почувствовала укол, после которого боль отступила, сделалось легко, словно Тиффани вновь стала котёнком, и пока незнакомый, но приятный молодой человек с нежными руками, смуглой кожей и приветливыми глазами впервые погладил её шерстку. Вот только очень уж хотелось спать. Почему бы и нет? Она уснула и больше не проснулась.       Фредди с помощью Питера дошёл до машины, не переставая плакать. Роджер, договорившись насчёт кремации, быстро вышел на улицу, где стоял необыкновенно ясный и солнечный день, входящий в диссонанс с общим подавленным настроением.       — Родж, как мы могли? — кинулся к нему Фредди. — Мы бросили малышку Тиффани на этом ужасном железном столе, она там совсем одна! Ты понимаешь, как ей больно, холодно и страшно!       — Ей уже не больно и не страшно, родной, — дрогнувшим голосом проговорил Тейлор и обнял Фредди. — Тиффани сейчас на небесах. Ей там хорошо.       Пепел, бывший некогда любимой кошкой мистера Меркьюри, развеяли в саду Гарден Лодж, а на этом месте высыпали пакетик васильковых семян. На импровизированных похоронах побывали Брайан, Джон и Мэри, которые знали, насколько дорога была Тиффани для их друга. Слушая очередное его воспоминание о том, как покойная ставила лапки на колени, мурчала и успокаивала, когда он переживал, Роджер думал, что эту историю можно использовать для того, чтобы убедить вокалиста лечиться от наркотической зависимости. Брай и Дики не знают, но подозрения у них есть, это точно.       Идея была неплохая, но осуществить её не удалось: у Фредди поднялась температура, начался насморк и кашель, а через пару дней с теми же симптомами слёг Роджер. Одним словом, беды продолжались.