***
"Где я?" Первым ощущением была боль — приглушенная, как после хорошей порции лекарств, но все же боль… Болело все — руки, ноги, живот, голова, все, что только есть и чего нет в теле у человека. С трудом приоткрыв глаза, Морти увидел, что лежит в постели, обнаженный и весь в бинтах, усеянных пятнами крови… Это зрелище так его напугало, что он предпочел закрыть глаза снова. Тихо всхлипнул, роняя непрошенную слезу, и, снова уходя в забытие, не почувствовал, как кто-то стирает влажный след с лица.***
Во второй раз Морти проснулся от странных звуков, похожих на пение. Такой язык он точно не знал, но звучало красиво… Скосив взгляд, он наконец понял, что находится в своей собственной комнате, и что на полу, в круге с какими-то начерченными символами сидит Рик и, повторяя нараспев непонятные слова, режет себе ладонь маленьким серебряным ножичком. Режет, чтобы затем, сжав кулак, выдавить в кубок для вина рубиновые капли… Юноша обязательно бы спросил, что это за странный ритуал, если бы у него нашлись силы хотя бы открыть рот. Закончив, Рик взболтал кубок и, понюхав содержимое, улыбнулся. — То, что надо… Рука с длинными когтями оказалась под затылком, и в губы Морти уткнулся край кубка. Да, там было вино, и резко пахло какими-то травами, и, о боги, там же кровь… "Я не хочу это пить", — сказал бы он, но старик особо и не спрашивал, сам приоткрывая ему рот, и пусть добрая часть пролилась мимо, все же что-то попало на язык, разливаясь горьким вкусом… После этого Морти стало теплее, а голову будто начало завлекать туманом. — Вот так, — приговаривал Рик, вытирая ему лицо от остатков кровавого вина. — Потерпи, дитя мое. Скоро все это закончится…***
Боль исчезла — нет, как будто Морти ушел так далеко от нее, что теперь чувствовал только отголоски от этой невыносимой ломоты во всем теле. Он куда-то летел. Летел в бесконечной тьме, не видя вокруг себя ничего, ему было так страшно, тоскливо, а потом… Хорошо? Собственный стон наслаждения показался мальчику как будто и не его, а чьим-то другим. Все было темно — и все так и осталось темно. Таинственные круги теперь были не только на полу, но и на стенах, и на потолке, тьму в комнате разгоняли только огни свечей, пляшущие на двух обнаженных телах… Двух. — Мой малыш… Мой милый Морти… Глаза Рика светились красным, и казалось, что от него идет жар, будто отголоски адского пламени, в котором он когда-то жил и которое нес в себе до сих пор. — Я знаю, что ты возненавидишь меня после этого, но у меня нет выбора… Вот он, Мортимер. Самый ценный дар, что я только могу тебе дать… По-настоящему ли это или же просто во сне? Морти окончательно потерялся во времени и пространстве, все, что он видел, так это блеск свечей и красные глаза, и чувствовал, чувствовал… Полет на крыльях тьмы. Никогда, еще никогда до этого никто не прикасался к нему там, кроме него самого, и это было так стыдно, так пугающе и неправильно, и он ничего не мог с этим поделать! Все мысли перемешались, в горле пересохло, туман в голове стал более густым и обволакивающим, а демон все не останавливался. Опалял жаром бездны, шептал на ухо вещи, которые точно не говорят собственноручно воспитанному ребенку, прижимал к себе, как ценитель искусств редкую статуэтку, и целовал, целовал — за ухом, в губы, в шею… И хорошо, и жутко, и приятно, и позорно — крылья тьмы уносили юношу все дальше от здравого смысла. — Разве ты не прекрасен, Морти? А будешь еще прекраснее, обязательно будешь… Морти внезапно подняло от кровати, но совсем ненадолго. Рик просто перевернул его на живот — и вдруг о чем-то задумался, потирая подбородок. — Ну да, конечно… О чем я только думал?.. Он взял Морти под коленки, раздвигая ему ноги, на что тот, возмущенно застонав, попытался принять более пристойный вид — хотя, разве это не смешно в такой ситуации? — Мальчик мой, похоже, тебе придется сделать это самому. Я хотел бы, но… — с виноватой улыбкой Рик покачал головой. — Прошу прощения за прямоту, но не с моими когтями лезть в такие деликатные места… Грехопадение только продолжилось. Мужчина сам намазал ему пальцы какой-то густой массой, отдающей запахами трав, и сам направил его руку в нужное место, помогая сделать… это. Разве можно себе представить что-то более постыдное? Тьма поглотила его полностью. Тьма откуда-то находила в нем последние силы, чтобы терпеть новый, доселе незнакомый вид боли, кричать, насколько хватало голоса, глядя в красные глаза, задыхаться и молить, молить — то ли вслух, то ли про себя, уже не понять… Не понять, где реальность, а где сон. Разве можно так с ним — как с девушкой?.. Оказалось, очень даже можно. И вовсе не так больно, как он боялся, но следующее пробуждение встретило его кошмарной, раскалывающей болью в голове. Рика рядом не было. Вся кровать была переворошена, и кое-где на простынях виднелись белесые пятна. К своему удивлению, Морти чувствовал себя вполне нормально, если бы только не чертова голова… Будто из нее кто-то пытается родиться! Помимо боли, кожа на голове еще и страшно зудела, так что, не выдержав, парень запустил пальцы в спутанные волосы, начал с остервенением чесаться — и… Шишки. Две твердокаменные шишки, откуда ни возьмись, выросли у него на макушке. Что за ерунда? В полном шоке Морти прекратил чесаться — и, чудом сдержав крик, вытянул перед собой руки, внимательно их разглядывая. Ногтевые пластины почему-то сменили свой цвет на черный… — Ой-ёй.