Ложь, или Право на убийство

      В сон медленно проникало что-то неприятное. Тягучее, как смола, черное, оно обволакивало меня ужасом, сковывало рвущийся из горла крик. Темнота была повсюду. Темнота и какое-то невнятное шевеление в ней — и от этого шевеления холодела кровь.       «Не бойся».       Спокойный женский голос показался мне лучиком света в этом ужасе. Я никого не увидела, но ощутила, что эта женщина повсюду. Рядом со мной и сбоку, позади и словно парит сверху. Она была рядом — и странным образом это успокаивало.       — Кто ты?.. — я впервые решила обратиться к этому, чем бы оно ни было — результатом болезни или неведомой магией… Неведение меня не спасет. Она молчала, и я спросила еще раз: — Ты ведь не просто морок из-за болезни?       Странный вопрос породил не менее странный ответ. Звонко рассмеявшись, она бросила весело: «Я есть всё».       Кто-то коснулся моего плеча, и этот темный мир дрогнул.       — Рэй… проснись!       Мэй — я узнала по голосу — снова сжал мое плечо, мешая сну. Мир плыл, неохотно впуская звуки реальности, и почти с тем, как я открыла глаза, в ушах прозвенела последняя фраза странной женщины: «Спроси его, кто я». Ее смех еще звенел в ушах, когда я, проснувшись, всмотрелась в тревожное лицо Мэя.       — Как ты себя чувствуешь? — Он коснулся кончиками пальцев моей щеки.       Помедлив, я села. Спросить его… Не сейчас. Время для разговора с ним еще придет, а пока надо разобраться с тем, что есть.       — Как Рик?       В глубине души я хотела услышать, что он умер и отмучался, но и стыдно мне за такие мысли тоже было. Не мне решать, когда ему умереть. Просто я не могу видеть его таким сломанным, когда знала совсем другим. Но какие только не возвращаются с войны и ничего… живут. Может, и он сможет? Но дотянет ли до этой жизни?       — Спит. Я постоянно вливаю в него сонный раствор.       Я молча кивнула. Спит — это хорошо.       — Хочешь, я его убью?       От такого предложения я даже вздрогнула. Думать об этом — одно, но когда твои мысли озвучивает кто-то еще… И всё же у него пока есть шанс, а убийство оборвет его жизнь окончательно… Устало прикрыв глаза, я отрицательно покачала головой.       — Потом подумаю. Пока пусть спит.       — Хорошо. Просто… — Мэй замялся, словно собирался сказать что-то неприятное или непристойное. — …я же вижу, как тебе его жаль. Так жалеют калек. И я поговорил с Ольви.       Он снова замолчал, а у меня по спине прошел холодок, словно кто-то погладил ледяной рукой. Вот что он сейчас подумает? Верить мне у него нет причин…       — Ты знаешь, кто мог вас подставить?       Как удавку с шеи сняли. Я качнула головой.       — Мне просто солгали. И теперь… — А что теперь? Хотелось героически сказать, что я отомщу за них, за своих друзей… Но что я сделаю на самом деле и, главное, кому? Я ничего не знаю, и никто не даст гарантий, что, даже если узнаю, смогу что-то сделать. Или что это всё не окажется очередной ложью. Поэтому вместо этих рассуждений я коротко сказала: — Не думаю, что дома меня ждут с наградой. Но я туда вернусь. К старому другу, он никогда не подводил. Скорее всего, нас там уже похоронили… и сейчас это сыграет на руку. Главное не светиться.       Мэй кивнул и уставился в костер. Его силуэт на фоне огня напомнил о том, ради кого я вообще тут оказалась, помимо моей глупости. Мастер… Что-то неприятно шевельнулась в душе. Глупая девчонка. Хотелось оказаться в сказке? Где все потом счастливы? В сказке оказалась, но хороших концов не бывает. Очень вероятно, что я не увижу мастера больше никогда. Меня или убьют, или… убьют. Закономерный конец для того, кто лезет не в свое дело. Но не лезть уже не получится, теперь это мое дело. Надеюсь, Вэйде я всё же увижу, пусть это будет предсмертный бред, но всё равно…       — Рэй?       Я несколько потеряно посмотрела на него. Еще один эльф в моей жизни… зачем это всё?       — Всё в порядке, правда, — я даже выдавила из себя улыбку. Хотя его этим не обманешь.       — Я вижу, что это не так, но… Просто потерпи немного. Всё так или иначе приходит к концу. Всегда.       Я улыбнулась чуть искреннее. Ну, в чем-то он прав, «всё приходит к концу», только вот не все концы приятны. Особенно если это твой. Тишина стала немного давящей, и я собралась с силами спросить еще одну важную вещь:       — Слушай… меня же на самом деле вылечили?       Эльф замер, словно я его ударила. Он явно не хотел отвечать на это — и это лишь подкрепляло мои опасения. Но зачем? К чему была эта ложь? И что тогда из всего происходящего вообще правда?       — Только не говори, что и ты решил мне соврать, — в голосе всё же проскользнула горечь, Мэй даже подался мне навстречу, хотел что-то сказать, но нам помешали.       — Мы готовы к казни, — голос Ольви был, как всегда, спокоен. — Я помолюсь нашим богам о прощении его души, и свершится справедливость. Вы все должны присутствовать. Чтобы боги видели, что я не творю самосуд, что есть свидетели необходимости.       Поговорить снова не получилось. Мэй поймал мой взгляд и тихо шепнул:       — Я всё тебе объясню.       Ну да, конечно. А что из его слов снова будет ложью? Голова мерзко заныла, и вспомнились слова: «Спроси его, кто я». Это не походило на болезнь, это больше смахивало на сумасшествие.       Встав с земли, я кивнула Ольви и поискала глазами Малака. Все должны быть, значит, все. Мэй понял, кого я ищу, махнул рукой в сторону:       — Они там. Оба. Мал от него ни на шаг не отходит.       Ухмылка скользнула по моим губам. Неужели это хамло может испытывать жалость?       — Позови его, и пусть Рика принесет. Раз Ольви нужны все, значит, поспит рядом с местом казни.       Мэй хмуро кивнул и отошел к другу.       — Ты обрела тьму… — голос Ольви холодом прошелся по моей коже, и я медленно повернулась в ее сторону. Взгляд у оборотня не изменился, только смотрела она теперь на меня. Пристально и цепко.       — Что? — я задала самый глупый вопрос, который родился в голове.       — Ты обрела тьму. Здесь, в этом лесу. Когда мы входили, ее в тебе не было.       От ее слов становилось страшно. Страшно, что это может быть чем-то похожим на правду.       — Я не понимаю, о чем ты.       Оборотень помолчала, снова пристально цепляясь взглядом за мое лицо, и пожала плечами.       — Потом поймешь. Люди не чувствуют. Они понимают дольше, — она порывисто развернулась. — Время молитвы.       И медленно пошла к месту казни, оставляя меня в недоумении. Но долго простоять мне не дали.       — Идем? — голос Мэя раздался сбоку.       Не оборачиваясь к нему, я коротко кивнула. Мне не хотелось смотреть на него, пока мы не закончим наш разговор. Это было почти больно, если я еще могу понять, что такое боль.       Ольви шла впереди нас неторопливо и мерно. Я бы хотела себе ее непробиваемость. Словно ничего не происходило, и ее муж не остался калекой до конца своей, возможно, короткой жизни. Хотя откуда мне знать, что у нее внутри? Я у себя-то разобраться не могу.       Мастер… На самом деле всё из-за моего желания найти его. Все эти страдания и ужас в глазах других — всё из-за меня. Хотелось выть, и одновременно всё злило. Почему из-за меня? Ведь я не знала, что нас так подставят! Пошлют на смерть, желая просто избавиться. Не понимаю причин, но уверена, что Кром что-нибудь сможет разузнать. Старый мой друг, при мысли о тебе в сердце немного теплее. Хотя я уверена, что костерить ты меня будешь сильно за то, что я в это ввязалась. Правильно ты меня отговаривал идти.       Лим полулежал на небольшой поляне, прислонившись к стволу одного из деревьев и кутаясь в плащ. Лицо из-за бликов разожженного рядом с ним костра казалось еще более измученным, чем на самом деле. Ольви подошла к нему, ласково пригладила волосы.       — Скоро твои раны омоет кровь врага, и тебе станет легче.       Её интонации казались почти воркующими. Меня немного пробрало от них, и взгляд скользнул дальше. Полянка оказалась меньше, чем показалось на первый взгляд. Буквально шагов шесть или семь от края до края. Мой взгляд наткнулся на пленного эльфа. Он лежал спиной на земле, а ноги были привязаны к молодым деревьям, согнутым до земли. Одна нога к одному дереву, другая к другому… Я точно знала, что где-то в темноте, неразличимые моему глазу, вбиты колья с замотанной на них веревкой, которая и держит деревья в согнутом состоянии. Разумеется, пока.       Позади дошли эльфы, и Малак, обойдя меня, бережно положил спящего Рика неподалеку от Лима.       — Ольви? — мой собственный голос показался мне каким-то странным. Неживым.       — Что? Мне нужно сосредоточиться на мести.       — Что дальше?       — В каком смысле? — Кажется, этот вопрос ее удивил.       Я вздохнула, вся эта ситуация начинала казаться еще одним нелепым сном.       — В прямом. Ты сейчас его казнишь и, несомненно, восстановишь справедливость в своих глазах…       — Это справедливость не в моих глазах. А в глазах наших с ним предков. — она кивнула в сторону молча смотревшего на пленника Лима. — И я не позволю кому-либо мешать мне.       Даже в полумраке я видела, как ее челюсти угрожающе сжались. Как зверь, готовый броситься, если ему помешают. Словно от меня исходила опасность.       «Она тебя бросит. Она труслива», — холодный женский голос возник в голове совершенно внезапно, и я чуть не вздрогнула от неожиданности. Это точно не болезнь… Но что тогда? Неужели безумие? И когда оно началось, только ли в лесу? Может, задолго до этого? Во время какой-нибудь очередной битвы, одной из многих, где лилась кровь и улетали жизни. Где я убивала безжалостно и словно ничего не испытывая… Чьи глаза, умирая, забрали с собой мой рассудок? Мальчишки, который едва переступил порог юношества и должен за девками бегать, а не умирать? Или, может, девушки, такой же, как и я, просто с другой стороны?       — Рэй? — Ольви впервые обратилась ко мне по имени. Без званий и прочего.       Я моргнула и молча глянула на нее. Мыслей в голове больше не было. Разве что одна: когда я наконец смогу проснуться?       — Хочешь знать, что дальше? — ее голос был полон решимости и упорства. — Я отомщу за своего мужчину, за того, кто дарован мне предками, и мы уйдем.       Последние слова вызвали недоуменный вопрос от Мэя:       — Что, прямо посреди леса? Ты возьмешь того, кто пока вообще ходить не может, и уйдешь?       Кажется, он не верил в это или считал безумием. А я вот поверила сразу. Только глянула в ее глаза — и поверила. Ни капли сомнений, ни крохи жалости или вины. Просто решимость. Просто факт. Она уходит… Она бросает?.. Женский смех в моей голове пронесся и стих, подобно шелесту ветра. Словно и не было. Но сейчас я начинала верить, что это происходит на самом деле. Неважно, что, но оно есть, и пока я не знаю, как быть.       — Ты не понимаешь, — резко сказала Ольви. — Он… — кивок в сторону Лима и небольшое замешательство, словно она подбирала слова, которые мы сможем понять. — Он… моя пара. Понимаете? Впрочем, что людям, что эльфам это сложно понять, как и мне вашу… неразборчивость в отношениях. Он мой единственный и на всю жизнь. Умрет он, и я уйду в отшельники, ибо одиноким дорога только туда. Но я хочу хотя бы успеть родить от него. А это возможно лишь у нас дома… Мы вынашиваем детей, будучи зверями. Без поддержки стаи я могу утратить человеческую суть, да и ребенок тоже…       Эльфы молчали, я тоже. Да и что на это скажешь?       — Я не могу позволить ему умереть здесь, — продолжила Ольви. — Он и так почти калека и никогда больше не сможет воевать. Но у него есть я. И я буду тащить его на себе столько, сколько понадобится, и вылизывать его раны, будучи зверем. Это поможет ему продержаться до дома, до нашей стаи.       Я наконец смогла что-то выговорить:       — Дойдем до края леса вместе с нами? Так всё же легче, и Мэй сможет присмотреть за Лимом.       Мне казалось, что она откажется. И я не ошиблась.       — Нет, — оборотень покачала головой. А потом неожиданно шагнула ко мне и обняла. — Ты хороший командир, Рэйвен. Если у меня будет потомство, я обязательно расскажу им о тебе. — Отстранившись так же резко, как и обняла, она продолжила уже более спокойно: — Но я не могу принять твое предложение. Можешь объявить меня предателем, как вернешься в Кэррил, но я уйду сразу после отмщения. У нас нет времени, и мы пойдем своим путем.       Во взгляде по-прежнему читались непреклонность и готовность отстаивать свое до последнего. Не было смысла ее переубеждать, и я просто кивнула, добавив лишь:       — Возьми хотя бы что-то из трав у Мэя? Он всё-таки эльф, а они хорошие лекари.       Ольви, как мне показалось, с облегчением кивнула.       Было непонятно и тревожно, и, конечно, не хотелось никуда их отпускать. По разным причинам, и беспокойство за них там тоже присутствовало. Куда они… Зрение лучше моего, это плюс. Но Лим ведь калека… Изменить ничего нельзя, остается только надеяться, как и часто в жизни. Надежды… Будь они прокляты. Именно из-за такой вот надежды я сейчас здесь.       — Если мы всё выяснили, я начинаю, — голос Ольви снова стал сухим и сосредоточенным, словно и не было потока эмоций, который никак не вязался в целом со сдержанностью этих существ.       Пленник, который молчал до этого, неожиданно громко рассмеялся:       — Не надейся добраться домой, оборотень. Моя смерть только подтвердит перед богами, что вы все решили развязать величайшую войну. И вы ее развязали!       От этого безумного голоса хотелось поежиться. Не зря говорят, что самые страшные проклятья — проклятья перед лицом смерти. Особенно мучительной.       Ольви ничего на это не ответила, просто молча подошла к нему, быстро склонилась и коротко взмахнула рукой. Мне показалось, в полумраке мелькнули когти вместо руки. Деревья резко распрямились — и тишина леса лопнула, вспоротая воплем боли. Я невольно вздрогнула и даже зажмурилась. Никогда не любила пытки и мучительные казни и смерти. Пару раз приходилось, и всё же… Когда была возможность, даже если враг был тяжело ранен, но мог выжить и попасть на допрос, я чаще всего добивала.       Но здесь я не могла сделать ничего. Ольви выбрала этот зверский метод для удовлетворения своих традиций, и я молчала. Просто стояла и наблюдала, как эльфа медленно разрывает на две части. Кричал он на удивление долго. Ни один человек не смог бы находиться с такой болью в сознании, да еще и кричать… Кровь лилась вниз, на Ольви, стоявшую прямо под осужденным. Она словно купалась в этой бурой жидкости. Умывала лицо и, кажется, что-то шептала. Иногда на нее сваливались куски его внутренностей, но она просто стряхивала их вниз, продолжая свой ритуал. От такого зрелища мне всё-таки стало не по себе, и я перевела взгляд на Лима. Он по-прежнему полулежал там, где его оставили, и… улыбался. Выглядело жутко. Он счастливо улыбался, глядя на свою жену, которая буквально купалась в крови казненного эльфа.       Через бесконечно долгое время крики стихли. Пленник наконец умер.       Ольви отошла на пару шагов и вынула нож из сапога. Хороший такой и крепкий, хоть хлеб режь, хоть тушку разделывай… Что она и сделала. Вытянув руку немного вверх, она начала медленно дорезать тело, намереваясь разделить его пополам. На какой-то миг мне показалось, что меня всё-таки стошнит — от того, как расслабленно и со вкусом она это делала. Но обошлось, хотя я по-прежнему не сводила глаз, наблюдая за каждым ее спокойным и уверенным движением.       Мы все молча наблюдали за этим ритуалом. Несмотря на дурноту от этого зрелища, я не считала его ужасным или жестоким. Люди на войне и не такое вытворяли. Просто… Было слишком дико видеть такой совершенный покой на лице Ольви. Словно она всю жизнь разделывает тела и купается в чужой крови.       Эльфы позади меня тоже молчали, и сложно было представить, о чем они думают. Рик, к моему огромному счастью, так и не пришел в себя, опоенный отварами Мэя. Не думаю, что его порушенное сознание смогло бы это выдержать.       Разделив тело на две половинки, Ольви в последний момент отошла, и деревья с тихим шорохом разогнули свои стволы. Разорванные части повисли на них, пачкая кровью кору. Деревья, кажется, тоже не смущало наличие двух половин одного мертвого тела на них. Ольви перевела взгляд на землю и даже склонилась ниже, явно что-то выискивая среди этой кучи крови и требухи. И подошла к Лиму, держа в руках чужое сердце.       — Ты отомщен, — в этих словах было столько нежности, сколько мне никогда и не приснится.       Лим ответил ей не менее счастливой улыбкой, и мне показалось, что я увидела слезы, блеснувшие в уголках его глаз. Но тут слишком темно, и это могли быть отблески костра или моя фантазия.       У оборотней часто практиковали поедание органов врагов. Я ждала, станет ли она соблюдать и этот обычай. Но Ольви с размаху закинула чужое сердце подальше в лес.       — Он не достоин того, чтобы делать его частью нас.       Лим молча улыбался, глядя на нее. Такая идиллия ярко контрастировала с тем, что она была вся в чужой крови, а он отныне калека. Но, кажется, им это не мешало. Ольви аккуратно коснулась губами его губ и тут же отодвинулась, потом повернулась ко мне.       — Я закончила и теперь собираюсь уходить.       Словно я могла забыть это за такое короткое время.       — Прямо сейчас пойдете? — мой вопрос звучал спокойно, хотя внутри себя я почувствовала желание плакать. Не от их ухода конкретно, просто от всего происходящего. Я так устала от всего. — И что с остатками тела? Тебе еще что-то нужно от него?       Не зная правил, лучше уточнить. Конечно, я не собиралась его снимать и предавать земле или костру, но вдруг того требуют их обычаи.       Всё оказалось намного проще. Ольви скривилась, снова выпуская эмоции наружу, и презрительно бросила:       — Пусть требуха его станет кормом, а тело гниет наверху. Он не достоин ничего, кроме позора, и это ему награда.       Она махнула рукой на верхушки деревьев. Я просто кивнула. Мне же легче.       — Ты сменишь одежду?       Оборотень кивнула и отошла от меня. Мэй молча и быстро набрал им увесистый мешочек и что-то вполголоса объяснил Ольви, когда она вернулась переодетая и даже кое-где стерла кровь с тела. Что, для чего и от чего… Она слушала внимательно. Молча. Снова как прежде: непоколебимая и безэмоциональная… Только разорванное тело на деревьях и кровь на ней говорили об обратном.       Мне хотелось закрыть глаза и не смотреть на оборотней. Я знала, что их путь будет опасным, но, скорее всего, и представить не могу насколько. Кругом война, до моря далеко, а они еще даже не вышли из этого леса.       Когда Ольви подошла попрощаться, я не знала, что испытываю. Да и нужно ли? Непонимание и неверие в происходящее, так долго гнездившиеся во мне, сейчас казались чем-то сродни покою. Ничего не тревожит — просто потому, что уже не можешь воспринимать так остро, как раньше.       — Рэй… — она тихо окликнула меня, видимо, поняв, что я где-то не здесь.       Я натянуто улыбнулась, пытаясь взять себя в руки. В конце концов, это наша последняя встреча. Я более чем уверена в этом. Счастливого конца не будет, и хороших сказок нет.       — Ольви, я надеюсь, ты знаешь, чего желаешь, и сможешь добраться домой.       Слова прозвучали так скудно и пусто — бесполезным сотрясанием воздуха и тратой времени. Ольви как-то странно глянула на меня. Замерла и почти вцепилась колючим взглядом мне в лицо. Я неуверенно шевельнулась, словно это могло отвлечь ее от того, что она там видит. Но она по-прежнему смотрела. От этих глаз становилось не по себе. Хотелось поежиться или вовсе отвернуться. Прохладные мурашки прошлись по спине, словно кто-то погладил холодной рукой.       Я не выдержала первой.       — Ольви?       Оборотень вздрогнула и моргнула. Потом осмотрелась, словно не понимая, где находится, и неожиданно улыбнулась.       — Прости, я немного устала от событий.       Её улыбка сейчас казалась едва ли не робкой и неуверенной. Еще одна непривычная сторона ее характера. Я на самом деле совсем ничего о ней не успела узнать — кроме того, что описывает ее как солдата, да нескольких разговоров по душам в дороге. Может, и зря? Если бы я могла раньше попробовать поговорить с ней о ее жизни, то кто знает? Может, сейчас я бы теряла не просто солдата, а друга? Собственные мысли вызвали грустную усмешку. Ну конечно, друзей я мало теряла. Все вот закончились, и еще захотелось новых завести. Чтобы и их потерять.       Я протянула ей руку для прощального пожатия и еще раз спросила, не хотят ли они с нами хотя бы до границы. Ответ не изменился.       Они ушли своим путем. Еще какое-то время я наблюдала среди деревьев силуэт Ольви с закинутым на спину Лимом. Но и это быстро рассеялось в темноте недружелюбного леса. Нас осталось еще меньше. Эльфы молчали, да и мне больше нечего было сказать… Нам нужно было еще немного времени, чтобы просто осознать, что дальше-то?       Рик начал просыпаться, но его снова опоили. Просто не до него сейчас. Не до этих жутких истерик, полных нечеловеческого ужаса. Его глаза… Когда я встретила его в Кэрриле, он был таким ярким и в чем-то острым. Как хороший нож. И полюбоваться можно, и в обиду себя не даст. А эти вечные перепалки с ним… Он прекрасно владел искусством выводить из себя всех, оборотни, конечно, не реагировали, но вот люди, я уверена — он вывел бы любого, если б захотел… Может, поэтому его так изувечили? Не понравились ехидные комментарии пленного эльфа на всё подряд? Лишили голоса, а потом долго насиловали, били, пытали, не давали есть и пить…       Я молча сидела и подбрасывала дров в разведенный костер. Они ломали Рика до тех пор, пока не лишили последнего — искры в его глазах. Теперь там царил такой ужас, от которого и постороннему станет страшно. А мне он не был посторонним.       Вся ситуация сводила виски болью. Я подняла ладони и потерла голову. Что теперь делать… Я всё еще глава отряда… от которого уже ничего не осталось. Но эльфы молчали, словно давая мне возможность решить самой. Выбрать. Только что выбирать, я не знала.       Нужно вернуться к Крому, он наверняка хоть что-то знает. Если, конечно, не замешан в этом. О последнем не хотелось думать, да и не верилось в целом, что он мог подставить меня… Но что, если он не просто так отговаривал меня взяться за задание?       Допустим, я смогу вернуться в город, только вот там, скорее всего, всё будет в огне. Не весь Телле светлых был уничтожен, судя по словам пленника. Значит, остатки разъярёнными группами двинулись на людей. Возможно, даже наверняка, их маги тоже выжили. Перед глазами живо представились горящие деревни, убитые дети и женщины, которых насилуют прямо на улице. Почти как люди делают на войне. Смешно, как мы похожи.       — О чем думаешь? — Мэй подсел сбоку тихо и неожиданно.       Мне не хотелось на него смотреть, и я просто подкинула еще ветку в костер, наблюдая за интересным огнем.       — О том, что я отправлюсь к старому другу.       Сказать это получилось легко и просто. Никто не заставляет его тащиться со мной. И его друга тоже. Ах да, кроме цели Мэя… какой-то там пленник среди людей… Надо узнать, в каком он городе-то, а то, глядишь, пока дойдем, и спасать никого не надо будет. Смешно.       А Рик… Тут мои мысли спотыкались и обрывались. Бросить его тут? Тащить полусумасшедшего с собой? Оба варианта казались чем-то неправильным. Он слишком опасен и не в себе, чтобы тащить его с собой. Но оставить тут… Кому? Малаку, который подозрительно не отходил от него почти всё это время? Зачем? Чтобы он его уже затрахал до смерти, например? Этот вариант мне тоже не нравился.       Я заметила, как Мэй качнул головой, словно сам с собой соглашаясь.       — Я с тобой.       Это предложение вызвало улыбку и ощущение некой неправильности, о которой я не хотела думать.       — Спасибо… Только ты же понимаешь, что я тебе уже вряд ли помогу с тем твоим пленником? И что для своих я наверняка предатель, а значит, почти труп? — Я и сама это понимала. Даже если я доберусь до Крома, то что дальше? Любой, кто захочет денег и узнает меня в лицо, сможет принести мою голову на блюде своему командиру и стать счастливым обладателем какой-нибудь награды. На самом деле трупом я стала намного раньше, просто не поняла этого. Глупая. Просто глупый солдат, который дальше своего носа не видит. Потащилась сюда из-за Вэйде и глупой сентиментальности, надо же.       Сейчас от этих нелепых планов хотелось расплакаться. Тело немного трясло, как после долго бега. И в голове ничего внятного не было. Сейчас бы выпить и потрахаться, быть может? Хотя алкоголь только ухудшает реакции, а секс — о нем можно забыть. Жизнь всё равно уже меня уже поимела, так что девкой не помру.       — Не тревожься об этом. Я подумаю, как его вытащить, если он еще жив. Но также я сделаю всё, что смогу, чтобы помочь тебе.       Голос Мэя был таким теплым, почти как всегда. Так и хотелось поверить ему. Поверить в Мэя и прижаться к нему всем телом. Просто потому что не может быть всё так плохо, не могут все вокруг врать. Кто-то должен быть честен и искренен. Удивительно, но этот странный эльф давал мне ощущение покоя. Не думая, что мы тут не одни, точнее, просто наплевав на это, я потянулась к его губам. В задницу врагам всё это, я просто хочу почувствовать тепло. Ощутить себя человеком, а не куском мяса.       Его губы были прохладными, но жарко от них становилось очень быстро. Нежный поцелуй мгновенно перерос во что-то более яркое и горячее. Мысли плавились, наконец-то освобождая сознание от всего этого дерьма. Его ладонь скользнула мне на шею и чуть грубовато сжала кожу, вызывая тихий стон. Даже думать не хотелось, откуда он так хорошо научился делать приятно. Впрочем, я ведь даже не знала, сколько ему лет, а эльфы живут дольше людей.       Тихий вскрик заставил нас шарахнуться друг от друга, сразу сбивая всё теплое, что возникло внутри.       Рик стоял над Малаком, который держался за ногу. Мы вскочили одновременно, и Рик, глядя на нас, дернулся в сторону, но не побежал. В его руке дрожал нож.       — Мэй, он же должен спать, — это первое, о чем я подумала.       — Должен… но, как мы видим, он не спит. Может, что-то его личное. Особенность…       Рик молча кинулся на нас в атаку с такой яростью, что я даже опешила. Мэй метнулся вперед, перехватывая его за руки, подставил подножку и повалил на землю. Скрутил, навалился сверху. Рик отчаянно вырывался и бился головой об землю, расцарапывая себе лицо.       Я почти зачарованно смотрела на это.       Он выглядел совершенно безумным. Рвался, судя по открытому рту — пытался кричать. В какой-то момент я наткнулась взглядом на его глаза. Там были только боль и животный ужас. Моя рука сама легла на меч. И в голове словно мой же голос спокойно произнес: «Не убийство. Милосердие». Я сделала шаг к нему и молча подняла меч.       Малак рванулся ко мне так быстро, словно я собиралась вырезать его семью до последнего младенца. Не останавливаясь, он просто сшиб меня на землю и безжалостно пнул по руке, выбивая меч.       — Не трогай его!       Его губы непривычно дрожали. Я медленно, опять ничего не понимая, скользнула по нему взглядом. На штанине пятно, судя по всему, кровь. Руки сжаты в кулаки. Наверное, он собрался меня ими забить в случае чего. Я неторопливо поднялась, подобрала меч. Ну что ж, пусть попробует. Мне не нужен безумец в отряде.       Мэй всё еще держал Рика, который бился всё тише, и нарочито спокойно сказал, пытаясь достучаться до нас:       — Перестаньте оба.       Малак только бегло взглянул на него и ничего не ответил. Опять какие-то тайны. Как же я от этого устал, и как же это злит. Я встала напротив Малака и спокойно сказала:       — Мне не нужен безумный немой эльф в отряде. Мы не уследим за ним.       Малак сглотнул и ответил, торопливо, почти глотая слова:       — Я сам буду следить. Оставь его мне.       Кривая усмешка смешалась во мне с новой волной раздражения и злобы.       — Да ты что… — Я улыбнулась шире. — Трахнуть его хочешь? Так для этого не обязательно за ним следить. Трахни, потом я его убью.       Малака аж передернуло от моего предложения. А мне оно в чем-то показалось неплохим. Если уж Малак по каким-то причинам так запал на Рика, то пусть уже воспользуется и успокоится. Рик всё равно с ума сошел, какая уже разница. Но оставлять его в живых — значит подвергать опасности всех, да и он всё равно не жилец.       — Рэй… Всё не так, как ты думаешь. Просто оставь его мне. Я смогу за ним присмотреть.       Голос Малака прозвучал непривычно мягко и увещевающе. Словно это я тут сумасшедшая, а не Рик. Ну-ну… Раздражение плескалось внутри как у себя дома.       — Почему? — Я не скрывала желчи. — Почему я должна тебе его оставить?       Мой взгляд наткнулся на Мэя, который, кажется, пока просто старался не ввязываться в нашу перепалку. Может, тоже что-то знает? Наверняка. Она ведь говорила, та, в голове…       — Мэй, а Мэй? — злоба во мне веселилась. — Супруг мой предначертанный, может, ты мне объяснишь, что еще тут происходит?       Мэй ничего не ответил, пытаясь связать уже затихшего Рика. Его молчание разозлило меня еще больше. Зато я заметила, как Малак сглотнул, и мне показалось, что я вижу испарину на его лбу. Неужели… да он же меня боится. Интересно почему… Ах да, и это я тоже не знаю. Я ведь вообще ничего не знаю. Услужливый женский голос в сознании подлил масло в костер злости: «Они просто тебе лгут. Трусы. Ничтожество». Я скрипнула зубами и, больше не сдерживаясь, заорала:       — Что, вашу мать, происходит?!       Малак вздрогнул и шагнул было назад, но наткнулся на поднявшегося с Рика Мэя. Тот выглядел чуть спокойнее своего друга, но я буквально чувствовала и его испуг.       — Рэй, постарайся успокоиться, ты просто не понимаешь…       Голос Мэя потонул в шуме крови в ушах, который быстро перетек в ласковый женский голос в голове: «Слушай шелест ветра, слушай шум воды…» Прохлада коснулась моей руки — скосив взгляд, я увидела небольшую воронку из листьев. Ветер поднимал их с земли и медленно кружил хороводом вокруг моих пальцев. Почти успокаивающе.       Мэй молчал и только пристально смотрел на меня. В глазах Малака я по-прежнему видела страх, но, кажется, он немного успокоился. Медленно цедя каждое слово, я кивнула на листья, что кружились сейчас уже около запястья:       — Что происходит? Кто мне объяснит?       Теперь мой голос был леденяще спокоен, я чувствовала это. Видела себя глазами деревьев и одновременно стояла на месте в этом теле. Но я чувствовала их. Чувствовала лес — как раньше, во снах, когда болела. Словно снова сон. Но я знала, что это реальность. Странная и дикая, сейчас она казалась чем-то естественным. Так и нужно… Мои мысли прервал Мэй:       — Рэй, успокойся и присядь, и потом мы обязательно поговорим…       «Слушай шелест ветра. Он заглушит крики врагов…»       Я просто шевельнула рукой, и резкий порыв ветра отбросил Мэя к ближайшему дереву. Малак замер на месте. Не сводя с него взгляда, я так же, воздухом, подняла меч. Всё казалось таким простым и приятным. Так необычайно легко ложилась в руку чужая магия. Ничего не удивляло, и наконец-то внутри царила спокойная пустота. Малак сделал шаг назад и упал, споткнувшись об воздух. Меч завис около его горла.       — Я спрашиваю, кто мне всё объяснит?       Малак молчал. Где-то неподалеку с тихим стоном поднялся с земли Мэй.       — Я порву вас на части… — мой голос словно немного изменился, став ниже и злее.       Один взмах руки — Малака рвануло вверх и растянуло за руки и за ноги. На мое удивление, он по-прежнему молчал. Хотя я чувствовала его страх, но вместе с тем от него исходило что-то похожее на смирение — и всё же не совсем оно. Выдержка. Смелость. Уверенность… Чужие ощущения вихрем ворвались в голову, сбивая мысли и ослабляя ветер.       «Слушай шелест ветра…»       Женский голос на этот раз вызвал смятение и ощущение, что голова вот-вот лопнет. Я схватилась руками за виски, потом швырнула воздухом меч в сторону метнувшегося ко мне Мэя. Мир отвратительно ярко рвал сознание разными ощущениями и картинками. Голова болела, и голос в голове говорил что-то еще. Много звуков, много мыслей, чьи-то слова, чьи-то голоса — не все люди, не все знакомы. Но их слишком много. Не выдержав, я со стоном свалилась на колени. Почему так много? Это сводит с ума!       Ладонями я закрыла глаза, но ничего не изменилось: я снова всё видела. Слишком много всего! Хотелось кричать. Я убрала руки от лица и увидела на них кровь. Она текла из носа, ни капли не облегчая боль.       Малак упал на землю. Сил больше не было. Не осталось совсем, и голос в голове терялся за общим шумом, всё еще пытаясь что-то сказать. Мэй почти рухнул на колени передо мной, хватая бережно мои руки. Его лицо никогда прежде не виделось мне так ярко, как сейчас. Словно его окрашивали все чувства, что были внутри. Испуг. Тревога. Стыд. Жалость. Растерянность. Нежность.       Я смотрела на него, боясь закрыть глаза. Он смог перекрыть всё вокруг своей близостью, отодвинуть весь шум на задний план. Мир терялся в дымке боли, которая только росла. Я сосредоточилась на лице Мэя и смогла разлепить неожиданно пересохшие губы:       — Что происходит?       Он напряженно улыбнулся.       — Я… я расскажу тебе всё.       

***

      Тело ломило, и голова болела, словно после хорошей драки и попойки. Такой, когда в таверне, что- то не поделив или просто чье-то лицо не понравилось, солдаты в увольнительной начинают чесать кулаки. Друг об друга в том числе. Когда-то очень давно я любила участвовать в подобных потасовках. Это позволяло почувствовать себя живой. Горячей и яркой…       — Рэй? — Прохладные руки легли мне на лоб. Так знакомо и почти обыденно. — Ты очнулась?       Голос Мэя был тихим и тревожным, но всё равно показалось, что моя голова взорвется. При мысли о том, чтобы открыть глаза, она болела еще сильнее. Поэтому я просто молчала.       — Рэй? Мал, принеси мне сумку, она всё еще не пришла в себя. Это плохо.       — Может, оно и к лучшему? Тебе оно вообще надо? Ты же знаешь, что всё равно…       — Мал! Молча принеси мне сумку! — Мэй оборвал его злым почти приказом, чеканя каждое слово, и дальше наступила блаженная, но недолгая тишина. Малак ничего не ответил, видимо, пошел к сумке.       Прохладные ладони переместились со лба на глаза и ниже, на губы, потом на шею, где Мэй их задержал ненадолго, словно проверяя пульс.       — Рэй… потерпи немного, я смогу тебе помочь.       Голова снова взорвалась болью, и я не смогла больше сдерживаться:       — Да, особенно если заткнешься. Голова лопнет от твоего ора.       Одной рукой я оттолкнула его от своего горла. Рядом со мной что-то рухнуло, по шуму в моей голове это было минимум дерево.       — Сейчас… — торопливый шепот Мэя дал мне понять, что он ищет что-то в своей сумке. Очень быстро моих губ коснулось горлышко от флакончика, одного из многих в его сумке. — Пей… Аккуратно.       Я глотнула, молча следуя совету, и чуть не выплюнула обратно. Такой мерзости мне не доводилось пить очень давно. Наверное, со времен, когда в осаде нам отравили всю воду и мне пришлось пить протухшую, в которую до этого вроде бы кто-то мочился. Закашлявшись, я попыталась выплюнуть это дерьмо, но Мэй безжалостно заткнул мне рот рукой.       — Понимаю, та еще гадость, но проглоти. Я не могу тут помочь своими силами. Боль не обычная, и поэтому только это.       Несмотря на его искренне извиняющийся голос, мне хотелось вырвать ему руки. Вместо этого я послушно проглотила эту ослиную мочу. Глаза по-прежнему не хотелось открывать.       — Оно подействует быстро, — Мэй снова положил ладонь мне на лоб. — Когда станет легче, мне надо осмотреть тебя.       — Ну хоть на сиськи посмотришь в кои-то веки, —язвительно бросил откуда-то сбоку Малак.       — Мал, заканчивай, — кажется, Мэй начинал злиться. Впрочем, его друг тоже не отличался хорошим настроением.       — Да ты что? Мэй, тут не заканчивать надо, а начинать. Расскажи ей хоть что-то уже!       Под конец он почти перешел на крик, и вроде притихшая голова снова разболелась. Я наконец открыла рот и вступила в их перепалку:       — Малак, а если я тебе сиськи покажу, ты наконец заткнешься?       Мэй тихо прыснул со смеху, Малак меня просто проигнорировал. Но в чем-то он был прав. Объяснений происходящего мне точно не хватает.       — Рэй, тебе легче?       Голос моего эльфийского мужа снова был заботливым и терпеливым. Привык общаться с хищниками — и со мной так же делает. Не могу сказать, что это плохо, искренняя забота и умение практически никогда не обижаться — это по-своему успокаивало каждый раз. Я медленно открыла глаза. Голова еще болела, но меньше и меньше. Осмотревшись, я поняла, что мы до сих пор на том же месте, где происходила казнь, только костров сейчас два. Неподалеку от нас лежал связанный Рик. Не в сознании — скорее всего, его снова усыпили. А вот Малака я нигде не видела.       — Легче. Где этот… словоблуд?       — Пошел поискать нам еды.       Я устроилась чуть поудобнее и, не сдержавшись, взяла Мэя за руку.       — Он всегда такой был?       Мэй глянул на меня и, словно весь в своих мыслях, непонимающе спросил:       — Кто? Мал?       Я кивнула. Начнем расспросы издалека.       — Нет… Ну то есть очень давно он был другим… Слушай, давай я тебе чай сделаю, а про Малака лучше с ним поговори. У нас не принято рассказывать истории о других.       Он попытался встать, но я только руку крепче сжала.       — Ладно, давай поговорим о другом. — Он вздохнул, словно сдаваясь. — Ты сам говорил, что всё мне расскажешь, и в чем-то твой друг прав. Может, уже пора меня просветить?       Я не испытывала неприязни к нему или злобы. Мне не хотелось бы, чтобы он умер, а таких людей, вернее, существ, мало на свете…       …но чтобы он мне продолжал врать, я тоже не хотела. Вот лжи мне по горло уже в жизни.       Мэй снова вздохнул, потом накрыл мою ладонь своей и заглянул мне в глаза:       — Тебе не повезло, Рэй. Очень сильно не повезло. Может, в жизни в целом.       Я криво усмехнулась от такого неожиданного начала.       — Спасибо, это я и так знаю.       — Наш лес — это живое существо, — продолжил он. Ему явно тяжело было говорить, и перебивать больше я не стала. Может, позже, если будут вопросы и силы их задать. — Мы созданы, так говорят Старейшины, чтобы оберегать его и заботиться. Как хорошие дети о родителях. Но дети не всегда бывают хорошими, а родители не всегда мудрые и добрые. Я слушал истории, которые уже далеко не все помнят. Да, может, и не нужно. Страх есть не только у людей, и напугать можно любого. — Он осмотрелся, словно выискивая взглядом кого-то в темноте, но потом продолжил: — Одна из историй, которую мне рассказывали Старейшины, говорит о том, что наш родитель, создатель этого леса… мы всегда звали его просто Дух, хотя в других лесах и далеких Телле бывало, что Духам давали имена… Так вот, наш Дух существует с незапамятных времен и редко появляется среди нас. Он высокомерен и временами жесток… ну, так говорят. Он приходит только тогда, когда нам грозит большая беда. Войны или еще какие напасти… Он приходит, чтобы помочь нам.       В голове внезапно снова раздался тихий смех, но на этот раз я уже не испугалась. «Какой смешной. Я себя берегу, а они просто мое неудачное детище. Мое разочарование…»       Я прикрыла глаза.       — Рэй? — Мэй сразу замолчал и тревожно сжал мою руку.       — Всё хорошо… просто голова еще немного болит, — я не хотела говорить про этот голос в голове. Даже если это их так называемый Дух, то что он делает во мне?.. Всё еще слишком много вопросов. — Продолжишь?       Тихий вздох. Слова снова стали сплетаться в историю.       — Он приходит и помогает. Направляет нас, говорит Старейшинам, что делать, и мы выполняем. Потом, когда опасность проходит, он снова скрывается от нас на многие года, десятилетия или даже сотни лет. Последнее, что мне о нем известно, что он возникал больше полутора сотен лет назад, чтобы спасти нас от большой беды…       Он снова замолчал.       «Как интересно они всё перевирают и делают всё, чтобы верить, что я их храню». На эту фразу внутри себя я снова никак не отреагировала и вместо этого обратилась к Мэю:       — Так что дальше?       — Дух приходит к нам в облике человека или эльфа…       Внутри меня холодком шевельнулся страх. Это не станет для меня неожиданностью, наверно… Но это пугало.       — Возможно, оно выбирает самых чистых и незапятнанных в душе. Так говорили Старейшины, — он криво усмехнулся. — Но я не знаю, как на самом деле. Он занимает тело и руководит им, пока не уберет угрозу. Потом покидает его и уходит. Всё просто, Рэй.       Всё просто… Эта фраза, как приговор, эхом прокатилась внутри. Всё просто, Рэй. Тебе просто не повезло.       — С чего ты взял, что это я? Может, я просто рассудок потеряла на войне? — мой голос снова стал каким-то бесцветным и сухим, как старая листва.       — Старейшины это увидели. И я… я почувствовал это. Просто что-то странное в тебе и решил привести к Старейшинам, чтобы те посмотрели. Рэй, это правда… Он выбрал тебя как носителя.       Мысли снова начинали путаться.       «Не суетись, пожалуйста, у тебя и так каша в голове».       Я моргнула и тряхнула головой, словно это могло прогнать то, что было внутри.       — И всё равно… Это слишком похоже на дурацкие сказки.       Ответил мне Малак, как раз вернувшийся с двумя небольшими тушками, похожими на кроликов.       — Сказки? Ты меня едва не разорвала на части ветром. Что-то не думаю, что ты обладаешь такой магией.       — Ты тоже обо всём знал?       — Да, — Малак резко бросил добычу на землю и хлестко сказал: — И да, мы тебе оба врали. Впрочем, — он кивнул на Рика, — кажется, не только мы тебе врали.       Я не могла всё это уложить в голове. Что за бред безумца, почему-то кажущийся мне правдой?       «Все сомневаются. Но тебе правда не повезло»       Я снова никак не отреагировала, хотя можно подумать, она от этого исчезнет из моей головы. И почему она, если Мэй говорил, что это он?       — Откуда известно, что Дух — это мужчина?       Малак рассмеялся и даже рта не дал открыть Мэю:       — Ну, по моему мнению, женщины просто ни на что не годны, а на самом деле Дух — это Дух. Он может быть кем угодно. Мужчины, женщины, дети, животные.       Мэй согласно кивнул.       На поляне воцарилась тишина. Я не знала, какой реакции они от меня ждали, я даже не была уверена, что осознала полностью то, что мне рассказали. Растерянность медленно растекалась внутри, путая всё окончательно. Сколько я молчала, не помню. Сознание словно остановилось, и только иногда в него проникали какие-то фрагменты.       Вот Мэй принес еды. Я отказалась.       Вот он что-то спросил про состояние. Я молчала.       Попытался осмотреть мою голову. Я не мешала.       Вроде слышала крики Рика, который ненадолго пришел в себя. Малак о чем-то спорил с Мэем. Я не слушала.       Сколько прошло времени, хотела ли я отлить, ходила ли, спала или бодрствовала… Всё покрылось пленкой жуткого безразличия. Даже голос в голове молчал…