Золотой вампир

Кровь из пакетов уже слабо утоляла жажду. Скрудж принял решение запереться на чердаке, чтобы в очередном порыве не напасть на кого-нибудь из обитателей особняка. Он сидел и смотрел в окно. Нет, подобное положение вещей его ни коим образом не радовало. Он уже думал, что случится, если при полном обращении он нападет на кого-то из своих близких. В таком случае его уже не остановят… Он не мог найти выхода. И вдруг послышался, раздражающий его, стук в окно. Он усердно игнорировал его, но понимал, что ему нужно выговориться, поэтому открыл форточку. Он встал в шаге от окна, опять же, скрестив руки. О’Гилт не заставила себя долго ждать, уже через мгновенье она стояла напротив МакДака. Они молчали и смотрели друг на друга, пока Голди не прервала тишину. — Ну и? Как живётся, Скруджи? — Ужасно. И всё благодаря тебе! Правда, тот пузырек, что ты дала и впрямь помог. — Ну, вот, видишь! — Фр! — фыркнул Скрудж, отвернувшись от Голди. — Так, зачем пришла? — В очередной раз извиниться и проведать тебя, дурак! — Это я-то дурак! — произнес МакДак, разворачиваясь обратно к Голди. Она лишь улыбнулась. — Верно, ты дурачок, — с нежностью в голосе сказала Голди и подошла к Скруджу, чтобы обнять его. Он растерялся на какое-то время, но, сообразив, отошёл от неё. — Голди, я серьезно. Зачем ты пришла? — А я серьёзно говорю: проведать тебя, дурачок. Голди все же обняла его снова, тем самым извиняясь. Скрудж не сдержался и обнял её в ответ. Они стояли так пару минут. — Ты мне так и не сказала, О’Гилт, зачем ты меня уку… — его прервал стук в дверь и громкое обещание свернуть ему шею. Скрудж отправился узнать, кто же к нему пришел. А Голди, тем временем, выпрыгнула из окна и, проскользнув вниз по крыше, ушла. — Кого там принесло? — спросил Скрудж. — Это я, Скруджи, — ответил Флинт. — Впускай, давай! — Нет. — коротко ответил МакДак и отошёл от двери, но взглянув на окно, понял, что Голди тем временем скрылась. — ОТКРОЙ ДВЕРЬ, МАКДАК! — крикнул Флинтхарт, в надежде, что его друг его услышит. А Скрудж активнейшим образом его игнорировал, так как вновь погрузился в свои мысли. МакДак просто не мог долго сердиться на О’Гилт, ведь она была и остаётся его первой и единственной любовью. Сколько бы раз О’Гилт его не передавала, он всегда прощал её. Например когда Голди бросила его одного в пустыне Гоби, продала его португальским пиратам, выбросила из самолёта над Гималаями, и наконец, бросила его замороженным в огромной льдине. Раз он смог простить её тогда — придётся и сейчас.