***
«Топанга-Каньон-Геллери» на Олд-Топанга-Каньон-Роуд, 27 выставляла стилизованную под аутентичность керамику, ручной работы украшения, полотна и скульптуру. Дайан Брук заканчивал обучение в Колледже Искусства и Дизайна в Пасадене, и несколько его работ в технике «бисквита» были рекомендованы для выставки и внесены в летний каталог. С чем Дайана поздравляли, но сам он не особо обольщался предполагаемому успеху. Джон Сойер, снова завернув в галерею по настоянию Сьюзан Хоуп, понял, что именно принял за отзвук обожжённой земли в запахе Дайана Брука. Как понял и то, что по иронии или в символичном ключе купил его настольную скульптуру «Свет материнства» ещё до того, как узнал о существовании мальчишки в клубе «Sweet baby’s». Целомудренный и дремучий звук белой глины впитался в руки Дайана. Спровоцировали покупку не сентиментальность и не архетипичные влечения в тёмном внутреннем мире Джона Сойера, а странная, оживающая линия колен, локтей и шеи матери, что, сидя, удерживала на вытянутых вверх руках младенца. Белое матовое сияние глины населяло обнажённых мать и ребёнка абсолютными невинностью и мощью. — Послушайте, мистер Сойер, вы хотите, чтобы «Свет материнства» отправилась в Ливерпуль как можно скорее. Но я, в свою очередь, хотела просить вас об одолжении, — Сьюзан и просила, и кокетничала одновременно. — Именно? — сдержанно поинтересовался Джон, рассматривая всё ещё не убранную скульптуру. — Позвольте оставить её ещё на некоторое время для выставки. Дайан Брук, кажется, открытие сезона. Он предоставил всего две работы: и обе куплены. — Я не помню, какой была вторая. — «Нетопырь» в чёрном бисквите с ферродобавками. Абсолютная противоположность классическим линиям этой группы. Там скорее идеальная эклектика. Вот, посмотрите, — Сьюзан взяла с витрины каталог, уже проложенный закладкой на нужной странице, чтобы раскрыть его для Джона. — Кто купил? — Я не могу вам сказать, простите. — Мисс Хоуп, оставьте мои контакты покупателю. Я хочу, чтобы он со мною связался. — Я попробую. Хотите выкупить вторую работу Дайана Брука? — Сьюзан заглянула в лицо. — Хочу. — Полагаю, можно связаться с ним самим. Возможно, что он изготовит для вас такую же, если форма сох… — Я хочу первую «Нетопыря», мисс Хоуп, — отрезал Джон. Сьюзан смешалась от резкого и нетерпеливого тона, закрыла каталог. — Я оставлю ваш номер тем, кто купил «Нетопыря». — Тем? — Пара, брат с сестрою. Тоже вампиры, — кивнула Сьюзан. Джон досадливо двинул ртом. Он нутром чувствовал, что почти знает, кем были покупатели второй фигуры. Марк и Ио Кэлпи, близнецы, ставшие первыми детьми мисс Аддамс. В то время как сам Джон был её вторым дитя. И последним. Если создательницу Джон не видел уже давно, то Марк и Ио удручающе часто навещали его в Ливерпуле. И, что было для него неожиданностью, дали о себе знать вот теперь. Ничего хорошего их близость в себе не несла. Равно как и его для них. Долгое время близнецы были единственными спутниками и детьми мисс Аддамс. И то, что она вдруг совершенно спонтанно, в не свойственной ей манере, обратила зарвавшегося и скучающего британца, который положил несколько первых лет обращения на то, чтобы воспринимать волю и желания создательницы в штыки, чем огорчал мисс Аддамс невероятно, разделила с ним свои образ жизни и тайну, — вот это взбесило Марка и Ио. Они ревновали до алой пелены перед глазами и не могли взять в толк, с чего мисс Аддамс возится с неблагодарным и своенравным Сойером. Джона Сойера они тоже бесили по многим причинам. Высокомерные, коварные, хитрые, не спускающие с него глаз, следящие за ним и не отвергающие ни единой возможности, чтобы уязвить. Близнецы любили мисс Аддамс пуще своих чёрных душ. И в те годы, что Джон пытался избавиться от её опеки и заботы, подрывая авторитет Виктории в глазах окружающих, Марк и Ио едва удерживались на острой грани, чтобы не разорвать Сойера, выпотрошив и обезглавив. Мисс Аддамс была чертовски терпелива и милосердна. И однозначно против обезглавливания Джона Сойера. Со временем Джон осознал, что за дар она ему преподнесла. Со временем он к той изменился. Вот только Марк и Ио со временем были не в ладах. Запрет создательницы на причинение неисправимого вреда друг другу среди своих детей был обязывающим и нерушимым. Но пакостей, злых и досадных, он не исключал. Если оба Кэлпи узнают о симпатии Джона к Дайану — мальчишке конец. Это становилось проблемой. Дайан зацепил Джона. Разумнее всего было вернуться в Ливерпуль, оставив того здесь жить так, как заблагорассудится. Дайан от этого только выиграет. Но при мысли о таком исходе эгоизм Джона вставал на дыбы. Он помнил, как держал Дайана в руках и зубах. И хотел этого снова. Часто, в любое время, в постоянном доступе. «Чертовы родственники», — с отвращением подумал Джон, глядя на мисс Хоуп. Вероятно, что взгляд его стал совсем неприемлемым, потому что та нахмурилась и предпочла сослаться на необходимость заняться делами, чтобы дольше не оставаться с вампиром наедине. — Я не буду оставлять «Свет материнства» на выставке. Отсылайте в Ливерпуль. — Мистер Сойер, вы лишаете Дайана Брука рекламы и потенциальных заказчиков, — мужественно попыталась обратить внимание на неблагоприятный для мастера расклад дел Сьюзан, повышая голос. Джон Сойер едва опустил светлые ресницы, смиряя своё раздражение и не давая воли на то, чтобы прокусить непонятливой мисс Хоуп ярёмную вену. — Я сам поговорю с мистером Бруком. Он не будет в претензии, — наконец пообещал Джон и даже светски улыбнулся. И если Сьюзан приняла улыбку на свой счёт, то зря. Потому что улыбка была вызвана не её талантами медиатора, а тем, что почувствовал Джон, вдохнув глубоко и медленно. В дверях «Топанга-Каньон-Геллери» стоял, впихнув в карманы руки и недружелюбно рассматривая смотревшего на него в упор Джона, Дайан Брук.***
Дайан основательно вдохнул, прежде чем заступить в зал галереи. Днём ему звонила Сьюзан Хоуп. Просила прийти, чтобы обсудить возможности дальнейших выставок. Дайан той понравился, и мисс Хоуп тешила намерение рекомендовать его кое-кому для оформления загородных домов и садов. Всё это можно было решить по телефону, но Сьюзан настаивала на личном обсуждении. Дайан согласился по той простой причине, что ему было скучно. И он томился. Мысли о Джоне нарушали привычное течение дня, не говоря уже о ночи. Стоило отвлечься. Теперь же, обнаружив мисс Хоуп в его компании, Дайан испытал определённую гамму чувств. Вот только облегчения в той не было и близко. Мелькнула мысль, что Сьюзан намеренно вызвонила его по требованию Джона, но Дайан отмёл её как неправдоподобную, поскольку Джон ничего о нём не знал. Род занятий и круг общения Дайана не были на виду. Он только-только начал освещать себя. Сьюзан тоже увидела Дайана и с видимой радостью пошла навстречу. — Привет, Дайан. — Привет, мисс Хоуп. — Давай пройдём ко мне в кабинет, — она пригласила Дайана, беря под локоть и подвигая в нужном направлении, вместе с тем говоря излишне громко. — Конечно, — согласился Дайан, не отводя взгляда от Джона, потому что не мог справиться с тем, чтобы не схватывать императив позы вампира, его довлеющее внимание и беспрекословное притяжение взгляда. Увлекаемый в кабинет мисс Хоуп Дайан чувствовал, как давит взор Джона между лопаток и в затылок. И Дайан Брук знал: выйдя от Сьюзан, он найдёт Джона тут же.***
Закончив со Сьюзан и перетерпев её опекающие тон и манеру с ним себя вести, Дайан вышел из галереи. Прикурил, стоя в густеющих октябрьских сумерках. Присевшего на капоте «крайслера» и положившего обе руки в карманы лёгкой стёганой куртки Джона увидел неподалёку. Затягиваясь, подошёл. Не доходя пары шагов, остановился. — Что ты здесь делал? Джон сидел, чуть ссутулившись, расслабленно опустив покатые и сильные плечи, смотрел на Дайана исподлобья. Ответил он не сразу. — Жадничал. Дайан едва не улыбнулся ответу. — Чего же именно? — затянулся снова и отпустил дым в сторону. Джон поднялся, выпрямляясь и подходя ближе. Забрал сигарету прямо из губ Дайана и зажал своими. — Выходит, что тебя. Дайан проводил сигарету глазами, отмечая, насколько Джон высок и гораздо крупнее его. Сам он тоже был высоким, но ещё не перерос юношескую стройность. А тонкое полинезийское лицо с тёмными миндалевидными глазами, гибкое тело с изящными запястьями рук и скульптурными ключицами делали его ещё мягче на взгляд и восприятие. «Господи твою ж мать...» — сбивчиво подумал Дайан, чуть снизу рассматривая то, как Джон выпускает дым. Сегодня Джон не был чисто выбритым, щетина смягчала линии подбородка и рта. Волосы, избавленные от плена средства для укладки, соломенными мазками ложились по вискам и надо лбом, взъерошенные и своенравные. Джон молча курил его сигарету, собрав раздумчиво кожу на лбу и обшаривая Дайана суженными внимательными глазами, такими светлыми, что те казались ненастоящими. Но настоящей жизни в глазах Джона Сойера было через край. Точнее — в них через край было откровенного признания. «Господи твою ж мать, ублюдок чуть ли не трахает меня взглядом», — окончательно осенило Дайана. От чего его бросило в нервный жар. — Пойдём, угощу тебя чем покрепче? — понимающе улыбнулся Джон. — Обойдусь. Меня ждут. — Кто? — Девушка. — Это можно исправить. — Это принципиально. — Я неверно выразился. С девушкой твоей я разберусь. — Слушай, это уже слишком. Я вроде как не настаиваю на тесном общении. — И чем я нехорош? — иронично вскинул бровь Джон. — Не принимай на свой счёт. Дело предпочтений. — Предпочтений? — вдруг с вибрацией процедил Джон, стискивая руку Дайана в запястье и дёргая к себе. Тот почти влетел со всего маху в грудь Джона, выставляя второй локоть, но всё равно не успевая тем отжаться. — Предпочтений? — теперь уже не цедил, а утробно рычал Джон. — Ну-ка, отъебись, — в свою очередь процедил Дайан, обмирая совершенно не от страха. — Что у тебя с тем белобрысым, который жался к тебе на танцполе? Дайан хмыкнул, вскидывая подбородок. — С Лиамом у меня всё очень серьёзно. Целовались по пьяни. Глаза Джона пошли ледяной яростью чистилища. «Что ты делаешь? — изумлённо спросил сам себя Дайан. — Что ты делаешь? Прекрати злить…» Додумать было недосуг. Джон стиснул его руку с такой силой, что Дайан не взвидел белого света. А потом, подволочив к задней двери автомобиля, Джон втолкнул-впихнул того в тёмный салон. Втиснулся сам, заставляя отползти вглубь.***
В этот раз Дайан сопротивлялся. В этот раз он врезал Джону сразу, едва тот начал забираться следом, тесня его в угол между дверью и подголовником сиденья. Ударил справа в висок не щадя, потому что подозревал: просто отрезвляющий отпих уже однажды умершего не вразумит. И почти тут же следом заехал по скуле. Джон в бешенстве взревел, перенося крепкие, неожиданные от Дайана удары. И в то же время пленительные и заводящие до звона в зубах и похотливого марева. В этот раз Дайан выиграл. Выиграл целых полминуты, прежде чем Джон заволок его под себя, сдёргивая под коленями, навалился, подобный тяжкому греху, сверху. В салоне было тесно, особенно для них обоих. А положение тела больше не позволяло Дайану использовать руки. Всё, что он мог — так это пытаться оттаскивать Джона от себя и вверх, ухватив за скользящую в кулаках ткань куртки и волосы. Джон немилосердно давил его собою, так же больно оттягивая за волосы, вынуждая открываться в шее и дышать рвано и загнанно. А потом Дайан услышал его смех. Смеялся Джон удовлетворённо. Ни над чем иным, как над бунтом Дайана и его бесперспективными попытками сохранить лицо и свободу. А лицо было потеряно, потому что смех Джона привёл Дайана в сознание, вместе с тем вернув ощущение тела и дав понять, что он лежит под Джоном смятый, потный, злой и с однозначной эрекцией. Впрочем, как и тот над ним. — Какого хера ты смеёшься?! — дёрнулся Дайан. — Да тебе всё это нравится, — почти ласково хлестнул по самолюбию Джон. Дайан сдавленно застонал от досады и ненависти, чем спровоцировал Джона прижаться к своей шее. Зубы того пленительно звякнули и вошли мягко и гладко, но боль была такой колючей, что Дайан малодушно захныкал, за что возненавидел себя едва ли не тут же. Всё полетело к чертям, когда Джон вцепился крепче, толкаясь в шею всем лицом, а в самого Дайана, накатывая и давя, собою. Джон синхронизировал толчки, глотки и ритмичные охваты и сжатия руками, чем Дайана завёл, вынудив бесстыже дёрнуться навстречу и застонать. — Сука, — Дайан, прогибаясь под Джоном, стиснул коленями его бёдра. Ладони Джона прошлись между обивкой сиденья и беспомощным Дайаном, сжали ягодицы, откровенно растаскивая. Окаменевший член тёрся по всей промежности, заставляя Дайана, стремясь достичь разрядки, истово отираться своим. Дайан накрыл ладонью светлый затылок, нажал. Просить больше не пришлось. Джон всего лишь пару раз тряханул его, сжимая челюсти на шее, контрольно шоркнулся, провернувшись в бёдрах поверх члена Дайана. Тот кончил в бельё, почти ослеплённый болью и присутствием смерти.***
Дайан из упрямства отказался от продолжения вечера. Единственное, на что его уговорил Джон, так это позволить отвезти себя на Северную-Алтадена-Драйв. Добираться домой с окровавленной одеждой и мокрыми джинсами в такси ничуть не улыбалось. Но позже Дайан крепко пожалел о своём малодушии, потому что прямо у ступеней подъезда его ждала Эмма. А несколько окурков у той под ногами говорили сами за себя. Эмма ждала его долго. Дайан не мог поверить, что Эмма не звонила. И был прав. Каким-то образом смартфон оказался установлен на режим без вибрации и звука. Эмма оборвала ему телефон, дозваниваясь, пока сам Дайан кончал под Джоном, распластанный на заднем сиденье взятого в прокат «крайслера». — Пригласишь к себе? — светски поинтересовался Джон, останавливая автомобиль у тротуара. — Неподходящее время. Меня ждут. — А я вижу, — злорадно бросил тот и вышел из салона вслед за Дайаном. Но далеко не пошёл, просто оперся на дверь автомобиля, сплетя руки на груди и приготовившись наблюдать. Джон любил скандалы. Он становился их причиной легко и с удовольствием. И склока сейчас ничем не отличалась от всех предыдущих склок в его жизни. Он видел, как Дайан не спеша приблизился к девушке. Видел, как та тут же отшвырнула нескуренную сигарету. Когда Эмма ухватила Дайана за воротник светлой ветровки, оттаскивая и получая возможность видеть истерзанную шею и облитый кровью ворот белой футболки, она странно дрогнула в ресницах, словно собираясь упасть в обморок. Но это было иным. Эмма мгновенно сориентировалась, метнув яростный зелёный взгляд на расслабленного Джона. Тот выпутал руку и сделал ей ладонью «привет». Эмма залепила Дайану великолепную пощёчину. После чего развернулась и пошла прочь. Дайан смотрел ей вслед. Всё было проделано молча. Джон подошёл к Дайану и встал рядом, провожая Эмму в тёмно-синем коротком платье взглядом. — Нехорошо получилось, — заметил он. — Можно подумать, ты удручён. — Даже не думай. Так что насчёт пригласить меня к тебе? — Нет. Джон сдержанно закатил глаза, изумляясь и смиряясь перед упрямством. — Ты купил мою работу? — вдруг спросил Дайан. — Да. — Зачем? — Мне понравилась, — пожал плечом Джон. — Мне лестно, но это отдаёт преследованием. — Вовсе нет. Я так ухаживаю. — Слушай, чем я… — И ты нравишься, — перебил его Джон. — Ты мне нравишься. Дайан закрыл лицо ладонями и растёр кожу, вжимая пальцы. — Кого-нибудь другого. Выбери кого-нибудь другого. Это не по мне. Джон не ответил. И Дайану пришлось на него посмотреть. Тот разглядывал меланхолично. А когда встретились глазами, кивком указал на мокрое пятно в его джинсах. — Я вижу, что не твоё. — Не моё, — не отступился Дайан. — И почему всё вот так — я не знаю. — Ещё бы, — согласился Джон. Дайан заметался, ища дерзкий и резкий ответ, но не успел. Джон схватил его вкруг талии, прижимая и вздёргивая ближе, лицом вровень к своему. — Можешь ломаться так долго, как сочтёшь нужным. Ждать я могу вечность, ведь верно? «Верно», — про себя согласился Дайан. — Но помни, во мне твоя кровь. И я слышу каждые твои движение, мысль и слово, Дайан Брук. Вздумаешь перехватить на стороне любви и ласки, поплатишься. Оба поплатитесь. Дайан не мог оторвать взгляда от холодного лица Джона. Ноздри у того дрожали, а губы прискаливались, открывая клыки. — Вот это я называю «цивилизованный» подход, — всё же огрызнулся Дайан. — Так я и не претендую на титул Мистер Цивилизация, — неожиданно ласково улыбнулся Джон. — Его или её прикончу, а тебя… Дайан сжался и почти лишился здравомыслия от движения в теле. — А тебя выпью и заебу до смерти, — закончил Джон. Дайан почувствовал, как у него повторно встаёт от картинки в перспективе. Он сглотнул и закрыл глаза. Когда открыл, увидел, что улыбка Джона стала лучезарной. — Какой же ты милый, — Джон резко выпустил его, позволив скрыться в подъезде.