***
Дайан допустил, что снова становится нестабильным в преддверии течки, поэтому, почувствовав забирающиеся под одежду пальцы сюзерена, он едва не покачнулся от отвращения, которое вязкой волной поднялось от желудка к самому языку. Джон пил его два часа тому, прижимая к себе. А Бауэр нашёл следы зубов. Дотронулся. Дайан расценил это как демонстративное нарушение интимности между ним и мужем. И вслед за отвращением пришёл гнев, который шептал врезать сюзерену так, чтобы сломалась переносица. Ну, хотя бы так. Дайан не стал бить, потому что разумного в его реакциях было мало, несмотря на то что искренность этих реакций заслуживала похвалы. Впрочем, Джон нашёл способ эту похвалу выразить. И, надо сказать, именно его одобрение сгладило впечатления от вечера, которые, как понял Дайан позднее, не ограничились титулованными домоганиями. В бальной зале сверкала ель. И огни, освещавшие еловые лапы, не были электрическими цветными светодиодами. Это были настоящие восковые свечи в подсвечниках с зажимами. Тонкие стеклянные бусы из богемского стекла, золотые и серебряные силуэты танцующих на одной ножке балерин; снежинки, покрытые сусальным золотом; выпеченные имбирные пряники, леденцовые посохи и разноцветные атласные ленты, увязанные в банты; раскрашенные вручную деревянные щелкунчики и волны завитых серпантиновых лент отяжеляли тёмные живые ветки. Сияющая Вифлеемская звезда венчала высокую макушку дерева. Дайан оторвался от ели и осмотрел столы с угощением. Тех было два. И когда он понял, почему, справиться ему с собою помогло предупреждение Джона, которое тот озвучил ещё на острове. Один стол был заставлен тонким столовым фарфором и серебром. И становилось ясно, что он не для нечисти. Засахаренные фиалки, пирожные, цветочные и фруктовые башни, рождественские пироги с изюмом и цукатами, винные бутылки и взрезанные окорока в зелени. Вкруг стола ходили люди с тарелками, выбирая угощение. Ну или те, кто на человеческую еду польстился. Второй стол был пуст от графинов и блюд. За ним, вытягивая голые руки по шёлковым скатертям, сидели девушки и юноши с закрытыми масками лицами. И точно так же, как и вкруг первого стола, вкруг этого ходили вампиры и пили из сидящих, выбирая, следуя правилам фуршета, кому кто нравился, разве что тарелки тут были без надобности. Джон понял, что Дайан замер. Изнутри. Он пытался не смотреть в сторону фуршетного стола для нечисти, но получалось плохо. Джон взял Дайана за руку, поднёс к губам, развернул ладонью к себе и поцеловал в те же самые прокусы, которые оставил в его запястье накануне. Он слышал, как внутри Дайана поднялся хороший такой бунт, и понял, что тот готов сказать. Джон поцеловал его запястье несколько раз, прикрывая глаза от удовольствия. И почувствовал, как буря сбавила обороты. А когда глаза открыл, увидел, что Дайан оставил все свои вопросы при себе. Или отложил до более удобного момента для поругаться. Как бы то ни было, он просто кивнул Дайану и сказал, целуя напоследок ещё раз: — Сол-ныш-ко моё. Всё правильно. Дайан фыркнул в нервном смешке, откинул чёлку движением свободной руки, но пленённой не отобрал. Ещё раз бросив взгляд на стол для нечисти, увидел, что на него и Джона пристально смотрит вампир с тонкими усами, на смокинге которого были приколоты листья остролиста. — Мне надо отойти, Дайан, — предупредил Джон, — будешь скучать? — Да. — Здесь относительно безопасно. Только не попадись ланон ши. Любая золотистая блондинка кроме Сесиль — это враг. — Кто такая ланон ши? — Яблоневая дева, — Сесиль втиснулась между ними, сдвигая Джона голым плечом. — Лакает кровь одиноких и беспечных путников без разбора. И если вампиры, занимаясь тем же, немного задеты цивилизацией и светским этикетом, то ланон ши клали на всё. Заманили, выпили, закопали. Несколько таких тут. Иди, милорд, я позабочусь о твоём мальчике. Джон показал зубы, что значило допустимый порог фривольности, и ушёл. — Пойдём, милый, пробовал засахаренные фиалки? — Нет. — Тогда держи, — наказала Сесиль и уложила ему на ладонь сморщенный тёмно-синий цветок. На вкус тот был словно капля парфюмированной воды, разведённая сахаром. И Дайан пока не знал, как к нему относиться. Сесиль, видя хмурый лик, присунулась ближе: — Если ты терзаешь себя размышлениями, ел ли Джон вон за тем столом, как прочие вампиры, прежде, то будь уверен. Дайан взглянул с вопросом. — Да, — отрезала Сесиль. — И не стоит так сочувствовать всем тем девушкам и юношам, кого ты видишь на тарелках. Возможно, это как раз то, что им нужно. — Да как так? — вспылил Дайан и съел вторую фиалку. — Милый, все мы рождаемся с определёнными задачами и целями. И всю свою жизнь задачи выполняем, а к целям движемся. Хорошо выполняем — погладим своё следующее воплощение по шерсти. Выполняем плохо — родимся в ещё большем дерьме. — Ушам своим не верю. Ты что, сейчас о чуде реинкарнации? — Дайан не знал, как отнестись к фиалкам, а теперь ещё вот к сентенциям ведьмы. — О-о-о да, — Сесиль была довольна собой и дотянулась до виноградной кисти. — Но самое смешное, что задача у всех одна. — И это какая же, миледи? — Мы должны научиться любви. Любить и быть любимыми. — Вон там, — Дайан повёл головой в сторону нужного стола, — этому как учатся? — А ты с Джоном это как делаешь? Дайан обернулся к Валери. — При чём тут я и Джон? — А у вас не так? — приложила та когтистую лапку к голым ключицам. — Блядь, — выругался на третьей фиалке Дайан. — Это другое. У меня и Джона — другое. Я его люблю. И он любит меня. А вот там одни — это просто еда. Для всех. Как в «Старбаксе». — Так это тогда всё меняет, Дайан, если у вас любовь, — чуть ли не в голос, уставившись, выдохнули обе. Дайан, сузив глаза, посмотрел в ответ, пытаясь на слух определить градус сарказма в выдохе ведьм. Те сжалились. — Просто кто-то в прошлой жизни себя хорошо вёл, милый, поэтому в этой жизни тебе дали выбирать самому, кого любить. И ты выиграл взаимность. А вон те, — Валери показала подбородком, — ещё только в начале пути, но уже ушли от тех, кого продаёт Сара Хаммиш. Девушкам и юношам за столом платят за их кровь. Сара Хаммиш продаёт людей в рабство. А рабам не платят ничерта. Миледи переглянулись, словно договариваясь, озарять ли дальше прописные истины перед Дайаном. — Не переживай за них. Подумай о себе. — Только этим и занимаюсь, — буркнул Дайан и дёрнул носом. — Видишь вон того отвратительного типа с остролистом в петлице? — Сесиль прижалась к локтю Дайана и чуть развернула. — Да, пялится уже давно. — Это Даниэль Новотный, «уборщик» у Бауэра, — Валери тоже обернулась и совершенно бессовестно, но изящно показала «иди нахуй» наблюдающему за ними Новотному. Тот едва ли не бросился к ней, намереваясь разорвать, но вместо этого развернулся и ушёл. — Миледи, — раскрыл глаза Дайан, но закрыл ладонью рот, чтобы не хохотать. — Так надо. Джон кое-что упустил. Ланон ши и Даниэль Новотный — вот чума этой дискотеки.***
Сначала за столом собрались шестеро желающих сыграть в покер. А чуть позже, раздачи через три, те немногие гости, что желание выразили, покинули стол, избегая ввязываться в холодную вражду между Сойером и Бауэром. Мисс Хаммиш не играла, а держала банк, выкладывая по пять карт перед каждым и сдавая карты на прикуп. Милднайт был единственным, кто никого не боялся, а продолжал играть, подолгу смотря в свои карты и измочалив вконец зубочистку в зубах. Он сбрасывал ставку все три первые раздачи, но всё равно каждый раз так долго раскрывал и смотрел в розданное, что после третьего повторившегося отказа от антэ Бауэр раздражённо спросил: — Полагаю, конунг, то, что карта сдана плохая, — видно с первой секунды? Что за нужда смотреть в те столько времени? — Ещё бы не видно, сир, — медленно согласился Элек, — но Валери говорит, что чем медленнее, тем лучше. — Это хоть как-то относится к картам? — сморщил брови Бауэр. — Чаще всего, нет, сир. Но сейчас её нет рядом и я скучаю. Мысли только о жене. Бауэр внимательно посмотрел на дуркующего Милднайта, но тот был так поглощён текущей раздачей, что даже не поднял глаз. Джон перекатывал фишки с номиналом между пальцами, слушая препирательства. Он проиграл пятнадцать фунтов, потом пятьдесят пять, потом выиграл сотню. И сюзерен сразу помрачнел, после чего попытался сорваться на Элеке Милднайте. Снова стали играть. Молча. Джон скинул. В следующую раздачу скинул антэ Бауэр. Элек скинул подряд две раздачи, а потом собрал с прикупом двух карт каре и вернулся к первоначальной сумме в своём банке. — Поздравляю. Красивая комбинация, — сказала Сара Хаммиш. — Пустое, мисс Хаммиш, — добродушно отмахнулся Элек. — Просто отбил своё. Перекладывать деньги туда-сюда — это не похоже на надёжный способ обогатиться. Сара улыбнулась губами, стасовывая колоду. — Какие ещё стройные логические сентенции приходят в голову вашей жене, конунг? Обычно она весьма остроумно изъясняется, — царапнул Бауэр. — Что-нибудь о «туда-сюда»? — Об этом ничего не припомню, — пожал плечом Элек. — Как водится, здесь даже её стройные логические сентенции бессильны. — Что же так? Что может быть точнее и действеннее слов миледи Валери? — спросил Бауэр, поднимая карты. Элек тоже поднял свои. — А мы всё ещё о «туда-сюда»? — Всё ещё, — подтвердил Бауэр и кинул фишку на прикуп карты. — Стоны. Быстрое дыхание. Иногда крики. По-разному, — Элек выкинул остатки зубочистки в пепельницу и вытянул из-за пояса свежую. — А-а-а… — протянул Бауэр, — я-то думал что-то в роде «слезай с моей сестры». Тут Элек всё-таки поднял взгляд, долго и фиолетово посмотрел, перебросил зубочистку в другой угол рта. — Зависть, сир, редко кому делает честь. Элек положил карты в банк и сверху прижал удвоенной ставкой. И Джон закрыл антэ. — Ну что ты, — пропустил мимо Бауэр, тоже закрывая ставку, — ни в коем случае. Просто немного заботы. Твои жена и свояченица, конунг, горячие штучки. — Сущие саламандры, сир, — кивнул Элек. — Две такие женщины, а сердце одно. Не ровён час начнёт шалить. Элек взглянул за тем, как Сара Хаммиш отложила колоду. — Что правда, то правда. Я стараюсь за двоих. Но чего не станешь делать ради мира в семье. Что здоровье моего сердца в сравнении с этим, сир? Сложно понять человеку неженатому, сколько плюсов приносит мужу галантное обращение с супругой. Множество, — сказал Элек, наблюдая, как мисс Хаммиш вскрывает их карты по очереди. У Джона было две пары, у Бауэра пары старше, у него самого две тройки. Сюзерен выиграл и собрал фишки. В это время в казино зашёл Новотный, мрачный и ощутимо сатанеющий. Не говоря ни слова, остановился позади мисс Хаммиш. Бауэр немилостиво посмотрел на него, верно понимая, что Дайана исправно холят, лелеют и одного не оставляют. Положил новую антэ и великодушно заметил: — Кстати, о жёнах. Может, вам стоит пригласить своих, милорды? Иногда присутствие любимой рядом приносит удачу. Даниэль, попросите миледи Сэндхилл и милорда Дайана Сойера к нам.***
Стоило Дайану покинуть уборную для джентльменов, как его тут же нашла ланон ши. — Счастливого Рождества, милорд. Составите мне пару для вальса? Дайан помнил, чему учили, и решил отказывать, но на секунду-другую засмотрелся в весеннюю зелень глаз ланон ши. — А ну съеби отсюда. Дайан вздрогнул. Ланон ши дёрнулась и чуть ли не зашипела на Юрэка, который сдвинул её от Дайана. — Ублюдок, — сказала ланон ши. — Одноклеточная, — не отстал тот. Ланон ши развернулась и торопливо скрылась в бальной зале. Юрэк обернулся: — Никогда не смотри ланон ши в глаза, Дайан. Кстати, подари мне вальс. Чайковский, как-никак. — Слушай, я не умею. — Ты наполнен цветами, Дайан. Мы все это видели. Как и жители с десятка улиц Ливерпуля. Ты сможешь. И Дайан смог. Потому что то ли, опять же по закону «то ли», «Вальс цветов» был гениальным вальсом, то ли Пётр Ильич Чайковский был гениальным композитором, то ли Юрэк был гениальным иллюзионистом, но Дайан получил большое удовольствие от танца. Которое не прекратилось даже тогда, когда под боком появился Новотный. — Милорд Сойер, сир приглашает вас в казино. Прошу со мною. Балицки чуть сместил Дайана в сторону: — Даниэль, — вкрадчиво сказал он. — Юрэк, — отзеркалил Новотный. — Дурака нашёл? — И стараться не пришлось. На ловца и зверь. Дайан наблюдал, как оба нехорошо замерли, словно забыв о нём. — Юрэк, всё в порядке. Проводи меня к Джону. Новотный закатил глаза, развернулся и пошёл первым. В дверях казино, стоило Новотному те раскрыть, Юрэк быстро осмотрел зал. Убедился, что Элек, обе миледи и Джон за столом. Только после этого отпустил Дайана. Тот прошёл в зал, сел на свободный стул по левую руку Джона. Миледи прижимались к Элеку с обеих сторон, почти укладываясь подбородками ему на плечи, от чего становились похожими на двух сказочных птиц на руках конунга. Джон обернулся, посмотрел, словно удостоверяясь, что всё в порядке. Он отметил, что Дайан стал ещё горячее, запах усугубился. — Я танцевал вальс с Юрэком, — объяснил свой румянец Дайан. Джон сделал глазами «ах, вон оно что». Дайан захотел прижаться к нему и улечься лицом в шею. Но вовремя отследил омежий порыв и продолжал сидеть ровно, пообещав себе дорваться до тела дома. Джон, продолжавший смотреть как обычно, понял его и открыто улыбнулся. Новотный, что опять встал за спиною Сары Хаммиш, снова закатил глаза. — Полагаю, стоит поднять ставки, — сказал Бауэр. — Отлично, — тут же согласилась Сесиль. Она и Валери раскрыли сумочки и высыпали перед собою сверкающие, словно драгоценные камни, сферы, кристаллы, цилиндры и ромбы не больше монеты в фунт стерлингов. При ближайшем рассмотрении всё это разноцветье оказалось многолепестковыми мандалами. Дайан заметил, с каким любопытством уставились на переливающуюся россыпь мисс Хаммиш, Бауэр и даже Новотный. — И что же у нас есть? — выгадывая, протянула Сесиль. — Три Беспричинной Радости, четыре Любви С Первого Взгляда, один кристалл Сна Инкуба… — И четыре Спрогнозированных Слепых Случая, — закончила Валери, подбрасывая на когтистой ладошке пару мерцающих игральных костей. — Что ставите? — достаточно резко спросил Бауэр, чем навёл Дайана на мысль, что его интерес далёк от будничного любопытства. — Зависит от ваших потребностей. Что бы вам хотелось выиграть, сир? — Сесиль зачерпнула в руку парочку Любви С Первого Взгляда и столько же Беспричинной Радости. Валери зажала между указательным и большим пальцами одну игральную кость Спрогнозированного Слепого Случая. — А что я могу выиграть? — тянул Бауэр. — Беспричинная Радость — это органический аналог амфетамина. Но пусть вас не расхолаживает критерий «органический». Вы просто забудете все химические составы, с которыми имели дело. Вот оно — прорыв в зазеркалье будущего, сир, — сказала Сесиль. — Следующее. — Любовь С Первого Взгляда —обычное приворотное. Жизнь и смерть одного новорождённого Купидона в каждом кристалле. Рабочая механика ясна из названия. Сон Инкуба — стимулятор множественных оргазмов в фазе глубокого сна. — А что у вас, Валери? — Бесперебойный источник карточной удачи. Всегда. Всюду. В любое время игра будет оборачиваться в вашу пользу. Стихийная удача с настраиваемым алгоритмом. Дайан слушал, словно зачарованный. — Они ведут себя, будто живые, — прошептала Сара Хаммиш, наблюдая за радужной тридцатилепестковой Беспричинной Радостью. — Ох, Сара, — сахарно улыбнулась Сесиль, протянувшись по сукну стола вслед за рукою к мисс Хаммиш. — Они и в самом деле обладают примитивным интеллектом. Хочешь попробовать? Это мой подарок на Рождество. Мисс Хаммиш быстро взглянула на сюзерена. — Ну же, — подтолкнул он. Все смотрели, как мисс Хаммиш подхватила пальцами Беспричинную Радость, которая тут же вскарабкалась по её голой руке, словно паук, скользнула на щитовидную железу и, всплеснув лепестками, впилась в кожу. Мисс Хаммиш схватилась ладонями за шею, исказившись от боли, словно проглотила ложку расплавленного металла, потом часто задышала, едва не опускаясь лицом на сукно. Сюзерен застыл, наблюдая, как усваивается стряпня Сесиль Сэндхилл. Все застыли, глядя на мисс Хаммиш. Только Дайан ненароком зацепил взглядом ведьм. И абсолютно потерял к Саре Хаммиш интерес. Сесиль и Валери утратили мягкое и покровительственное выражение в глазах. Дайан видел двух морских ведьм, которые продавали маленькой русалочке Андерсена боль, страдание и смерть под сахарной пудрой чистой любви к принцу. Дайан помнил, что ещё морская ведьма получила с той голос и волосы. И Сесиль с Валери тоже получат с мисс Хаммиш её «голос и волосы». Вот только как — он не знал. Но получат обязательно. Тут Валери отвлеклась и посмотрела на него. Очень медленно она качнула головой из стороны в сторону, словно запрещая ему видеть и понимать. Дайан закрыл глаза и тихо сглотнул. Ему стало жутко. В то же мгновение прохладная рука Джона нашла его ладонь, накрыла сверху. Джон переплёл их пальцы и сжал, успокаивая. Мисс Хаммиш снова сидела прямо, теперь уже обводя всех серым человечным взглядом. Улыбка то появлялась, то пропадала, то снова мечтательно меняла её губы. Бесконечно и непрерывно. Пальцы правой руки мягко поглаживали оставленную колоду по рубашке первой сверху карты так, словно рядом с мисс Хаммиш лежал её спящий ребёнок, любимый и бесценный. Будить того было нельзя, а любить хотелось. В какое-то мгновение она встала и, ни слова не произнося, запрокинула голову. Вдохнула. Выдохнула с облегчённым «ах». Снова с неистребимым счастьем посмотрела на присутствующих. Развернулась и вышла из казино, оставив дверь распахнутой. — Что это значит? — нервно спросил Бауэр, приходя в себя. — Инкубационный период Беспричинной Радости длится от сорока восьми до семидесяти двух часов, сир. — Какой период? — Инкубационный, — терпеливо объяснила Сесиль. — Потом активируется вирус Беспричинной Радости, который инфицирует эмоциональную систему мисс Хаммиш. Потом ремиссия. Полная или же частичная. У кого как. — Что значит «у кого как»? — это не выдержал Новотный, приближаясь к столу. — Даниэль, — мягко сказала Сесиль. — Даниэль, в этом самое интересное. Интрига. Присматривайте за мисс Хаммиш. И, если сможете, подкармливайте. Сама она об этом не вспомнит. — Нет, к чёрту вашу наркоту, миледи, — отрезал Бауэр. Миледи переглянулись. — Играйте на Любовь С Первого Взгляда и Спрогнозированный Слепой Случай. — Хороший выбор, сир, — одобрила Валери и положила на антэ две маленькие перламутровые кости. Сесиль поставила рубиновую звезду Любви С Первого Взгляда. — Ваша ставка, Питер. Бауэр кивнул Новотному на стул мисс Хаммиш, указывая место крупье. Даниэль сел, берясь за колоду. — Милорд, — Бауэр посмотрел на Джона, избегая взглядом Дайана. — Я не ставлю. — Почему? — Не могу предложить хоть что-либо равнозначное ставкам миледи. — Джон, у тебя есть твои незыблемые принципы, — охотно подкинула идею Валери. — Валери, мои незыблемые принципы неприкосновенны, — миролюбиво отшутился Джон. — А вы, сир? Что ставите вы? — Сесиль держала себя в руках. Но Дайан всё ещё видел морскую ведьму, которая продавала русалочке боль и страдания. — Один из своих хедж-фондов в Великобритании. — Закрывать будете двумя? — уточнила Сесиль. — А можно иначе? — огрызнулся Бауэр. — Антэ, — сказал Даниэль Новотный и начал раздавать карты. Через пять минут всё было закончено. Сюзерен открыл младший стрит после докупа двух карт. Сесиль пару красных королей. Валери пару чёрных. — Миледи, вам стоило объединить усилия и играть на один бокс. Конунг говорит, что в этом вы хороши, — сказал довольный сюзерен. — Ну, сегодня это единственное, что нам остаётся, сир, — чуть ли не в голос смирно согласились обе. — Идём же, милый. — Прошу прощения, сир, — сказал Элек, поднимаясь и прижимая локтями к бокам когтистые лапки ведьм. — Счастливого Рождества. — Действительно, — согласился Бауэр. — А ты, Джон? Ещё сыграешь? — Нет, сир. И нам пора домой. — Разве уже так поздно? — поднял брови Бауэр. — Дайан устал. Не хочу утомлять его ещё больше. Бауэр кивнул, на удивление легко отпуская гостей. Маленькая Любовь С Первого Взгляда перекатывалась в его пальцах, выдавая некую задумчивость в мыслях.