Моя тень

— Ну так как вам Италия, Оливер? Не правда ли прекрасный город? Место каменных мостов, тусклых фонарей и романтики, парящей в воздухе. — Роберто сел напротив меня. — Да, мне очень близок этот город по духу. После штатов жизнь тут будто затихает, и у тебя есть время вдохнуть ее полной грудью. — Это действительно так. Вы, американцы, не умеете отдыхать. Да и вообще правильно распоряжаться временем. Вся эта спешка. Учеба, работа. Даже отдых с семьей у вас стоит по расписанию, что превращается в обязанность. А как же жизнь? Этот вкусный коньяк, что стоит у нас на столе, прекрасные женщины, которые нас окружают. — Он посмотрел на Патрицию, одарив ее мягкой улыбкой. Что-то меня в его лице заставило вздрогнуть. — Вы были когда-нибудь в Кальяри? — Патриция перевела свой взгляд на меня. — Нет, к сожалению, я не сильно передвигался по Италии. — Пат, дорогая, обращайся к своему приятелю на «ты». Мы, итальянцы, очень дружелюбны, особенно с теми, с кем близко знакомы. Лицо Патриции покрылось легким румянцем. Я старался держать непринужденную беседу, тон которой задал Роберто, но нервы мои едва выдерживали. Усталость, которая окружала меня все эти дни, давала о себе знать. Особенно в этот вечер ее подпитывала напряженность, которую я испытывал в этой компании. От Роберто разило ненавистью ко мне на расстоянии Средиземного моря, и мой нос отчетливо улавливал этот запах. Нужно было где-то находить силы на невозмутимое поведение, ведь от этого зависела жизнь Элио. — Пляжи — это очень хорошо, но вы же знаете, где ваш друг? — продолжал Роберто. — Если честно, понятия не имею. — Он приходил ко мне утром, просил доверить ему сделку. Где-нибудь на севере. Я сильно сопротивлялся, на Элио в последнее время очень сложно положиться. Но подумал, что как-то же он должен отрабатывать долги. Признаюсь, без угроз не обошлось. Не должен же мой бизнес рушиться из-за одного парня, который, как кажется, до сих пор находится в пубертатном периоде. Но он слезно пообещал мне, что все пройдет, как по маслу. Моих сил бы еще хватило, чтобы засадить нож, которым он разрезал стейк, поглубже ему в его загорелую шею, но, проткнув кожу своими же ногтями, я тихо спросил: «А где именно он сейчас?». — В Болонье. Пару часов на поезде. На улицу Пьяченца, рядом с церковью стоит такой небольшой зеленый дом. На втором этаже Элио поселился с еще парой ребят. — он раздражительно смотрел на меня. — Когда вы собираетесь туда отправиться? — Думаю, завтра утром. — Хорошо, мои люди поедут туда доставлять товар. Они могли бы вас подвезти. — Нет, спасибо. Я сам доберусь. Мы разошлись около одиннадцати часов вечера. Совсем без сил я, не снимая рубашку, упал на скрипящий диван и сразу же забылся. Я проснулся, когда солнце уже освещало всю комнату, а за окном был слышен гул пробудившейся толпы. Я посмотрел на время. Был час дня. «Твою мать» пронеслось в моей голове. Я собирался сесть на поезд утром, чтобы в это время уже быть в Болонье. Придется разговаривать с Элио уже в сумерках. А уезжать только на следующий день. Быстро собравшись, я прибыл на вокзал около двух часов. Купить билеты мне удалось только на три часа. Я чувствовал себя свежее, чем вчера, но из-за этой энергии волнение во мне только нарастало. Пальцы непроизвольно отстукивали ритм по ручке стула, нога дергалась, будто меня бьют по коленной чашечке. — Что вы так волнуетесь? Не на самолете же летите. Или опаздываете куда? — к моему несчастью со мной решила завязать диалог пожилая дама, сидевшая рядом со мной. — Да, опаздываю. — На отдых что ли? — старушка рассмеялась. — Вам бы поспокойней быть. С этой работой совсем себя изведете. Не знаю, откуда она сделала такие выводы, но продолжать с ней диалог у меня желания не было. И, как только прозвучал номер моего поезда, я сразу же вскочил с кресла и побежал на станцию. Север Италии был таким же теплым, громким и душным. Раньше я видел в такой жизни шарм. Теперь меня все раздражало. Раздражали узкие улицы, на которых я не мог сориентироваться. Раздражали громкие люди, которые закрывали мне проход. Раздражала жара, от которой мне становилось дурно. К закату я добрался до домика, у которого половина окон была забита досками. Выглядел он довольно неплохо и хорошо вписывался в изящный антураж города, но, видимо, некоторые квартиры пустовали. Или принадлежали наркоторговцам. Как только я зашел в подъезд, сразу же услышал гулкий смех на втором этаже. Я медленно поднимался по лестнице, мои глаза застилала пелена табачного дыма. Как только компания увидела меня, смех прекратился. — Мужчина, вам кого? — донеслось мне из пелены. Я подошел ближе. В паре сантиметров от себя я увидел взъерошенные темные локоны, голубое поло и худое лицо, на котором отразился испуг. — Самокрутка? С чем? — Хотите взять на пробу? — Не отказался бы. — я улыбнулся итальянцу с густыми усами. Он внимательно осмотрел меня и принялся закручивать траву на грязном подоконнике. — Как работа, продвигается? — этот вопрос я задал преимущественно Элио, но в ответ получил взгляд, полный ненависти. — Да все хорошо. Оливер же, да? Клиенты есть, работники тоже. Сначала меня будто ткнули иглой, когда итальянец назвал мое имя. Но потом вспомнил Роберто и понял, что удивляться нечему. — Вот. Хорошая. Если надо еще, зовите. — он оскалил свои зубы и поднялся по лестнице. — Зря ты сюда приехал. — Элио даже не смотрел в мою сторону. — Но ты же знал, что я приеду, верно. — я затянулся. — Роберто знал. Ты теперь у него на виду. По крайней мере, пока ты в Италии. Он не хочет портить с тобой отношения, так как ты не местный, но и спускать с рук все, что ты творишь, не станет. Так что осторожней. — А тебе все сходит с рук? Элио усмехнулся. Он поднял поло. Вся кожа на боку была в синяках и ссадинах. От страха, или это было на самом деле, мне показалось, что пара ребер была смещена. — Какого черта! — вырвалось у меня на весь подъезд. Элио опустил футболку, но я снова резко поднял ее, внимательно осматривая синюю кожу. — Ай, да больно! — он отскочил от меня. — Что эти ублюдки с тобой делают? — Да тише ты, идиот. Это моя вина. У нас был уговор, а я в последнее время как с цепи сорвался. Из-за меня все продажи покатились к чертям. Так что заслуженно. Я глубоко вдохнул. Ко мне давно пришло осознание, что родительские нравоучения ни к чему не приведут. Я пустил едкий дым в легкие еще раз. — Пошли пройдемся. — А ты уверен, что я хочу? Ты вообще знаешь, что я хочу? Ты хоть раз интересовался, что я хочу, твою мать? Ты думаешь я все время буду у тебя на побегушках? Стоит тебе только прийти, сверкнуть своими зубами, позвать, и мне сразу же нужно ползти за тобой. Ты у меня уже в печенках сидишь. Я уже видеть тебя не могу. Я видел, как глаза Элио краснели от вздутых капилляров, а вены на тонкой коже медленно поднимались. — Зря ты сюда приехал. — Обратно я уже сегодня не поеду в любом случае. И я не против компании до следующего поезда. — Вы еще долго там будете стоять? Элио, где твое гостеприимство? Заходи внутрь, друг. — итальянец посмотрел на меня. — С радостью. — выпалил я, чтобы Элио не успел сказать ни слова. Внутри я просто ненавидел себя и был согласен с каждым словом Элио, но еще надеялся на чудо. Да и не зря же я сюда приехал?