Никто мой ветер не любил, Лишь проклинал и лишь бранил. Пройдёт какой-нибудь писатель, и только он, среди толпы, Возрадуется виду красоты. И ветер, как хороший пёс, того легонько подтолкнёт навстречу новым начинаньям, И даже с тихим пререканием. Писатель и природа, Художник и погода, А флора очень любит творческих людей. Пошлёт им дождь, они скажут прекрасно, Вооружившись кисточкой своей. Но будем, мой читатель, кратки, С погодой в Петербурге всё в порядке. И снег, и ветер, солнце есть, Людей на улице не счесть. Что тут сказать? «Час-пик»! Переместимся к Насте вмиг!
Анастасия была не просто ошарашена данной новостью, она встала в самый настоящий ступор. Лицо выражало даже не просто удивление, а лёгкое раздражение от сложившийся ситуацией. Девушке захотелось сбежать далеко-далеко, куда глаза глядят, как она обычно делала, встретив на своём пути трудность. Но от жизни не сбежишь. Нет, есть, конечно, способ, как сбежать от жизни, но не будем пропагандировать суицид. — Думаю, прямо сейчас нам стоит отправиться к маме. Потом уже поздно будет, если учитывать то, сколько времени может занять сбор вещей. Я взяла с собой три больших пакета, так что с чистой совестью можешь просто взять все свои вещи, но, пожалуйста, учитывай и то, что нам ещё Васю в переноске нужно будет тащить, — проинформировала сестру Ольга, глядя на рыжую с лёгкой толикой грусти. — Полагаю, мне стоит уйти? — тихо спросила Евгения Треплева — лучшая подруга Анастасии. Блондинка еле-еле сдерживала тихий страдальческий мат, ну не хотелось человеку прощаться с лучшей подругой. — Да, — сухо ответила брюнетка: — Я попрошу тебя удалиться. Пусть это не конфиденциальная информация, но мелькающие перед глазами лишние переменные знатно отвлекают. Евгения одарила брюнетку недовольным взглядом, с сочувствием посмотрела на рыжую и, скинув одну лямку портфеля, поспешила к себе домой, хотя ей ужасно хотелось провести этот день с подругой. Но дел у Анастасии было невпроворот, и Треплева это понимала. Ветер тихо выл, поднимал с промёрзшей земли белых красавиц и устраивал хороводы. Солнце блестело чуть тусклее, чем сразу после школы. Морозец, друживший с ветром, помогал другу кусать носы, да щёки прохожих. Привычный подъезд, привычные автомобили — всё было как всегда, всё было обыкновенное, опять же привычное, но не родное. Серое, простое. Не её. Поэтому это место не стало рыжей домом, скорее местом проживания. Зелёная машина стояла в другом дворе, так что сёстры не заметили её. Они считали, что матери нет дома. Самая обычная дверь, встречающая Настю почти каждый день, была закрыта, но это и не удивительно. Какой нормальный человек оставит входную дверь открытой? Правильно, никто, вот поэтому рыжей пришлось быстро вспоминать, куда она вчера убрала ключи. Искомые нашлись в кармане джинс, так что вскоре дверь отворилась. На кухне был слышен женский щебет и мужской бас, Настю это насторожило, а Олю порядком разозлило. Так что, отправив сестру в свою комнату, она крадучись поспешила на кухню, чтобы устроить привычный разнос, да такой, что какой-нибудь японский фигурист невольно бы вздрогнул, услышав, добравшийся аж до Японии, раздражённый голос. Что уж и говорить о бывшей балерине, что испуганно торопилась поскорее собрать все свои вещи: любовно складывала коньки, плакаты с инди-рок группами и вздыхала. — Да как ты вообще посмела притащить его?! — срывалась брюнетка, глядя на не менее разъярённое лицо матери, у которой на шее вздулась вена, а брови были так сведены, что казалось, будто они срослись. Настя была права, когда считала, что её старшая сестра знает больше, чем она. — Я разведённая женщина, Ольга! Я имею право приглашать в гости кого угодно, и ты это прекрасно знаешь. Так что не имеешь никакого права меня осуждать, ибо я не ношу кольцо на безымянном пальце! — мать уселась на своё место, вздыхая и чувствуя тёплую ладонь на своей: — Нам с твоим отцом уже никогда не быть вместе… Мужчина с рыжими, огненными волосами перевёл успокаивающий и мягкий взгляд на Ольгу. А когда его спокойные синие, воистину сапфировые, глаза встретились с холодными металлическими старшей сестры, Оля охнула, прикрыв рот рукой. Она оказывается знала не всё. А когда она заприметила на холодильнике зевнувшего Васю, то схватила кота и убежала в комнату Насти. Брюнетка встретилась с рассеянным взглядом фигуристки и заворчала: — Ты там скоро соберёшь свои вещи? — и вернула внешнее спокойствие, с укором глядя на нерасторопную сестру. Брюнетке захотелось поскорее исчезнуть из этой квартиры, просто взять и уйти отсюда. Рыжая запихнула последние джинсы и с грустью оглядела комнату. Она так и не положила новенькие коньки на свободную полочку, да и не успела обклеить всю комнату плакатами с её любимыми группами. — Я… собрала все свои вещи, — тяжело вздохнула девушка, вставая с колен, запихнула Васю в переноску, взяла её и один большой пакет, оставляя два для Ольги. Они вышли на улицу на улицу в полной тишине: старшая Романова смотрела куда угодно, лишь бы не на младшую сестру, которая в свою очередь наоборот - пыталась поймать взгляд брюнетки. — Оля, — наконец позвала её рыжая: — А кто тот мужчина на кухне? — спросила Настя, философски поднимая палец и иронично утверждая: — Ты его что-то не особо-то и жаловала. — Он, — усмехнулась студентка, опуская глаза. Усмешка вмиг стала грустной улыбкой: — Причина большинства ссор и развода мамы и папы… Это очень длинная история, а пересказывать её, особенно вдаваясь в подробности, я не собираюсь.***
Сидя в своей старой комнате, рыжая осматривала каждую знакомую и дорогую сердцу вещь. Вот висит плакат с «Бродячими псами», а вот и ещё один. Почти всё помещение украшали аниме: фигурки, плакаты, некоторые тетради. Отец не имел ничего против трепетного отношения дочери к японской анимации, так что с радостью дарил ей вот такие подарки. Лишь иногда встречались плакаты с с разными группами. В последнее время девушка фанатела от «Imagine Dragons», да она и раньше очень любила инди-рок. Помимо фандомовских вещей, в комнате были и простые статуэтки: на столе стоял большой и толстый Гарфилд, а рядом лежала недочитанная книга в голубой обложке. Сама же Настя сейчас сидела на мягком ковре и перебирала ворсинки. Вся её жизнь вмиг переменилась полгода назад, когда мама и папа с громкими криками разошлись. Тогда Анастасия не понимала ничего от слова «совсем». Ей казалось, что в её семье всё хорошо, как в сказке. Может быть она была наивной? Да, была ужасно наивной, рассеянной и верящей в чудеса. Все эти черты до сих пор присутствуют в фигуристке, хотя они и очерствели. Она сейчас была похожа на раненного зверька, пока ещё не потерявшего веру в людей. Да и не могла она её потерять, пока рядом есть те, кто поддерживает её. Завибрировал телефон, рыжая лениво потянулась к краю прикроватной тумбочки, на которой он и лежал, заряжаясь. В комнате была лишь одна розетка, и заботливый отец поставил около неё кровать, чем бы дитя себя не тешило, лишь бы только высыпалось. Рингтон уже порядком надоел, Настя решила, что в скором времени его сменит: — Алло, — она даже не посмотрела, кто ей звонил, да ещё в такое позднее время. Ночное небо было усеяно звёздами, и на этом полотне поселилась большая круглая луна, отдающая серебром. В такое позднее время люди предпочитают не гулять и вообще не высовывать носа на улицу, хотя некоторые особо борзые подростковые банды не волновало предпочтение других. Впрочем, из-за вот таких вот гуляк, люди и сидят дома в ночное время суток. Фонари очень ярко светили, даже резали взгляд некоторых творческих личностей, которые частенько засыпали на своих подоконниках. На белый снег падали мрачные тени зданий. Петербург уже не казался сказочным. Хотя, если вы находитесь где-нибудь на дворцовой площади, где зимой ставили огромную и красивую, украшенную всевозможными игрушками и большой снежинкой на зелёной макушке, ёлку. Там да, ночь была сказочной, так что именно там и гулял весь люд. Ну не будут же нормальные люди тратить такую прекрасную ночь для того, чтобы мёрзнуть, как бездомная кошка, у подъезда? — Алло, принцесса, — хохотнул отец, а Настя же фыркнула. Мужчина любил её так называть, хотя, обычно он это делал, чтобы позабавиться со смешной и злой моськи своей дочурки: — Прости, что звоню так поздно, но у меня только недавно закончилась смена в ресторане. Особо сварливый клиент долго не хотел с нами прощаться, по-видимому, ему у нас понравилось. — Ничего, — рыжая попыталась улыбнуться, но голос её папы лишь напоминал о том, что скоро фигуристка полетит в Москву. — Я вот думаю, записать ли тебя снова на балет? Ты же его так любишь, — брюнет начал во всю обсуждать балетные достижения дочери, каждую её радость и каждое её выступление. — Папа! — хохотнула девушка: — Ты же и сам отлично понимаешь, что я любила его только тогда, когда вместе со мной его танцевала Женя! А так… Я просто-напросто опять устану и уйду… Я всегда так делаю. — Да тебе не угодить! — с лёгким раздражением ворчал мужчина: — И куда тебя теперь записывать предлагаешь? Только не говори, что хочешь целыми днями сидеть за компьютером! — Да нет, — девушка прикрыла глаза чуть улыбаясь. А когда открыла, то взгляд зацепился за коньки, лежащие в открытой прикроватной тумбочке: — Запиши меня на фигурное катание. Мужчина долго молчал, обдумывая слова своей младшей дочери. То, что она просит сейчас очень ярко контрастировало с тем, что она говорила раньше. А это раньше было не так давно. Если не учитывать, что Настя довольно-таки давно не звонила отцу, то она сама себе противоречила. — Не ты ли постоянно жаловалась мне? «Эти долбаные прыжки мне не даются!», «Чтоб этот лёд растаял!», — пародируя голос бывшей балерины, напомнил фигуристке брюнет.***
Стоя в аэропорту, рыжая постоянно сжимала трубку сотового, закусывая до крови губу. Вот он, страшный день — день вылета. Прошлые два дня она провела с друзьями: гуляла с Женей по магазинам и болтала с Юрой по скайпу. Парень был до сих пор недоволен тем, что Романова не хотела говорить о переезде. Сжимая капюшон тигровой куртки, Анастасия чуть вздрогнула. Она и раньше понимала, что будет по нему скучать, но сейчас эта мысль крутилась, как заведённая. Оглядываясь назад, девушка поняла, что все её обиды, все её злые взгляды в ответ были ничем иным, как детским недовольством. Да как он посмел то, да как он посмел это… Смешно. Да, сейчас это смешно. Настя всё-таки немного, но изменилась. «Не будешь мне писать, приеду и зарою в снегу! Ты поняла?!», — пришло ей сообщение от Юрия, которого она так ждала, хотя и продолжала обманывать себя обратным. «Не беспокойся, свой адрес я тебе не назову! Так что зарывать в снег будет некого!», — тихо посмеиваясь, ответила Настя. Она хотела чуть-чуть выбесить его. Совсем капельку. Или это называется раззадорить, кто знает? Но девушка явно не ожидала того, что блондин окажется прямо за её спиной. Чего уж тут говорить, он и сам не ожидал этого от себя. Но чтобы хоть как-то не показаться дураком, а Юрий, безусловно, себя таким не считал, он громко сказал: — Я могу и сейчас окунуть тебя лицом в снег, — напугав её, фигурист усмехнулся: — Хотя, у тебя же через час рейс, и не думаю, что ты хочешь намочить эту наипрекраснейшую куртку! — Пфф… Да ну тебя! — отвернулась фигуристка: — И скажи Жене, что я на неё очень обиделась! Вот прямо очень-очень! Слишком много треплется! — Помнится, она мне писала что-то про купленный тобой подарок мне на Новый год. Может, ты и хотела его прислать, но я не смог не придти, чтобы получить его лично. — О, — глаза рыжей заблестели и она принялась долго ковыряться в своём огромном чемодане. Ковырялась, пока не достала леопардовый портфель и несколько нашивок с представителями кошачьих: — Не удержалась от покупки! Как только увидела, сразу вспомнила тебя и… решила, что просто обязана тебе их подарить! С наступающим, Юра! — Спасибо, — опешил блондин, а после объятий рыжей впал в окончательный ступор. Весёлое настроение куда-то улетучилось, оставляя место лёгкой меланхолии. Он тоже будет скучать. — Я буду писать тебе так часто, что ты отправишь меня в чёрный список, — прошептала Настя и отстранилась: — Но после этого, я буду целыми днями названивать. — Не беспокойся, отвечать на звонки я не буду! — усмехнулся блондин рассматривая портфель. Он часто теперь будет его носить. — Только посмей, гад, и барахтаться в снегу будешь уже ты! — воинственно заявила девушка, а потом тихо вздохнула, сдавая себя с потрохами: — Я буду очень, очень-очень скучать по твоему стёбу… — Только по нему? — Да! — захохотала девушка под наигранно-злым взглядом фигуристом. Про себя она этот взгляд бывшая балерина назвала кошачьим: — Я буду очень скучать по тебе! Доволен?! — Целиком и полностью! — усмехнулся блондин, получив тычок в бок от хохочущей рыжей девушки в тигровой куртке. Они ещё долго бранились, да так, что Настя чуть не опоздала на свой самолёт. Можно сказать, что в этой перспективе достаточно положительных черт, но лететь было нужно. Подшучивали друг над другом они знатно. Как там говорится: «милые бранятся — только тешатся»? Возможно, эта поговорка немного не подходит их ситуации, но так и есть. Они, как и я, ещё не совсем поняли смысл этой поговорки.Но когда они поймут, то вся их история помчится в ритме танго