who I am

Примерно неделя проходит с того момента, как какую-то девушку с англоязычного потока убили за общежитием. Это подняло на уши не только весь университет, но еще и прессу, да и половину Сеула. В общаге остались только самые смелые, остальные либо снимают комнату где-то ближе к университету, либо живут у родителей. Больше двух недель проходит с того момента, как Хёнджин живет с Феликсом у Хвана в комнате, который жалеет, что так плохо думал об этом веснушчатом парне. Ли оказывается понимающим и добрым другом, который всего лишь надевал маску некого бэд-боя, дабы защитить себя и Чанбина. Настоящий Феликс оказывается ранимым, а тот Феликс, который сосет чупа-чупс и заставляет всех вокруг ненавидеть его, остается в стенах университета. Ли буквально в слезах заявился к Хвану, вламываясь в двери, долго и довольно напористо стуча по дереву, заставляя Хёнджина с громким «Блять, кого притащило в 2 часа ночи» открыть двери, и возмущенно цокнув зубами, смотря на Ли, не понимать, какого черта вообще? Позже оказалось, что Чанбин переехал к некому Дону, который потребовал так, при этом условием было бросить Феликса, не просто бросить, а причинить невероятную боль, что наверняка у Со вышло на все 100%. – Почему ты никогда не показывал настоящего себя? Почему сейчас ты плачешь, но в университете ты один из тех, кого боятся все? – Хван ставит кружку горячего шоколада перед заплаканным Феликсом, который красными глазами смотрит на Хёнджина, заставляя того испытать облегчение из-за того, что Ли страдает, или же огромное желание обнять его и успокоить в теплых объятиях. – Ты же на самом деле не тот Феликс, которого знает университет? Кто-то вообще знает тебя настоящего? – Только Чанбин. – Ли вытирает мокрые щеки и глаза рукавом от зеленого худи, а затем, отпивая немного шоколада, смотрит на Хвана. – Я боялся. Боялся стать отбросом, из-за своей доброты, понимаешь? – Нет. – Хван пожимает плечами, садясь напротив. – Нет ничего плохого в том, что ты добрый, а вот в том, что ты был тем, кем не являешься, вот это очень даже отталкивает от тебя. – В каком смысле? – Ли быстро моргает покрасневшими от слез глазами. – Я просто... Мне было страшно. В школе я всегда был центром насмешек, а тут был шанс показать себя. По началу я вообще должен был прятаться в тени, не выделяться, но потом я встретил Чанбина, который сделал меня таким, какой я есть. – А эти маневры с чупа-чупсами? – Хван улыбается, внимательней разглядывая черты лица Феликса, замечая то, чего раньше близко не видел. – Ты действительно так любишь карамельки, или это, чтобы соблазнить пол курса? – Я люблю карамельки. – Рыжеволосый смущенно опускает голову, словно сказал что-то очень постыдное и теперь имеет полное право превратиться в пыль и улететь по ветру. – Это странно, но у меня зависимость от чупа-чупсов. – И чего тут странного? – брюнет встает, направляясь к верхнему шкафчику над мойкой, доставая от туда коробку со сладким содержимым. – Раз так любишь карамельки, то тут что-то найдется для тебя. Угощайся. – Что..? – Брови Ли поднимаются, а глаза расширяются. – После всего, что я тебе говорил, после всего того, что я натворил, ты угощаешь меня карамельками? Почему? – Потому что я сам через это прошел. Вспомни меня на первом курсе, а? Каким я был? Я тоже пытался быть… - Хёнджин сглатывает огромный комок в горле. – Холодным. И я знаю как это тяжело, бояться признать себя таким, какой ты есть. Но ты просто пойми, добрый – не значит предмет для насмешек. – Ты правда отличный друг. Жаль, что не мой.. Прости, что вломился вот так вот в 2 часа ночи, но ты единственный, кто живет в комнате один, поэтому выбора не было. Я правда постараюсь быть самим собой. Спасибо тебе. Еще раз прости за то, что вломился... Спасибо за карамельки. – Ли встает, закидывая черный рюкзак на плечо, собираясь вот-вот выйти, но ладонь Хвана чувствуется на хрупком плече. – Ты чего? – Ли лишь смотрит на Хвана черными глазами. – Можешь пожить у меня. Тебе все равно некуда идти. Я ведь прав? – Прав… Отец выгнал меня из дома после той вечеринки, сказал, что я ему больше не сын, и чтобы моя наглая рожа не появляясь на пороге его дома. Все это время я жил у Чанбина. А теперь я типо бездомного... - Ли опускает голову, кровь приливает к ушам, заставляя их покраснеть, и выдать настоящую сущность Феликса. – Ты мило смущаешься. – Хёнджин пропускает легкий смешок, заставляя гостя ударить его по плечу. *** За последние 3 дня Феликс и Хёнджин не плохо так сдружились, Хван увидел настоящую сторону Феликса, которая была настолько милой и доброй, что хотелось просто затискать его как маленького котенка. Даже Мисс Ким была удивлена такому повороту событий. Ли каждый день носил ей шоколадные конфеты и беседовал на разные темы, начиная от растений, и заканчивая глубокими философскими темами. Да что уж там скрывать, Мисс Ким была готова поселить Феликса в отдельную комнату, были бы свободные... – Ты же знаешь, что завоевать авторитет у Мисс Ким очень-очень сложно? – Парни поднимаются по ступенькам, неся в руках стопки книг, по 4 на каждого. – Как ты этого добился за столь короткий срок? Тут некоторые 3 года его добиваются. – Я..? – Ли явно замялся, услышав такой вопрос. – Просто был собой. – Я же говорил, что лучше быть собой? За последние 3 дня, сколько наших одногруппников начали принимать тебя как друга, приглашая на групповой обед, и сколько перестало коситься на тебя? – Наверное… Эм... Все? – книга предательски съезжает из стопки, заставляя Феликса придерживать ее рукой. – Все. – Хван повторяет последнее слово за Ли, заставляя того покраснеть. – Как ты скрывал свои милые румяные щечки? – Тональный крем. – Ли идет по темному коридору к комнате Хёнджина, в которую он успешно переехал. Да чего там врать, устроился он очень даже хорошо, за последние 3 дня, благодаря Хёнджину подтянул нужный ему материал и приятно удивил преподавателей своими знаниями и способностью к учебе, которую Феликс так успешно скрывал. Спали они по очереди. Одну ночь на полу спит Ли, вторую – Хван. Но из-за частых кошмаров, которые надоедали Феликсу, Хван просыпался в обнимку с Ли, рыжие волосы которого щекотали ему лицо и заставляли просыпаться посреди ночи. В первое время Хёнджин с испугу скидывал Феликса с кровати, толкая того ногой, и заставляя рыжего орать как сумасшедший. Но со временем привык, и просыпаться в объятиях младшего посреди ночи было нормой, Хёнджин настолько привык к этому, что уже и ночи не может провести без ванильного запаха волос его донсэна. *** – Хён, проснись. – Ли явно будит Хёнджина не просто так, заставляя того даже дёрнуться, а позже с гнездом на голове непонимающее смотреть на Феликса, периодически моргая, и борясь со сном. – Там кто-то кричал. – Снова кошмары? – Хван недовольно бурчит, поворачиваясь к стенке, и накрываясь одеялом, но рыжеволосый явно не шутил и не собирался, потому что голос звучал действительно тревожно, одеяло успешно оказывается на полу. – Хён, я не шучу, на улице какой-то крик. – Ли уже лупит Хвана по плечу, заставляя того возмущенно фыркнуть, и наконец сесть на кровать. – Тебе приснилось. – Хёнджин спит сидя, потому что его любимому донсэну приспичило разбудить его в фиг знает сколько часов ночи и очень не смешно пранкануть старшего. – Я могу дальше спать? – Я богом тебе клянусь, что слышал крики. – Феликс садится рядом, смотря на Хёнджина обеспокоенными глазами. – Пойдем проверим? – Я что дебил, чтобы ночью идти на улицу и проверять кто там что орал? – Хван ложится обратно, смотря на младшего. – Иди спи. – Ладно. – Феликс вздыхает, ложась обратно на самодельную кровать из одеял и матрасов, и укрываясь одеялом с ног до головы. *** Утром студенты просыпаются от громких стуков в двери, все до одного застают за «будильниками» полицейских, которые расспрашивают, может кто что знает про некую Ян Дахён, зачем им это – не уточняют. Дахён была четверокурсницей, из близких только брат – Ян Чонин, который учился на первом курсе и не раз пересекался с Хваном. – Я знаю Чонина. – Хёнджин закрывает двери и поворачивается к Феликсу, который пьет горячий шоколад трясущимися руками. – Он пару раз подходил ко мне на переменах, милый парень. – Почему спрашивают его сестру? – Феликс из-под низа смотрит на Хвана, который стоит у двери, смотря на наполовину сонного Ли. Встать в 5 утра, да еще из-за стука полицейских было сложно, особенно, если ты уснул в 3 ночи, готовясь к сессии. – У меня плохое предчувствие. – У меня тоже. – Хёнджин наконец сдвигается с места, направляясь к чайнику, заваривая себе чашку кофе. – Если увижу Чонина, то нужно будет спросить. – Не думаешь, что это тот-же маньяк, который убил Чёен на прошлой неделе? И крик, который я слышал, принадлежал Дахён? – Ли громко вдыхает и выдыхает в явных попытках успокоиться и сдержать приступ истерики. – Надеюсь, что нет. – Хёнджин отпивает немного кофе, заставляя его пощипывать язык и горло. – В любом случае, полицейский сказал, что сегодня пар не будет из-за каких-то там ремонтных работ. Слабо верится. Странно это все вообще. – Хван отодвигает деревянный стул, садясь напротив Ли, и смотря в его черные глаза, снова делает глоток обжигающего кофе. – Спрашивают про Ян Дахён, а потом что? А потом говорят про то, что пар не будет. – Это была она... – Феликс останавливает свой взгляд на кедах Хёнджина, о чем-то размышляя, а затем подскакивая на месте. – Что если это серийные убийства? – Ты сейчас о чем вообще? – Хёнджин все больше и больше не понимает действий донсэна, поэтому решает, что лучше всего выслушать его. – Первой была Ю Чёен. – Ли достает телефон, открывая какие-то документы. – Мой отец полицейский, я не уверен, смогу ли взломать его почту, но попытаться стоит. – Нет. – Хёнджин выхватывает телефон из рук рыжеволосого, заставляя того возмущаться и прыгать на месте, пытаясь забрать свою технику. – Это не наше дело. Если взломаешь почту отца, то тебе конец. Не стоит. – Ладно. – Феликс садится обратно за стол, допивая последнюю каплю любимого утреннего напитка. – Но все равно, странно это все. *** Хёнджин застает Чонина в общей душевой, младший выглядит довольно убито, хотя это первый курс, не удивительно. – Привет. – Хван машет младшему, заставляя того резко повернутся и отойди от брюнета на приличное расстояние. – Ты чего? –Не стоит стоять рядом со мной и прикасаться ко мне тоже не стоит. – Чонин умывается, иногда смотря на старшего, который все еще переваривает сказанное Яном. – Просто не стоит, ладно? – почему-то Хёнджин надеялся увидеть яркую улыбку Чонина, которую видел каждый день, но получает лишь кислое и убитое лицо. – Я хотел спросить. Твоя сестра, с ней все в порядке? – Хван осторожен, боится сказать хоть что-то лишнее, поэтому останавливается лишь на этом вопросе, замечая мокрые следы на щеке Яна. – Нет. – кратко отвечает Чонин, перед тем как выйти были отчетливо слышны всхлипы младшего, а затем что-то вроде – Ее убили сегодня ночью. – звучит очень тихо, но Хёнджин все слышит и все прекрасно понимает. *** Припадки случаются все чаще и чаще и сны, где Хван становится сероволосым и замораживает все подряд, становятся все реалистичнее. Это пугает Хёнджина. Утром Хван чистит зубы, изучая свое бледное лицо, кое-где нанеся тональный крем, чтобы не выглядеть как труп. Поправляя волосы, замечает серую прядь, которая хорошенько так выделяется на фоне черных как смола волос. Рука сама тянется к ножницам и обрезает прядь. Сейчас Хван ждет что-то вроде звука будильника или то, что он проснется от криков младшего, что они проспали, но нет, это более чем реально. – Это не сон. – Хван обхватывает лицо ладонью, внимательней изучая свое лицо и волосы, если кто-то заметит его серые пряди, то ему конец, особенно если заметит Феликс. Ему пока рано знать, кем на самом деле является Хёнджин. Да и самому Хёнджину пока рано знать кто он. – Хён, ленивая ты задница! – Феликс бросает в Хвана подушку, заставляя того окончательно проснутся, правда в холодном поту. – Мы проспали! Снова! – Сон. – выдыхает Хёнджин, поднимаясь и в спешке ища вещи.