Порочный роман (с 35 главы)

Глава 37. Мотылёк.

      Дверь шумно заскрипела под их весом. Им повезло, что посетители так громко веселились снизу, иначе они с Томом вполне могли бы привлечь чье-то внимание. Физически она еще никогда не была настолько близка с человеком. И она совершенно не хотела заострять внимание на том, что этим человеком был Лорд Волдеморт, который так близко к ней прижимался. Негодование от всего этого нарастала в ней. Даже после учебных баталий, которые всегда возникали в силу их блестящих умов, даже после противостояния добра и зла, которое витало между ними, оставалось чистое, необузданное, дикое влечение, которое Гермиона прежде никогда не испытывала. Любовь Рона была непорочной, нежной, даже слегка приторной. Влечение к Альфарду было захватывающим и ярким. А Том же… Это была не любовь, это притяжение было чем-то недоступным понимаю Гермионы. Она, которая прочитала сотни книг, просто не могла подобрать определение этому чувству. Влечение обычно предполагает, что ты хоть и неохотно, но можешь отказаться от него, а здесь же, она понимала, что просто бессильна, как никогда в своей жизни.       -Я не могу сдаться, — произнесла она прямо в его губы.       Пальцы тем временем скользнули за воротник его мантии, под свитер и майку, проводя ногтями по гладкой поверхности и резким очертаниям спины и плеч. Ей нравилось, как его волосы скользили через пальцы, когда она погружала руку в его тёмные локоны, нравилось наводить беспорядок в его прическе, о которой он так заботился каждый день. И самым приятным было то, что Том едва переводил дыхание. Это дикое бессилие, которое она переживала, было чем-то посредственным, ведь заставить Тома задыхаться это было победой, и еще какой. Она услышала скрип от ручки, когда он открывал ее дверь одной рукой, а другой крепко удерживал ее тело.       -Одежда, — на одном дыхании напомнила она, и он рассеяно пнул остатки ее одежды в комнату, вслед за ними. Свечи горели уже не так ярко, обещая вскоре совсем потухнуть. Гермиона уцепилась за их отражение в зеркале, и ей почудилось, что это зеркало — окно в реальность.        -Стой. Поставь меня, — внезапно прервала она его, что он проигнорировал, и понес ее к кровати.       -Хватит, — бросила она, разрывая поцелуй. –Я не хочу.       -Прекрати лгать, глупая ведьма. Тебе не идёт, — просто сказал он, придавливая ее своим весом на старом матрасе.       -Я не лгу, — уже громче сказала она, пытаясь столкнуть его, и мучительно желая, чтобы палочка вновь оказалась у нее.       -Мы не можем это сделать, Том, — сейчас Гермиона начинала ощущать исступление. С приходом ясности, она понимала, что обвинять в сложившейся ситуации может только себя.       -Ты и раньше это говорила, с чего я должен послушать тебя сейчас? — продолжал спокойно настаивать Том.       Хотя он немного и отстранился, но по-прежнему до боли сильно сжимал ее бедра. Глаза блуждали по ее телу, никогда еще в жизни Гермиона не чувствовала себя столь обнаженной. Да что там, она просто еще никогда не была не перед кем таковой, даже с Роном. Она ненавидела себя за то, что ей нравилось и даже льстило то дикое желание в глазах Тома, которое вызвала в нем именно она. А вдруг это была лишь часть его продуманного плана? И снова опустившись на неё, его губы захватили её. На какое-то мгновение Гермиона забылась и отдалась поцелую. Но на этот раз она сумела вернуть себе самообладание и не позволить зайти с ним слишком далеко, ведь тогда, она понимала, просто попросить Тома остановиться будет уже не достаточно. Сделав вид, что тянется избавить его от одежды, она забралась руками в его мантию, отвлекая тем, что сжимала ногами его бедра. Удовлетворение наступило в тот момент, когда едва слышный стон сорвался с губ Тома, а ее пальцы сомкнулись на его палочке, спрятанной в мантии. Она ее тут же вынула и приставила к его горлу, оба на том момент тяжело дышали.       -Отпусти меня и выметайся из моей комнаты, — прошипела она приказ. Том выглядел изумленным и даже удивленным, когда увидел свою палочку.       -Браво, Гермиона. Я и не заметил, как ты у меня её вытащила, — похвалил он ее, и Гермиона не могла сдержать удовольствия от того, насколько запыхавшимся был его голос. Тёмные глаза опустились на неё, но Гермиона успела отвести взгляд, чтобы не позволить ему использовать на ней Легилименцию. Не было уверенности, что она и в этот раз сможет также хорошо ему противостоять.       -Но я устал от этих игр, — продолжил он, не скрывая раздражение. Бедра уже сводило от его стальной хватки, но он и не думал ее ослаблять, даже когда Гермиона начала морщиться от боли.       -Только не заплачь, — холодно ответила она. Том никак не отреагировал, даже не ухмыльнулся, а лишь продолжал пристально смотреть на нее.       -Отпусти меня сейчас же.       Когда они с Томом медленно поднялись с кровати с тисовой палочкой все еще направленной на его горло, она схватила рубашку и прижала к телу. Она надавила палочкой, заставляя его двигаться, а сама тем временем расправила ткань так, чтобы прикрыться. На выход, решила она, не колеблясь. Наполовину спрятавшись за дверь в том случае, если он снова попытается зайти в ее комнату, Гермиона вернула ему его палочку. Забрав ее, он одарил Гермиону свирепым взглядом, за которым таился лед.       -Я могу использовать заклинание Империуса. Применить Легилименцию. Могу выпытать всю правду из тебя, — зашипел он, его ноздри от злости расширялись, в то время как он, несомненно, старался оставаться хладнокровным и собранным. –Но даже так, я бы не постиг самых глубинных и темных закоулков твоей души. Я мог выпотрошить всё из тебя прямо сейчас, против твоей воли. Однако… — он посмотрел прямо на неё, его глаза искрились энергией, природу которой, Гермиона не могла понять. –Этого будет недостаточно. Ты все равно найдешь способ что-то от меня скрыть!       -Зачем тебе вообще это знать? — возразила она, ее щеки полыхали под обжигающим взглядом Тома. Он поднял палочку и наставил ту к ее ключицам. –Какая разница между тем, что тебе говорю я и тем, что ты узнаешь от меня силой?       Казалось, у Тома не было ответа на это, он вернул палочку назад и развернулся. Гермиона смотрела как быстро, преодолевая коридор широкими шагами, он исчезает на лестнице, наконец-то она выдохнула. Зайдя внутрь, она дрожащими и ослабевшими руками закрыла дверь и в изумлении посмотрела на развороченную постель, разбитый флакончик из-под чернил и свои искромсанные остатки одежды, разбросанные по полу. Самое простое было — это закрыть глаза, вдыхая его запах, который все еще витал в воздухе, точно так же его магия парила в особняке Реддлов. ***       Недовольный, Том покинул Кабанью голову этой ночью.Он грубо пробирался через пьяную толпу, попутно ловя их недовольные взгляды, перед тем как очутиться на улице под снегопадом первого дня Нового года. Это был самый волнительный День рождения. Том посмотрела наверх, на маленький участок золотого света, туда, где располагалось окно Гремионы. Отсюда он мог видеть только её стены. Несколько раз промелькнула её тень, но он так и не смог, даже мимолетно, поймать её лица. Сдавшись, Том, настороженно оглядываясь по сторонам, побрёл к безлюдному перекрёстку на Хогсмид и Телепорт к городку, в котором находились два фамильных дома Реддлов.       Литтл-Хэнглтон был абсолютно безмолвным в ночи. Казалось, здешним людям и вовсе было не до празднования Нового года, как тем же весельчакам из Кабаньей головы. Снег кружил вокруг него, когда он направился в старый дом Гонта. Смесь раздражения, стыда и проблески гордости отражались на его лице, когда он шел по холму. Небо было красным, завтра будет очередной снежный шторм.       Дверь до сих пор была украшена змеиной кожей, применив простое заклинание открытия замка, Том зашел в наводящую тоску лачугу. Всё было покрыто толстым слоем пыли. Жалкие остатки последней пищи Морфина лежали замерзшими комьями на расколотой поверхности стола. Том потратил всего несколько секунд, чтобы найти то, что искал: огромный котелок был спрятан в чулане, последние следы Амортенции до сих пор были видны на нем. Несмотря ни на что, он был рад, что на котле из-под любовных зелий остались отпечатки магии. Он вынул излюбленную палочку из-под тяжелой мантии, и, встав над котлом, с легкостью видоизменил его.       Он не мог не наслаждаться этим. Единственная выдающаяся способность его матери — сильные любовные зелья, которые и породили его второй Крестраж. Его мать могла бы до сих пор, в извращенной форме, держать Тома внутри себя.Котелок превратился в черную позолоченную шкатулку. Взмахом палочки, с небольшим скрипом она открылась, и Том с благоговением положил внутрь неё кольцо. Вдоволь насмотревшись, как оно смотрится внутри шкатулки, и, насладившись, как сработала его магия, он закрыл коробочку и спрятал ее под половицы дома. Покидая старый дом матери, он ухмыльнулся сам себе. Никто не знает о его связи с Гонтами. Никто даже не подозревает, что из всех вариантов, он, великий Лорд Волдеморт, которого однажды все станут уважать и бояться, стал бы прятать часть своей драгоценной души в низенькой маленькой лачуге в маггловском городке… Также, как и никто не подозревал, что последний потомок Салазара Слизерина жил точно в таком же доме.       Он был рад избавиться от кольца. Его разъединение с Крестражем, который он там оставил, все больше и больше приносило ему облегчение. Наверняка его надо было сделать с защитными свойствами. Ведь держать Крестраж всегда поблизости от себя противоречило самой цели создания этих Крестражей. На пути в Хогсмид им завладели более волнующие мысли. Память о шраме-надписи на руке Гермионы вызывала в нем чувство отвращения и ещё… Он снова обернулся на окно Гермионы, проходя мимо Кабаньей головы. Отвратительнее всего был его унизительное и неослабевающее вожделение этой девушки, грязнокровки.       Его последним спасением было то, что он, возможно, ошибочно принимал любопытство за желание. Теперь он знал, что Гермиона была грязнокровкой, что она была абсолютно не той девушкой, которая могла бы подойти такому как он. И все же, почему он так заинтригован ею? Как у неё получается так успешно блокировать его попытки проникнуть в ее разум? Как она сопротивляется ему? Он мог сказать, что это была борьба, в которой она, определенно, до сих пор одерживала победы, что больше всего выводила из себя Тома.       «Это, точно, любопытство. Я не по-настоящему хочу грязнокровку», сказал он себе, когда, стараясь не привлекать внимание, заходил в замок. Пройдя в гостиную Слизерина, он обнаружил Блэка, который смотрел с отсутствующим выражением лица на огонь. Том не хотел с ним сейчас говорить. Позже он заметил перемену в Блэке, что его насторожило. И это было не потому, что он о нем хоть немного да заботился, а потому что иногда он думал, что Блэк, в отличие от других, видел и понимал больше, чем хотелось бы Лорду.       -С Новым годом, Блэк, — поприветствовал Том. Альфард начал разговор, неохотно кивнув, что взбесило Тома.       -С Новым годом, мой Лорд, — язвительно ответил Альфард.       На секунду Тому показалось, что тот был пьян… но нет, не был. Том сел в кресло у огня, а Альфард вернулся в своё прежнее положение. Тому сильно хотелось сделать выговор Альфарду за его пренебрежение и неучтивость, но здесь это было рискованно. Лучше дождаться, когда они будут действительно одни… Том задумчиво покрутил в пальцах свою палочку. Тут он поймал тяжелый взгляд Альфарда и использовал на нем Легилименцию, когда они установили зрительный контакт. Том был всё еще не достаточно искусен, как ему бы хотелось, чтобы его Легилименция оставалась незамеченной для объекта. Он мог только ловить фрагменты и меняющиеся обрывки и кусочки мыслей Альфарда на таком расстоянии. У него скрутило желудок, когда он выхватил лицо грязнокровки, ее большие карие глаза и очаровательный маленький ротик в памяти друга. Альфард дернулся, возможно, он не знает, что конкретно произошло, но Том знал, что тот осознает что, что-то случилось с ним. Он снова повернулся к огню, а Том воздержался от побуждения просто применить на нем заклятие здесь и сейчас. Легилименция и другие формы магии были не единственными источниками извлечь знания. А Том, безусловно, наслаждался, испытывая собственные пределы в использовании магии. Украдкой, оглянувшись по сторонам, он вернул внимание к Блэку.       -Я сегодня видел Гермиону, — рискнул он, и, затаив дыхание, ждал ответа. Альфард вздрогнул, не нужна никакая Легилименция, чтобы увидеть ревность и чувство обиды, исказившие его черты лица. Более того, называть Гермиону по имени, а не фамилии, предполагало некоторый уровень интимности, который Том знал, Альфард уловит и это его разозлит.       -И как она? — спросил он, попытавшись изобразить безразличие. На секунду в памяти Тома всплыло, как ведьма прервала его и попросила уйти. Его собственное чувство разочарования от не случившегося забурлило в нём, но он быстро отогнал его и отправил Альфарду победную улыбку. Чьи глаза вспыхнули ненавистью, которую даже он не мог спрятать.       -Она… просто замечательно, — ответил Том с грубым намёком. Рот Альфарда сжался в тонкую линию.       -Всё лучшее для моего Лорда, — сказал он металлическим голосом, поднимаясь с кресла. Поклонившись так низко, что это явно читалось как насмешка, Альфард извинился. –Я устал. Пойду спать. Увидимся завтра.       На какое-то время ревность Альфарда буквально питала Тома, пока он продолжал задумчиво смотреть на пламя. И тут произошедшие за сегодня события опять нахлынули на него в мельчайших подробностях. Ощущение мягких изгибов грязнокровки в его руках; кроткие стоны, которые она издавала, когда он находил чувствительные точки ее тела; ее старые шрамы, которые он чувствовал под своими губами; кремовая кожа; тяжелый мускус её естественного запаха. Обычно холодный воздух в гостиной Слизерина сейчас казался удушливо горячим. Ему стоит снять мантию, чтобы температура казалась хотя бы сносной.       Он сжал свою палочку, медленно справляясь с кипением внутри. Оннехочетгрязнокровку. Ему просто любопытно. И единственным способом удовлетворить его любопытство –а не желание –было вытянуть из неё всю правду раз и навсегда.       Просто Том должен выбрать верный и самый приятный способ как сделать это. ***       Лежа на развороченной кровати, до сих пор в той же рубашке, ощущая острый запах чернил смешанных в воздухе с запахом Тома, Гермиона пришла к внезапному выводу: она не может так больше продолжать. Девушка не могла дождаться, когда придет время уничтожить Крестражи, но для неё это было всё сложнее и сложнее из-за Тома и осознания того, кто он есть на самом деле. Вспоминая Регулуса, она решила, что единственный вариант — это подменить Крестражи их копией.       Затягивая потуже рубашку на голом теле, она пыталась избавиться от воспоминаний его твердого тела на ней. Гермиона решила, что Новый год она начнет заменой кольца на подделку. Она даже наложит на него заклятие, так чтобы не изменить факта смерти Дамболдора в будущем. Девушка не знала, почему она не начала всё это делать раньше.       Она переоделась, выбросила разбросанные по полу остатки белья, включая красное платье тоже. И сразу села за работу над заклятием, если она не займет себя чем-нибудь, то она без сомнений мыслями опять вернется к Тому — ко всем тем недопустимым и запретно-желанным для неё вещам, которые он мог с ней сделать.