***
Изгнанник видел разрушенный город, простирающийся до горизонта. Руины были такими старыми, что было невозможно определить, какой цели они служили прежде. Сбитые шпили лежали на земле вместе с упавшими стенами и разрушенными куполами. Поступь Кровавых Ангелов и Эльдар одинаково тревожили пыль, толстым слоем покрывающую улицы - смесь молотого стекла, пыли и других частиц, которые, казалось, светились в огнях битвы, показывая проблески города, каким он был. Над городом Ариман мог разглядеть огромную круговую лестницу, которая, казалось, уходит в бесконечность, к черной пустоте сверху. Лестница должна была быть невидима, но энергии, высвобождаемые в битве, мешали стражам, скрывающим ее от восприятия, а также от обычного трехмерного пространства, и её части, казалось, вспыхивали и исчезали, зависнув в воздухе, прежде чем вновь исчезнуть. Вокруг этого странного сооружения существа, одетые в кроваво-красный керамит, летали на поистине ангельских крыльях, сталкиваясь с реактивными мотоциклами Эльдар. Ариман наблюдал, как один из вампиров, ухватив ксеноса за ногу, стащил его с седла и впился в шею. В считанные секунды от воина осталась только высушенная оболочка. Космодесантник вампир отбросил его, всё ещё содрогаясь в экстазе от воспоминаний и ощущений поглощённого. Изгнанник видел подобные вещи раньше, когда Кровавые Ангелы присоединились к атаке на Императорский дворец после смерти Хоруса от клыков их извращенного Примарха. Даже если жертва была ксеносом, воспоминания всколыхнули прежнее отвращение и гнев, и некоторая ясность вернулась в его затуманенный разум. Праведный гнев наводнил его разум при виде такой мерзости. Тяжесть его стыда на секунду приподнялась с его плеч, и часть того, что сделало Аримана Первым Капитаном, а затем Повелителем Легиона Тысячи Сынов, снова можно было увидеть на его лице. Он выпрямился, и его рука сжала верный черный посох. — Значит война, — прошептал он себе, шагая навстречу бойне. В тени Паутины, позади Аримана, с удовлетворением за всем смотрела одинокая фигура.***
Скрытно считывая поверхностные мысли Кровавых Ангелов и их смертных слуг, Ариман быстро узнал, что Слаанеш осаждал Черную Библиотеку почти месяц. Тысячи демонов уже пали, как и многие из Кровавых Ангелов и их смертных рабов. В мертвом эльдарском городе Айен'рах, построенном основателями Черной Библиотеки в первые годы империи Эльдар, Дети Иши сражались против появления Слаанеш. Армия эльдарских солдат прибыла из Искусственных Миров, вызванных просьбами Белых Провидцев, возглавляемые как Автархами, так и Видящими. Целые отряды Арлекинов танцевали посреди битвы, смеясь перед лицом слуг Темного Принца. Ариман даже видел пару гигантских саурианов, управляемых Экзодитами, уничтожающих целые группы Нерожденных под их ногами. Не было видно лишь Темных Эльдар, и даже в его состоянии Ариман задумался, что может означать их отсутствие. Несомненно, даже извращённые отпрыски Темного Города понимают опасность падения Черной Библиотеки. Задержали ли их… или произошло что-то, что заставило даже Белых Провидцев не желать иметь дело со своими темными братьями?***
Белые Провидцы Задолго до падения Эльдар самые мудрые из детей Иши видели истинную опасность Хаоса. Даже сейчас легенды Эльдар говорят о древних и ужасных войнах, которые вели их далекие предки. Для рожденных в Искусственном Мире, эти рассказы рассматриваются как доказательство величия их вида и их обязанности противостоять рабам Хаоса на каждом шагу - но старшие из них знают, что это не они изображены в этих сказках. В прошлом тысячи эльдарских святых воинов сражались против чемпионов Темных Богов, пропитанные силой Эльдарского Пантеона. Но Падение практически уничтожило их: когда родился Слаанеш, все те, кто был наделен силой Эльдарских Богов, были уничтожены. Через какое-то время, из их коллективного психического потенциала появятся Лорды Феникса, но старые чемпионы Эльдарских Богов погибли до последнего. Выжили только хранители ордена, посвященные сдерживанию артефактов Хаоса, слишком опасных для уничтожения. Их таланты происходили не от даров психических конструкций, маскирующихся под богов, а от интенсивных тренировок и силы воли. Эти же таланты защитили их от худшего из душераздирающих последствий Падения. Эти ученые были известны как Белые Провидцы, и хотя они потеряли поддержку своих божественных чемпионов, их долг остался прежним. Они были хранителями Чёрной Библиотеки, хранителями огромных знаний, которые она содержала, и хранителями темных сокровищ, запертых в её хранилищах. Но Падение изменило положение Эльдар в галактике - теперь они были умирающим видом, за которым охотился Тёмный Бог, порождённый их высокомерием. Белые Провидцы спрятали Черную Библиотеку, разорвав все ведущие к ней пути, кроме самых секретных. Поиск тёмных артефактов практически остановился и теперь лишь самые опасные из них способны заставить Провидцев покинуть своё укрытие. Десять тысяч лет Белые Провидцы следили за проклятыми сокровищами Черной Библиотеки. В течение ста веков они поддерживали заклинания, сдерживающие темную силу реликвий, ведя бесконечную битву против медленного затухания великой работы их предков. Большинство Белых Провидцев существовали ещё тогда, когда произошло Падение, поскольку их мрачный долг прекращает даже то медленное старение, что испытывают обычные Эльдар. Тем не менее, их долг всё ещё стребовал свою цену и многие из Провидцев превратились в духов в белоснежных рясах, бродящих по бесконечным коридорам библиотеки и общающихся на языках, известных только их виду. Те немногие, кто остаются материальными или были призваны в ряды ордена после Падения, общаются с единственными надежными союзниками Черной Библиотеки: Арлекинами. Они делятся своими видениями и мудростью со слугами Смеющегося Бога, которые, в свою очередь, передают его Эльдарам Искусственного Мира. После Падения, Эльдары Искусственного Мира много раз отправлялись на войну по просьбе Белых Провидцев, чтобы помочь им забрать некоторые артефакты большой силы и опасности. Самим Белым Провидцам не хватает настоящих боевых навыков. Их обучение сосредоточено на одном, что от них требуется: сдерживание. Оружие, одержимое демонами, и другие артефакты Хаоса не могут испортить их, и они даже могут защитить других от их влияния, пока предмет находиться в их руках. Они также являются исследователями запретного, обладая обширными знаниями о Губительных Силах - знаниями, которые разбили бы разум слабой души и оставили бы пустышку, испорченную Хаосом. Их помощь была причиной многих успешных миссий Арлекинов. В редких случаях, когда представителю Империума был разрешен доступ к Черной Библиотеке, он всегда находился под присмотром Белых Провидцев. Странникам Эльдар чаще разрешается попадать в Черную Библиотеку, хотя даже они тщательно контролируются.***
Цель Аримана состояла в том, чтобы добраться до Черной Библиотеки, но для этого ему сначала нужно было положить конец угрозе осады. Выполнение его задания ничего не значило бы, если бы Библиотека попала в руки Хаоса. Изгнанник или нет, он не мог этого допустить. Кроме того, вряд ли ему бы удалось просто проскользнуть: защита, которая удерживала войска Темного Принца, вероятно, была слишком сильна и для него. Чтобы получить доступ к знаниям, которые ему необходимы, чтобы исправить свои прошлые ошибки, он должен сначала доказать свою ценность и добрые намерения хранителям библиотеки. С такими мыслями, Изгнанник отправился в разрушенный город. Ведомые волей Слаанеш, нападавшие не создали надлежащую защиту против атаки с тыла. В конце концов, какой враг мог бы прийти сюда, в самые глубокие пути Паутины? Все их внимание было сосредоточено на разрушенном городе и эфирной лестнице, которая поднималась из его центра. Тем не менее, на окраине города появился своего рода лагерь, в котором стояли порталы, через которые проходили захватчики. Там также были колдуны Кровавых Ангелов, атакующие невидимую оборону Черной Библиотеки, стремящиеся одолеть ее древних стражей, используя силу Эмпирея. Они поддерживали свои ритуалы в течение нескольких недель, выходя из кругов лишь для того, чтобы пополнить свою силу, выпив досуха пару смертных рабов, которых принес с собой Девятый легион. Каждый круг был окружен сотнями трупов, среди которых ковырялись демоны, вырезая из трупов свои мрачные трофеи и охотясь на затаившиеся души. Изгнанник ударил с осторожностью, скрывая свои удары за естественным дисбалансом Моря Душ. Один за другим, колдуны теряли контроль над энергиями, которыми они манипулировали. Многие из Колдунов умерли, разорванные вышедшими из-под контроля демонами, но выжило достаточно, чтобы понять, что на них напали с неожиданного направления. Объединившись, они выпустили свою эфирную сущность, охотясь за тем, кто нарушил их ритуалы. Спектральные аспекты Колдунов были ужасающими по форме, отражая порчу, которая просачивалась в их души. Хотя все они были уникальными, были все еще некоторые общие признаки: мерцающие белые клыки и ощущение ужасной жажды, исходящей от них. Как акулы в воде, они охотились на Аримана, вынюхивая следы силы, которую он оставил позади, несмотря на всю его защиту. Во главе этой зловещей стаи был Мефистон Пожиратель Душ, первый среди колдунов Слаанеш, чей опыт в этой своеобразной ветви колдовства был легендарным.***
Мефистон Пожиратель Душ Даже архивы Инквизиции содержат мало информации о существе, которое теперь называет себя Мефистоном. Некоторые полагают, что он родился в Оке Ужаса, в одном из бесчисленных миров, омываемых зловещими энергиями Варпа. Другие думают, что он был ребенком Империума, украденный с Черного Корабля и превращенный в монстра. И некоторые, шёпотом - за закрытыми дверями и настороженно оглянувшись, - говорят, что он когда-то был Инквизитором, который был захвачен Девятым Легионом и преобразован ужасными заклинаниями Варпа, использованными сыновьями Сангвиния. Как бы то ни было, человек, который позже станет Мефистоном, присоединился к Кровавым Ангелам, Колдун, вышедший из саркофага превращения, принял имя Калистарий. В течение нескольких десятилетий он сражался под предводительством Лорда Хаоса Данте. Затем, в первые годы Темного тысячелетия, Калистарий принял участие в рейде Кровавых Ангелов против имперского мира-улья. Сыновья Сангвиния отравили мировую аристократию поклонением Слаанеш, и когда они прибыли, планета оказалась разорвана жестокой гражданской войной между дворянскими силами и мятежным населением. Отряд Данте бесчинствовал свободно, выпивая кровь обеих сторон конфликта, предаваясь порочному наслаждению, которое несёт утоление Жажды. Их неразборчивость в конечном итоге изменила ход событий в пользу имперских сил, и отряд уже собирался покинуть планету и их дворянских союзников. Но в последние дни боев, Калистарий и его отряд оказались завалены под остатками бетонного здания, которое на них обрушили имперцы. Братья Калистария умерли быстро, но Волшебник выжил, запертый под сотнями тонн щебня, запертый в доспехах, не способный пошевелить даже пальцем. Сочтя колдуна мёртвым, Данте покинул планету вместе с остальными своими воинами, на кораблях, под завязку набитых новыми рабами. И всё же Колдун выжил. Даже когда Империум прибыл, чтобы помочь очистить еретиков и восстановить инфраструктуру планеты, Кровавый Ангел остался, похоронен глубоко под поверхностью. Сначала его физиология и система переработки его доспехов спасали его от голодной смерти, но вскоре даже те не могли поддерживать его. Он мог бы перейти в приостановленную анимацию, используя мембрану Астартес, но Жажда усилилась за несколько месяцев после его невольных похорон, и его разум был слишком измучен, чтобы успокоиться и впасть в сон, от которого он, вероятно, никогда бы не проснулся. Вместо этого Калистарий использовал свои психические способности, чтобы сбежать из своего погребенного тела и бродить по городу вокруг своей могилы в духовной форме. Будучи пойманным в ловушку, Волшебник не мог пить кровь, и поэтому он нашел другой источник средств к существованию и ощущений: он пожирал души несчастных, которые пересекли его путь. В течение сотен лет, город-улей, под которым лежало тело Кровавого Ангела, страдал от зверств невидимого, бестелесного хищника. Трупы с застывшим на лицах выражением ужаса и агонии с завидной регулярностью находили на улицах города. Псайкеры и астропаты что-то твердили о непознаваемой твари, что обитала в городе. Несколько команд Инквизиции были отправлены для расследования, но Колдун был осторожен и избегал всех их усилий - или пожирал их по очереди. Так продолжалось сотни лет, Жажда Калистария превращалась во что-то совершенно другое, нечто иное, но в целом не намного более мерзкое. Со временем, в городских трущобах начал формироваться новый культ, поклоняющийся бестелесному зверю. Сначала Колдун был удивлен, но затем он начал использовать своих культистов, предоставляя им «защиту» и даже следуя указаниям своих «священников», когда они проводили великие ритуалы, направленные на то, чтобы направить его гнев на своих соперников для контроля над ульем. В конце концов, этот культ разросся настолько, что их покровитель безбоязненно приказал начать раскопки его захоронения - и после долгих усилий они достигли его похороненного тела. То, что появилось из самодельной могилы, больше не было Калистарием. Его шлем был разрушен во время принудительного погребения, а лицо было бледным и изможденным, как лицо трупа. Его глаза горели от голода, который почти поглотил его, и Варп-огонь горел в его венах, сияя сквозь кожу. Его диета за последние сотни лет изменила его почти до неузнаваемости: теперь он был больше демоном, чем Астартес, тварью, которая жаждала душ и эмоций, а не какой-либо физической подпитки. Крови живых, которой жаждали его братья, ему уже никогда не будет достаточно - он был выше этого, чище. Колдун взял имя Мефистон, и первым же делом после своего освобождения, он пожрал души своих культистов. Силой, которую он получил от этого предательства, он послал астропатическое послание такой силы, что астропаты всей планеты сошли с ума, заглушая крики мира о помощи в последующем. Отряд Данте услышал призыв Мефистона и вернулся в мир, который они разграбили несколько веков назад. На этот раз, с помощью недавно названного Пожирателя Душ, они лишили всю планету человеческой жизни, оставив после себя только дымящиеся развалины. Данте обрадовался возвращению и превращению своего слуги, и Мефистон быстро стал его правой рукой. Известно, что вампиры десантники 9-го легиона держатся на большом расстоянии от Пожирателя, будто опасаясь более крупного хищника. По правде говоря, даже «нормальные» Кровавые Ангелы имеют тенденцию держаться на расстоянии от Мефистона, потому что они боятся его силы и знают, что он уже поглотил души нескольких своих братьев, которые подвели Лорда Данте. Для Мефистона душа Астартес - это деликатес, который превосходит только сущность древних Эльдар. Когда 41-е тысячелетие подходило к концу, отряд Данте получил призыв присоединиться к атаке на Черную Библиотеку. Но чудовищная гордость Данте помешала ему отказаться от своих нынешних усилий - кампании преследования и мести против таинственного Безмолвного короля - и отряд распался. Мефистон отвернулся от своего лорда и взял с собой треть отряда в Паутину, где они присоединились к войскам Слаанеш в направлении Айен'раха.***
Призрачные хищники обрушились на Изгнанника, когда он пробирался через руины Айен'раха, пытаясь достичь основания невидимой теперь лестницы. Они атаковали психику Аримана когтями голода и ненависти и скрежеща по стенам его воли, словно по Терминаторской броне. Изгнанник легко отразил эту атаку, которая лишь раскрыла нападавших. Но когда Мефистон и его отряд вернулся, они знали, что противопоставить защите лоялиста. Вся мощь ковена Колдунов была направлена на то, чтобы разрушить оборону Изгнанника и обнажить его сущность для Пожирателя. Мефистон чувствовал силу Аримана, силу его души и жаждал её поглотить.***
Эта тварь была похожа Космического Десантника, но Ариман видел сквозь эту маску. Между его разумом и разумом Астартес существовали поверхностные сходства, но это были лишь остатки давно сброшенной оболочки. Кем бы ни был хищник, возглавлявший эту психическую атаку, он отказался от всего человеческого, кроме внешнего вида. Весь его интеллект, знания и сила служили одной цели: утолить его голод. Это была мерзкая тварь, отражение грязного бога, которому она служила. И она была сильна - сильнее, чем ожидал Ариман. Она снова и снова атаковала его, используя свои когорты в качестве отвлекающих факторов, чтобы нанести удар по Ариману. Ариман лишь сильнее злился под градом непрекращающихся атак. Он зашёл так далеко, он столько пережил, не для того чтобы все так закончилось. Он не станет жертвой какого-то извращённого сына Сангвиния! Не тогда, когда Черная Библиотека так близко! Не тогда, когда он наконец увидел шанс изменить судьбу своего Легиона! — Ты умрёшь здесь, — сказал голос пожирателя душ. — Я пожру твою душу и стану сильнее, а ты исчезнешь. Ты проиграл, Изгнанник… Ариман мысленно потянулся к голосу, его гнев позволил ему игнорировать боль других духов, разрывающих его психическое «я», когда он прекратил противостоять их атакам, и захватил его эфирную форму. Тварь дернулась и затрепетала в его руках, но он был сильнее, чем когда-либо, даже после многих лет странствий. Она взвизгнула от неверия, не в силах признать свою слабость, и это была музыка для ушей Аримана. Часть его хотела сжать посильнее, сокрушить Пожирателя душ и услышать его предсмертные крики. Но большая часть его знала лучше: нельзя было раздавить пустоту. Он мог бы уничтожить маскировку и, возможно, его физическое тело, но все, чего он достиг бы при этом, - это раскрыть его истинную форму, которую было бы гораздо сложнее одолеть. На мгновение, он рассмотрел свои варианты. Затем он принял решение. С вспышкой психической мощи Ариман ударил глубоко в душу убийцы, продолжая атаку, даже выпустив его из своей хватки. Он продолжил, и такова была его мощь, что даже другие призраки остановились в своём преследовании. Пожиратель душ закричал в агонии, и, наконец, боль стала для него невыносимой, и он, исчез, возвращаясь к своему телу. Ариман отпустил его - но не без последнего удара. Он открыл врата своего разума и позволил единственному воспоминанию проникнуть глубоко в разум существа. Воспоминание было об одной из самых удивительных и ужасающих вещей, которые он когда-либо видел: уничтожение Сангвиния во время Осады Терры и Ереси трижды проклятого Жиллимана. Ариман видел это глазами других и ощущал его психическое эхо даже со стен Императорского дворца, сражаясь с Космическими Волками. Это было больше, чем простое видение, больше, чем изображение или пикт-запись. Это было поражение Сангвиния. Крича, схватившись за лицо костлявыми пальцами, Мефистон отшатнулся назад - и не увидел края портала призыва, когда он скользнул и упал прямо в него, прямо в безумие Эмпирея. Вспышка красного не-света, звук истерического смеха - и затем Пожиратель Душ исчез, руны ритуального круга сгорели до белого пепла. От портала, через который он исчез, не осталось и следа, кроме слабого запаха озона и мускуса. В километрах от него Ариману пришлось опереться на свой посох, чтобы не упасть, с его губ стекала кровь. Это было больно, но, именем Примарха, оно того стоило.***
Хотя Ариману казалось, что прошли целые дни, во время духовного противостояния прошло всего несколько секунд. Но несмотря на быстроту битвы, она оставила следы в сомнительной реальности пространственного кармана, в котором находился Айен'рах. Ариман одержал победу над колдунами 9-го легиона, но психическая битва раскрыла его позицию. Конфронтация потрясла всю землю, поднимая бури древней пыли, и стаи Кровавых Ангелов и Нерожденных теперь стягивались к Изгнаннику. Под покровом тумана, Ариман пробился вперед, атаковал с подавляющей силой, прежде чем скрыться в тени. Отсутствие видимости не беспокоило его, потому что он давно научился использовать другие чувства на пределе возможностей. Молниями, огнем и кинетической силой, он убивал одного раба Слаанеш за другим. Вскоре, однако, он оказался не один: рядом с ним появилась группа арлекинов, убивавшая слуг Той-Что-Жаждет с помощью лезвий и пистолетов. Хотя часть Аримана не желала сражаться вместе с ксеносами, он смог успокоить взыгравшие инстинкты - все они были союзниками. Он вспомнил то, что видел, когда посещал Интерекс вместе с Сынами Хоруса, казалось вечность назад. Люди и инопланетяне мирно сосуществовали там - и даже во время Великого Крестового Похода было несколько случаев, когда Эльдар и Империум неохотно мирились с существованием друг друга. Возможно, размышлял он, Черная Библиотека могла бы даже содержать правду о том, что произошло с Интерекс во время Ереси и привело к исчезновению этой цивилизации. Вскоре отряд столкнулся с новой и самой опасной угрозой: демоном, известным как Маска Слаанеш. Некогда самый любимый Демон Тёмного Принца, Нерожденный был изгнан и проклят, чтобы танцевать вечно, воздавая величайшие победы Слаанеш до конца вечности. Она пришла в Айен'рах в надежде искупить себя в глазах своего хозяина, приняв участие в его окончательной победе, но прибытие Аримана могло всё испортить. Возглавляя отряд демонов и смертных рабов Младшего Бога, Маска напала на Аримана, выпрыгнув из тени и повалив Изгнанника.***
Ариман знал, что для обычных смертных внешний вид существа постоянно менялся. Но его второе зрение пронзило эту маскировку, показывая ему, как выглядит настоящее лицо демона. Это была уродливая тварь с розовой кожей и пурпурным хитином, с когтями и зубами, достаточно острыми, чтобы прорезать даже керамит. Даже сквозь фильтры своего шлема он все еще чувствовал запах зверя, затуманивающий его разум и ослабляющий его тело. Хуже всего был голос существа, говорящий прямо в его голове, обещая вещи, которые он даже не мог себе представить, если он просто сдастся. Отвернись от своей судьбы, Азек. Отвернись от своей гибели. Оставь путь самопожертвования и на этот раз выбери свое собственное благо. Разве ты не заслужил этого? Разве ты не заслуживаешь отдыха, награды? Путь, по которому ты идешь, ведет только к большему страданию для всех… — Твоя ложь не имеет власти над мной, — простонал Ариман, борясь с психическим присутствием существа. — Я не поддамся твоим обманам! Мы не предлагаем тебе лжи, прошептал голос Маски, когда её коготь ласкал его нагрудник. Только правду. Ты будешь сломлен. Твоё имя будет исправлено. Ты станешь сосудом для наступающей тьмы… На зов ответят. На зов ответят. Зов… — МОЛЧАТЬ! — прорычал Ариман, усиляя выкрик взрывом психической энергии, которая разрушила близлежащих Демонеток и отбросила Маску, её идеально гладка кожа дымилась, опалённая психической силой. В его руке его посох горел силой его гнева - и только гневом - сказал он себе, сталкиваясь с Нерожденным чемпионом Слаанеш. — Я не буду слушать твои слова! Ты не знаешь кто я! Моя судьба - моя собственная! Изгнанник двинулся к Маске, его разум пылал яростью. Он хотел разорвать это существо на части; разорвать её жалкую душу на части и разнести фрагменты её существования по бесконечному простору пространства и времени. Он хотел… Между ним и Маской появился силуэт, казалось, выходящий из его собственной тени. Прежде чем он успел среагировать, Призрачный Меч ударил демона, его меч вонзился глубоко в грудь существа. Маска задёргалась, растеряв всё своё спокойствие, прежде чем совсем раствориться. Теневой Провидец повернулся лицом к Ариману и театрально поклонился, словно извиняясь, прежде чем с сильным акцентом заговорить на высоком готике: — Она пыталась добраться до тебя, сын Алого Короля, пыталась заставить тебя потерять себя от гнева. Напомни себе о простой мудрости твоего народа, Изгнанник. Вспомни их учения. Враг ищет твою душу: не дай ему шансов на успех. Ариман кивнул, его ярость остыла. И всё же голос остался: на зов ответят…***
После победы над Маской, Ариман и Арлекины возобновили продвижение к центру Айен'раха. Они были на полпути, когда пришла другая атака в виде луча обжигающего психического света, который одним ударом уничтожил весь отряд Арлекинов. Сам Ариман погиб бы, если бы Теневой Провидец, убивший Маску, не встал на путь атаки, чтобы защитить Изгнанника. Затем, паря на окровавленных крыльях, спустился воин Слаанеш: Рафен Братоубийца, владелец Копья Телесто.***
Рафен Братоубийца Даже среди Легиона Предателей и одержимых кровью монстров, Рафен Братоубийца выделяется своей бесчестью, безжалостностью и низменной жестокостью. Родившийся среди выродившихся рабских племен, обитающих на кораблях Кровавых Ангелов, Рафен был обречен на короткую жизнь и мучительную смерть от клыков своих хозяев. У Рафена был брат-близнец Акио, и они оба держались вместе в детстве, противопоставляя свои жалкие силы многочисленным ужасам, обитавшим во тьме. В течение нескольких лет они избегали постоянной угрозы смерти, пока одной роковой ночью не пришли Кровавые Ангелы. Оставив оставшуюся часть своего племени, два брата спрятались в одиночестве и сумели убить Кровавого Ангела, напав на него, когда он пил кровь матери мальчиков. Хитростью и удачей их самодельное оружие нашло его открытое горло, когда он поглотил последнюю каплю из женщины. Когда другие Кровавые Ангелы пришли и нашли своего мертвого брата, они засмеялись и схватили мальчиков. Две прогеноидные железы убитого Астартес были извлечены, и одна была имплантирована в каждого из братьев, прежде чем их запихнули в саркофаги, используемые Девятым Легионом. В течение нескольких месяцев Рафен и Акио страдали, их плоть трансформировалась силой испорченного геносемени Сангвиния, их умы были сломаны и перекованы видениями Ангела и Темного Принца. Два существа, которые наконец-то вышли из саркофага, по-прежнему звались Рафен и Акио, но от диких детей, которыми они были, мало что осталось. Как и все те, кто был избран в ряды 9-го легиона, они стали настоящими слугами Слаанеш, их души носили клеймо Темного Принца, жажда которого заставляла их пожирать своих бывших братьев. Союз, который позволил близнецам выжить в детстве, был одной из немногих вещей, которые пережили их трансформацию. Близнецы могли действовать в совершенном унисоне, зная мысли друг друга и часто заканчивая предложения другого. Среди нарциссических Кровавых Ангелов истинное родство встречается редко, и наличие союзника, в верности которого можно было не сомневаться, давало близнецам явное преимущество над остальной частью отряда. Они быстро прошли через иерархию отряда, узурпировав лидерство всего через несколько десятилетий. В последующие столетия отряд рос, и все больше и больше Кровавых Ангелов привлекало обещание сладкой Имперской крови, которую Рафен и Акио смогли добыть, возглавляя один успешный рейд за другим. Близнецы правили отрядом, и немногие из их воинов могли различить их. Многие из их рабов шептали истории о том, что они были одной душой в двух телах, благословленные Темным Принцем способностью находиться в двух местах одновременно. Близнецы поощряли такие слухи, наслаждаясь их растущей легендой и соответствующими наградами от их божественного покровителя. Их союз оставался сильным, позволяя им победить любого потенциального узурпатора. Со временем братья командовали небольшой флотилией, почти сотней Кровавых Ангелов и десятками тысяч рабов. Истории об Ангелах-близнецах рассказывали помощники Инквизиции и офицеры Имперского флота по всему Сегменту Обскурус, где отряд охотился на Имперские корабли и изолированные миры. Затем появился Рамиус Стел, отступник Инквизитор и предатель Золотого Трона. Рамиус был той самой редкой породой предателя: еретиком, которому удалось проникнуть в ряды Святого Ордос, скрыть свою суть и затем подняться до звания Инквизитора со всей властью, которую оно влечет за собой. Родившийся в семье имперского дворянства, тайно служившей Тзинчу в течение нескольких поколений, он обернулся против своих предков, когда принял благословение Слаанеш. Его донос на свою семью имперским властям и роль, которую он сыграл в последующей чистке, привлекли внимание его будущего учителя, который принял его действия за преданность Богу-Императору. После нескольких лет использования своей должности Аколита для вынесения приговора Империума хаотическам соперников Слаанеш, Стел отравил своего учителя и потребовал его инсингию. Его уничтожение культа Гвардии Ворона, которого он назвал ответственным за убийство своего учителя, принесло ему одобрение, в котором он нуждался для своего вознесения, и затем он потратил десятилетия на тайную диверсию в мирах Империума. Когда его истинная сущность была наконец раскрыта, Стелу едва удалось избежать возмездия мстительных Инквизиторов, посланных за ним с приказом поймать его, если это возможно, и убить его, если это необходимо. Затем он, казалось, исчез почти на два столетия, прежде чем вновь появиться перед Рафеном и Акио, предлагая им знания о местонахождении знаменитого Копья Телесто, одного из величайших реликвий Девятого легиона, потерянного тысячелетия назад. Стел повел Акио и Рафена глубоко в Сегментум Обскурус, в его части, контролируемые мелкими враждующими империями Орков. На протяжении всей этой одиссеи он работал, чтобы заработать благосклонность командиров. Зная, что сила Копья не может быть разделена, он играл на эго Акио, рассказывая истории о пророчествах, которые предсказывали славное возрождение Сангвиния, и настаивал на том, что Кровавому Ангелу суждено было исполнить их. Эту ложь подкрепили огромных крыла, которые выросли из спины Акио во время путешествия, первая мутация, которую он не разделил с Рафеном. Братья отдалились друг от друга ещё сильнее, когда Рафен попытался предупредить своего брата о лживости падшего инквизитора, но, так и не добившись успеха, бросил попытки спасти воего брата от его смертной глупости. Вместо этого, зная, что ему нужен Стел, чтобы найти Копьё Телесто, Рафен решил окончательно прекратить свой долгий союз с братом близнецом. На глазах у элитного отряда он бросил вызов своему брату в поединке. Там, после нескольких минут интенсивного, поединка, он оторвал Акио крылья, сломал ему спину и пил жизненную кровь, пока высохшее тело его близнеца не превратилось в пыль. Кровавые Ангелы склонились перед своим единоличным повелителем. Стел тоже опустился на колени, не смея идти против его воли. Так же Рафен получил титул Братоубийцы, имя, которое распространялось по всему Девятому Легиону, иногда произносимое как проклятие, чаще в страхе перед глубиной преданности Рафена учению Слаанеш. Спустя несколько лет жестокой кампании, отряд наконец достиг своей цели, мира орков, который когда-то принадлежал человечеству, а затем был известен как Евангелион. После жестокой битвы, Кровавые Ангелы захватили крепость Орков, построенную на руинах Имперского города. Там, как указал Стел, они нашли Копьё Телесто, похороненное среди обломков эпохи, давно исчезнувшей в мифе. Рафен завладел Копьем, и когда он держал его в воздухе, его отряд наслаждался его силой, он получил видение от Тёмного Принца - видение Чёрной Библиотеки, и того, что он должен делать дальше, чтобы угодить своему покровителю и заработать высшее вознаграждение. Рафен привел свой отряд в Паутину и искал вход в Черную Библиотеку в течение последних трехсот лет. Все это время все больше и больше сыновей Сангвиния были привлечены к его знамени. Рафен полагает, что, если ему удастся прорваться сквозь стены Чёрной Библиотеки и завоевать её для Слаанеш, он будет поднят на первое место среди слуг Тёмного Принца, даже больше, чем Сангвиний. Прежде чем завладеть Копьём Телесто, Лорд Хаоса был чрезвычайно опытным воином и великим тактиком. Теперь он является чем-то совершенно иным, угрозой всему, что живет в галактике. За столетия своих поисков он приобрел те же крылья, которые когда-то демонстрировали его Примарх и его брат, и они никогда не были полностью очищены от крови Эльдар.***
Копьё Телесто Немногие реликвии в галактике хранят столько же истории, столько же силы, сколько Копьё Телесто. Созданное руками Самого Императора после нахождения Его сына Сангвиния и подаренное Ангелу после того, как он принял командование Девятым Легионом, Копье является частью археотеха, чьи самые основные принципы ставят в тупик всех, кроме самого эрудированного - или еретического - техножрецов. До своего превращения в Демон-Принца Слаанеш, Сангвиний был одним из немногих Примархов с активными псайкерскими способностями. Однако он был непохож на Магнуса, который полностью контролировал свои психические способности. Вместо этого способности Сангвиния были более похожими на Керза или Лоргара во время его кампании против Завета: неустойчивые, склонные к взрывным вспышкам силы и преследующий своего владельца всевозможными видениями. Вполне возможно, что это стало причиной Кровавой Жажды, которая преследовала Кровавых Ангелов с момента их создания - но с падением Девятого Легиона ответить на этот вопрос теперь невозможно. Несмотря на это, Копьё Телесто позволило Сангвинию надежно направить свою силу. После резни на Истваане, когда Сангвиний покинул свой Легион и вошел в свои покои, медленно погружаясь в безумие, Азкаэллон забрал Копье из комнаты своего хозяина. Командир Сангвинарной Гвардии боялся, что его обезумевший хозяин может случайно использовать Копье и, в своем беспокойном состоянии, уничтожив себя и, возожно весь флагман. Но когда реликвия была обнаружена, Азкаэллон был вынужден лгать о цели ее удаления из арсенала Сангвиния, чтобы не раскрыть состояние Примарха остальной части Легиона. Он утверждал, что Ангел приказал ему подарить Копьё достойному чемпиону, который будет нести его в битвах восстания, чтобы сыновья Сангвиния знали, что их отец не оставил их. Конечно, это означало, что Азкаэллон должен был на самом деле передать Копье, а не держать его в хранилище. Он выбрал Верховного хранителя Дахка Беруса, который стал духовным лидером Кровавых Ангелов после ухода их Примарха. Берус хорошо принял преобразования Легиона, говоря о чистоте Жажды в проповедях и направляя Кровавых Ангелов дальше по пути Слаанеш. Хотя Ультрамарины были первыми, кто привил поклонение Темному Принцу Кровавым Ангелам, именно Берус и другие Хранители распространили его по всему Легиону. С Копьем Телесто его влияние на Девятый Легион еще более возросло. Когда он владел оружием в поисках крови, которая доставляла Кровавых Ангелов от одной бойни к другой, из его души в Копье хлынул поток разложения, и оно изменилось, как и Берус. Сила единственной капли собственной крови Императора, содержавшейся в его рубиновом сердце в форме слезы, была испорчена, поглощена Слаанеш. Когда Берус держал его в воздухе, он сиял светом, который проникал в умы тех, кто его видел, сжигая их волю, заменяя обожанием к Верховному хранителю. Таким образом, целые миры были обращены к поклонению Владыке Удовольствия и Боли, их население охотно предлагало себя Кровавым Ангелам, чтобы они были принесены в жертву своему новому богохульному богу. И тогда Берус исчез. Его корабль, его флот, вся его армия последователей, насчитывающая тысячи Кровавых Ангелов и сотни тысяч людей-сектантов, покинули место своего последнего завоевания и их больше никогда не видели. Никто не знает, куда исчез Берус, что случилось с ним или с Копьем Телесто. В течение десяти тысяч лет Кровавые Ангелы искали реликвию своего Примарха, стремясь завладеть его силой. Сотни чемпионов отправлялись на поиски и заключали нечестивые сделки с демоническими оракулами, но никому не удалось. Только когда Рамиус Стел прибыл к Акио и Рафену, Девятый Легион, наконец, встал на путь восстановления своего самого мощного оружия. Во время путешествия в Евангелион, Стел раскрыл Акио правду о судьбе Беруса - и только Акио. После того как Кровавый Ангел был убит Рафеном, Стел не поделился этим знанием с Рафеном, и Братоубийца не давил на Инквизитора отступника. Для него прошлое Копья не имело значения - всё, что имело значение, было силой, которая будет его, когда он завладеет оружием. Итак, судьба Верховного хранителя Дахки Беруса, последнего владевшего этим титулом в 9-м легионе до его распада в враждующие отряды, остаётся загадкой - вероятно, навсегда.***
Ариман отвел взгляд от сожженного трупа, его сердце бурлило от гнева, его разум был полон психической силы. Ариман посмотрел на убийцу Эльдар, и… Он был прекрасен. Его совершенные белые крылья распахнулись в доброжелательном приветствии, а копьё, которое он держал, сияло божественным светом. Его лицо было выражением самой красоты, чистой и непревзойденной. Ариман хотел плакать, когда увидел величие Ангела, спускающегося с небес, чтобы украсить разрушенный город Эльдар своим присутствием. Здесь была слава, здесь была божественность - здесь было прощение за его грехи и неудачи. Он не был свидетелем такой красоты со времен Улланорского Триумфа, когда Император собрал Своих сыновей, чтобы объявить о своем возвращении на Терру и вознесении Хоруса как Воителя. Сангвиний был там, чистый и сияющий… Сангвиний. Имя всплыло в поверхностных мыслях Аримана. Это вынесло другие воспоминания на передний план - изображения безумия и разорения, окровавленных крыльев и братоубийства. Это принесло ненависть и предательство, и это принесло отвратительную правду. И с этой правдой, прекрасная ложь исчезла. Гламур исчез, и Ариману и самому Кровавому Ангелу была открыта истинная форма Рафена, Братоубийцы. Бледное искривленное лицо Лорда Хаоса изогнулось в яростном рычании, и он поднял свое копье - теперь излучающее мрачный алый свет и психическое разложение.***
Разъярённый, Рафен ударил Аримана Копьём Телесто. Все психические защиты Изгнанника не могли защитить его от мощи реликвии, и Копье глубоко врезалось в его доспехи и грудь, разбрызгивая его кровь и отбрасывая его назад, впрыскивая психический яд копья в саму его душу. Если бы Рафен в тот момент убил Аримана, вся надежда могла быть потеряна. Но Тёмный Принц был предан тем самым голодом, который он использовал, чтобы развратить Девятый Легион на службу. Вместо того, чтобы добить, Рафен не мог удержаться и слизнул кровь Аримана на лезвии Копья Телесто. Именно тогда, когда Рафен был пойман в украденных воспоминаниях об пути Изгнанника через Паутину, пришло спасение для Азека Аримана. В течение доли секунды Черная Библиотека сама вспыхнула над Айен'рахом, и ее ворота открылись, и на поле битвы появился один воин. Этот воин спустился к двум Космодесантникам, словно огненный ангел с небес, окутанный золотым и пурпурным психическим пламенем. Сила удара сотрясла землю между Рафеном и Ариманом, а из кратера поднялся тот, который долгое время считался потерянным. Ариман не знал личности своего спасителя, но Рафен узнал ее и пронзительно закричал от боли и ужаса, увидев Эфраэль Штерн, Демоноубийцу.***
Эфраэль Штерн Демоноубийца Триждырождённая. Дочь мученица. Проклятие Слаанеш. Под этим и многими другими именами известна Эфраэль Штерн, и все они говорят об ужасной судьбе Эфраэль. Мать Эфраэль была паломником в одну из святынь Империума, Гавань Антигоны. Женщина забеременела и пообещала свою нерожденную дочь на службу Адепта Сороритас, если роды пройдут успешно. Эфраэль родилась в святом храме, ее мать пожертвовала всем, и хотя она пережила рождение, ее мать нет. Младенца забрали в Схола Прогениум и воспитали в надежде, что со временем она выполнит обещание своей матери - потому что женщина поклялась Самому Богу-Императору и религиозному населению Антигоны. Гавань не посмела бы нарушить такой обет, пусть даже и не их. Среди тех Инквизиторов, которые изучают ее прошлое сейчас, есть те, которые утверждают, что обнаружили записи в Гавани Антигоны, свидетельствующие о том, что многие провидцы и астропаты на планете бурно отреагировали на ее рождение. Но таков был религиозный пыл в Гавани Антигоны, что правда об их видениях была потеряна почти сразу, каждая запись была искажена фанатичной преданностью Богу-Императору. В молодости Эфраэль демонстрировала смесь преданности Имперскому Символу веры, безжалостности и необузданного потенциала, которые привлекли внимание рекрутеров из нескольких Имперских организаций, в том числе, как говорят, самих Святых Ордос. Но клятва, под которой она жила, означала, что с самого начала ей суждено было присоединиться к Сестрам Битвы. В конце концов, она стала членом Ордена Святой Печати и дала клятву на самой Терре вместе с несколькими сотнями других новичков. Благодаря ее образцовому служению она поднялась до возвышенного положения Серафим всего за несколько лет, и для многих еретиков вид Эфраэль, спускающейся с небес, чтобы принести возмездие Императора, был их последним. В конце концов она была повышена до сестры-настоятельницы и уже рассматривалась на звание Палатин, когда миссия, которая изменит её судьбу привела её в мир Парнис. Парнис был пустынным миром, где единственным человеческим присутствием было присутствие маленького шабаша Ордена Благословенного Расследования. Этот не воинствующий орден Адепта Сороритас принадлежал орденам Пронатус, в задачу которых входило обнаружение и восстановление святых реликвий. Орден Благословенного Расследования был небольшим, он был основан для изучения текстов, найденных в Эпоху Отступничества, в надежде найти некоторые из многих реликвий, которые были потеряны во время тирании Вандира. В течение почти трехсот лет, Сестры Благословенного Расследования работали в почти полной изоляции, отправляя только периодические отчеты своим начальникам в Экклезиархии. Затем без предупреждения все отчеты прекратились. Имперские записи говорят, что в 651M41 году Эфраэль Штерн возглавила экспедицию в Парнис, чтобы выяснить причину этого молчания. Вернулась лишь она, разбитая и безумная, шептавшая о страшных вещах и произносящая мрачные пророчества, полностью забыв о случившемся на Парнисе. В течение почти четырех лет, ее сестры держали ее в плену, отчаянно пытаясь понять, что с ней случилось и кем она стала. Однако, когда она разорвала другую Сестру пополам голыми руками и убила демона Слаанеш, который появился из трупа, Инквизиция заинтересовалась ею. Инквизитор Сайлас Рук из Ордо Еретикус отправился в Офелию VII, где Штерн находилась после принятия её обетов - и где она теперь содержалась. Когда Инквизитор и его свита прибыли в монастырь, вся планета была внезапно атакована отрядом 9-го легиона. Пришли Кровавые Ангелы, пытаясь осквернить монастырь и убить Эфраэль, и с их приходом немало Сестер раскрыли свою порчу. Храм был разрушен в результате битвы, и Сайлас стремился найти и спасти Эфраэль. В конце концов Инквизитор обнаружил, что Сестра стоит рядом с телами испорченных Сестер и даже троих сыновей Сангвиния. Вместе они сбежали с Офелии VII, которая впоследствии была приговорена к Экстерминатусу, чтобы очистить её от грязи Слаанеш - хотя самих Ангелов Крови к тому времени уже давно не было. Сайлас привел Эфраэль - которая к этому моменту начала восстанавливать свои способности, хотя и не ее память - обратно на Парнис, решив выяснить, что же произошло. Их путешествие там было бурным, Варп штормило, пока Темный Принц стремился уничтожить их. Когда они достигли Парниса, Инквизитор привел Эфраэль и его свиту к руинам монастыря Блаженного Расследования, единственного сооружения на всей планете. Там они нашли истину того, что стало с членами Ордена: гротескная конструкция из живой плоти с выложенными на ее поверхности лицами Сестёр, бесконечно рассказывающими тайны, которые их и обрекли. Сайлас, псайкер, смог узнать от этих измученных духов, что произошло на Парнисе. Несколько лет назад Сестры обнаружили артефакты Хаоса среди сокровищницы, которую им было поручено изучать. Понимая, что степень изучения уже слишком высока, чтобы признать их чистыми, они решили продолжить изучение в надежде найти что-то, что их сёстры смогут использовать против Архиврага в будущем. В течение многих лет они работали, многие из них поддались развращению Слаанеш, Темного Бога, влияние которого создало артефакты. В конце концов, этим отступникам удалось завершить ритуал, который вызвал могущественного Хранителя Тайн вместе со многими малыми демонами. Великий Демон создал ужас, который теперь видели Сайлас и Штерн, назвав его Кричащей Клеткой. Когда Штерн впервые пришла в Парнис, её Сестры уступили давнему влиянию демона, вынуждая Штерн убить их всех, пока она не осталась одна, со смертельным ранением. Сёстры Кричащей Клетки, однако, залечили ее раны - по правде говоря, они вернули ее из самой смерти, так далеко она ушла. Затем они отослали ее, прежде чем Хранитель почувствовал ее присутствие и пришел за ней. Но теперь, когда ее союзники защищали её, Сёстры Кричащей Клетки могли завершить свою работу. Они шептали Сайласу и Эфраэль, рассказывая им, как Хранитель Тайн в своем высокомерии не завершил их разложение. Их духи, хотя и страдали от безумия, всё ещё хранили все тёмные знания, которые их Орден собрал про Слаанеш. И что ещё более важно, они были всё ещё чисты, потому что демон поглотил души тех, кто пал под его влиянием. И вот, когда Сайлас и его свита сдерживали демоническую орду, которая вскоре проявилась, когда Хранитель Тайн Астерот почувствовал это вторжение, Эфраэль Штерн была изменена. Кричащая Клетка излила в неё все свои знания о Хаосе и, в частности, о Слаанеш, и сила этого знания перековала ее душу. В конечном счете, когда сам Астерот вышел из Варпа, Сайлас отдал свою жизнь, чтобы устроить атаку, достаточно мощную, чтобы изгнать Великого Демона и его слуг - и уничтожить весь монастырь. Выжила только Эфраэль, отосланная Инквизитором, который, несмотря на свои первоначальные опасения, почувствовал, что её судьба зависит не от Тёмных Богов. Она стала живым хранилищем знаний, сильных и слабых сторон Тёмного Принца, вписанных в ее душу. Так она родилась во второй раз. После нескольких месяцев блужданий по пустыне, Эфраэль была обнаружена патрулем Железных Воинов, отвечавших на сигнал бедствия корабля Сайласа, посланный в момент, когда он был уничтожен демонами, которые проявились на нем как часть атаки Астерота. Они вернули Эфраэль обратно в Инквизицию, думая, что она будет испытана и, если окажется незапятнанной, вернется к своим обязанностям. Но пути Инквизиции действительно неисповедимы и темны, Инквизиторы сочли ее потенциальным инструментом в войне против Губительных Сил, а не человеком и слугой Золотого Трона. Эфраэль сбежала, предупрежденная видениями призраков Сайласа о ее судьбе, если она попадет в их руки. Говорят, что хранители Четвертого легиона не очень-то искали ее, поскольку они узнали то, что ее ожидало в руках Ордос, - и Эфраэль помогла им отбиться от демонического вторжения на их корабль во время пути в крепость Инквизиции, демонстрируя всю храбрость настоящего воина. Так Инквизиция потеряла Эфраэль Штерн, а та, блуждала по темным местам Империума. Во время этого изгнания Эфраэль встретила эльдара, известного как Пария. Бывший защитник Черной Библиотеки, был изгнан своими братьями и грехи которого будут прощены, только если он приведет им Эфраэль. Пария провел Эфраэль через Паутину, но опять-таки недавно названная Демоноубийца стала целью уловки Хаоса: Кровавые Ангелы, которые бродят по Паутине в поисках пути в Эльдарские Искусственные Миры, собрались, чтобы охотиться на нее, и они захватили и её, и Пария. Они планировали медленно полакомиться кровью Эльдара - Эфраэль, как и само её присутствие, были для них ядом, и сыновья Сангвиния планировали принести ее в жертву Слаанеш. Однако прежде чем они смогли продолжить, на них напали не менее трех фракций Инквизиции, все они предсказывали важность Эфраэль и стремились использовать ее в своих собственных планах. В суматохе Эфраэль и Пария сбежали, но Эфраэль, увидев, как другие имперские агенты атакуют друг друга в надежде заполучить её, она решила перестать сбегать. Она не станет поводом для того, чтобы слуги Бога-Императора убивали друг друга. И вот, перед испуганными глазами Парии, она вырвала свое собственное сердце на глазах собравшихся бойцов. Драка немедленно прекратилась - к этому моменту Кровавые Ангелы уже давно были побеждены. Пария исчез, прежде чем Инквизиторы смогли поймать или убить его, и, осмотрев тело Эфраэль, Серые Рыцари, сопровождавшие одну из группировок, не смогли найти в нём ничего необычного. Три месяца спустя, место гробницы Эфраэль стало местом еще одной битвы между Империумом и силами предателей. Тысячи верных имперцев пали, отдавая свои жизни против армии мутантов Гвардии Ворона. Затем, когда стены мавзолея превратились в крепость, рухнул древний надгробный камень, и Эфраэль Штерн снова ожила, излучая силу, которая была анафемой для всех слуг Темных Богов. На глазах ученика Сайласа, Инквизитора Фазаэля, Эфраэль впервые раскрыла всю мощь Экзорцизма. Сыновья Коракса, следующие за мутировавшим воинством, отступили в ужасе, в то время как их армия горела вокруг них священным огнем. Фазаэль, полагая, что Эфраэль в лучшем случае была неконтролируемым псайкером, а в худшем - ещё одной мерзостью Хаоса, пытался убить её, вплоть до использования Кулексус, которого он привёл с собой. Но Эфраэль сопротивлялась даже душераздирающей силе Кулексуса, превратив его в пыль одним лишь прикосновением. Затем она позвала Парию, который следил за её могилой, зная, что её судьба ещё не завершена. Последняя имперская летопись Эфраэль Штерн - её слова Фазаэлю перед тем, как войти в Паутину с Парией. Она сказала ему, что они оба на одной стороне - стороне противостояния Хаосу - и именно поэтому она пощадила его. Тем не менее, Фазаэль поклялся, что однажды найдёт её и узнает от неё правду о судьбе своего учителя - во что бы то ни стало.***
Несмотря на всё её благословения и тёмные знания, даже Эфраэль не могла противостоять силе Копья Телесто. Рафен поднял свое оружие, и его энергия наполнила Триждырождённую, удерживая её на месте, несмотря на то, что она не могла проникнуть за психический ореол. Везде, где вспышка волшебной молнии, которая была отклонена, ударила о землю, разбитые камни Айен'раха превращались в темный кристалл, и всякий раз, когда молния попадала в этот кристалл, он пульсировал и рос, поглощая энергию Копья. Возможно, со временем Рафен и Эфраэль были бы пойманы в ловушку этим странным материалом, заперты в вечном конфликте. Но Ариман оправился от удара Копья и поднялся на ноги. Изгнанник избавился от порчи, сжигая часть своего тела, чтобы остановить её распространение. Одно из его сердец исчезло, но он смог закрыть плоть над раной и даже скрепить куски своей брони. Конечно, боль была ужасной, и поспешное исцеление, вероятно, означало, что Ариман никогда не сможет полностью оправиться от травмы. Но его истинным оружием никогда не было его тело: это всегда был его разум. Ариман видел Копьё Телесто в действии и раньше, во время совместных кампаний с Кровавыми Ангелами. Его основные принципы остались прежними. Изгнанник взмахнул своим посохом, и оправив телепатическое послание таинственной женщине, которая могла каким-то образом бросить вызов силе Слаанеш, он действовал.***
Ложный свет горел в его душе. Это пронзило его разум, его решимость. Это извлекало из его памяти эмоции детства и вызывало ощущения, которых он никогда не знал, пронзая его нервы, вызывая удовольствие и агонию в равных долях. Он шептал чувственные вещи и кричал правду вселенной. Он обещал ему смерть, бессмертие и всё, что между ними, всё, чего он желал, и всё, чего он боялся, получать удовольствие и ненависть. Ложь, все это. Ложь и обман, безумие ложного бога, говорящего голосом, который он украл у ангела, которого он сломал и разрушил в своих попытках завладеть им, не понимая, что это уничтожит то, что делало ангела таким великим призом в первую очередь, Ариман не падёт, не погибнет. Он видел, куда ведет служба у Темного Принца, - он видел это даже сейчас, в извращенных некогда благородных чертах воина, который держал Копьё. Вместо этого он сражался и отразил основной удар атаки Копья от женщины-воина. Она поднялась с мечом в руках. Её аура сияла уверенностью, решимостью - верой. Это был источник золотого света, слитого с пурпурным огнём - выражением её собственных психических сил. Ариман также узнал золотой свет, хотя он понятия не имел, как эта женщина приобрела ауру, настолько близкую к ауре самого Императора. В конце концов, это не имело значения. — Во имя Бога-Императора, — объявила женщина, ее голос был полон торжественности палача, — Я, Эфраэль Стерн, дочь Повелителя Человечества и Бич Хаоса, объявляю тебя виновным. Трижды ты проклят своей кровью, своими поступками и своими убеждениями. Смирись с законным наказанием! — Нет! — закричал Кровавый Ангел — Рафен, Ариман теперь мог прочитать его имя, написанное золотом на его нагруднике. — Я избранник Слаанеш! Я не умру так! Сын Сангвиния поднял Копье Телесто, чтобы парировать нисходящий удар женщины. Удар поразил рукоять Копья - затем, невероятно, он продолжал идти, прорезая бесценную, но испорченную археотехнику, и вонзился глубоко в грудь Кровавого Ангела. Наступила пауза, когда Эфраэль вырвала свой клинок из плоти своего врага. Вместо того чтобы смотреть на нее, взгляд Лорда Хаоса сосредоточился на чем-то позади Аримана, и Изгнанник почувствовал его внезапный шок. — Стел, — начал он, прежде чем пламенный меч Эфраэль снова опустился и снёс голову с его плеч. Когда Ариман посмотрел туда, куда смотрел Кровавый Ангел, он ничего не увидел - только более древние руины, теперь покрытые свежими трещинами от битвы. Прежде чем он смог больше думать об этой тайне, его инстинкты закричали, и его шестое чувство сразу же объяснило ему, почему. Ужасные энергии скапливались в обломках Копья Телесто, достигая критической точки. Действуя на одних инстинктах, он едва успел дотянуться до Эфраэль и поднять вокруг неё кинетический барьер, прежде чем взорвалась разрушенная реликвия, сжигая труп Рафена и всё поблизости.***
Кровные узы между легионерами сильны, и ни в одном легионе они не сильнее, чем в проклятом девятом. Когда Рафен умер, каждый Кровавый Ангел, сражавшийся в Айен'рахе, чувствовал это. В гротескном повторении смерти Сангвиния у стен Императорского дворца они вопили и дергались, разделяя муки смерти своего лорда. Космодесантники вампиры резко упали с воздуха, «изящно» врезавшись в руины. Эльдарские защитники Черной Библиотеки сразу воспользовались этой возможностью. За секунду, отчаянное сражение за сохранение мира от власти Тёмного Принца превратилось в славный триумф, и Море Душ дрожало от неудовольствия Слаанеш. Великая армия, которая должна была обеспечить вознесение Самого Молодого Бога, была уничтожена, её остатки устремились к нескольким порталам и туннелям Паутины, которые оставались открытыми, оставляя себя на несуществующую милость Детей Иши. Когда эльдарская армия закончила уничтожение войска Слаанеш, Белые Провидцы направили другую группу Арлекинов к месту битвы Аримана и Эфраэль против Рафена. Последователи Смеющегося Бога выкопали двух имперцев из-под обломков, под которыми они были погребены взрывом Копья, и обнаружили, что оба они защищены кинетическим щитом. В течение этого времени Ариман и Эфраэль разговаривали, обмениваясь историями. Изгнанник рассказал Демоноубийце о своем стремлении найти Черную Библиотеку, чувствуя себя обязанным исправить проклятие Пятнадцатого легиона. Эфраэль оправдала это доверие, рассказывая ему о своих собственных испытаниях, о темных знаниях, которые обитали в ее разуме, и о тяжести судьбы, которую она тоже чувствовала на своих плечах. Между ними возникло странное чувство товарищества, поскольку оба они родились людьми, но стали намного большим благодаря прихотям Судьбы, и оба несли тяжелое бремя. На более прозаичном уровне они были также единственными людьми в Айен'рахе, окруженные силами Эльдар. Им приходилось держаться вместе, хотя бы из инстинкта и укоренившейся имперской привычки, тем более что ни один из них долгое время не встречал дружелюбного человека. Арлекины привели двух имперцев в Чёрную Библиотеку, летя к вершине мистической лестницы, которая поднималась из руин Айен'раха на борту эльдарского транспорта. Над ними возникли и распахнулись врата Чёрной Библиотеки с громовым звуком и сдвигом эфира, они прошли первую линию стражей, которые защищали Библиотеку от Темных Богов и их приспешников. Эфраэль обитала в Чёрной Библиотеке много лет, но даже так она видела лишь часть того, что лежало за ее стенами. Хотя Белые Провидцы знали, что она могущественный враг их величайшего противника, они мало знали о её истинной судьбе. Древние пророчества говорили о пришествии Демоноубийцы, но они были расплывчаты даже по стандарту подобных вещей. Единственное с чем согласились все Белые Провидцы о том, что касается Штерн, это то, что она сыграет важную роль в Рхана Дандре, финальной битве против Хаоса. Поэтому Эфраэль провела своё время в Черной Библиотеке, бесконечно повторяя рутинные действия, вбитые в неё за время службы в Сёстрах Битвы. Эльдары, которых Белые Провидцы привели в Чёрную Библиотеку предварительно стребовав такую серьёзную клятву, что они и вовсе не помнили о своём посещении Библиотеки, помогли Штерн овладеть своим психическим потенциалом. В этом отношении Эфраэль не была одарённой ученицей - она по-прежнему относилась к своим психическим талантам с недоверием, ее разум формировался под влиянием Адепта Сороритас и ее собственного опыта с демонами. Но даже если бы она никогда не была настоящим боевым псайкером, она всё равно могла бы использовать свою силу для разрушительного эффекта, что она доказала в этот день уничтожением Лорда Хаоса Рафена. Её контроль над способностями происходил инстинктивно, и она концентрировала свой разум через свою преданность Богу-Императору. Триждырождённая рассказала всё это Ариману, когда он заканчивал пересказ своего десятитысячелетнего путешествия. Узнав от Сестры, сколько времени прошло в галактике с тех пор, как он вошел в Паутину, Изгнанник был шокирован, хотя и не так сильно, как он был шокирован изменениями в Империуме, на которые Штерн лишь намекнула за время своего рассказа. Царство разума и порядка, за процветание которого боролись Ариман и его братья, превратилось в страшную сказку, где психически одарённых преследовали из-за суеверий и мнимой опасности. Война на всех фронтах, против многих врагов, ослабила силу Легионов. Имперская Гвардия сражалась в тысячах миров, ее солдаты гибли миллиардами, просто чтобы удержать то, что уже принадлежало Империуму, а не расширять его границы дальше. Железные Клетки по-прежнему хранили всю мощь Легионов-Предателей, содержащихся в Оке Ужаса и Гибельном Шторме, но отряды по-прежнему находили скрытые пути из своих тюрем, охотясь на подданных Императора. Экклезиархия - и Ариман с трудом признавал, что поклонение Императору как богу достигло таких уровней, не говоря уже о том, что он стал одним из столпов стабильности Империума, - постоянно боролась за душу Человечества, охваченную ересью. Картина галактики, нарисованная по рассказу Эфраэль, была мрачной, но Ариман понимал, что Триждырождённая знала только текущие события. Какие еще ужасы произошли, о которых она не знала? О Тысяче Сынов она знала только то, что они верны Золотому Трону, их число всегда меньше, чем у других Легионов Космического Десанта, об их силе в страхе шепчут Имперские солдаты. Лучшая судьба, чем-то, что произошло бы, если бы их по-прежнему поразило Изменение плоти, но не та, которой хотел Ариман изобретая ритуал Рубрики. Это был результат его действий? Если бы ему удалось спасти своих братьев от их проклятия, а не заменить его своим, насколько отличалась бы галактика? С силой Пятнадцатого Легиона, даже без его Примарха, сколько еще идеалов Великого Крестового Похода могло быть сохранено? Эти вопросы роились в его голове, издеваясь мерцающими видами лучшего Империума. Наконец Ариман отбросил эти мысли, когда группа достигла входа в Черную Библиотеку. Что бы ни было в прошлом, это уже не имело значения. Здесь, наконец, было место, где он мог найти то, что ему нужно, чтобы превратить то, что было в то, что он хотел. В знаниях Черной Библиотеки будут средства уничтожить Рубрику, восстановить его пепельных братьев и защитить их от Изменения плоти навсегда. Возможность сделать всё правильно. Ему потребовалось всё его самообладание чтобы не сорваться на бег, когда они приземлились, и вместо этого спокойно идти, бок о бок с Эфраэль, Арлекины танцевали вокруг, сопровождая двух имперцев. Группа прибыла в большой зал, стены которого содержали множество Порталов, ведущих в другие части Черной Библиотеки. И их ждали трое Белых Провидцев - и что-то ещё, что-то, чего здесь не должно было быть, но всё равно было.***
Это был долгий путь, подумало существо, известное в архивах Титана как Перевертыш. Редко требовалось так много времени, чтобы выполнить задание, назначенное ему Великим Мутатором, но это была самая важная миссия, последствия которой отразились бы в судьбе всей галактики. Это требовало самоотверженности, требовало хитрости - более того, это требовало вдохновения. Первым значимым лицом, которое он принял, было лицо предателя, Стел, который отвернулся от Изменяющего Пути и уступил, песне слабых, песне Повелителя Удовольствия и Боли. Он пришёл к Стелу во время его бегства от гнева слуг Трупа на Троне, поднявшись из-под обломков его корабля и приблизившихся к нему под видом стюарда, человека, ответственного за предоставление всей роскоши, которой так жаждал его хозяин. До смерти он позаботился о том, чтобы Стел знал, что даже в предательстве он все еще служил великим замыслам Тзинча. Это было наказание предателя и его награда, прежде чем он полностью поглотил его сущность, даже сам Тёмный Князь не заметил подмены. Затем он год от года носил лицо Стела, дольше, чем любую другую маскировку, которую он когда-либо надевал. Было забавно настраивать двух братьев друг против друга, сплетать ложь в уме крылатого после того, как тонкое заклинание вызвало расцвет мутации в его крови. Когда бескрылый ангел убил крылатого ангела, ему пришлось бежать в глубины корабля, чтобы не рассмеяться прямо там. Он привел ангелов к Копью, зная, что это должно быть найдено, потому что Тёмный Принц не позволил бы такой силе остаться неиспользованной во время Великих Изменений. Затем он сопровождал их в поисках Черной Библиотеки и старался отложить их задание настолько, насколько осмелился, не раскрыв себя и не испытав ярость владельца Копья - такова была его сила, что даже ему бы не поздоровилось. На протяжении десятилетий он заставлял отпрысков Ложного Мученика ходить по дорогам Паутины по кругу до назначенного времени. Без его вмешательства они давно бы достигли Айен'раха, и секреты Чёрной Библиотеки уже служили бы Тёмному Принцу, чего просто нельзя было допустить. Только Тзинч имел право на силу Черной библиотеки, потому что он был повелителем всего тайного. Теперь Рафен был мёртв, и снова Перевёртыш убедился, что он знал, как им манипулировали до его кончины. На этот раз он не скрывал своего присутствия и знал, что двор Слаанеш был полон ярости своего ужасного хозяина. Легионы демонов уже шли из владений Тёмного Принца к Хрустальному Лабиринту, намереваясь наказать Тзинча за его вмешательство. Он знал, что это произойдет, и знал, что Тзинчу было плевать на это, пока его миссия была успешной. Победа в Великой Игре стоила любого временного раздражения - скоро Слаанеш придется встать на колени перед Богом Перемен. После смерти Рафена - и, что более важно, уничтожения Копья - он, наконец, сбросил маскировку Рамиуса Стела, отбросив последний след существования человека, позволив ему раствориться в забвении без какого-либо последнего шепота. В то время как Арлекины были заняты поисками двух прикосновенных к Судьбе людей, он принял лицо одного из них и вернулся в Черную Библиотеку вместе с трупами павших слуг Смеющегося Бога. Подопечные Библиотеки наверняка обнаружили бы это, если бы их не ослабили и не потрясли месячные нападения со стороны Колдунов Слаанеш, которых Ариман уничтожил по прибытии. Все шло как нельзя лучше, схема, достойная Тзинча. Внутри Библиотеки нужно было быть осторожным, но он хорошо разбирался в таких вещах, и он надел свое последнее лицо - то, которое он носил сейчас - делая последние приготовления к своей встрече с Азеком Ариманом. Он не рискнул, не раскрыл своего присутствия и не замучил свою жертву. Для такой блажи не было времени, и силы Белых Провидцев представляли угрозу даже для таких, как он, если им будет дано время для реакции. Вместо этого он просто всадил кинжал в его сердце и вышел из своей комнаты в молчании. — Лорд Ариман, — сказал он голосом Белого Провидца, которого его сородичи выбрали для разговора с Изгнанником. — Мы благодарим вас за помощь в уничтожении сил, осаждающих Библиотеку. Без вашей помощи потребовалось бы намного больше времени и жизней многих наших союзников, прежде чем слуги Той-Что-Жаждет были бы побеждены - если бы они вообще могли быть побеждены. Ариман молча кивнул. Его самоконтроль был необычайным: даже чувства Перевёртыша могли уловить только самые слабые намеки на эмоциональную суматоху, скрытую внутри. — Мы знаем, почему вы пришли к нам, — продолжал он, — Хотя ваш путь был долгим и трудным. Вы изыскиваете средства, чтобы отменить то, что вы считаете своей величайшей неудачей, чтобы вернуть свой Легион. Это цель, которую мы разделяем, потому что впереди темные времена, и в битвах понадобится все, чтобы противостоять силам Великого врага. — И у вас слишком мало времени, чтобы десятилетиями искать способ сделать это в нашей библиотеке. Итак, мы подготовили это для вас. — Перевёртыш вытащил из своей мантии, точную копию той, которую Белые Провидцы на самом деле приготовили для Изгнанника. — Этот том психически чувствителен, — объяснил он. — Возьми это, и знание внутри изольется в твой разум, и ты будешь знать, как восстановить своих потерянных братьев, как усовершенствовать Рубрику. Он был очень горд всем этим, правда. В конце концов, самый красивый обман не требует лжи. Ибо он говорил правду: в томе было знание о том, как переделать Рубрику, освободить его братьев от их смерти и восстановить славу его Легиона. Но к тому времени, когда Ариман усвоит это знание, другие механизмы в томе изменили бы его, преобразовали его разум и душу в то, для чего он всегда был предназначен, прежде чем его Примарх отвернулся от даров Тзинча. Ариман станет подчиняться воле Великого Мутатора, тем, с помощью кого они покорят Чёрную Библиотеку изнутри. Проклятая дочь Анафемы умрет первой, или, может быть, ее также поймают и заставят служить воле Тзинча - любое событие после принятия Ариманом тома еще предстоит решить. После падения Черной Библиотеки, когда Ариман займет свое законное место в качестве Избранного Тзинча, он уйдет и воссоединится с Тысячей Сынов, которые теперь находятся под контролем Сартораэля. С армиями Рубрикантов, измененных по образу Тзинча, и реликвиями, и знаниями Чёрной Библиотеки, они покорят галактику во имя Великого Мутатора. И снова Пятнадцатый легион принесет свет в галактику, на этот раз во имя истинного бога. Перевёртыш знал, что со временем Ариман оценит юмор ситуации. Изгнанник решил взять том, не зная о том, что его ждёт, но прежде чем он прикоснулся к нему, воздух рядом с ними замерцал и разорвался, открывая другое место, где замыслы Тзинча должны были быть достигнуты. На Тераталионе было изображено Святилище Магнуса, где лежало тело Алого Короля в окружении десятков тысяч его сыновей-нежити. Разрыв показывал войну, разливающуюся в это святое место, и Сартораэля Повелителя Перемен, поднимающийся по ступеням пирамиды Магнуса. Перевертыш мысленно проклял единственную силу, которая могла без труда действовать в Черной Библиотеке. Смеющийся Бог пытался помешать Ариману свернуть с назначенного ему пути. И это работало. — Отец! — закричал Ариман, его голос наполнился ужасом, и он направился к порталу. — Лорд Ариман! — вскрикнул Перевертыш. — Книга! Прежде чем отправиться на помощь вашему Примарху, вы должны взять эту книгу, иначе все будет напрасно! Ариман остановился и повернулся к Перевёртышу. Медленно его рука достигла книги. Да, подумал он. Ещё чуть-чуть. План все еще может сработать, несмотря на вмешательство. Конечно, будут изменения в великом замысле - невозможно помешать Ариману пройти через портал - но Тзинч радовался таким изменениям. Одна минутная слабость, одна волна гордости, одно желание, чтобы его столетия странствий в одиночестве не были напрасными, и он возьмет эту книгу, а затем… — Теперь я тебя вижу, — сказал Ариман, его голос был спокойным и холодным, как миры замерзшего газа, вращающиеся вокруг мёртвых звёзд. Перевёртыш услышал смерть в этом голосе. — Я вижу тебя, демон. Прежде чем он успел среагировать, рука Аримана, находящаяся над томом, сжалась в кулак, и этот кулак врезался в лицо Перевёртыша. Том упал на землю, и как только он выскользнул из хватки демона, его физическая форма начала разрушаться, мутагенные энергии внутри уже не сдерживались. С рычанием Ариман выпустил поток раскалённого огня из своей руки и уничтожил дар Тзинча. Позади него Демоноубийца обнажила свой клинок, в то время как трое других Белых Провидцев отступили, подняв руки и произнеся слова защиты и сдерживания. Арлекины взяли свое собственное оружие, раскинувшись в полукруге. Ариман жестом показал им всем остаться и направился к Перевёртышу. Он уже терял власть над Белым Провидцем, возвращаясь к безликой форме, которую он принимал, когда не было другой маскировки. Он посмотрел на Аримана, неспособный понять, что только что произошло. Там, где раньше были сомнения, и отчаянная необходимость все исправить, теперь был яркий огонь убеждения и решимости, зажженный видом приближающейся к его Примарху опасности. — Я никогда не буду служить твоему господину, — плюнул Изгнанник. — Я никогда не буду служить Хаосу. Ты окутал мой разум своей ложью, искушением личной силы и славы, но теперь я ясно вижу. — Ты… ты предал себя, — пробормотал Перевертыш сотней голосов. — Ты так долго искал эту силу, а теперь, в конце концов, отворачиваешься от нее? Зачем? Потому что это навредит твоим братьям? Твои братья мертвы, Азек! Все они! Все, что осталось, это их потомки, чьи умы настолько отличаются от ваших собственных, что вы бы никогда не признали их как сыновей Магнуса, если бы не их доспехи! — Ты ничего не понимаешь, — сказал Ариман. — Я никогда не искал эту силу для себя. Все, что я делал, я делал для своего Легиона. Для моего отца. Для моих братьев. И если мне придется пожертвовать всем, чем я являюсь, и всем, чего я достиг, чтобы спасти их, я сделаю это с радостью. — Это… это неправильно! — взвизгнул Перевертыш. — Зачем? Зачем ты это делаешь?! — Потому что это то, что значит быть Космическим Десантником, — ответил Ариман, прежде чем сломать голову Перевертыша своим посохом.***
После уничтожения Перевёртыша Ариман немедленно направился к порталу, но был прерван новым прибытием в комнату: Провидцем Теней, идентичным во всех аспектах тому, кто отдал свою жизнь, чтобы спасти Аримана от ярости Копья Телесто. Но Ариман узнал ауру фигуры: это был тот, кто вел его через Паутину в тех случаях, когда он полностью терял свой путь и был близок к тому, чтобы впасть в отчаяние. У него было четкое представление о том, кто и что это такое, и реакция Арлекинов подтвердила это. Они упали на колени перед фигурой, как и Белые Провидцы мгновение спустя. Только Ариман и Эфраэль остались перед аватаром Смеющегося Бога. Аватар двинулся к Ариману, двигаясь с невероятной грацией. Не зная почему, Ариман согнул колено, так что его лицо было на одном уровне с лицом божественной проекции. Смеющийся Бог положил одну руку на каждую сторону шлема Аримана, и разум Изгнанника был наполнен образами, словами и понятиями, которые он еще не мог понять, но которые горели в его эйдетической памяти, ожидая, когда их призовут и используют. Это дар Чёрной Библиотеки: не то знание, которое ты желаешь, а то, что тебе нужно. Когда Ариман снова открыл глаза, Провидец Теней исчез, а портал остался. Изгнанник встал напротив него, и к нему присоединилась Эфраэль. Когда Белые Провидцы позвали Демоноубийцу, она сказала им, что следовала воле Бога-Императора и не думала, что Он не захочет, чтобы она отправилась на помощь Его сыну. Ариман принял её помощь, потому что он уже знал, что должен делать на другой стороне - и что с Сартораэлем, не справиться в одиночку. И когда все глаза наблюдали, как два чемпиона Империума проходили через портал, который был открыт последним свободным истинным богом древнего пантеона Эльдар, никто не заметил, как из другого портала в зале, самом дальнем от собрания, появилась фигура. Они также не увидели две вещи, которые несла фигура: маленький клочок бумаги, заполненный древними письменами, и единственный рубин в форме слезы. Фигура повернулась к другому порталу, тому, чьи руны защиты были испорчены единственной невидимой трещиной шириной чуть более нескольких молекул, созданной несколько месяцев назад волшебным нападением необычайной силы. Фигура коснулась трещины и исчезла. Портал вел Аримана и Эфраэль прямо в святилище Магнуса на Тераталионе. Это произошло в результате вопиющего игнорирования расстояния и защиты, укрывавшей самое драгоценное место Пятнадцатого легиона - хотя большинство из этих оберегов было уничтожено Сартораэлем Вечным Наблюдателем, чтобы он мог ступить в место покоя Алого Короля. Сестра Битвы и бывший Первый Капитан появились на лестнице, ведущей к вершине пирамиды Магнуса. Сартораэль засмеялся, когда Ариман пересек портал, но застыл в шоке, когда это сделала Эфраэль. Ясно, что, несмотря на срыв Перевёртыша из-за отказа Аримана взять книгу, Лорд Перемен предвидел такую возможность - но, похоже, пришествие Демоноубийцы не было частью плана.***
— Иди к своему отцу, — сказала Эфраэль, её взгляд устремился на крылатого демона, её аура мерцала психическим огнем. — Я буду держать эту тварь в страхе, пока ты будешь выполнять свою задачу. Гордость Аримана не позволяла ему повернуться его спиной к существу, которое несло ответственность за весь тот ущерб, нанесенный его Легиону на протяжении тысячелетий, но он знал, что она была права. С кивком и импульсом благодарности он начал подниматься по последним ступеням пирамиды, зная, что его ждет наверху, - но неуверенный, был ли он готов столкнуться с этим. Впервые за десять тысяч лет Ариман увидел своего отца. Даже во сне Магнус был величественен, излучая ауру силы и мудрости. Его грудь мерно вздымалась и опускалась, и казалось, что он может проснуться в любую секунду. Но Ариман знал: душа его Примарха исчезла, тело сохранилось от смерти только благодаря его скрытой силе и чарам. С огромным усилием воли Ариман отбросил свои эмоции и, держа посох обеими руками, начал говорить слова, данные ему Смеющимся Богом. Ниже, на пирамиде, Эфраэль Штерн столкнулась с Сартораэлем. Великий Демон сделал паузу в своем наступлении, осторожно рассматривая Демоноубийцу. — Ты не должна быть здесь, — сказал Вечный Наблюдатель. — Твоё место в другом месте Великого Плана. Твоё присутствие здесь является аномалией. Вернись сейчас, малышка. Уходи, и я пощажу тебя. — Тебе не обмануть меня, демон. Я остановлю тебя и положу конец твоим планам. — Ты ничего не можешь сделать, чтобы остановить меня, — прорычал Великий Демон. — Я избранный чемпион Тзинча. Сила, которая делает тебя Анафемой для детей Слаанеш, не остановит меня. Я сама Рука Судьбы, Гибель Примарха! Я не могу. Быть. Побеждён! — Лжец, — тихо сказала Эфраэль сквозь кровь, стекающую с ее губ. Затем она заговорила громче, и казалось, что стены Святилища дрожали от силы ее голоса: — Лжец! Она медленно подошла к демону, медленно опустив клинок, и Сартораэль отступил назад, уставившись на нее с чем-то похожим на страх и непонимание в его глазах бусинках. Кровь из ее раны исчезала, превращаясь в золотую пыль, в то время как повреждения на ее доспехах восстанавливались. Её глаза сияли светом, который не принадлежал Материуму. — Здесь тебе не место, — заявила она. — И нигде не будет! Ты ничто, кроме лжи и обмана. Ты не принадлежишь ни этой вселенной, ни, какой-либо другой! Ты и все твои слуги - чума, рак в реальности. Ты причинял нам боль слишком долго - но это закончится! Изгнанница Демонов подняла свой меч, и он вспыхнул золотым светом. — Мы очистим твою тьму! — она кричала, её голос был ясным и громким, звенящим от звука истинного ангельского гнева. — Мы освободимся от твоей порчи! Золотой свет веры боролся с тьмой безудержного изменения, две силы держали друг друга под контролем, а святилище трепетало от высвобожденных энергий. Сартораэль ревел в неверии, поскольку его сила была сдержана, сопоставимой с силой Демоноубийцы. — Я тебя уничтожу! Я превращу в прах твои мечты и сожгу твои идеалы в пепел! — Я знаю, где и как я умру, — ответила Эфраэль, с заметным напряжением. — Ты не тот, кто убьёт меня, демон.***
Когда Ариман произнес слова ритуала Эльдар, а Эфраэль сражалась с Вечным Наблюдателем, война между Порядком и Хаосом также распространилась на остальную часть Святилища. Молодой король Рагнар Черная Грива провел войска Черного Крестового Похода через порог Святилища, следуя за Демоном, который оставил их, чтобы сосредоточиться на своей истинной миссии - уничтожении Магнуса и обращении Тысячи Сынов, пораженных Рубрикой. Чёрная Грива ожидал, что эта атака будет бойней, поскольку его силы разорвали неподвижных похожих на статуи Астартес и предложили их души Кхорну, его божественному покровителю. Но он был неправ, потому что один слуга Императора остался стоять против него - Искандор Хайон, избитый и раненый Сартораэлем и почти мертвый, но спасшийся от смерти благодаря Мэдоксу Бессмертному. Хотя его оружие было сломано Вечным Наблюдателем, Бич Волков вызывающе выступил против орды Рагнара. Огонь Виндикты, новорожденной Силы Возмездия, пронизывал его вены и его душу. Несмотря на то, что он презирал Аримана за его высокомерие он знал, что он настоящий слуга Императора, и в то же время могучий. И Эфраэль Штерн… хорошо. Он встретил её однажды, несколько веков назад, и они расстались как союзники - возможно, даже как друзья. Её присутствие тут было более чем желанно. Несколько мгновений назад Хайон думал, что вся надежда потеряна, но теперь она вернулась, и он будет сражаться до конца, чтобы защитить ее, какой бы хрупкой она ни была. Он стоял один, когда рабы Варпа бросились к нему.***
Они смеялись, когда они атаковали, потому что он стоял один, и их было сотни - Космические Волки, Тёмные Ангелы, культисты и наемники ксеносов. Они смеялись, потому что у него не было оружия, а также потому, что раны, нанесенные ему Сартораэлем, всё ещё были видны - его нагрудник был разорван, его доспехи были окрашены в черный цвет его собственной кровью. Даже те, кто узнал его, смеялись, потому что они думали, что это был их шанс низвергнуть владыку Тысячи Сынов, пока он был ранен, и заработать великую славу с небольшим риском. Но они были неправы. Он был далеко не слабым, и он был не один. — Братья! — он крикнул, его голос говорил за саму Виндикту. — Восстаньте! Восстаньте из векового сна! Восстаньте и защититесь от тех, кто порочит своим присутствием наш родной мир! В течение одной ужасной секунды ничего не происходило. Затем доспехи справа от него, пустые, лишь с горсткой пыли внутри, всем, что осталось от сына Магнуса, который носил его при жизни, дернулись. Затем Рубрикант двинулся. Он повернулся лицом к армии Хаоса, поднял болтер и выстрелил. Оружие не выстрелило физическим снарядом, но разрядом психического бледного огня, который попал Темному Ангелу в грудь и повалил его на землю. Затем ещё один Рубрикант открыл огонь, и ещё, и ещё, и ещё - тысячи, поворачиваясь от пирамиды Магнуса, чтобы сразиться с теми, кто осмелился вторгнуться в святилище своего Примарха. Их линзы сияли светом, который не мог видеть ни один глаз смертного, и они сражались в полной тишине - за исключением Хайона, который рассмеялся.***
В течение десяти тысяч лет Пятнадцатый легион скрывал тех своих членов, которые не смогли противостоять Рубрике. Когда их тела превратились в прах, они все еще слушались указаний своих братьев, но больше не могли думать и действовать самостоятельно. Были те, кто выступал за использование так называемых Рубрикантов на поле битвы, утверждая, что Тысяче Сынов требовалась вся военная сила, которую они могли получить, и что между Рубрикантом и боевым братом было мало практических различий. По крайней мере, когда дело доходило до удержания линии. Конечно, им было отказано. Офицеры Тысячи Сынов знали, что такой шаг откроет правду о Рубрике более широкому Империуму. Первоначальное решение скрыть истинную цену Рубрики было принято вскоре после Ереси, когда Имперское вероучение всё ещё находилось в тигле беспощадных войн веры между церквями Бога-Императора. Тогда руководство Легиона опасалось, что некоторые из этих религиозных группировок осудят их как мерзости, если истина станет известна. Если это произойдет, провидцы среди них предсказали, что Легион будет уничтожен - или ещё хуже. Провидцы отказались говорить о том, какое ужасное будущее они увидели, но их полные ужаса глаза убедили братьев сохранить тайну. Даже если самого страшного сценария можно было не бояться: Серые Рыцари и высшие Инквизиторы уже знали, что заклинание не содержит искажений. Но остальная часть Империума все равно будет реагировать на откровение с еще большим страхом перед Пятнадцатым Легионом. Вербовка, уже являющаяся проблемой для Тысячи Сынов, станет еще более трудной. И хотя ни один сын Магнуса не сказал бы это вслух, еще одной причиной продолжающегося сокрытия Рубрики был стыд, стыд за несовершенство их геносемени, которое позволило Великому Мутатору изменить их, и стыд за их неспособность противостоять проклятию Изменению плоти, как их Примарх. Сыновья Магнуса всегда были гордыми. Но больше всего им было стыдно за то, что они убили своих собственных братьев, стыд, который не имел ничего общего с гордостью. Хайон не присутствовал при этих решениях, но он мог представить их достаточно хорошо, и он согласился с окончательным решением, которое было принято - спрятать Рубрикантов, заставив их служить молчаливыми наблюдателями их дремлющего Примарха. Однако с атакой на Святилище и непосредственной угрозой молчаливым братьям время секретности закончилось. Ни один из Тысячи Сынов не мог надеяться контролировать столько Рубрикантов одновременно, но Бич Волков не нуждался в этом. Видение, которое Виндикта показал Герольдам на Просперо, было все еще живо в его уме: Рубриканты, порабощенные Изменяющим Пути, использовались как Легион Хаоса, чтобы разрушить весь Просперианский Доминион. Он использовал свой психический дар, чтобы разделить ярость и мучительное видение, которое вызвало её с Рубрикантами, наполняя их Виндиктой. Атака Хаоса ослабла, когда тысячи ранее неподвижных воинов открыли по ним огонь. Впервые с начала Чёрного Крестового Похода настала очередь захватчиков быть в меньшинстве, и это не было изменением, которым они наслаждались. Даже Сила Виндикта не могла оживить десятки тысяч Рубрикантов одновременно, но их могло быть более чем достаточно, чтобы уничтожить потенциальных разрушителей святилища Пятнадцатого легиона. Только сам Рагнар Черная Грива смог добраться до имперских линий, защищённый от эфирных болтов Рубрикантов благосклонностью Бога Крови и силой Топора Моркай. Молодой король забрал оружие у обезглавленного трупа Логана Гримнара. Рагнар подошел к Хайону с высоко поднятым топором, и первый Геральд встал, несмотря на то, что у него не было оружия. Хотя Космический Волк не мог видеть это, Искандор улыбался под шлемом, потому что он знал, что должно было случиться. Когда сын Русса пересек последнее расстояние, отделяющее его от Бича Волков, на вершине пирамиды Магнуса, Ариман завершил заклинание, переданное ему хранителями Черной Библиотеки. Когда его брат снова повернул колесо судьбы, Хайон все еще смеялся.***
Вокруг него было безумие, сама сущность Хаоса. Его душа тонула в нем, и каждая секунда, которую он провел здесь, была битвой, за сохранение рассудка. Она разъедала его, словно кислота, пытаясь растворить все, чем он был, и вернуть его бушующему шторму, из которого была создана его душа. Все же это был просто Варп, отражение материальной вселенной. Это не было тем местом, где находился его Примарх, поскольку Магнус легко избежал бы такой тюрьмы. Ариман мог видеть пропасть, в которую проклятие Сартораэля обрушило дух его отца. Это была яма самого черного отчаяния, созданная каждым мгновением, когда один из подданных Империума просто сдавался. И вот они, старые враги, лица Изначальной Истины. ОН НЕ ВЕРНЁТСЯ, объявила Четвёрка голосами, рожденными проклятием вселенной. Мы не позволим тебе. Он падет, падет навсегда, пока он не исчезнет в последний раз. — Выбор, — ответил Ариман, со спокойствием смертника, — не ваш. И он прыгнул в пропасть, и Темные Боги взвыли от ярости. Клыки и когти рвали его душу, когда он все глубже и глубже погружался в темноту. Он мог чувствовать их, даже если ни один смертный глаз не мог надеяться увидеть их по-настоящему. Четыре ужасных зверя, злоба вселенной, превращенная в обширные, злые умы, которые не знали жалости. Все они были там, несмотря на то, что по замыслу Тзинча Алый Король потерял своих сыновей. У каждого из Четырёх были свои причины ненавидеть Циклопа, у каждого свои причины бояться его возвращения. Его разум почти разрушился от напряжения их простого присутствия, но он был силен, и в конце концов четыре ужасные сущности превратились в формы, которые мог понять его мозг. Он встречал их раньше - он делал это раньше. Однажды, десять тысяч лет назад, он углубился в Царства Хаоса, действуя по интуиции верного сына и мудрости цивилизации, которой не требовалась ненависть, чтобы выжить в Старой Ночи. То, что было сделано раньше, можно сделать вновь - вековой афоризм придал ему сил. Он спас Хоруса, и он спасёт Магнуса. Но он не был одинок, когда спас Воителя. С ним было четыре великих волка, четыре сына Луперкаля, которые стояли над остальной частью прославленного Шестнадцатого легиона. Именно вместе они спасли Хоруса от Губительных Сил, благородство в их душах удерживало тьму в страхе достаточно долго, чтобы Ариман смог добраться до Хоруса и пробудить собственную праведную ярость и огромную силу Примарха. Теперь он был один, и боль в его душе была огромной, поскольку Темные Боги рвали его сущность, пытаясь уничтожить всё, чем он был. Нет, понял Ариман. Я не один. Знание было в нем, последний подарок от хранителей Черной Библиотеки. Слова, более древние, чем сами Темные Боги, наследие того времени, когда галактика раскололась на части — слова, которые могли простираться даже за пределы величайших завес. Он говорил им, и вплетал среди них имена тех, кто когда-то был его братьями по делу, если не по крови. И на его зов ответили. Из тьмы появились три великих волка, но это были не испорченные, порабощенные животные, которые уничтожили Просперо. Это были верные волки, хранители порядка и баланса природы. Их тела давно погибли в материальном мире, а их духи растворились в Великом Море — но их потомки помнили их. Их статуи стояли по всему Империуму, следя за королевством, которое они построили и защищали до конца. Они были мертвы, но не забыты, и их действия эхом отразились в Эмпиреях. Именно эти отголоски призывал Ариман сейчас, восстанавливая дух давно ушедших для этой одной, самой славной из задач. Его беспокоило, что только три появилось там, где должно было быть четыре, но трех будет достаточно. Во время психической бури духовные звери, казалось, были сделаны из серебряного света, и их свет горел золотым огнем. Каждый был уникальным, но все они разделяли неоспоримое родство, когда атаковали монстров, которые держали душу Магнуса вне досягаемости Аримана. Тот с шрамом, но благородным лицом прыгнул на тварь с лицом собаки из крови и меди. Тот, кто, казалось, насмешливо улыбался, прыгнул на горло раздутого колосса из ядовитой плоти и гнойников, его когти с радостным упорством вонзились в гнилой жир. А третий, чьи когти сияли светом законной мести, просто шагнул к андрогинному аватару совершенной чувственности — и существо отпрянуло назад, как будто внезапно вспоминая старые раны. Затем волк бросился к нему, и оно закричало в агонии и гневе, когда душа героя ворвалась в его внутренности. Конечно, волки не могли по-настоящему навредить Темным Богам, и Ариман не был настолько глуп, чтобы верить, что может. При всей силе тех, кого они представляли, при всей силе легенды, которой они стали, они были ничем иным, как пылью по сравнению с космической мощью четырех мерзостей, удерживавших Магнуса в плену. Но они могли причинить им боль, причинить им боль, такую, какой они не чувствовали тысячелетия. И что более важно, они могли выиграть ему столько времени, сколько понадобиться. Теперь между Ариманом и его Примархом остался только один монстр, и это был противник, с которым Ариман был знаком. В отличие от других трех, его форма постоянно менялась — великая птица с девятью головами, столб из плоти, покрытый лицами, говорящий о каждой тайне вселенной, огромный огонь, который всматривался в самую душу всех, кто смотрел на него и изменял его. Но Ариман мог видеть вне всякой маскировки, каждой попытки скрыть свою истинную природу. Этого, из всех Темных Богов, он мог понять. Не так, как Эфраэль понимала Темного Князя, и он был благодарен, что избавился хотя бы от этого бремени. Но он понял достаточно. Император, он понял достаточно. Это был старый враг Легиона, ложный бог, который пытался обмануть Магнуса, чтобы он оставил свою душу. Опухоль, которая лежала в основе Варпа, рожденная из любой когда-либо сказанной лжи. Безумие, которое заставляло смертных видеть то, чего не существовало, заблуждение, которое заставляло их воображать великих манипуляторов, скрывающихся в тени, виновных в их проблемах. Больное, искривленное желание отказаться от свободной воли, столкнувшись с необъятным выбором, стать не чем иным, как слугой какой-то большей силы, и обрести холодное утешение в этом рабстве. Оставить свои обязанности, сказав себе, что все это было частью великого плана Судьбы. В этом была ложь. В этом был Великий Обманщик. В этом был Тзинч, во всем его ужасном величии. — Я сражался с тобой раньше, — заявил Ариман, — И спас душу Примарха от твоей хватки. — Так ты и сделал, — прохрипело существо тысячами разных голосов, каждое из которых произносило слова с немного различным значением, каждое из которых врезалось в голову Аримана, как острые как бритва кинжалы. — Но на этот раз ты один. Волка, который помог тебе тогда, здесь нет. Он идёт другим путём, который утопит его во тьме. И точно так же, как он, ты тоже будешь призван служить… ты уже выполнил свою работу по срыву замыслов Слаанеш, хотя мне нужно будет наказать тебя за грубое обращение с моим слугой. Ибо твоя судьба - быть пешкой Судьбы, Ариман. Так было всегда, в каждой реальности, которая когда-либо была и может быть. Ты не можешь избежать этого, малыш. Неважно, сколько ты борешься… — Я не пешка! — Ариман закричал в водоворот, его разум выкрикнул свое неповиновение в отношении мерзости, которая стояла у него на пути. — Я не раб! Я не марионетка! Я Азек Ариман! Изгнанника больше не было, Ариман ударил силой всего своего гнева, всей своей воли. Он ударил, и Бог Изменения закричал, когда он горел огнем желания спасти своего отца. Тзинч закричал, и по всей галактике рабы Архитектора Судьбы почувствовали боль своего хозяина. И падающая, пылающая форма души Магнуса услышала крик сына и потянулась к нему.***
Именно тогда, на вершине пирамиды, где он лежал неподвижно в течение тысячелетий, Алый Король открыл глаз.