***
Ариман опустился на колени рядом с отцом, опустив голову. Сверхъестественное молчание охватило Святилище, когда тело Примарха начало подниматься. Вполне вероятно, что Ариман был единственным, чей взгляд не был прикован к его генетическому отцу - правда, для того чтобы его видеть, Ариману не нужны были глаза. Аура Багрового Короля не изменилась со дня его здравствования, урон, нанесенный духу Магнуса во время его сна, исцелился заклинанием, вернувшим его в его тело. Изгнанник был на пределе: отчасти он стоял на коленях, потому что не был уверен, что сможет стоять. Но оно того стоило. Ариман с удовольствием бы пожертвовал гораздо большим, чтобы вернуть своего Примарха. На самом деле он знал, что небольшая часть его надеялась, что заклинание Смеющегося Бога потребует, чтобы он отдал свою жизнь: таким образом, он бы искупил свои прошлые ошибки. Однако теперь ему придётся предстать перед судом своего отца за его ужасную неудачу. Но, по крайней мере, скоро всё закончится. Скоро он узнает. Магнус медленно и осторожно поднялся, вспоминая, как двигать своим телом после столь долгого периода полного бездействия. Ариман почувствовал, как взгляд его отца упал на него, и осмелился поднять голову и взглянуть на него сквозь линзы шлема. Багровый Король был таким, каким он его помнил с того времени, когда он был поражен заклинанием Сартораэля. Он был одет в бронзовые доспехи, в которые заковали его сыновья, а гриву его волос, удерживала тонкая золотая полоса, на которой были выгравированы имена всех его сыновей, погибших во время Ереси и последующей Чистки. Он знал каждое из этих имен. Он сражался рядом с большинством из них и знал лица всех, пусть и по фотографиям в личных файлах. Так много имен, так много потерянных братьев. И всё же, они не шли ни в какое сравнение с количеством Рубрикантов, окружавших пирамиду. Сколько из его братьев убила гордыня Аримана? Скольких героев так и не увидел Империум из-за того, что он посчитал себя равным своему Отцу? — Азек, — прогремел Магнус, прервав его самобичевание. Он положил руку на плечо Аримана, и Изгнанник вздрогнул. Он чувствовал тепло своего Примарха даже сквозь доспехи. — Спасибо. И этого было достаточно. С этими словами, спустя десять тысяч лет, Ариман наконец увидел правду. Он не убил своих братьев: они были убиты проклятием, наложенным на них Великим Обманщиком. Всё, что он сделал, это попытался спасти их от этой гибели - попытался и потерпел неудачу, да, но лучше потерпеть неудачу, чем вообще не пытаться. Он всё ещё чувствовал вину - Ариман сомневался, что когда-нибудь сможет освободиться от неё. И теперь он понял, что он и не должен пытаться. Отказ от этого испортил бы его - сделал бы его менее человечным и больше походящим на существ, с которыми он так долго боролся. Боль утраты осталась… но ненависть к себе исчезла, смытая отцовским пониманием и прощением. Ариман почувствовал, как тяжкое бремя упало с его плеч. Затем, игнорируя протест мышц, он поднялся на ноги, с трудом опираясь на свой посох. Магнус сжал его плечо, помогая встать во весь рост. Даже так, он был гораздо ниже Алого Короля, но этого следовало ожидать. Примарх и Легионер вместе повернулись лицом к войне, пришедшей в их дом.***
Взгляд Магнуса опустился на две фигуры, столкнувшиеся на ступенях пирамиды. Одна была окутана золотым сиянием, другая - колдовским, тёмным не-светом. Первая была ему неизвестна, другой слишком знаком. Ненависть исказила благородные черты Багрового Короля, и он шагнул вниз по пирамиде. Бледный огонь струился по его коже, и его глаза сверкали волшебным светом. Эмпирей дрожал вокруг него, когда сила Виндикты стремилась вернуться к душе, которая породила её десять тысяч лет назад. Это было… хорошо. Это было правильно. Эта сила, этот гнев, он принадлежал ему - он всегда принадлежал ему. Он заполнил дыру образовавшуюся в его душе с тех пор, как он узнал о Сожжении Просперо. С этой силой, он был способен на всё. — Мои сыновья, — прогремел Магнус, — защищайтесь! Голос Алого Короля отозвался эхом по всему титаническому помещению, и десятки тысяч Рубрикантов, которые были слишком далеко от Хайона, чтобы отреагировать на его призыв к оружию, подняли свои болтеры, осматривая противника пылающими психическим огнём линзами. Как один, они повернулись к врагам среди них и двинулись вперёд, столь же неустанные и непреклонные, как потоки древних океанов Терры. Магнус сделал второй шаг вниз по пирамиде, пристально глядя на Сартараэля, его древний враг смотрел со страхом в черных нечеловеческих глазах. Вид Вечного Наблюдателя заставил Магнуса вспомнить: Корабль, древний и почтенный, разваливается под выстрелами армады предателей. Ревущие сирены и крики раненых. Зловоние крови, людской и трансчеловеческой. Битва за пределами этого корабля выиграна, но судно потеряно. Холодное осознание того, что ловушка захлопнулась. Ужасный смех крылатой фигуры, возвышающейся над ним, когда он стоит на коленях, истощенный его усилиями защитить команду от влияния демона… Алый Король сжал кулаки. В его памяти всплыли другие воспоминания: страдания его сыновей, когда он воссоединился со своим легионом. Ужасное зрелище сотен легионеров, несущих его геносемя, заключенных в капсулы стазиса, на различных этапах мутации. И затем, крики галактики, которая горела медленно и мучительно в течение тысячелетий, в то время как его отец становился все слабее, а Темные Боги смеялись, пожирая души тех, кого Примархи поклялись защищать. Столько страданий он видел, столько боли он не смог предотвратить. Столько ужаса, причиненного только для того, чтобы причинить ему боль, заставить его сломаться… Но он не сломается! Никогда! — САРТОРАЭЛЬ! — крикнул Магнус. — Я убью тебя! И в тот момент, когда Примарх Пятнадцатого Легиона собирался уступить своему желанию отомстить, полностью использовать Виндикту и стать ее аватаром, перед ним появилась фигура. Она была полупрозрачной, как призраки, сопровождавшие Геральдов Просперо в битве, но в отличие от них она излучала слабое сияние серебра и золота, а не холодное и бледное пламя. Она зависла перед Магнусом, глядя на него сверху вниз, хотя по размеру была сравнима с обычным человеком. Это была женщина, которую Магнус знал, потому что Тзинч показал ему её смерть. Это был призрак Халиды, которая пала от лезвия Азраила всего несколько часов назад. Она посмотрела на Багрового Короля, и сказала: — Это не твой путь, Магнус, — сказала она, и ее голос был мягким, как касание весеннего бриза, но непреклонный, словно мощнейшая буря. — Это не то, что твой отец предназначал для тебя. Долг превыше мести. С этими словами, тень Халиды исчезла, растворившись в облаке сияющей пыли. Магнус остановился, его разум вспыхнул. Он понимал, что она сказала, даже если не знал, как она смогла это сделать. Наконец, в секунде от поражения, он понял, что задумал враг. Но как же хотелось, как же ему хотелось. Он жаждал принять свою древнюю ярость, позволить себе погрузиться в то, чем она стала на протяжении веков. Виндикта когда-то была частью его души, и поэтому он мог использовать ее гораздо легче, чем любое другое существо во всей галактике. Он мог стать аватаром Виндикты, сосудом, через который Сила Возмездия будет судить нечестивых. И как ужасно было бы это возмездие - разорвать Черный Крестовый Поход лишь одним взмахом руки. Даже Легионы Предатели, которые обитают за Железными Клетками, не будут защищены от его гнева. Даже его падшие братья не смогли бы ему ничего противопоставить. Он разрушил бы власть Темных Богов над человеческой расой, сжёг ее в пламени возмездия. Он наконец смог бы восстановить справедливость. Но она права. Это не то, что Отец запланировал, — подумал он. Это не моя судьба, не моя роль. Он действительно был бы силён… но в конце концов, это ничего не даст. Темные Боги выживут. Их рабы умрут, но они найдут других. Месть, это величайшее из искушений, была бы пуста и бессмысленна, как бы она ни была приятна. Цикл мучений, начатый Войной в Небесах, продолжится. И Халида была права. У него была еще одна обязанность, возложенная на него в далеком прошлом. Это не его путь. И долг… долг превыше мести. Алый Король отпустил свою связь с Виндиктой, и паутина Судьбы сменила свой узор. Гибель рабов Варпа стала немного более отдаленной, немного более маловероятной - но свет надежды, что скрывал огонь пожарищ вновь стал виден. Сила Магнуса уменьшилась с потерей его связи с Виндиктой, но она оставалась огромной, большей, чем она была во время той роковой конфронтации, которая произошла на борту ''Фотепа''. На этот раз он не защищал ни команду флагмана класса «Глориана» от порчи заклинаний Сартораэля и Темных Ангелов, ни своих сыновей от мутаций. Он сделает это. Ему не понадобится помощь Виндикты, чтобы победить Сартораэля. Магнус поднял руки, и впервые со времен дней Чистки, мощь Алого Короля разлилась потоком серебристых алых молний, устремившихся к демону. Это была отнюдь не самая мощная атака в его арсенале, но и её хватило бы, чтобы превратить Лендрейдер в лужу расплавленного металла. Она даже не взъерошила перья Вечного Наблюдателя. Вокруг Сартораэля вспыхнула сфера разноцветного света, поглощая и рассеивая энергию атаки Магнуса. Обереги созданные на протяжении веков и напитанные энергии жертвы тысячи и одного культа, поклоняющегося Сартораэлю по всей галактике, защитили демона от его страшнейшего врага. Алый Король нахмурился и медленно опустил руки, когда волна отчаяния охватила защитников Империума, хаоситы разразились злорадным ликованием. — Ты действительно верил, что я не буду готов? — засмеялся Сартораэль. — Ты действительно думал, что я не рассматривал возможность твоего возвращения в последнюю секунду? О, это был лишь проблеск возможности, шанс один на миллион, если быть точным. Но ты и твои братья уже неоднократно доказывали, что вас не волнуют шансы - это часть того, что делает вас столь желанным в глазах Пантеона. Именно поэтому Темные Боги так тебя любят, и грызутся за право владеть тобой. — Мы не принадлежим вам, — сказал Магнус, ничуть не обеспокоенный провалом атаки, его голос набирал силу и убежденность с каждым словом. — Мы никогда не были и никогда не будем. Те из моих братьев, что пали в Хаос, — лишь сломанные отголоски их былой славы. Правда в том, что вы не имеете над нами власти, Обманщик. Вы несёте только порчу, разруху, разрушение. Все ваши рабы слабеют, как только начинают верить вашей лжи — А что насчёт вас? — усмехнулся Великий Демон. — Твой вид умирает, Магнус. Он умирал в течение десяти тысяч лет. Империя твоего отца рушится со всех сторон, в то время как сила Хаоса всё растёт. Что ты противопоставишь такой мощи? — У нас есть единство, и эта сила — это то, чего никогда не будет у Хаоса, — ответил Магнус, неустрашимый. — Вы порвете себя на части, как всегда. Это в вашей природе. — Ты не прав. Хаос будет един. Это предопределено, именно вы сделали это возможным. Своими действиями ты проклял себя. Своим неповиновением ты обеспечили уничтожение своего вида. Человечество могло бы служить Темным Богам; теперь оно будет поглощено Изначальным Уничтожителем. — Ты все еще пытаешься обмануть меня? Я терпел эти измышления на протяжении всей эпохи! Теперь, когда я свободен от них, я освобожу все человечество от вашей извращенной лжи! — вскричал Циклоп. — Мы не марионетки! Мы не рабы! Наши судьбы, наша воля принадлежат только нам! Мечта о мире без богов моего отца станет реальностью! — Твои братья, — насмешливо прошептал Сартораэль, — считают иначе. Ты сильный, Магнус, возможно, сильнее, чем кто-либо из них… Но недостаточно сильный, чтобы противостоять им всем. — В одиночку, я не смогу их победить, — признал Магнус. — Но я не один. — Ты всегда был один, Магнус, — насмехался демон.— И всегда будешь… навечно. Это твоя судьба, Циклоп, с того момента, как твое существование вошло в Сеть Судьбы. Твой путь, одиночество за стеной знаний и силы. Ты изменил часть своей судьбы… но не это. И все же, в конце концов, всё это не имеет значения, — продолжал Сартораэль с жестокой радостью в голосе. — В своей глупости ты отверг силу, которая позволила бы тебе бросить вызов мне. Теперь, Магнус… ты умрёшь. Волшебная молния собралась вокруг посоха Демона, направленного в сторону Магнуса. На этот раз проклятие убьет его, и с его смертью Сартораэль убьет одну из немногих оставшихся надежд Империума. Эфраэль Штерн выкрикнула предупреждение, готовясь закрыть Примарха своим телом, но Магнус лишь улыбнулся. — Ты ничего не понял, — тихо сказал он. — Я не буду одинок… Потому что я никогда не был одинок с самого начала. Мои сыновья, — крикнул он, его голос наполнился властью Примарха, — открыть огонь! Как один, более ста тысяч Рубрикантов внезапно обернулись на месте, все они повернулись к пирамиде в центре Святилища. Как один, они подняли свои болтеры, нацеливаясь на огромную крылатую фигуру, которая стояла на полпути к вершине сооружения. И как один, они открыли огонь. Тысячи снарядов врезались в щиты Сартораэля в одно мгновение, невероятная точность достижима только благодаря психическому командованию Магнуса и единству Рубрикантов. Заклинания, сплетенные вокруг Демона, вспыхнули и взорвались, выпустив поток энергии отбросивший Демоноубийцу, в ту же секунду выпустившую два золотых крыла и зависшую в воздухе. Она приземлилась на вершине пирамиды рядом с ошеломлённым Ариманом. Страх в глазах Сартораэля превратился в ужас.***
Только одно из сердец Искандара всё ещё билось. Лишь его третье лёгкое доставляло кислород в кровь, и он всё ещё истекал кровью из не до конца закрытых Мэдоксом ран. Его доспехи были настолько искорёжены, что, хотя они все еще держались, один хороший удар просто развалил бы их. Каждая мышца в его теле болела, и несколько его органов вот-вот выйдут из строя. Боль была невероятная, и к нему нёсся Лорд Хаоса, держащий одержимый демоном Топор Моркай. И как назло, у него даже оружия не было. И всё же Искандар смеялся. Он не мог ничего с этим поделать. Одной из причин, была абсолютная нелепость ситуации. Насколько маловероятно, что он столкнется с одинаковой угрозой - Повелителем Волков, преданным Кхорну, державшим Топором Моркай и стремящимся убить его самым жестоким образом - дважды за один день? Но в основном он смеялся от радости. Спустя десять тысяч лет, его Примарх вернулся. Психическое присутствие Магнуса омывало его волнами, наполняя воздух надеждой и сталкиваясь с темнотой, которая следовала за силами Черного Крестового Похода. А что касается сына Русса, стремящегося убить его… Хайону никогда прежде не требовалось оружие. Его тело, возможно, почти мертво, но сила Виндикты текла сквозь него. Черная Грива не убьёт его в этот день. Молодой король поддался кровавой ярости, которая всегда нависала над всеми, кто служил Кхорну. Искандар узнал бы признаки, даже не смотря на его ауру. То, как он двигался, чересчур сильная хватка на топоре и вой, исходящий из вокса его шлема, были вполне явными признаками. Время, казалось, замедлилось, искажаясь, как в старых парадоксах, которые Тысяча Сыновей обсуждали под звездами во время Великого Крестового Похода. Мысли Искандара ускорились, обдумывая возможные варианты действий и отбрасывая их, пока он не нашел тот, который удовлетворил его. Медленно - так медленно - он поднял руки, как раз вовремя, чтобы перехватить Моркай. За считанные сантиметры до того, как демоническое лезвие начал прорезать древний керамит шлема, Бич Волков схватил его между ладоней своих перчаток. Черная Грива зарычал и попытался продавить оружие, выходя за пределы возможностей простых Астартес благодаря дарам Кровавого Бога. Мышечные волокна в его руках и доспехах напрягались и рвались, но Топор Моркай всё ещё не шёл дальше. Если бы Рагнар не был потерян жаждой крови, это показалось бы ему странным, даже невозможным. В своём раненом состоянии у Хайона не должно было быть возможности блокировать оружие, даже его психические силы должны были блокироваться сущностью Кхорна, связанной внутри. И всё же топор не двигался. Этот момент, эта конфронтация, была чем-то большим, чем борьба двух генно-созданных суперсолдат. Это было состязание между демоном Бога Крови Моркай, Разрушителем Ур-Галога и Виндиктой, новорожденной Силой Возмездия, действовавшей через того, кто следовал её пути дольше всего. И Виндикта побеждала. Моркай был могущественным, но сила, порожденная гневом Магнуса и десятью тысячелетиями молчаливых молитв, была сильнее, особенно когда это выражалось через такого, как Искандар Хайон. Трещины начали распространяться по поверхности клинка, сияя кровавым светом Кхорна и холодным огнем Виндикты. В воздухе поднялся пронзительный, разъяренный вопль, когда на саму сущность Моркай напали, и старый демон впервые почувствовал боль. Затем ужасное осознание медленно осенило комок ярости и ненависти, который составлял сознание Нерожденного: Искандар собирался полностью уничтожить его, сжечь его сущность пламенем Возмездия. С самого рассвета Хаоса существовала нерушимая истина, что ни один смертный не может уничтожить демона. Нерожденные были вечными существами, порождениями эмоций и грехов галактики, и не были связаны такими мелкими понятиями, как жизнь и смерть. Независимо от того, были ли фрагменты Темных Богов или существ, рожденных от событий, настолько травмирующих, что они породили свои собственные разумные отражения в Море Душ, демоны могли быть уничтожены только сущностями огромной силы. Почти всегда это означало одну из самых Губительных Сил, пока не явил Себя Император, и дети Хаоса не научились бояться Света Анафемы. Это было одной из причин, почему Темные Боги объединились, чтобы уничтожить Его. Но теперь, когда огонь Возмездия уничтожал нити, составляющие ядро Моркая, стало ясно, что Виндикта, сущность Варпа, которую Человечество непреднамеренно создало после Ереси, могла сделать то, что мог сделать древний враг Хаоса. Виндикта может их убить. Хуже того, она может дать возможность смертным убить их. Моркай закричал, а Хайон рассмеялся. Топор взорвался, когда Моркай сбежал, спасаясь из своей древней тюрьмы через те самые трещины, которые вызвало нападение на его сущность. Нечестивый, Кровожад начал растворяться и искал убежище в ближайшем сосуде: плоть того, кто обладал его силой совсем недавно. Шатаясь от взрыва его оружия, все еще захваченный больной яростью, Рагнар не имел возможности защитить то, что осталось от его души. Демон проскользнул в его плоть, намереваясь поглотить дух Повелителя Волков и использовать его тело как врата, через которые он мог бы проявить свою полную ужасную силу. Но в то время как Рагнар не был в состоянии противостоять одержимости демона, его душа все еще была сильной, несущей Знак Кхорна. Его дух взревел, когда Моркай, ослабленный гневом Виндикты, попытался поглотить его. Возможно, со временем Высший Демон преуспеет, или, возможно, Рагнар изгонит Нерожденного из его тела. Но у них не было времени для их битвы за превосходство, потому что Искандар всё ещё был перед ними, все еще наполненный силой, которая почти уничтожила Моркай. И слишком близко, был Магнус Красный, сила которого превосходила даже силу Бича Волков. Объединенные в страхе, Рагнар и Моркай побежали, убегая со всей скоростью, которую сила демона могла дать ногам Ксмодесантника Хаоса. Вновь созданный Двурождённый выбежал из Святилища, перепрыгивая трупы легионеров и скрываясь из виду. Оставшись позади, Искандар упал на колени, тяжело дыша. Он не был совершенно уверен в том, что сделал - его целью было сломать топор и изгнать Моркая, но на полпути, сила Виндикты в нём поднялась на новый, беспрецедентный уровень. Несмотря на это, процесс был непростым. Под защитой Рубрикантов, Герольд Просперо обратил внимание на себя, намереваясь исцелить худшую из оставшихся ран. В конце концов, судя по звукам, исходящим от пирамиды, всё было под контролем и его вмешательство не требовалось.***
Всегда, в течение последних шестидесяти миллионов лет, Губительные Силы отбирали все у смертных рас. Они всегда были разбиты, испорчены и разграблены, и то, что они взяли, никогда не могло быть возвращено, только заменено чем-то другим, чем-то, что они будут пытаться украсть, снова и снова. Их голод только усилился с течением времени, и яд Хаоса распространился через Море Душ. Сокровища, города, царства, жизни, души, дети: все это и многое другое Темные Боги отбирали у вселенной. Но не сегодня. Изначальный Уничтожитель забрал достаточно у Тераталиона. Сегодня, поклялся Магнус, он заберёт что-то у них. Не во имя мести, даже не во имя возмездия, потому что всей его жизни не хватило бы чтобы достойно воздать за содеянное Хаосом. Не во имя его собственных обид, потому что это было не ради него. Он сделает это во имя своего отца, силой, которую Он дал ему. И он был уверен, что ни Император, ни Халида не будут возражать, если он немного помучает их врага в процессе. — Сартораэль, — сказал Багровый Король, его глаза горели судом полубога. — У тебя здесь нет власти. Твое колдовство ничто. И твой посох… сломан! С громоподобным треском, посох в руке Сартораэля взорвался, вонзая в тело демона или высекая искры, ударяясь о пирамиду. Адский ихор выливался из его ран, но Сартораэль был слишком потрясен уничтожением своего посоха, чтобы заметить ранения. Посох был сделан из плоти его собственных слуг десятки тысяч лет назад. Культисты призвали его спасти их от врагов, забрать их к себе и позволить им оставаться там вечно, и он исполнил их желание, слив их души, как и их тела. За тысячелетия он добавил в посох больше душ, но теперь Магнус освободил их всех, и они вздохнули с облегчением, исчезнув в забвении, наконец освободившись от мучений. Прежде чем Сартораэль смог восстановиться, Магнус ударил. Двигаясь со скоростью, недоступной обычным Астартес, он шагнул вниз и ударил демона облачённым в броню кулаком. Примарх почувствовал, как что-то хрустнуло от удара, и из клюва Сартораэля вылетела горсть искривленных зубов, растворившись дымком, который затем сгорел от психической ауры Магнуса. С их потерей Сартораэль почувствовал, что его контроль над культом убийц, которых он взращивал в мирах-ульях по всей галактике, исчезает. Он ударил снова, на этот раз левым кулаком. Правый глаз Вечного Наблюдателя лопнул, оставив зияющий дымящийся кратер на птичьем лице Нерождённого. Потеряв зрение, Сартораэль обнаружил, что больше не может вызывать совершенное знание настоящего: всё, что он мог видеть, - это его непосредственное окружение и потрескавшееся и искаженное отражение реальности. Демон отшатнулся, упал, и Циклоп набросился на него, излучая холод, в нём была ярость и золотой свет Анафемы. Магнус снова ударил Сартораэля. И снова. И снова. И снова … Прижатый к земле аурой Багрового Короля, разрушающей его сущность, в то время как кулаки Магнуса били и разрывали его, Сартораэль корчился и верещал, отчаянные взмахи когтями едва царапали доспехи Примарха. Золотой огонь исходил из рук Магнуса, выжигая глаза демонов и предателей, которые смотрели на них. Сартораэль больше не угрожал и не дразнил, больше не говорил - он кричал. Демоны Тзинча, которые начали входить в помещение, держались в стороне, глядя на них со смесью шока, ликования и вездесущей ненависти ко всему. Хотя унижение Великого Демона означало поражение для Тзинча. Затем осознание того, что Магнус творил с Сартораэлем, распространилось среди Нерожденных, и они бросились к Багровому Королю, не обращая внимания на Рубрикантов, стоявших между ними и их целью. Пепельные братья Пятнадцатого легиона вырезали Нерождённых болтером и клинком. Менее чем одному демону из двадцати удалось добраться до круга, который Рубриканты образовали вокруг их лорда. И там они встретили Аримана и Эфраэль, сражающихся спиной к спине, чтобы удержать орду от Алого Короля. Даже когда воля Тзинча подгоняла их вперед, Нерожденные не смогли пройти мимо них. Другой Владыка Изменений мог бы - Ариман был истощён его усилиями вернуть душу Магнуса обратно в его тело, а собственная сила Эфраэль была исчерпана противостоянием с Сартораэлем - но после того, как Вечный Наблюдатель пожертвовал своими, чтобы сломить защиту Святилища, остались только младшие демоны. Даже в их ослабленном состоянии два имперских героя были более чем достойными соперниками. В конце концов, Магнус остановился. К этому моменту от некогда великого демона осталась лишь обгоревшая оболочка, едва цепляющаяся за материальный мир. Для тех, кто обладал зрением псайкеров, ущерб был ещё более значительным: объединение эфирных нитей, составлявших сущность Сартораэля, было разорвано, его сила просочилась обратно в Варп, когда он продолжал разваливаться, даже после окончания атаки. — Этого не может быть, — прохрипел Сартораэль, его голос был жалким эхом того, что было.— Как? Как вы, смертные, можете бросить вызов воле Архитектора Судьбы? Вы все марионетки! Все рабы воли судьбы! Как ты можешь снова и снова отрицать планы моего хозяина?! — Я уже говорил твоему господину, — сказал Магнус пытаясь восстановить дыхание. — Вы не имеете над нами никакой власти, пока мы вам её не дадим из страха и невежества. И я знаю, что вы… и поэтому я вас не боюсь. В этом истинная сила знания: рассеять тени, скрывающие зло, и показать его той мелкой, слабой, жалкой тварью, какая оно является на самом деле. — Мы ваши хозяева! — взвизгнул Сартораэль. — Вы живёте, вы боретесь, вы умираете, для нашего развлечения! Ты просто пыль по сравнению с нашим бессмертным великолепием! — Ты ложь! — рыкнул Примарх. — Ты - чума, проклятие, неудавшееся наследие тех, кто был до нас! Ты - ошибка, — продолжил он более спокойным голосом, — та, которая преследовала галактику слишком долго. И мы вас исправим. Багровый Король погрузил обе свои руки в груду мутной, обожженной плоти и растворяющейся сущности, которая была архитектором Черного Крестового Похода. Скопление глаз на изуродованном лице Сартораэля, в панике смотрели на Магнуса. Примарх посмотрел ему в глаза и произнёс одно слово: — Сгори. Золотой огонь вырвался из рук Примарха, и Сартораэль взвизгнул, когда последние оставшиеся части его сущности были уничтожены. Все следы древних предательств, которые породили Вечного Наблюдателя, были стерты в каскаде необузданных энергий, и Суд Судьбы содрогнулся от возмущенного крика Тзинча, когда один из самых могущественных слуг Темного Бога встретил Истинную Смерть.***
Меч Тайн пел в руке Азраила, пока он сражался, нашёптывая ему скрытые секреты. Он рассказывал имена всех Рубрикантов, которых они встретили, те, которые они получили при вступлении в Пятнадцатый, и имена, которые были у них в детстве, до того, как их забрали из семей и превратили в оружие, но они потерпели неудачу на последнем этапе. Тем не менее, даже в их состоянии, Рубриканты были всё ещё могущественными воинами. Даже с Мечом Тайн, Азраилу требовалось несколько ударов, чтобы уложить противника, и их снаряды отдавались в его теле несмотря на все защитные обереги на его доспехах. Более того, у них было подавляющее число, хотя их расположение в начале битвы не позволило полностью воспользоваться этим преимуществом. Это было идеально. Как только Сартораэль уничтожит Магнуса, Азраил поможет Вечному Наблюдателю выполнить ритуал, который свяжет Рубрикантов с их волей, перетаскивая Пятнадцатый Легион на службу к Тзинчу, как это должно было быть с самого начала. Хайон Черный будет свидетелем уничтожения всего, что он считал мертвым во второй раз, и через эти муки Темные Ангелы превратят его в слугу Хаоса, приведя саму Виндикту в объятия Варпа. Это было бы долгим процессом, работой веков, но это привело бы к гибели Империума рукой Силы, созданной его детскими криками о «справедливости». Всё, что осталось, - это чтобы Сартораэль достиг вершины пирамиды и… … а потом, из ниоткуда, появились два существа, которых здесь не должно было быть, и проснулся Алый Король и, и… … И все шло по плану. Магнус принял бы силу Виндикты и скинет нити планов Ложного Императора. Поддавшись своему гневу, Алый Король сломит силы других Темных Богов, и позволит Изменяющему Пути стать верховным богом. Виндикту, новичка в Великой Игре, используют в планах Тзинча и всё ценой пары пешек… … но фигура, которую Азраил прикончил благодаря благословению Тзинча, появилась перед Магнусом, и ее слова заставили его обойти ловушку, и… … Как и планировалось, Магнус отказался от власти Виндикты, уступив своей слабой и глупой природе. Если бы у Циклопа были какие-то амбиции, он бы давно понял правду и встал на колени перед Архитектором Судьбы. Теперь, без огня Виндикта, который мог бы помочь ему, он не смог бы пробить щиты Сартораэля и падет от рук Великого Демона. А затем Азраил увидел, как Магнус командовал Рубрикантами. Он видел, как обереги Сартораэля пали под тяжестью сотен тысяч снарядов. Он увидел, что Вечный Наблюдатель уничтожен голыми кулаками Багрового Короля, а затем увидел истинное уничтожение Повелителя Перемен, что-то, что не могло быть возможным, но все же произошло. Он видел все это, и на этот раз всё было не так. На этот раз доказательства не могут быть опровергнуты. Тот – Нет – Но – Братья – Как – Я – Остановитесь – Пожалуйста – Азраил кричал, первобытный звук душераздирающих страданий и агонии. Слишком много противоречий, слишком много отрицаний, слишком много неудач, слишком много разрушенных планов - и всё это в то время, когда Сам Бог Изменений бесновался из-за потери Вечного Наблюдателя. Постоянная ложь, которая доминировала и изменяла разум Азраила, трескалась. Истинная личность, задушенная Повелителем Лжи билась в оковах, пытаясь вернуться. Но божественное заклинание не собиралось просто разрушаться: его власть над любимым рабом Великого Мутатора была слишком сильной для этого. Оно изгибалось и растягивалось, зарываясь в глубины души марионетки, чтобы противостоять неопровержимой истине. И среди этой битвы оказалась душа того, кого называли Азраилом. Тем не менее, даже когда разум Азраила растворился, его тело все еще двигалось, движимое так глубоко укоренившимися боевыми инстинктами, что даже несчетные годы, проведенные Лордом Лжи, в схемах Тзинча не могли их стереть. Меч Тайн парировал и наносил удары, и Азраил был настолько потерян, что даже не заметил, как реликтовый клинок отрубил голову его союзнику, Космическому Волку Лейфару Бессмертному. Тело и доспехи Бессмертного превратились в пепел до того, как они упали на землю, и неизвестно, вернут ли его нечестивые пакты Лейфара к жизни, или же они были распущены силой Меча Тайн. Буйство Великого Магистра прекратилось, когда его меч был заблокирован другим лезвием, окутанным бледным огнем. Психический резонанс от удара вывел Азраила из его агонии, и он в оцепенении посмотрел на Рубриканта, которому удалось парировать его удар. Доспехи Рубриканта были древнего образца, который восходит к временам, последовавшим сразу после Ереси. Болтер был прикреплен к его бедру, и он держал силовой хопеш двуручным хватом. Как и у всех его безмолвных братьев, на его плече золотыми буквами было написано имя. Хотя имя было написано на языке Тизки, Азраил мог его прочитать. Там было написано: Гелио Исидор. Имя ничего не значило для Великого Магистра, но, опять же, в его нынешнем состоянии для него не значило ничего. Он ничего не знал, ничего не понимал, кроме своей боли. И затем Рубрикант сделал то, что каждый сын Магнуса считал невозможным: Он заговорил. Его голос звучал отдалённо и эхом отдавался в голове Азраила, но это был, несомненно, голос, и он, несомненно, исходил от этого воина. — Брат, — сказал он. В течение одного ужасного момента Азраил стоял на грани восстановления своей свободы от поработившего его бога. Голос Рубриканта, голос существа, настолько глубоко соприкоснувшегося с одной из немногих сил в галактике, которые смогли противостоять Тзинчу, прорезал туман боли, окутывающий его разум, сквозь гобелен лжи, сотканный вокруг. Но прежде чем Великий Магистр смог вырваться на свободу, Бог Изменения снова посмотрел на него, и кандалы обмана стянулись вокруг его души, заставляя Азраила плакать в агонии. Рубрикант - нет, не «Рубрикант», Гелио Исидор - просто стоял неподвижно, всё ещё удерживая своим хопешем его меч. Затем он заговорил снова: — Возвращайся в тень, брат. Свет скоро найдёт тебя. И так же, как память об этих словах исчезла из разума Азраила, так и Повелитель Лжи исчез из Святилища, перенесённый вспышкой лазурной молнии. Мгновение спустя каждый сын Льва в помещении исчез. Уменьшение потерь, вот чем это было. Схема Тзинча по захвату Пятнадцатого, наконец провалилась, и теперь Бог Хаоса спасает свои оставшиеся силы, ожидая следующего хода в Великой игре. Хор перемен начал строить и вынашивать новые схемы, чтобы оправиться от своего поражения. Они рассматривали всё, что произошло, и рассматривали множество возможных вариантов будущего, которые события разрушили и создали в равных долях. Как ни странно, слова, произнесённые - вопреки разуму и возможностям - одиноким Космодесантником Рубрикантом, пугали сущность Варпа больше всего.***
На обширных равнинах вокруг Ахат-Якби бродил одинокий силуэт. Земля несла на себе следы Черного Крестового Похода: то, что выжило в небольшой растительности, было искажено, шипы и яд украшали растения. Сама Земля была сухой, как будто вся вода в ней либо испарилась, образуя облачный покров, который только начал распадаться по всему региону, либо отступила в глубины, чтобы избежать разложения на поверхности. Армия оставила более ощутимые следы своего прохождения: нечестивые символы были высечены в камнях, и спешно собраны примитивные памятники. Некоторые были сделаны из камней; другие, из тел, связанных друг с другом в формы, приятные для жителей Эмпирея, и с рунами, высеченными в их плоти. Рагнар Черная Грива, Молодой Король, был на грани смерти. На его доспехах были видны ранения от болтов, каждое из которых могло бы убить другого Астартес, а также несколько порезов от силового оружия и цепных мечей. Кристаллический осколок от тарана, который обрушил наружные стены Ахат-Якби, выступал из его бедра, пылая малиновым светом. Он не помнил, когда его шлем исчез и черные волосы, давшие ему такое прозвище теперь висели спутанными и мокрыми от крови клоками. Единственная причина, по которой он еще не умер… Возвращайся, убей, возьми его череп, разбей его, забери его душу для Бога Крови… … был демон, который теперь разделял его плоть. Моркай, когда-то связанный топором Логана Гримнара, теперь скрывался в теле Рагнара. Лорд Хаоса не был уверен, как это произошло - была ярость, нападение на этого некроманта в чёрных доспехах, а затем… Найти его, охотиться за ним, убивать его, убивать, убивать, убивать… … он не мог вспомнить. Это был не первый раз, когда он терял рассудок в разгар битвы, но это был первый раз, когда он об этом пожалел. Секунду назад он собирался убить Бич Волков и отомстить за смерть Логана, а в следующий момент он бежал из Святилища, охваченный первобытным ужасом. Даже сейчас, несмотря на крики демона, одной мысли повернуть назад, было достаточно, чтобы заставить его кровь похолодеть в жилах. Если он вернётся, он умрёт. Не Хайон его так испугал. Он вспомнил свет, яркий и горячий, отличный от холодного огня странного малефикарума Геральда. Итак, клыки Лемана Русса, что это было?! … … и почему эта последняя мысль, наконец, заставила Моркай замолчать? Он покачал головой. Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Он должен сосредоточиться на том, что знал. Очевидно, что Осада Тераталиона не удалась. Он ещё не наловчился управлять дарами Двурождённого, но он чувствовал, что Сартораэля больше не было, уничтоженный той же огненной силой, которая заставила его бежать. Рагнар и все, кто ещё выжил, оказались в ловушке на Тераталионе, и у него не было никакого способа сбежать. Если Тысяча Сынов высвободит десятки тысяч молчаливых Астартес, охранявших тело их Примарха, они за несколько дней очистят планету от останков Чёрного Крестового Похода. Даже с силой Моркай, Рагнар не сможет сразиться со всеми, но присутствие демона означало, что его точно найдут. Он умрёт на Тераталионе, понял он. Он ничего не мог с этим поделать. За исключением настоящего чуда, его ничто не спасёт. Рагнар обдумывал, как забрать с собой как можно больше сыновей Магнуса, когда пространство перед ним разорвалось от звука пронзительного крика душ. Он узнал это: это был Варп-портал, открытый ритуалом. Судя по зловонию крови и смерти, которые исходили от него, он сомневался, что это была работа любого колдуна Пятнадцатого легиона - они были более талантливы, чтобы скрыть свою порчу. Но тогда кто…? В реальности на другой стороне проема появилась фигура, одетая в силовую броню, цвет которой мог быть получен только путем многократного обливания керамита обильным количеством свежей человеческой крови. Воин носил рогатый шлем, а знак Кхорна был нанесен как на его броне, так и на его душе. В правой руке он держал огромный боевой молот, с выгравированной восьмиконечной звездой Хаоса, а на его наплечнике была изображена черная птица с каплей крови в центре. Даже с любого расстояния, разделявшего их обоих, Рагнар мог чувствовать силу, исходящую от этого человека. Это был не простой воин Бога Крови, а Чемпион Кхорна, любимец Повелителя Черепов. Воин поднял свободную руку к Рагнару ладонью вверх. Он ничего не сказал - или, если он сделал, его слова не пережили путешествие через портал - но смысл этого жеста и намерения, стоящие за ним, были достаточно ясны. Медленно на лице Рагнара появилась дикая улыбка, когда он, наконец, узнал эмблему на плече полководца и понял, что происходит. Молодой Король шагнул через портал, чтобы встретиться с Кровавым Вороном и начать мстить Пятнадцатому Легиону вместе с ним. И впервые с тех пор, как Искандар Хайон сломал Топор Моркай, демон засмеялся, и ужасный звук эхом отразился в Море Душ от собственного, насмешливого, кошмарного смеха Кхорна.***
Прошло несколько часов с тех пор, как были убиты последние приспешники Хаоса в Святилище, и каждый Тысячник в Ахат-Якби преклонил колени перед своим Примархом, у подножия пирамиды. Остались только Рубриканты, бдительные стражи. Армия, которая осадила Ахат-Якби, бежала с поражением своих лидеров. Космодесантники Хаоса оставили своих смертных последователей позади, Темные Ангелы и Космические Волки бегут при помощи колдовства или темных технологий. Однако не все сыновья Русса и Льва ушли: некоторые, по своему выбору или нет, оказались в ловушке на Тераталионе, и их нужно будет уничтожить. Магнус стоял на одном колене с закрытыми глазами на том месте, где он был после того, как уничтожил Сартораэля. После той роковой конфронтации он не сдвинулся с места, сначала оправившись от титанических усилий, а затем сосредоточившись на том, что еще предстоит сделать. Его доспехи, прекрасно сохранившиеся во время сна, вновь активировались после его пробуждения, хотя и не полностью завершили перезагрузку перед его кратким и жестоким столкновением с Великим Демоном. Теперь, однако, они снова стали полностью функциональными, работая на полной мощности. Это был подарок от Кельбор-Хала, заменяющий тот, который Лев разрушил во время их битвы в Кавеа Феррум, и они хорошо послужили ему, во время Чистки. Старые коды Примарха всё ещё действовали, предоставляя ему полный доступ ко всем имперским коммуникациям через систему Тераталион. Магнус слушал, поскольку он уничтожил Сартораэля и снял заклинание, блокировавшее передачу. Сообщения приходили с орбиты и из других городов. По-видимому, каждая из армий, оторвавшихся от основного удара Черного Крестового Похода на Ахат-Якби, узнала о его пробуждении, хотя реагировала по-разному. Некоторые рассеялись, отказавшись от осады в страхе возмездия, забыв, что с поверхности Тераталиона не было выхода. Другие удваивали свои усилия, хотя несколько орбитальных бомбардировок под командованием Леди Адмирал вскоре превратили их в пепел. И одна, армия, которая напала на Ферхан, просто исчезла вместе со всем городом - его зданиями, его людьми и землей, на которой он стоял. Сосредоточив свой взор на прежнем местонахождении города, Магнус не чувствовал ничего, кроме отвратительной, зияющей пустоты, и он заставил себя уйти от неё, чтобы она не потянула его в тёмные глубины. Магнус открыл глаз и обнаружил, что его сыновья смотрят на него, с дрожащими от волнения пополам со страхом аурами. Он отчитал себя - о чём он думал, замерев на несколько часов едва очнувшись от многовекового сна? Он улыбнулся, рассеивая их страхи, что он каким-то образом опять оставил их, и встал. Жестом он поманил двух Астартес, которые стояли впереди круга легионеров, собравшихся вокруг него - воинов в алой и чёрной броне. — Позвольте мне увидеть вас, мои сыновья, — сказал Магнус. Ариман и Хайон сняли свои шлемы, обнажив лица, впервые со времен Императора. Лицо Изгнанника ничем не отличалось от того, когда он сотворил Рубрику десять тысячелетий назад: благородный и царственный, даже гордый. Разве что несколько морщин, отмечающих тяжесть той вины, что он годами нёс на себе. Слёзы текли по его щекам, когда он смотрел на своего отца. Единственное, что Хайон разделял со своим братом, был цвет его кожи - карамельный оттенок давно потерянного Просперо, который все еще был выдающимся среди людей Тераталиона, даже после поколений смешивания с другими популяциями, и он был таким же, как у Аримана из племени терранов. Лицо первого Герольда было покрыто шрамами и морщинами, наследием столетней войны против самых страшных опасностей для человечества. Его глаза сверкали холодным психическим светом Виндикты, как и рисунок вен под кожей. Губы свернулись в улыбке, обнажив два ряда идеальных зубов - странная деталь, учитывая состояние остальной части лица. — Вы страдали в моё отсутствие, вы оба, — сказал он наконец. — И вы хорошо справились. Но пора тебе вернуться в Легион окончательно, Искандар. Герольды воссоединятся с Легионом, моим безмолвным сыновьям нужны братья, что направят их. — Мой Примарх… — спросил Ариман, его голос колебался, — ты уверен? Участие Рубрикантов в битвах за пределами этого святилища… Это подвергнет нас угрозе от остальной части Империума. Они узнают, что мы сделали, чтобы защитить себя в ваше отсутствие. — В ближайшее время Империум столкнется с более серьёзными проблемами, — невесело улыбнулся Магнус. — Да, Азек, я уверен. Боюсь, что в ближайшие дни нам понадобятся все наши силы. Мы не можем позволить себе сдерживаться. Во-первых, мы должны очистить свой дом. На Тераталионе осталось много рабов Варпа. С ними нужно разобраться, прежде чем Пятнадцатый легион сможет принести помощь Империуму, где бы она ни понадобилась. — Если вы возглавите нас, мой лорд, мы уничтожим всех, кто осквернял землю Тераталиона, — с уверенностью заявил Хайон. Магнусу не хотелось произнести следующие слова, но он знал, что должен был. — Нет, Хайон. Я не возглавлю Легион. Выражение лиц его сыновей было бы смешным, если бы он не смог почувствовать их боль. Своим присутствием он вернул надежду, что все будет хорошо, что все ужасы, свидетелями которых они стали, наконец-то закончатся. И теперь он разбил эту надежду. — Я должен сделать еще кое-что, — объяснил он. — Я хочу, всем своим сердцем, желаю вновь возглавить вас и сражаться с вами плечом к плечу. Но я не могу. Долг ведёт меня другой дорогой и в эти времена нам нельзя отворачиваться от своего долга. Он поднял руку, останавливая своих сыновей и продолжил властным голосом Примарха, голосом, что без оружия присоединял системы к растущему Ипериуму в те, более светлые времена: — Хайон, ты возглавишь Легион в очищении Тераталиона от разрушения Хаоса. Принеси мир погибшим и смерть проклятым. Ты выбрал Виндикту: действуй как таковой. Затем Багровый Король повернулся к Ариману и маленькой, сияющей золотом фигуре, стоящей на коленях позади него: — Азек, леди Штерн, вы двое будете сопровождать меня на Терру. Магнус поднял глаза, глядя сквозь Святилище, мимо Ахат-Якби, даже мимо Тераталиона, на что-то, что только он мог видеть - далёкий свет на небесах, огонь, пылающий в бесконечной темноте. Когда-то огонь пылал сильнее и изгонял тьму, но теперь он затухает, превратившись лишь в искры и угли. Время уходит, для него, для всех. — Пора поговорить с отцом ещё раз, — сказал Алый Король***
Хранилище существовало на вершине тонкой башни, которая поднималась на тысячи метров над сухой и холодной поверхностью безжизненного мира. Только благодаря точным расчетам и использованию бесценной археотехники, поддерживаемой целыми тысячелетиями плеядой техножрецов, эта конструкция могла выдержать, не свалившись под собственным весом. У подножия башни была великая крепость, построенная с единственной целью, охранять единственный доступ к хранилищу: космический лифт в его центре. Только одна душа может войти в лифт в одно и то же время, и псайкеры внутри крепости, будут обыскивать ее на предмет малейшего следа порчи, заканчивая досмотр лишь перед тем, как створки лифта откроются. Если псайкеры обнаружат какое-либо искажение, обитатель лифта будет уничтожен. Было в общей сложности семьдесят три способа сделать это, все избыточные и независимые друг от друга. За всю историю хранилища их нужно было использовать пять раз, каждый из которых был позором Пятнадцатого легиона, чьи слуги поддерживали и защищали хранилище. Единственным источником освещения в камере был мерцающий свет стазисных полей, сотен и сотен полей. Это хранилище длиной в километры было заполнено реликвиями, артефактами или темным знанием. Одни были взяты из цитаделей побежденных еретиков, другие были написаны самими сыновьями Магнуса, собирающими свои наблюдения за Губительными Силами и их слугами. Но все, из-за темы, по которой они были написаны, были извращенными вещами, чья злобная аура содержалась в хранилище за слоями оберегов, выгравированных на стенах самого хранилища. В хранилище не было ни воздуха, ни тепла, ни гравитации, и бесчисленные системы безопасности сканировали узкие проходы между полями стазиса, связанные с мощными автоматизированными средствами защиты, готовыми открыть огонь при малейшем отклонении от приемлемых параметров. Безопасность была лучшей, которую могли построить ресурсы всего Легиона, и никого из живых не требовалось в самом хранилище. Даже духи машин, которые контролировали весь аппарат, были погребены глубоко внутри корпуса хранилища, вдали от возможного загрязнения. Вот почему, когда Варп затрясся от эха Осады Тераталиона и пробуждения Алого Короля, в хранилище не было никого, кто мог бы заметить мгновенное мерцание в одном из полей стазиса. Это была секундная вещь, вызванная сотрясением эфирных приливов. Но этого было достаточно, чтобы что-то выскользнуло из реликвии, содержащейся в этом поле, маленькой сферы черного камня, покрытой крошечными гравюрами. Это нечто приняло форму в хранилище, превратившись в фигуру, у которой не было ни лица, ни истинного тела, держащую маленький мешочек. Она прошла по всей длине хранилища, не активировав ни одну из систем защиты, ступая с одного места на другое, фактически не перемещаясь между ними. Фигура подошла к другому стазисному полю и сунула руку в мешочек, выдернув пульсирующий кусочек плоти. Она положила его на поле, и, с шипящим звуком, существо превратилось в пепел, а поле исчезло. За несколько секунд, которые он таким образом купил, фигура вытащила из себя ещё одну вещь, копию гримуара, лежавшего в поле стазиса. Быстро, она заменила копию на оригинал, как раз тогда, когда поле стазиса, восстановило свою власть над этим маленьким кусочком реальности, отделяя его от остального потока времени вселенной. Фигура и ее мешочек исчезли, и Архивы Стыда снова опустели.