Слушайте, ибо это Слово Жиллимана, Любимого отрока Погибели, Аватара Истинных Богов и Тёмного Повелителя Хаоса, Пусть лишь истинные Его слуги услышат это, чтобы они были готовы к его возвращению Это Его слова, это Его воля: Когда наступит Эра Завершения, Когда угаснет Ложный Свет, Когда завоют Бури, Когда возвысятся новые Боги, Война придёт в царство Его и Его сыновей. Сборище предателей и изгнанников вторгнется в его пределы, Ведомое рукой Неверного. Они пройдут под взором Богов И сорвут оковы с сыновей-клятвопреступников. Князь Погибели снова покажет себя, Покрытый плащом из останков его прежней славы, И под его командованием стены Крепости-Склепа будут сокрушены. Свидетель должен пасть, прежде чем успеет предупредить, Ибо никому не позволено нарушить Его волю. Чудовища, что дремлют под белым покровом Будут пробуждены тем, кто слышит их зов каждый миг своей жизни, И превратятся из злейших врагов Изначальной Истины В марионеток настоящего избранника Богов Хаоса. Среди призраков старого стыда и ошибок Полукровка завоюет честь. Он отдаст свою душу на службу Ему, как вперемешку души врагов и сынов Предлагаются, чтобы стать первой частью богов. По Его команде из стана мёртвых вернутся преданные сыновья, Чтобы вступить в битву с призраками предателей и покарать их. Первые из Перерождённых услышат команду истинного повелителя И прольют кровь недостойных на священную землю. Когда Тёмный Повелитель восстанет, те, кто глупо нарушили его волю, узрят истину И преклонят колено перед Первым, которому они всегда служили. И вопль радости и горя зазвучит между звёзд, И сама Галактика содрогнётся перед властью истинного Повелителя! Из потерянных посланий Кодекса Хаотика
Успешно пройдя по Пути к Славе, войска Мария Гейджа начали штурм Макрейджа. Впервые с тех пор, как полчища Великого Пожирателя впервые ворвались в галактику, боевые действия вспыхнули на родном мире Ультрамаринов. Жрецы Губительных Сил созывали свою паству, чтобы подготовиться к битве против захватчиков, а в Крепости Геры Марней Калгар собрал войска под своим командованием. Древние силы блуждали по поверхности этой трижды проклятой планеты, выходя из своих укрытий, по мере того их планы приближались к осуществлению. И эти планы, начатые в предыдущие эпохи, должны были завершиться либо ужасным успехом, либо полным провалом. Долгожданная месть Пожертвованного Сына была всего лишь одним из этих темных замыслов, и Тёмные Боги с нетерпением следили, ожидая, кто из их избранников одержит победу и окажется достойным их покровительства в грядущей эпохе. Все, кто знал о Тёмном Крестовом Походе, понимали, что вне зависимости от исхода битвы за Макрейдж её результат определит ход истории на долгие века… Силы Тёмного Крестового Похода обрушились на Макрейдж из небес, освещённых заревом космического сражения. В тысячах храмов жрецы Хаоса объявили, что настало время суда и что у верных Богам теперь есть последний шанс доказать свою ценность, сражаясь с захватчиками и демонстрируя свою мощь и преданность Губительным Силам. Улицы сложной сети районов и храмов, покрывающие большую часть поверхности Макрейджа, стали красными от крови, поскольку миллиарды культистов были подняты, чтобы сражаться и умереть за своих хозяев Легиона. Кровавые жертвы Тёмным Богам были принесены в храмах, когда колдуны Хаоса вызывали демонов, связывая их с телами самых возвышенных членов культов в надежде создать достаточно демонхостов, чтобы иметь шанс противостоять напавшим на планету. Во многих случаях это приводило к катастрофе, поскольку священники теряли контроль над призванным Нерождённым, который начинал неистовствовать, пожирал души своих потенциальных хозяев и покидал храм в поисках новой добычи, не обращая внимания на битву, бушующую на планете. Системы ПВО, установленные для защиты от очередной атаки тиранидов, открыли огонь по десантным шаттлам, превратив многих из них в объятые огнём болиды, которые разбились о поверхность планеты. Однако ответная орбитальная бомбардировка уничтожала все огневые точки «земля-космос», как только они обнаруживались (тактика, недоступная для существ Великого Пожирателя), а также расчистила плацдарм для безопасной высадки войск Тёмного Крестового Похода. После этого Гейдж прекратил посылать пушечное мясо на поверхность планеты. Теперь на Макрейдж были выпущены тысячи Эвокатиев, которых создали на калтских биофабриках, их рассудками двигали имплантированные директивы и ненависть Жертвенного Сына к своему примарху. За ними последовали настоящие союзники Гейджа - Астартес из всех Легионов, объединенные только своей ненавистью к наследию Жиллимана и желанием увидеть, как Макрейдж сгорит. Когда они высадились на планету, то военные группировки, прежде готовые вцепиться в горло друг другу, сражались бок о бок, как братья по оружию, их вражда была забыта, когда они ликовали, творя своими руками разрушение. Гейдж лично возглавил наступление планетарных войск, и все, кто встал на его пути, были убиты. Он рвал когтями Ультрамаринов на части, а его взгляд заставлял врагов вспыхнуть в колдовском огне. Многие бросили ему вызов ради славы, которую принесет убийство Пожертвованного Сына, но ни один из них даже не поцарапал доспех Мария. Пожертвованный Сын был слишком быстрым для своих размеров и избегал всех атак. Как если бы Марий хвастался своим воинским искусством, он избегал даже ударов, которые не имели шансов пробить его доспехи и адскую ауру. Однако окружавшие его воины знали, что это Пожертвованный Сын делал потому, что опасался убийц, спрятавшихся среди его врагов и несущих с собой замаскированное оружие, способное его сразить. Паранойя - самый рациональный образ жизни среди хаосопоклонников - была доведена Гейджем за тысячу лет до состояния искусства. Тот факт, что отряды Ультрамаринов, агенты Легионов Предателей и имперские убийцы пытались ликвидировать Пожертвованного Сына в течение тысячелетий все более изобретательными способами, лишь больше убеждали его блюсти осторожность. Пожертвованный Сын сражался в окружении Проклятых - привидения присоединились к своему бывшему командиру. Если бы они не были на Макрейдже и не столкнулись с врагами, ответственными за их заточение на Мортендаре, то Проклятые, вне сомнений, обернулись бы против Гейджа, который бросил их и оставил их гнить на тысячи лет. Но их ненависть к слугам Жиллимана была сильнее, и они крушили врагов всеми своими ужасными способностями. Псайкеры в радиусе нескольких километров вокруг Гейджа упали на колени, крича от ужасной боли, когда злобное присутствие Проклятых вонзилось в их тёмные души. Место высадки Мария находилось в нескольких сотнях километров к югу от Крепости Геры, поскольку цитадель была слишком хорошо защищена для прямого нападения с орбиты. Первой целью Тёмного Крестового Похода на планете был один из многих сотен храмов, который был построен всего пару веков назад, но его община уже включала несколько миллионов душ. Этот храм был построен вокруг тела проповедника Хаоса, чья огненная харизма и вдохновенная риторика привели к тому, что дюжина имперских миров восстали против Лживого Императора. Он был настолько влиятельным, что после своей смерти от рук Пожирателя Миров, его последователи нашли его тело и отвезли его на Макрейдж, где труп проповедника стал центром нового культа Хаоса Неделимого. Но несмотря на всю многочисленность культа, владевшего храмом, войска Гейджа разгромили его с презрительной лёгкостью, а мольбы его священников о помощи к мёртвому святому остались без ответа. Как только зачистка была закончена, Гейдж сам вошел в храм, приготовившись перейти к следующему шагу своего плана.***
Храм был местом, посвященным тьме и разврату, где правили Губительные Силы. Иконы Восьмиконечной Звезды были нарисованы на стенах и вымазаны кровью от человеческих жертвоприношений. Мангалы горели от пылающего огня, отбрасывая тени, которые двигались, когда на них не смотрели, и, казалось, смотрели в ответ, когда за ними следили. Лорды Хаоса прошли сквозь пропитанное кровью поле битвы, где культисты сражались среди реликвий своей веры. Адский облик Мария был абсолютно уместен окружению, как и Каст, который шел рядом с ним. Земля трескалась под ногами огромного Чумного Лорда, гниющие трупы и безжизненные камни стонали от прикосновения его энтропийной ауры. Хаоситы прошли мимо священных писаний и гобеленов проповедника, чьи останки были захоронены в центре храма, не взглянув на них не разу. Они были здесь вдвоём: по приказу Мария остальные воины покинули храм, как только его зачистили от культистов. В центре храма находился саркофаг Восьмиглазого Маэроса, Пророка Хаоса. Он был изготовлен из обсидиана, вылепленного в образе святого человека. Мастерство, с которым изготовили скульптуру, было настолько высоким, что казалось, будто каменный пророк просто спал, лежа на богато украшенном гробу. Темное благословение, которое дало пророку его титул, также было отображено скульпторами: в дополнение к двум парам глаз на лице, статуя носила еще по глазу на тыльной стороне каждой руки, которые лежали на груди сжатыми в молитвенном жесте, а четвёртая пара глаз была видна на его открытой груди. Все восемь глаз, которые так много повидали за жизнь, теперь были закрыты. — Каст! — приказал Пожертвованный Сын, и Чумной Лорд вышел вперед, подняв булаву над головой обеими руками, и со всей своей силы ударил по саркофагу. Чудовищная булава столкнулась с защитными заклинаниями, вплетенными в камень, и после оглушительного грохота по лицу каменного Маэроса пробежала лишь единственная маленькая трещина. Но этого было достаточно, и обереги разрушились. — Назад! — скомандовал Марий. — Немедленно! Каст отступил, а из трещины в саркофаге начал вытекать густой черный дым. Чумной Лорд только сделал несколько шагов назад, как гроб взорвался, превратившись в град обсидиановых осколков, разбившихся о доспехи Гейджа и Каста. Еще больше черного дыма поднималось из обломков, и внутри него показалась высокая и ужасная фигура. Каст мог разглядеть только нечёткую форму существа, потому что это было не то, что предназначалось для смертных глаз и мыслей - а то, что видел Марий в дыму, Чумной Лорд мог только догадываться. Так или иначе, Каст разглядел скелетированные руки и большой рогатый череп. Он увидел кровоточащие клыки и чешую рептилии, оперённые крылья, которые стали подобными перепончатым крыльям летучей мыши, и черные, покрытые рунами античные доспехи, которые преобразились во множество переплетенных кристаллических пластин. От этой фигуры исходило ощущение огромной силы, но также и чувство незавершенности, как будто что-то было вырвано из самой ее сути. И, несмотря на эту зияющую пустоту, в существе, которое поднялось из гробницы Маэроса, все еще была сила, и Каст отходил назад до тех пор, пока он не встал в нескольких метрах позади Пожертвованного Сына, наблюдая за тем, что он освободил, а его гниющие внутренности тряслись от беспокойства. Даже Парменидий замолчал, увидев этот древний кошмар. — Марий, — произнесло существо, глядя на Пожертвованного Сына глазами, видевшими возвышения и падения целых видов — Пришло время исполнить наш договор. — Да, Бе’лакор, — ответил Гейдж, стоя перед Первоизбранным Богами без каких-либо признаков страха. — Это действительно так. Мои армии снова вступили на поверхность Макрейджа. Можешь ли ты предоставить то, что обещал мне, чтобы мы наконец смогли отомстить Жиллиману? Бе’лакор засмеялся и расправил крылья, разрушив ими стены храма позади. — О да, сын богов. Давно я мечтал об этом моменте, пока я ждал в этой тюрьме из камня и колдовства, вплетая свою силу в умы и души глупцов этого мира. Гляди!***
За несколько столетий до того, как Пожертвованный Сын объявил Тёмный Крестовый Поход на Макрейдж, Марий заключил договор с Князем Демонов Бе’лакором, Повелителем Теней, Первоизбранным Богами и бывшим Темным Повелителем Хаоса - титулом, которого его лишил Жиллиман до своего восстания против Императора. У Белакора было множество причин ненавидеть Мария, который прежде сражался на стороне Жиллимана в Оке Ужаса в той самой военной кампании, когда Князь Демонов потерял большую части своей власти и остался лишь с расколотым отражением своей былой славы. Но древний демон проявил интерес к предложению Гейджа. Заполучив контроль над телом одного человека, Бе’лакор начал творить в Галактике зло в открытую, загубив не больше жизней, чем мог бы, но зарабатывая славу для своего человеческого сосуда. Он манипулировал своими последователями, чтобы гарантировать, что после очевидной смерти безымянного негодяя, чью душу Повелитель Теней с удовольствием поглотил, чтобы скрыть свои следы, - тело будет доставлено на Макрейдж. Выбравшись из гробницы и оберегов, которые скрывали его присутствие в мире, Повелитель Теней наконец-то смог в полной мере воспользоваться своей силой. Бе’лакор взбудоражил психические связи, протянутые через весь Макрейдж, которые он тонко совершенствовал на протяжении веков, и подчинил их своей воле. Старые обиды вспыхнули в черных душах жрецов Губительных Сил, и они приказали своей пастве атаковать последователей своих старых врагов вместо того, чтобы идти на фронт, чтобы сражаться с захватчиками. Заместители обернулись против начальников, которым они без претензий повиновались на протяжении веков, их амбиции достигли беспрецедентных высот. Хранители нечестивых реликвий, сдерживавшие силой воли шёпот и обещания порабощённых демонов, поддавались искушению, ломали обереги и брались за проклятое оружие, что давало им краткий привкус силы перед тем, как демоны поглощали их души и захватывали их тела, чтобы нанести ущерб. Три культа Макрейджа в полном составе перешли на сторону Бе’лакора, их пастве медленно промывали мозги проповеди жрецов, и их свободная воля стала столь слаба, что Повелитель Теней просто сломил её. Не все, кто вставал на колени и молился в храме Бе’лакора, попал под влияние Князя Демонов. Некоторые из его жертв сопротивлялись его влиянию вне зависимости от того, осознали ли они вторжение в свои мысли или нет. Другие не справились с поставленными задачами и были быстро убиты другими членами культов (одного священника даже порвала в клочья собственная община за попытку сбить её с пути). Но у Первоизбранного были столетия, чтобы заполучить марионеток на Макрейдже, и этого хватило, чтобы раздробить фронтовую линию. Прозвучали обвинения в предательстве и ереси, и вскоре миллиард культистов, собранных остановить Тёмный Крестовый Поход, сражались друг с другом, в то время как по улицам городов разгуливали чудища, утоляя свой голод теми, кто держал их скованными так долго. Для этих Нерождённых никакое поклонение, каким бы фанатичным оно ни было, не могло сравниться со сладостью крови, пролитой в бою. Бе’лакор злорадно хохотал, обозревая раздор, порождённый его замыслами, и это был жуткий звук, услышавший которые разумные, слабые рассудком и душой, сходили с ума. Стоявший рядом с Князем Демонов Пожертвованный Сын одобрительно кивнул головой. И далеко на севере колдун Хаоса в сине-черных доспехах внезапно замер, прежде чем выронил перо, отвернулся от открытого гримуара и вышел из своей комнаты, отправившись туда, куда позволили заглянуть лишь немногим душам. Здание, по которому колдун шел, было столь огромным, что до пункта назначения ему предстояло добраться более чем за час. И пока он шёл, Макрейдж пылал. С освобождением Бе’лакора армия Гейджа начала наступление на Крепость Геры. Не все последовали примеру Пожертвованного Сына: целые отряды оторвались от войска в поисках личной славы и трофеев, ибо и того, и другого можно был найти в изобилии в бесчисленных храмах Макрейджа. Марий Гейдж не противился этому: он ожидал подобного от своих союзников, и их действия по-прежнему служили его замыслам, дезориентируя противника и удерживая культы от перегруппировки. Большая часть его войска (в общей сложности около двадцати тысяч Астартес и миллионы смертных) все еще находилась под его контролем, и они проложили кровавый путь через мегаполис, свергая темные соборы и убивая миллионы культистов. Воздух был наполнен зловонием крови и смрадом от сожженной плоти, когда огонь беспрепятственно распространялся по всем районам. Это был пожар, возникший не естественным путём, а из-за разорения жертвенных костров, которые не угасли в течение тысячелетий и были разлиты, когда их храмы были разграблены.***
На стороне Мария Гейджа Катон Сикарий наблюдал, как воины, собравшиеся под знаменем Тёмного Крестового Похода, неистовствовали на улицах столицы Макрейджа. Многие храмы, которые существовали во время жизни Князя-Воина на планете, исчезли, и им на смену пришли другие религиозные общины по мере упадка старых. Не то чтобы это имело значение - они были сорняками, достойными лишь того, чтобы служить лучшим мира сего, и в этот день их выкашивали болтеры и клинки великого воинства, прилетевшего покончить с планетой. Хаосопоклонники бились в гротескном единстве - воины, поклоняющиеся соперничающим Губительным Силам, сражались бок о бок, наслаждаясь вырезанием слабой добычи. Небеса гремели от громкого смеха Темных Богов, когда их слуги истребляли друг друга, движимые десятитысячелетней ненавистью. То была ненависть к Робауту Жиллиману за то, что он заставил их нарушить свои клятвы перед Императором и не смог добиться славной победы, которую он обещал - победы, за которую они истекали кровью! Сам же Сикарий не разделял эту ненависть сам - его причины присоединения к Гейджу были более личными - но он мог оценить зрелище и силу эмоций. Благодаря силе Амнаиха, пульсирующей в его душе, он действительно мог видеть духовную связь между воинами. Кровавые Ангелы и Имперские Кулаки прорубали кровавую просеку через толпы культистов и злорадно смеялись, когда они купались в смертной крови. Саламандры взывали к своему далёкому примарху, когда они сжигали храмы до пепла варп-огнемётами, посвящая души убитых Чёрному Дракону. Всадники Белых Шрамов и вульфены Космических Волков охотились в авангарде, сея хаос в рядах врага и получая отборные трофеи в обмен на это рискованное задание. Эвокатии, рожденные на биофабриках, сражались в той самой битве, для которой они были выращены и подготовлены, и их возглавляли Ультрамарины-отступники, чья злоба была, пожалуй, самой сильной из всех. Между тем из разбитых ворот темного собора, чьи колокола звенели без паузы на протяжении неизмеримого времени и только сейчас умолкли, вышел отряд из одного чистокровного Гвардейца Ворона и нескольких Десантников-Отродий, которых окружали десятки мужчин и женщин, облачённых в лучшие одежды имперского дворянства и убивавших культистов голыми руками - их сила была столь же бесчеловечна, как выражения на их лицах. Сын Коракса и его приспешники прилетели на Калт незадолго до начала Тёмного Крестового Похода, и Гейдж не осмелился отказать им в своем армаде, хотя он был уверен, что не звал их. Даже в пылу сражения другие хаосопоклонники держались подальше от странного и раздражающего присутствия Легионеров Гвардии Ворона. Даже когда Гвардейцы Ворона начали идти против течения - их цель на Макрейдже, по-видимому, заключалась в разрушении этого конкретного храма - все разошлись, чтобы освободить им дорогу. Избранник Слаанеш мельком увидел, как чистокровный командир бережно нёс что-то в своих руках - какой-то угловатый и чёрный, как пустота, контейнер. Катон не знал, что это было, и ему было все равно - пускай Воронята пекутся о своих безделушках, а он жаждал гораздо большей добычи. Гейдж зазывал Темных Ангелов и Железных Рук, посылая эмиссаров в Око Ужаса, чтобы ходатайствовать перед владыками Первого и Десятого Легионов, предлагая великие сокровища и возможность отомстить тому, кто привел их к неудаче. Но у сыновей Лиона были свои собственные войны, и он не получил ответа от Десятого Легиона - и никто из его посланников к Горгону не вернулся. Катон ожидал это - судя по тому, что он прочитал в архивах Легиона, Жиллиман и Феррус Манус были верными друзьями, и во время Ереси Горгон была самым преданным Архипредателю военачальником. Но он думал, что тысячелетия изгнания разрушили бы эту связь… Неважно. У них было достаточно воинов и оружия, чтобы убить всех жителей Макрейджа, если бы это потребовалось для достижения Крепости Геры. Изо рта Катона полилась слюна в предвкушении грядущего пира, и он снова погрузился в сражение, выкрикивая темные клятвы своему божественному покровителю.***
Когда войско Тёмного Крестового Похода раздробилось и война охватила Макрейджа, открылось больше секретов планеты. Мощные демоны были пробуждены в своих храмов кровавыми жертвоприношениями или освобождены из тюремного заключения, когда их тюрьмы были разрушены боевыми действиями. Древние мутанты, чья форма стала совершенно нечеловеческой после тысячелетних воздействий губительной энергии Варпа, вырвались из-под земли. Колдуны Хаоса, которые веками одержимо развивали свои знания в управлении энергий Варпа, были изгнаны из своих убежищ сражением и обрушили разрушительное колдовство на головы нападающих. Одним из таких чернокнижников был Астартес, который выбрался из-под обломков разрушенного храма и носил силовой доспех древней модели, заляпанный пеплом и кровью, из-за чего невозможно было разглядеть эмблему его Легиона. Этот псайкер убил сотни Эвокатиев с обеих сторон конфликта, демонстрируя невероятную силу, прежде чем исчезнуть во вспышке энергии Варпа, когда на него напали несколько Проклятых. Призраки сгинули вместе с ним, и никто не мог сказать, как звали таинственного воина, был ли он хозяином храма или его пленником - только то, что его мастерство Варпа было велико. Марней Калгар наблюдал за полем боя из Крепости Геры, и знал, что битва достигнет ее стен. Он всегда подозревал, что так оно и будет, но задумка Бе’лакора привела к тому, что Ультрамарины столкнутся с предателями до того, как те будут истощены битвой с культистами. Марней думал, что Марий не может опускаться ниже, когда он увидел легионеров-отступников в его войске, но затем Пожертвованный Сын раскрыл свой союз с Повелителем Теней, заклятым врагом Жиллимана с древних времен. Властелин Макрейджа кипел от откровения, что самый ненавистный враг Духовного Сюзерена был здесь, на планете, которую он поклялся защищать, на протяжении сотен лет без его ведома. Его последователи почувствовали его ярость и, не желая рисковать, работали еще усерднее, чтобы подготовить Крепость Геры к предстоящему сражению.***
Человек, скрывающийся на нижних палубах фрегата Тринадцатого легиона «Пламя», забыл своё имя много лет назад, когда апотекарии вырвали его из числа сородичей и сделали его тем, кем он стал. Но он выбрал себе новое имя после того, как проявилась его судьба, полная скрытых истин и горькой иронии. Он называл себя Заветом, потому что он был, пожалуй, единственным разумным во всей галактике, который знал правду об Ультрамаринах. Даже сейчас, спустя столько лет, Завет не знал наверняка, почему он смог про эту выяснить. Он был слишком занят сохранением своей жизни, чтобы выяснить происхождение этих знаний. У него были предположения - нарушения генетического семени, латентные пси-способности или просто шутка Темных Богов. Но, так или иначе, он видел узы генетического и колдовского происхождения, которые связывали весь Тринадцатый Легион вместе - и что ещё хуже, он видел руку, которая держала их. Он знал, что Жиллиман не умер, и что Духовный Сюзерен не чувствовал ничего, кроме холодного презрения к своему Легиону, манипулируя им из своей стазисной гробницы до некоего непостижимого конца… отблеск которого Завет увидел в те последние минуты, прежде чем безумие дало ему силы вырваться из камеры и проложить кровавый путь к выходу из лаборатории. После многих лет бегства по Губительному Шторму, избегая охотников, как смертных, так и бессмертных, Завет наконец добрался до Калта, думая обрести безопасность в тени Пожертвованного Сына. На какое-то время это сработало, но затем Марий Гейдж объявил начало Тёмного Крестового Похода. Завет прекрасно знал, какой ужасной силе противостоял Гейдж, но в темных знаниях, бурлящих в самых хаотичных частях его разума, он думал, что нашел способ положить конец охоте на свою жизнь. Способ для Мария победить и освободить Ультрамаринов от оков их бессмертного лорда. О подобном он прежде даже и не мечтал, но его видения не лгали. И поэтому он спрятался на борту «Пламени», скрывая свое присутствие оберегами, которые он узнал от колдунов и демонов в обмен на темные дары. Целые месяцы он провёл в кругу, пока корабль пересекал Губительный Шторм с армадой Черного Крестового Похода, скрывая свои мысли, чтобы не выдать своё присутствие его охотникам. Но теперь пришло время выйти, чтобы добраться до летных палуб и найти путь вниз к планете внизу. «Пламя» дрожало от битвы с оборонительным флотом, и путешествие Завета могло бы закончиться тем, что шальной выстрел пробил бы корпус фрегата и взорвал его ядро Варпа. У него не было никакого плана, кроме как «добраться до Гейджа и помочь ему победить», но он давно понял, что составление подробных планов дает только обратные результаты, поскольку его враг был тем, кто всё ещё присутствовал в его собственной голове. Он проверил свою экипировку и вышел из круга… … И тут же его встретила высокая фигура, перекрывшая весь коридор, примерно в тридцати метрах впереди. Завет застыл в его следах, когда он узнал фигуру (которой раньше не было). Он знал о них - четырёх могучих и ужасных, безмолвных аватарах воли Темного Повелителя Хаоса. Незваный гость имел гуманоидную фигуру и внешне походил на космического десантника, но никто никогда не мог принять его за легионера. Это была сущность, выбравшаяся из бездны ада, проецировавшая образ того, что когда-то было, чтобы иметь возможность ходить в измерении, где встречались боги и смертные, и излучавшая силу. Как чудовище прибыло на «Пламя» так, чтобы каждый псайкер на борту корабля ничего не почувствовал, Завету было не ведомо, но он понял, кто это возник в коридоре. Тетрарх. Больше всего на свете Завет хотел броситься наутёк. Из его логова были и другие пути, и он мог обогнать каждого охотника, если ему не удавалось его победить. Но он знал, что это не сработает с Тетрархом. Всю свою жизнь Завета преследовали кошмары о четырёх Князях Демонов - невероятно больших силуэтах, которые, не останавливаясь на мгновение, приближались к нему все ближе и ближе. Астартес не знали страха, но Завет не был Астартес. Он был Эвокатием, и в его тело вживили лишь часть генного семени Жиллимана, а потому он слишком хорошо знал страх. Вид чудища, заблокировавшего коридор, вызвал у него всепоглощающий ужас. Но, возможно, это было потому, что он знал страх и, следовательно, мужество. Возможно, это было потому, что он знал, что должно было случиться, и не хотел жить, чтобы увидеть это. Или, может быть, это было просто потому, что ему надоело бежать от монстров, которые охотились на него всю жизнь. Так или иначе, Завет не попытался сбежать. Эвокатий упорно сражался с Тетрархом - молодое ответвление генолинии Мстящего Сына против одного из величайших лордов Легиона. Он использовал все уловки, которые он накопил за свой долгий побег - и он накопил их много. Он метал бомбы, которые взорвались с пронзительным криком освобождённых демонов; он говорил слова силы, которые заставляли металлические стены изгибаться и трещать; он даже выстрелил из ружья, созданного для убийства бога-царя планеты. Но Тетрарх просто продолжал идти, никогда не замедляясь, никогда не ускоряясь, и любой нанесенный ему вред, казалось, исчезал, стоило Эвокатию лишь отвести от него взгляд. Когда весь запас уловок Завета завершился, он выхватил свой клинок - его самое старое оружие, поднятое с трупа Легионера, который пытался помешать ему убежать из биолабораторий, - и напал, крича от ярости, ужаса и ненависти. Тетрарх с легкостью отбил его атаку, разбив меч единственным ударом, даже не напрягаясь. Сила столкновения сбила Завета с ног. Он повернулся, решив хотя бы увидеть свою смерть, и увидел, как бронированная рука монстра приближалась к его голове. Эта рука была последним, что видел Завет перед тем, как его поглотила тьма.***
На орбите сражение продолжалось, и, несмотря на потери, которые они понесли, корабли Калгара всё ещё не позволяли добиться противнику полного превосходства в комоса, из-за чего армада Тёмного Крестового Похода не могла просто так разбомбить всю поверхность Макрейджа. Однако корабли, защищавшие планету, не могли контролировать все подлёты к ней всю планету, и один космический корабль, на котором были отчетливые следы влияния Тзинча, отделился от армады Тёмного Крестового Похода и направился к северному полюсу планеты. Над замерзшей пустошью, которая покрывала этот район Макрейджа, от корабля под названием «Зазывающий шепот» отделилось несколько самолетов, которые медленно и целенаправленно спускались к лишённым обороны ледяным равнинам. На них летел колдун Хаоса, которого звали Обердей, Оракул Фароса, и его отряд из культистов Тзинча и Нерождённых. Оракул уводил свои силы дальше на север, прорываясь через воющий ветер, порожденный жертвоприношениями душ недостойных Темным Богам. Обердей прибыл на Макрейдж с одной и только с одной целью, и ничто не остановило бы его на этом пути.***
Зов горел у него в голове. Он слышал его постоянно, с тех пор, как его привели в Фарос и заставили слушать пси-маяк. Зов эхом отозвался внутри его черепа, ни на секунду не исчезая. Это был психический зов, маяк, который притягивал орду Великого Пожирателя из невообразимой тьмы за пределами света самых дальних звезд. Это был сигнал, который ознаменовал конец всей жизни в галактике, и он был достаточно громким, чтобы время от времени заглушать даже голос Тзинча. В редкие моменты ясности Обердей знал, что он сошел с ума. Он знал, что его враги изо всех сил пытались найти смысл его поступков, и знал также, что они не найдут ничего, потому что его просто не было. Его рассудок перепрыгивал с одной цели на другую, чтобы просто занять себя и попытаться заглушить шум зова своими собственными мыслями. В других случаях его тянуло в ту или иную сторону, не зная, что он должен был делать, пока он не достиг своей цели. Его последователи думали, что он был таинственным и скрытным, чтобы не позволить предать себя, но на самом деле Обердей искренне не знал, что делал большую часть времени. Только после этого он понял цель своих действий, хотя была ли это действительная причина или что-то созданное его разумом для оправдания его собственного безумия, даже он не знал. Но на этот раз все было иначе. Он знал, почему он прилетел в Макрейдж, почему он отозвался на призыв Гейджа, хотя его не пригласили. Пожертвованный Сын принял его присутствие настороженно, и Обердей знал, что за ним следят, на всякий случай. Это было прекрасно - его присутствие на Макрейдже действительно помогло бы делу Гейджа, хотя военачальник не мог этого предвидеть. Повсюду вокруг Обердея и его отряда замерзшие пустоши северного полюса Макрейджа простирались от горизонта к горизонту. Явления, очень похожие на северные сияния, освещали небесах, и, когда облака расходились, в этом свечении можно было разглядеть ужасные формы. Кошмары Тзинча в свите Обердея болтали между собой, говоря о том, что Боги смотрят на них свысока с одобрением, с ненавистью или с тем и другим одновременно. Смертные культисты дрожали от леденящего холода - более половины из них уже погибли, их замерзшие тела остались на льду. Только Десантники Хаоса молчали, их болтеры держались наготове, зная лучше, что не стоит предполагать, что они в безопасности по той причине, что никакой непосредственной угрозы незаметно. Без предупреждения Обердей остановился. В том месте, где он стоял, не было ничего особенного, но его свита не стала об этом спрашивать и по его жесту отступила назад, создав оборонительную позицию на некотором расстоянии позади него. Хотя вьюга ограничивала видимость, Обердей ощутил, как будто он остался наедине с шумом в своей голове. Оракул опустился на колени и провел рукой по поверхности льда, расчищая её от снега, чтобы обнаружить кристально чистую замерзшую жидкость под ним. Несколько секунд он вглядывался в безжизненные глубины под ногами, прежде чем снова встал и принялся размахивать посохом над головой, держа его обеими руками. Звук зова становился все громче и громче, пока руки Обердея и его глаза не начали дрожать в такт ему. С громким криком он ударил посохом о лёд, направляя силу вызова вниз вместе со всей психической энергией, которую он мог собрать. С небес обрушилась молния и ударила в посох, пройде по его длине в лед, используя саму душу Обердея как канал для прохождения. Целые глыбы льда испарились, и поверхность треснула в момент расширения облака пара, от чего осколки замерзшей жидкости полетели во все стороны. И из глубины поднимались чудовища, взбираясь по разбитому льду. Несколько веков назад, когда Флот-Улей Бегемот вошёл в Губительный Шторм и атаковал Макрейдж, мириады жизненных форм тиранидов прибыли на планету. Среди них десятки тысяч приземлились на северном полюсе, поскольку чужеродный Разум Улья был сведен с ума Губительным Штормом и не действовал со злонамеренным коварством, которое он в дальнейшем покажет по всей остальной галактике. Эти тираниды попали в ловушку из жестокого климата, усугубленным ритуалами Колдунов Хаоса, и оказались заточены подо льдом. Ультрамарины предполагали, что они мертвы, но споры Великого Пожирателя были более живучими, чем они ожидали. Большинство мелких существ действительно погибло, но остальные выжили, вступив в спячку и пережив неестественный холод. И теперь они поднялись на поверхность, прислушиваясь к зову, исходящему из души Обердея. Их было сотни, тысячи, и среди них был один выше, чем кто-либо другой, огромный Карнифекс, у которого оставался только один глаз. Это было существо, известное Ультрамаринам как Старый Одноглазый, зверь, который сражался с правителями Лаписа и убил шестерых из них, прежде чем покинуть демонический мир, когда флот Улья достиг Макрейджа. Его панцирь был покрыт шрамами, оставленными бесчисленными попытками убить его, включая несколько ран, которые все еще пылали колдовским пламенем, где он был задет проклятым оружием, пропитанным Варпом. Старый Одноглазый закричал, когда он поднялся, и лед трясся и рассыпался, освобождая еще больше тиранидов, прислушивающихся к зову этой биологической боевой машины. На мгновение Оракул ждал когтей и клыков, которые покончат с его жизнью, считая, что что наступил момент смерти. Но ксеносы прошли мимо него, казалось бы, не видя его или, по крайней мере, не признавая его врагом. Обердей рассмеялся неверующим, безумным смехом, даже когда его тираниды разорвали его сопровождение. Он не заботился о их смерти, даже когда они звали его на помощь в последних мгновениях своей жизни. Ему было все равно, потому что впервые за многие тысячелетия шум в его голове затих. Оставшийся в одиночестве на льду Оракул Фароса рассмеялся, когда чудовища, которых он освободил от своего многовекового сна, продолжали продвигаться на юг, притягиваясь к теплу, шедшему от разросшихся городов Макрейджа, и алча добычи. И, наконец, наступила тишина.***
Тиранидам северного полюса не хватало полноценного руководства, но в их рядах было много Воинов, хотя синаптическая сеть все еще была нарушена зловещими излучениями Губительного Шторма. Этого было достаточно, чтобы препятствовать тому, чтобы низшие звери поворачивались друг против друга, и войско тиранидов направилось на юг, стремясь уничтожить все на своем пути, подчиняясь некоторому укоренившемуся инстинкту, который не исказил даже безумие Макрагге. Ученые и еретехи потратили много лет, пытаясь понять, почему тираниды в первую очередь прилетели в Губительный Шторм и, в частности, высадились на Макрейдж, но им не удалось найти какое-либо объяснение, более удовлетворяющее, чем недовольство Темных Богов. Это мнение никто открыто не высказывал на Макрейдже, чтобы не навлечь на себя гнев Ультрамаринов, но она всё же была популярна среди культистов, подталкивая их к еще большему развращению, чтобы вернуть благосклонность Пантеона. И когда пришло известие, что Великий Пожиратель вернулся в самый темный час Макрейджа, началась паника, и армии были отправлены на север, чтобы противостоять новой угрозе. Но прежде чем ксеносы сможет дойти до разросшегося мегаполиса, им предстояло пересечь регион, который прежде называли Иллирия, а теперь - Раздробленные земли.***
Иллирия — Раздробленные земли Десять тысяч лет назад, до того, как капсула с Робаутом Жиллиманом рухнула на Макрейдж, Иллирия была известна как «страна бандитов» - дикие земли, где варварские племена сражались друг с другом ради славы и иногда отправлялись на юг, чтобы совершить набег на более цивилизованных соседей. Затем пришел Жиллиман и поставил племена на колени — только для того, чтобы свернуть военную кампанию и броситься обратно домой, когда вспыхнул бунт в Макрейдж Цивитас, вдохновленный Бе’лакором, в ходе которого город объяло пламя, а приёмные родители примарха погибли. В последующие годы Жиллиман так и не вернулся в Иллирию, хотя он послал армии и дипломатов, чтобы закончить начатое и сделать Иллирию частью царства Ультрамар. Но шепот инакомыслия не умолк здесь даже тогда, когда Марий Гейдж пожертвовал собой на Калте и высвободил Губительный Шторм. Когда Варп поглотил Макрейдж, Иллирия оказалась под его самым сильным влиянием. Какая бы сила ни сохраняла остальные части планеты от разрушения Хаосом, здесь она не действовала. Сама почва распалась подобно тому, как жившие здесь люди были разделены так долго. Огромные куски литосферы поднимались в воздух, медленно летая по переменчивым путям. Что касается жителей Иллирии, они были превращены в зверолюдей, их генетический код был полностью переписан за считанные секунды, их тела были изменены ужасной силой Варпа - а что касается их душ, мало кто осмеливается представить их судьбу. И, конечно, твари, которые теперь населяют Иллирию, лишены того, что можно было бы считать полноценным разумом. С тех пор Иллирия стала страной хаоса, раздираемой бесконечными битвами между его чудовищными обитателями. Острова плавающих скал сталкиваются вместе, движимые агрессией их жителей. Каждое чудище Иллирии имеет человеческое происхождение, и ужасы, творящиеся на этой дикой земле, сравнимы с кошмарами демонического мира Гвардии Ворона. Время от времени чемпионы Хаоса отправляются в этот опасный регион в поисках славы путём убийства величайших зверей: лишь немногие из них возвращаются и больше не желают повторить свой поход в Иллирию. От Иллирии до столицы Макрейджа есть только один путь, проходящий через Мост Холодных Мучений, который караулит Иллирийский Легион. Мост Холодных Мучений построили из душ тех, кто принимал участие в печально известных беспорядках, в которых погиб Конор Жиллимана, приёмный отец Мстящего Сына. Их тени были вытащены из глубин Варпа и вшиты в эту конструкцию: начиная от коррумпированных сенаторов, которые боялись реформ Конора, и заканчивая солдатами, которые просто следовали приказам тех, кому их роды служили в течение нескольких поколений. Сам мост выстроен из костей, мышц, сухожилий и лиц. Когда ветер дует сквозь их открытые рты, ужасные вопли сотрясают воздух - а на Мосте Холодных Мучений всегда дует очень холодный, буквально обжигающий ветер. Лед образуется на мостике из болезненных слез мучающихся душ, образуя вытянутые сталагмиты, которые легко крошатся ударами бронированных сапог его защитников. Никому не ведомо, как появился Мост: на Макрейдже не было Ультрамаринов, когда начался Губительный Шторм, и он уже был построен, когда они вернулись после Осады Терры. Были те, кто выступал за его уничтожение, поскольку по Мосту чудища из Иллирии могли пройти в более развитые земли Макрейджа, однако миф о том, что он был создан примархом, чтобы наказать своих старых врагов, не позволил этому осуществиться. Никто не хотел попасть под гнев Духовного Сюзерена, освободив его старых врагов от страданий, а потому командиры Тринадцатого Легиона организовали Иллирийский Легион, который стоит на страже у Моста Холодных Мучений. Иллирийский Легион - это имя, данное в насмешку тысячам Эвокатиев, которые постоянно находятся на Мосту, задачами которого являются его охрана и предотвращение проникновения зверолюдей из Иллирии в Макрейдж Цивитас. Атаки редки, но непредсказуемы, вынуждая Эвокатиев поддерживать состояние постоянной боеготовности. Продолжительность жизни этих Эвокатиев коротка, и те, кто выжил более нескольких лет, являются одними из самых способных воинов на Макрейджа, хотя они редко имеют шанс использовать эти навыки, чтобы изменить свой образ жизни. На мосту нет настоящих легионеров, потому что сыновья Жиллимана считают эту обязанность недостойной. Те Ультрамарины, которые дислоцированы ближе всего к мосту, являются аптекарями, которые обслуживают био-фабрики, где создаются новые Эвокатии для восполнения потерь Иллирийского Легиона. Им также поручено следить за тем, чтобы условия их творения сохранялись, и они хорошо выполняли эту обязанность на протяжении веков: Иллирийские Легионеры крайне редко бунтуют против жестокости назначенной им судьбы. И в тех редких случаях, когда это случалось, товарищи по оружию всегда быстро убивали бунтовщиков, ибо служащие здесь Эвокатии убеждены, что только благодаря честной службе до самой смерти их души могут быть возвышены из их гибридного состояния и переродиться в настоящих сыновей Жиллимана. Единственная милость их состояния заключается в том, что все воспоминания о прошлых жизнях были стерты с лица земли - никто из них не помнит, как их отдавали Ультрамаринам в младенчестве их собственные родители.***
Тираниды вытекли из Иллирии плотным строем и ударили по обороне Моста Холодных Мучений подобно боевому молоту. Иллирийский Легион был готов - Эвокатии уже отбивались от зверей, которых орда ксеносов гнала перед собой. Автоматическая защита открыла огонь, а Эвокатии обрушили с высоких стен на Тиранидов шквал огня изо всех видов оружия. Но стены были покрыты толстым слоем сверхъестественного льда, и когти Тиранидов могли вонзиться в него, образуя простые зацепки для подъёма наверх. Вскоре в бойницах завязались рукопашные схватки, в то время как кислотные снаряды перелетали через стену и сыпались во внутренний двор. Тринадцать стен, стоявших одна за другой, преградили путь орде Тиранидов, каждая из которых была выше и защищалась лучше, чем предыдущая. В иерархии Иллирийского Легиона служба на самой первой стене считалась смертным приговором и знак чести одновременно. Это было то место, куда были направлены самые новые, самые генетически нестабильные и самые пострадавшие солдаты, чтобы справиться с наиболее частыми нападениями и поглотить потери. Но несмотря на свои слабость, Эвокатии внешней стены Моста были всё равно суперсолдатами, хотя и неполноценными, и они храбро сражались против тиранидов. Несколько псайкеров, стоявших у стен - все люди и мутанты, рабы Иллирийских Легионеров, среди которых никому никогда не было позволено обладать какими-либо психическими способностями и жить, - закричали при наступлении Роя. Их умы были измучены, поскольку Макрейдж был потрясен до глубины души сражением на юге, и теперь давление бешеных, безумных осколков Улья-Разума, переживших бурю и долгий сон, было слишком сильным, чтобы спокойно его вынести. Они плакали, смеялись и царапали свои собственные глаза, в то время как вокруг них корёжилась реальность, когда их сила пыталась преобразовать ее в форму их кошмаров из хитина и когтей. К счастью для защитников, Тиранидам также не хватало псайкеров, поскольку зоантропы, прибывшие на полюс Макрейджа, не пережили холода, их огромный мозг был слишком уязвим к низким температурам. Внешние стены быстро рухнули, и их защитники отступили на следующие, несмотря на то, что Тираниды наступали им на пятки. Первые три стены устояли, все еще замедляя орду, поскольку она была вынуждена подниматься вверх и вниз по каждой из них - и Тираниды, спускающиеся с внутренней стороны третьей стены, были легкой целью для Эвокатиев, карауливших четвертую. Лазерные пушки, тяжелые болтерные башни и другие оборонительные сооружения открыли огонь по ксеносам, превратив пространство между третьей и четвертой стеной в зону поражения, которую удалось преодолеть немногим Тиранидам. Некоторое время казалось, что Иллирийский Легион сумеет сдержать орду Тиранидов своей огневой мощью. Затем появился ужасный гигант по прозвищу Старый Одноглазый, за которым шли другие подобные ему чудища. Раздробленные земли были домом для разных огромных чудовищ, но ни одно из них не могло сравниться с древним карнифексом. Он проломил дыры в брошенных стенах, едва замедляясь при каждом ударе и оставляя после себя путь, сквозь который мог проходить свободно рой. Караульные с четвертой стены перевели свой обстрел на него, но тот урон, который они смогли нанести толстому панцирю Одноглазого, почти сразу исчез, на регенерацию существа не повлиял его долгий сон. Даже когда Эвокатии окатили его Варп-пламенем из устройства, которое Темные Механикумы отправили на Мост для тестирования, карнифекс просто прошел сквозь него, а его хитин лишь почернел, и разорвал оружие в клочья, отправив связанного демона обратно в Море Душ. Четвертая стена пала, и на этот раз отступление не было ни упорядоченным, ни дисциплинированным. Двенадцать карнифексов последовали за Старым Одноглазым, пробудившись от зимней спячки зовом, который не могли игнорировать порождения Великого Пожирателя. Эвокатии были такими же храбрыми, как дети, превращенные в разумное оружие и отправленные умирать на войну, о которой никто не заботился, но даже они отпрянули от огромного размера карнифекса и кажущейся неуязвимости зверя, ведущего орду. Одна за другой рушились стены, мелкие и быстрые тираниды бежали через щебень, чтобы присоединиться к бойне. Сотни Эвокатиев умирали между одной стеной и следующей, борясь до последнего вздоха, чтобы прорваться сквозь рой. Время от времени Старый Одноглазый ловил Эвокатиев своими огромными когтями, откусывая куски плоти с зубами длиной цепного меча. Этого ему не хватало, чтобы насытиться, но психологический эффект от пожирания заживо был велик, ибо каждый аспект формы и поведения карнифекса был тщательно разработан холодным и чуждым интеллектом Великого Пожирателя. Истинные Астартес, возможно, удержали бы линию обороны, но Эвокатии, несмотря на все их сверхчеловеческое мастерство, были неполноценными суперсолдатами. Многие все еще знали страх, и идеологическая обработка могла зайти так далеко, чтобы подавить инстинкт самосохранения, не сделав их бесполезными воинами. Но когда битва наконец достигла последней, тринадцатой стены, стоящей выше, чем любая другая, на восьмой-десятой части пути на мостике, отступление прекратилось. Независимо от силы вражеской орды, Иллирийский легион не мог идти дальше, поскольку колдуны Хаоса из числа Ультрамаринов наложили особые и могущественные чары на Мост и всех членов Иллирийского Легиона. Эвокатии не могли покинуть Мост с южной стороны без прямых указаний высокопоставленного офицера из числа полноценных Ультрамаринов. А потому они оказались в ловушке между силой заклинания и роем Тиранидов. Тем не менее, они всё ещё удерживали тринадцатую стену - последний барьер между Иллирией и остальной частью Макрейджа, в укрепление которого Ультрамарины вложили больше всего ресурсов за эти годы. Им могло быть безразлично, сколько Эвокатиев погибает, сражаясь с ужасами Разрушенной Земли, но они не хотели, чтобы эти же ужасы достигли их собственных территорий. Последняя стена была высотой в несколько сотен метров, точная высота менялась изо дня в день благодаря тому, что в её конструкцию включили пропитанный Варпом металл. Она была живой - в ней обитала чужеродная сущность, которая поглощала страдания душ Моста и лишь неохотно отвечала командам Иллирийского Легиона, бунтуя против чар, связывающих его каждый раз, когда ему давали приказы. Известно, что Эвокатии, расквартированные у этой стены, иногда исчезали без следа, и их товарищи вполне справедливо предполагали, что сама стена поглотила их, пожирая их тело и душу, когда они бродили по темным коридорам в одиночку. Из-за этого на ней только командир Иллирийского Легиона и его прямые подчиненные находились там постоянно, но только первый был в некоторой степени защищен от бесовских действий демона благодаря власти, дарованной ему Ультрамаринами. Нынешнего командира Иллирийского Легиона звали Илльян Настас, которого называли Полукровка за его спиной, наряду с множеством еще менее уважительных прозвищ. Илльян был результатом уникального эксперимента, когда Аптекарь Тринадцатого Легиона попытался добавить эльдарскую ДНК к малохольному геносемени, использовавшемуся для создания Эвокатиев. Из ста восьми подопытных только Настас пережил разрушительные последствия от внедрения гибридных имплантатов. Илльян выглядел почти как Астартес, но был неестественно худым, а его худое лицо и слишком длинные кости свидетельствовали о его происхождении любому, кто когда-либо видел эльдар. Его создатель потерял к нему интерес вскоре после того, как Илльян прошел несколько испытаний на выносливость и боевые способности, сражаясь в тренировочных ямах и избегая попыток убийства со стороны других Ультрамаринов, которые рассматривали его существование как ошибку природы. Эти попытки прекратились после того, как его отправили на Мост, хотя ему пришлось убить несколько других Эвокатиев, чтобы заставить остальных смириться с его существованием. Он стал командиром Иллирийского Легиона, потому что нечто в его гибридном теле позволяло ему контролировать стену демона легче, чем любому другому Эвокатию, и никто из других претендентов за это звание не хотел сражаться с ним после того, как первых трёх соперников за командирский ранг Илльян Настас выпотрошил в ходе ритуального поединка. Стоя на тринадцатой стене, командир теперь воспользовался преимуществом своего дара. Он пустил в ход свою волю и приказал стене обрушить всю свою силу на орду Тиранидов. Металл вздрогнул, когда ксеносы начали подниматься, тонкий слой льда на его поверхности раскололся, когда из стены выползли когти и высунулись нечеловеческие пасти, готовые поглотить тиранидов целиком. На вершине стены сражались выжившие Эвокатии Иллирийского легиона, убивая ксеносов, которым удалось добраться до стены. Вокруг их лидера сформировался защитный круг, чтобы он мог продолжать призывать силу стены, чтобы помочь им. Когда Старый Одноглазый напал на стену, её структура выдержала удар, хотя она сотряслась от основания до вершины. Илльян вздрогнул, когда болевые ощущения прошли по его связи с демоном в стене, и еще раз, когда Карнифекс снова нанёс удар. У зверя была сила, которая выходила за пределы просто мышц и массы - целеустремлённость, которая обжигала демона внутри стены и ослабляла его власть над металлическим каркасом. Полукровка ощутил гнев Нерождённого, как от воздействия, так и от тщетности его собственных попыток нанести ущерб Тираниду. Чтобы демон не делал, карнифекс игнорировал его попытки и продолжал бить в стену, и к нему присоединился остальной рой. Многие из тиранидов были убиты демоном в стене: их разорвали в клочья абсолютно чёрные нити, их крошечные мозги сгнили от облаков чумы, их кости скручивались и ломались от слов силы, выкрикиваемых кричащими пастями. И по мере битвы демона с роем изо рта и глаз Илльяна потекла кровь от прикладываемых усилий. Ни одному Эвокатию никогда не позволяли овладеть колдовской силой, даже черпать её от демонов. Тем не менее, Старый Одноглазый выстоял всё атаки демона и продолжал бить о стену, и Тираниды продолжали прибывать и прибывать, забравшись на груду мертвецов у основания стены. Трещины начали распространяться там, где ударял Старый Одноглазый, и Полукровка почувствовал панику демона и сосредоточил все свои усилия на Карнифексе - тем самым позволив остальной части роя свободно подняться наверх и сражаться с Эвокатиями. И как ущерб наносился стене, так и весь Мост стал трястись от бессильной ярости могучего Нерождённого. Когда его разум запылал яростью и болью демона, Илльян растолкал вставших у него на пути товарищей и бросился к краю зубчатых стен, рубя всех осмелившихся ему помешать Тиранидов силовым мечом, и спрыгнул с края стены вниз. Настас приземлился прямо на голову Старого Одноглазого в тот самый момент, когда он в последний раз ударил тринадцатую стену. Силовой меч Эвокатия, движимый силой его падения, пронзил толстый череп Карнифекса и его мозг, зажарив его мгновенно. Внутри доспехов от удара почти каждая кость в теле Иллиана раскололась. И когда командир Иллирийского Легиона погиб от тяжёлой травмы, боль протекла через связь между ним и демоном. В сочетании с уроном, нанесенным карнифексом, это было слишком невыносимо, и демон закричал в агонии, потеряв контроль над нестабильной реальностью Макрейджа. Древние обереги разрушились, и тринадцатая стена обрушилась. И когда последний барьер между Иллирией и остальной частью Макрейджа обратился в руины, активировалось последнее средство защиты остальной части мира Сына-Мстителя. Колдовство, благодаря которому Мост Холодных Мучений был выстроен тысячи лет назад, вспыхнуло, и спустя мгновение строение взорвалось, уничтожив всех выживших Эвокатиев и Тиранидов.***
В своём убежище для проведения ритуалов, глубоко в Крепости Геры, Варро Тигурий сидел с закрытыми глазами. Лорд-колдун и заместитель командующего Марнея Калгара почувствовал, как древние обереги, защищающие мир, содрогаются, когда ренегаты двигались по Пути к Славе, не обращая внимания на священные традиции Тринадцатого Легиона. В сочетании с освобождением Проклятых и уничтожением Мортендара, Тигурий боялся, что вся система может рухнуть, погрузившись в первозданный, ничем не обузданный Хаос. Более того, он задавался вопросом, могло ли это быть истинным планом Пожертвованного Сына или нет. О правителе Калта ходило много слухов: никто не знал наверняка, кем именно Марий Гейдж стал после того, как выпустил Губительный Шторм. Он пережил все усилия Легиона по его уничтожению - более того, он процветал, если судить по армаде кораблей, которую он собрал. Никто не мог сказать, почему Пожертвованный Сын смог добиться такого могущества и как удерживал под контролем такое разнообразное войско. Тигурий боялся, что весь Тёмный Крестовый Поход со всеми его разрушениями и хаосом был лишь уловкой, отвлекающей от истинных целей Мария. Он поделился своими заботами с правителем Макрейджа, и Калгар приказал ему найти правду, прежде чем враг достигнет Крепости, и его колдовство потребуется в битве. Именно поэтому он был здесь, в середине защитного круга, который был освящен именами ста демонов и кровью Астартес из каждого Легиона (и, о Боги, как же было трудно получить второй и одиннадцатый образцы). Никто из Варпа не мог пройти через границу этого круга без разрешения Тигурия, даже сами Дорн или Сангвиний были бы им задержаны на какое-то время. С его телом, защищенным от постороннего вмешательства, дух Тигурия ушёл в глубину Моря Душ, где он искал угрозы и закономерности в происходящих событиях. Обычно красота этого вида заставляла его задуматься. Баланс Четырех Сил, поток поклонения и жертвоприношений, воплощённая воля Духовного Сюзерена - Макрейдж был идеальным примером того, чем может быть Человечество под властью Ультрамаринов. Но сегодня эта красота была омрачена, и хрупкое равновесие распалось. Пока ничего не было сделано, чтобы исправить обереги, хотя, для сравнения, все было намного хуже после вторжения тиранидов. Но с освобождением Бе’лакора (Тигурий честно думал, что Калгар убьет его на месте за то, что он не почувствовал присутствия Князя Демонов раньше) и всех других сущностей, которые захватчики вслепую тревожили, ситуация могла значительно ухудшиться. Варро мог видеть разрушения, причиненные Черным Крестовым Походом, чувствовал молитвы и преданность культистского воинства, которое бросилось на пути армии Гейджа. Но что-то ещё привлекло его внимание - что-то на севере. Пролетая над нетронутыми северными районами Макрейдж Цивитас, его дух прибыл на Мост Холодных Мучений и наблюдал, как тираниды снова сражаются и убивают сыновей Жиллимана. По крайней мере, на этот раз умирали только Эвокатии… Но было что-то не так. Тигурий видел, как один из Эвокатиев умер, разорванный на части великим зверем, возглавляющим орду ксеносов, но он не видел, чтобы его душа покинула разорванную плоть. Более того, он не мог обнаружить сборище бестелесных Нерождённых, которых он ожидал увидеть на таком поле битвы, поглощающих эмоции и души мертвых и умирающих. Что-то здесь было не так, что-то, что не имело никакого отношения к ущербу, причиненному войной великому заклинанию, благодаря которому Макрейдж сохранялся в целости и сохранности. Тигурий призвал свои пси-силы, прокладывая пути времени назад и вперед, глядя на сражение за Мост со всех сторон. Ему нужно было взглянуть на более широкую картину, увидеть вещи с глобальной стороны. Варро следовал за нитями тысяч душ Эвокатиев, когда они переходили от жизни к смерти. Затем он увидел разрушение Моста, почувствовал уничтожение душ, которые составляли великое сооружение, - и в этот момент ему открылась правда о том, что действительно происходило на Макрейдже. Шок забросил его дух назад в его тело, за обереги, все еще пылающие колдовской мощью, все еще непроницаемые для вторжения. Но он больше не был одинок в своём убежище. С другой стороны круга, прямо напротив него, стоял гость, с которым он сталкивался только один раз, но ни один псайкер, который когда-либо встречал Тетрарха, не мог забыть их ауру. — Я знаю, почему ты здесь, — сказал Тигурий, стоя на коленях. — Я верен и не боюсь своей судьбы. Я служу Легиону и примарху своей жизнью и готов ею ради них пожертвовать. Делай то, ради чего пришел. И с его приглашением Тетрарх прошел прямо через неприкосновенное поле, обереги больше не могли его остановить. Он поднял свою когтистую руку к голове Тигурия…***
Когда известие о битве на Мосту достигло Калгара, он был в ярости. Он хотел призвать Иллирийский Легион обратно в Крепость Геры, чтобы Эвокатии могли отдать свои жизни, чтобы защитить своих подопечных под молчаливым взглядом самого Жиллимана. Но хотя наступление Тиранида было остановлено с разрушением Моста, ни один из Легиона Иллириума не выжил. Что еще хуже, его величайший колдун Хаоса Варро Тигурий пропал без вести, и заместитель Марнея не нашёл его нигде - даже в его личной комнате для ритуалов. Разозлившись, Калгар приказал всем своим силам быть еще более осторожными и ожидать нападений убийц и диверсантов. С отсутствующим и, вероятно, мертвым Тигурием, колдуны Крепости Геры лишились лидера, и теперь у них не было времени проходить ритуалы и обряды, которые позволили бы одному из них стать главным. Тёмный Крестовый Поход продолжил наступление и вскоре достиг внешнего периметра Крепости, после чего лояльные Примарху Ультрамарины должны были столкнуться с мощью войска, собранного Пожертвованным Сыном, и яростью Первоизбранного Князя Демонов. К счастью, Крепость все еще была защищена от колдовских атак благодаря колдунам из Храма Птолемея, хранителям древних подопечных крепости.***
Храм Птолемея Если Ультрамарины фанатичны в своей преданности Хаосу, то их Колдуны ведут себя примерно так, как и их коллеги из других Легионов Предателей. Безмерно гордые, они считают себя хозяевами сил Варпа, а не слугами сущностей, обитаемых в нём. Они видят Темных Богов гораздо ближе, чем кто-либо другой, и те, кого это знание не сводит с ума, становятся гораздо менее набожными, понимая, что в конце концов Разрушительные Силы мало заботятся об обрядах, и гораздо больше ценят буйство эмоций и дела, исполняемые во их имя. Остальная часть Легиона допускает такой отход от традиций из-за древних приказов, отданных самим Жиллиманом во времена Ереси, хотя одной из причин, по которой колдуны Хаоса до сих пор пользуются уважением, являются их пси-способности, дающие им огромную силу. Нигде это различие в верованиях не проявляется так явно, как в храме Птолемея, огромной структуре, занимающей целый отрог горного хребта Корона Геры, где и расположена Крепость Геры. Говорят, что Храм был основан «первым и величайшим» из колдунов Ультрамаринов, хотя это, вероятнее всего, банальный миф, поскольку Империум не имеет каких-либо доказательств о существовании хоть одного Ультрамарина с таким именем. Внутри Храма находятся бесчисленные тома темных знаний, относящихся к призыву и связыванию демонов, включая Истинные Имена тысяч Нерожденных. Колдуны, которые живут в Храме, яростно скрывают свою жизнь, выполняя нечестивые эксперименты за закрытыми дверями и могущественными оберегами. В некоторых случаях эти ритуалы приводили к катастрофическим последствием, но деятельность Храма все еще допускается Магистром Ордена Макрейджа. Это возможно и потому, что Круг Птолемея также отвечает за поддержание мощных заклинаний, которые основаны на удерживаемых в заключении нескольких Высших Демонов в сложной взаимосвязи энергий, чья сила подпитывает колдовскую оборону Крепости Геры. Знание о том, как эти демоны стали заключенными Храма Птолемея, давно утеряно и скрыто в самых глубоких архивах Макрейджа, доступных только Мастерам из Круга Птолемея. Храм также отвечает за подготовку колдунов Тринадцатого Легиона. Новобранцев с психическим потенциалом приносят военные группировки, присягнувшие Магистру Макрейджа, и из них обучение заканчивает только каждый десятый, и обученные действительно являются одними из самых опасных колдунов среди Легионов Предателей. Учения Мастеров Храма суровы, и ни один будущий колдун не заканчивает свое обучение с неповрежденной душой. Говорят, что Мастера хранят осколок души каждого ученика, когда-либо обучавшегося в Храме, как страховку от предательства. В тех немногих случаях, когда обученный здесь колдун пытался поделиться своими секретами, он умирал крайне быстро и очень болезненно — и, возможно, мучения этих нарушителей не заканчивались и после смерти. То, как выбирают Мастеров, неизвестно никому за пределами их рангов: многие считают, что все они являются Легионерами со времен Ереси, и что они оставались на своих местах все это время, несмотря на опасности их ремесла и амбиции их учеников. Так или иначе, их сила огромна, и даже Магистр Макрейджа должен уважать их границы и вежливо формулировать любую просьбу к Храму Птолемея. За долгую историю Ультрамаринов, макрейджские Магистры, которые были несговорчивы с колдунами Храма, вскоре исчезали, а их имена были удалены из летописи Легиона за исключением предостережений не навлекать на себя гнев Храма.***
Однако, к несчастью для Калгара, войско Гейджа уже разработало план борьбы с Храмом. Когда Бе’лакор был освобожден, Первоизбранный Князь подчинил себе одну из самых полезных марионеток: одного из Мастеров Храмов. Разум колдуна попал под влияние через одного из его учеников, который сам попал под влияние одного из прислужников Храма, который, в свою очередь, попал под влияние одного из культистов Бе’лакора, когда выполнял поручение своих владык за пределами Храма. Потребовались столетия, чтобы крошечное психическое семя выросло, и всё это время Бе’лакор был крайне осторожным, воздерживаясь даже от самых маленьких манипуляций, чтобы не раскрыть свой замысел преждевременно. И когда семя наконец-то расцвело, оно уничтожило свободную волю Колдуна, сделав его не более чем марионеткой, следовавшей единственному приказу Бе’лакора. Никто не преградил путь марионетке, потому что он был Мастером Круга Птолемея, и только равные ему по рангу могли задавать ему вопросы. Он прошел глубоко под Храмом, в огромные пещеры, где были связаны Высшие Демоны, их силы одновременно высасывались и подпитывались тщательно проводимыми жертвоприношениями. И там, исполняя волю Первоизбранного Князя, горящую в его душе, он произнес слова освобождения, разрушившие обереги, которые удерживали демонов в течение тысяч лет. Другие Мастера сразу почувствовали вторжение, но волнения Эфира, вызванные продолжающейся войной и разрушением Моста Холодных Мучений, не позволили им телепортироваться прямо в пещеры. К тому времени, когда они добрались до туда пешком, было уже слишком поздно. Один за другим Высшие Демоны были освобождены, каждый из них исчезал во вспышке колдовского света, оставляя после себя только пятна оплавившегося камня и эхо обещаний отомстить. Только один Высший Демон остался, когда ворвались двенадцать Мастеров: хихикающий Владыка Перемен, который навис над невольным предателем, освободившим его. На глазах Мастеров он поднял колдуна Хаоса в воздух, откусил его голову зубчатым клювом и высосал его душу. Он взглянул на колдунов, его нечеловеческий взгляд проникал сквозь их золотые маски, и произнес два слова, прежде чем уйти в Эмпиреи: «Он возвращается». Вслед за освобождением Высших Демонов колдовская защита Крепости Геры упала впервые с тех пор, как Гейдж в последний раз прибыл на Макрейдж, чтобы принести огонь и смерть своему Легиону. Последнее препятствие между Тёмным Крестовым Походом и Крепостью исчезло, и из горящего города раздался громкий боевой клич, когда рассеянное войско собралось заново, чтобы вступить в финальную битву. Марий шел впереди, окруженный Проклятыми, а ополчение из культистов утратило волю к сражению и удирало от него. Они видели слишком много разрушений, и вид Пожертвованного Сына и его сопровождения из Лордов Хаоса был слишком жуток, чтобы они могли противостоять им. Итак, Черный Крестовый Поход вошел в бывшую Лапонийскую Долину, преображённую до неузнаваемости Варпом и промышленностью Тёмных Механикум. На стенах Крепости Геры Марней Калгар перешел от состояния гнева до беззвучной холодной ярости, которая сильно беспокоила его подчиненных. Культы хаосопоклонников были разбиты, колдовская защита разрушена, но он всё равно мог продолжать сопротивляться. Крепость обороняла тысяча Ультрамаринов, и хотя Иллирийский Легион погиб, а вместе с ним и большинство Эвокатиев-ветеранов, Марней все же смог собрать войско из неполноценных суперсолдат. Эвокатии не были допущены в Крепость, чтобы не осквернить ее своим присутствием, и защищали подходы к её стенам, их рассудки были полны обещаний славы, которая ожидала их, если они будут достойно сражаться здесь, под взглядом Примарха. Самой опасной силой Тёмного Крестового Похода были призрачные предатели, которых Гейдж освободил из тюремного заключения на Мортендаре. Проклятым нельзя было нанести физический вред, и среди защитников не хватило колдунов и демонического оружия, чтобы эффективно бороться с ними. Марней не знал, как с ними сражаться, но на этом поле битвы действовали другие силы, и теперь они сделали свой ход. В подземелье Крепости Геры открылись ворота, которые были запечатаны в течение десяти тысяч лет. Воинство мёртвых вышло из него, проходя мимо высохшего трупа древнего смотрителя, наконец освободившегося от тысячелетнего верного исполнения клятвы, о последствиях которой он не подозревал. Оживлённые статуи из белого мрамора с черными венами - големы, порожденные отголосками душ всех Ультрамаринов, которые когда-либо погибали в битве с именем Жиллимана на губах. Целую эпоху они оставались скрытыми от глаз, их число медленно росло, но теперь они были освобождены невидимой рукой Тетрархов. Они были Славными, возникшими из древней легенды Терры, которая была связанна с античной богиней, в честь которой была названа Крепость. Ничего не осталось от того, кем они были в жизни, кроме их внешности - души мертвых давно ушли в ту загробную жизнь, которую они по своим делам заслужили. Это были просто остаточные изображения, отпечатки, оставленные на Варпе и облачённые в новые тела из оживлённого камня, движимые единственной волей, которой никто из них не мог противостоять, потому что у них не было собственной воли. Славные вышли из скрытых входов тысячами, и Эвокатии разошлись, чтобы позволить им пройти, наполняясь глубоким чувством благоговения при виде почитаемых мертвых Легиона, вернувшихся для одного последнего сражения. На поле битвы наступило затишье, когда армии, которые собирались истребить друг друга, недоверчиво наблюдали, как прошлое Легиона возвращается. Силы Тёмного Крестового Похода беспокойно зашевелились, когда эти неожиданные подкрепления приблизились, но Проклятые отреагировали гораздо более бурно. Они узнали некоторых воинов, идущих к ним, и их ненависть вспыхнула при виде других, «почитаемых» мертвых Легиона, который они стремились уничтожить. Разъяренные призраки оставили войско Гейджа позади и помчались навстречу големам: живые с обеих сторон наблюдали, как мертвые Тринадцатого Легиона воевали друг против друга. Славные превосходили Проклятых числом больше чем сто к одному, и психические манипуляции призраков были бесполезны против големов. Но у них были другие силы, и мрамор дробился в осколки, когда удары молний поражали Славных. Тем не менее, эхо, которое оживляло Славных, также дало им возможность поражать эфирные формы своих врагов, и один за другим Проклятые окружались и уничтожались превосходящим числом. Призраки могли улететь в любое время, отступить далеко от Славных, но их ненависть и желание уничтожать были слишком сильны. В течение нескольких часов ни войско Гейджа, ни защитники Крепости не осмеливались сделать шаг, поскольку пространство между ними было разделено битвой, в которой им было не место. Обиды мёртвых принадлежали мёртвым, и живым туда не следовало лезть. В конце концов битва затихла. Армии мертвецов уничтожили друг друга, и последние несколько Славных были расстреляны по приказу Гейджа. Что стало с Проклятыми, побежденными ожившими статуями, было неизвестно: но теперь ни один псайкер в любой армии больше не мог ощутить их угнетающую ауру. В любом случае, они покинули мир живых, и теперь пришло время для грубой силы оружия и войны легионеров с легионерами. Марий Гейдж поднял свои когтистые руки к окровавленному небу, и с боевым кличем присягнувшие ему воины побежали вперед, растоптав осколки мрамора под ногами. Эвокатии, которых Калгар собрал истекать кровью, заорали в ответ и тоже пошли в атаку. Противостоявшие войска в основном состояли из неполноценных суперсолдат, но никого это не заботило. Боги Хаоса взирали за ними, и их волновала только война. Но когда обе армии вступили в битву, и на землю потекла сверхчеловеческая кровь, Мария Гейджа и его Лордов Хаоса нигде не было видно.***
Они приземлились далеко за стенами, далеко за пределами битвы, звуки которой доносились на протяжении всего полёта. Бе’лакор перенёс их по воздуху на крыльях из теней, скрывая их от обнаружения своей силой. И когда когтистые лапы и керамитовые сапоги вступили землю перед лестницей, ведущей в Храм Исправления, их встретил Калгар вместе с сотней Терминаторов. Долгое время они смотрели друг на друга, ненависть пронизывала каждого из них. Затем Магистр Макрейджа и Пожертвованный Сын зашагали навстречу друг другу, оставив своих воинов позади, пока между ними осталось расстояние не более двух метров. — Раб, — прорычал Марий Гейдж. — Предатель, — плюнул Марней Калгар. Они смотрели друг на друга несколько секунд, прежде чем Марий снова заговорил: — Ты все еще можете остановить все это, ты знаешь. Просто отойди в сторону. Впусти меня в Храм. Сегодня нашим братьям больше не нужно будет умирать, но примарх должен быть уничтожен, прежде чем он утащит всех нас в забвение. — Он наш хозяин! Он наш владыка! Все, что ты делал в течение своей никчёмной жизни, — это предательство всего, что значит быть УЛЬТРАМАРИНОМ! — ДА ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ О ТОМ, ЧТО ТАКОЕ БЫТЬ УЛЬТРАМАРИНОМ, ЧЕРВЬ? Внезапный крик был настолько сильным, что заставил Калгара отступить на шаг назад. Терминаторы подняли своё оружие, но открывать огонь не стали. Огонь вокруг черепа Гейджа вспыхнул, как если бы он сделал что-то вроде глубокого вдоха. — Я был там, — сказал правитель Калта, успокоившись. — В самом начале. Когда мы действительно были Ультрамаринами. Прежде чем он угробил всё, возложил свой Легион и нас на алтарь своих темных амбиций и превратил нас из воинов в инструмент для своих целей. Ты не Ультрамарин, Калгар. Ты - то, во что он переделал наш Легион. Ты его раб. — Я верный сын, — сказал Калгар. — Никто из вас никогда не видел нашего примарха. Никогда с ним не разговаривал. Вы не знаете, кто… что… кем он был в конце. Послушай меня. Прямо сейчас тысячи людей умирают за этими стенами, и знаешь что? Он этого не стоит. Он не заслуживает вашей верности, вашей преданности. Посмотри на тех, кто стоит со мной. Даже сами Темные Боги отвернулись от него и послали своих чемпионов, чтобы раз и навсегда покончить с его наследием! Гейдж развел руками, указывая на великолепие вокруг них: — Если он действительно благословлен ими, то почему я могу стоять здесь? Если он такой всевидящий и могущественный, то как я оказался здесь, в сердце его силы? ГДЕ СЕЙЧАС ТВОЙ ВСЕМОГУЩИЙ ДУХОВНЫЙ СЮЗЕРЕН, МАРНЕЙ КАЛГАР? — Он со мной всегда, потому что я ему верен, — ответил Владыка Макрейджа на крик перед тем, как ударить Жертвенного Сына Перчатками Ультрамара, окружёнными ореолом колдовских энергий. И началось сражение. Лорды Хаоса и Терминаторы сражались, в то время как в центре побоища два величайших сына Жиллимана пытались убить друг друга. Они были так полны их сосредоточенности и абсолютной решимости покончить с жизнью противника, что никто из них не следил за битвой вокруг. Адские когти Гейджа снова и снова сталкивались с силовым полем Рукавиц, каждое столкновение посылало ударные волны такой силы, что ближайших Терминаторов сбивало с ног. Части тела сыпались дождем, когда Бе'лакор хватал воинов и с радостью разрывал их на части, наслаждаясь резней после столь долгого заточения в саркофаге. Демонический пиломеч Тита с легкостью прорезал армированные боронепластины, в то время как булава Каста плющила их, как если бы они состояли из пластилина, его аура энтропии была слишком разрушительной даже для тяжёлых силовых бронекостюмов, в которые облачились элитные воины Макрейджа. Сикарий танцевал на поле боя, уклоняясь от ударов с нечеловеческой скоростью, его лезвие нацеливалось на слабые места в искажённой броне врагов. С силой, пропитывающей его, Королю-Воину хватало только нанести один разрез на живой плоти, чтобы обречь врага на медленную, мучительную смерть, поскольку энергии, которые он заполучил от Великого Демона, отравляли их. И инопланетный клинок Уриэля просто игнорировал физическое присутствие его противников, прорезая их так же легко, как если бы это был воздух, позволяя Уриэлю сосредоточить все свое внимание на том, чтобы избежать ударов. Лорды Хаоса, тем не менее, получили ранения, но вскоре они были окружены растущей грудой трупов, в то время как дуэль внутри круга, который сформировали обе стороны вокруг своих лидеров, продолжалась. В конце концов последний из Терминаторов был убит, и Лорды Хаоса окружили дуэлянтов, держась от них на удалении и наблюдая, как две легенды Губительного Шторма сражаются до смерти. Калгар не сражался по-серьёзному с тех пор, как было отражено нападение Тиранидов, и прошло много столетий с тех пор, как Гейдж был вынужден использовать все свои способности и силу, но ни один из них не ослаб. Через несколько минут битва закончилась, когда Гейдж, уставший от дуэли, раскрыл свои нечеловеческие способности. Волна черного огня вырвалась из его черепа, охватывая голову Калгара и проходя прямо через его личное силовое поле, как будто его там не было. Калгар пошатнулся, когда его лицо сгорало в колдовском огне, и в этот момент Гейдж вогнал обе когтистые руки в грудь Магистра Макрейджа. Пожертвованный Сын поднял в воздух пронзенного врага, и Калгар посмотрел вниз глазами, которые были единственным, что осталось от его некогда гордых патрицианских черт лица. Он попытался заговорить, чтобы наложить на победителя одно последнее проклятие, но из его рта вытек лишь поток крови, и свет наконец угас перед его глазами. Без лишних церемоний Гейдж бросил труп на землю и отправился творить свою судьбу.***
В тот самый момент, когда Лорд Макрейджа был убит, и Лорды Хаоса вошли в Храм Исправления, битва за стеной Крепости переменилась. Обе стороны войны выпустили на поле боя Инфернальных Охотников - древних одержимых космодесантников, которые первыми получили сомнительный дар разделить своей плотью с одним из Нерожденных. Они сражались как за дело Тёмного Крестового Похода, так и за дело Жиллимана, хотя никогда не атаковали друг друга. Но теперь, внезапно, они начали без разбора убивать всех, напав на бывших союзников без промедления и пощады. Битва перешла в полный хаос, когда границы между другом и врагом пропали, и сила Охотников сдавила психику Эвокатиев, доведя их до кровожадного безумия. И в течение всего этого, каждый раз, когда погибал суперсолдат из числа Ультрамаринов, его душа исчезала из поля зрения, захваченная и втянутая в ритуал, который совершался десять тысяч лет. Далеко над пропитанным кровью полем битвы Темные Боги наблюдали и затаили дыхание, поскольку линия судьбы, в которой давно было отказано, снова развёртывалась.***
Только когда Конрад погиб на Истваане-5, большинство примархов осознало, что они могут умереть. Когда кровь Короля Ночи пролилась на черные пески, и он не поднялся снова, предатели и лоялисты стали свидетелями смерти того, кого некоторые из них считали божественным созданием, что бы там не провозглашала Имперская Истина. Мечта Императора умерла на Истваане, но это был не единственный миф, погибший в первых залпах Ереси Робаута. Каждый примарх, который все еще живёт в Галактике, знает, что он был рожден смертным, даже те из них, кто вышел за рамки смертного тела, чтобы вступить в ряды Нерожденных Князей. Но, за исключением экстремальных обстоятельств, таких как погибель Гора от клыков Сангвиния… примарх будет умирать очень долго, даже от ран, столь же тяжких, как раны, нанесенные Жиллиману его Отцом, в последний час Осады Терры. И вот, когда скорбящие Ультрамарины погрузили своего прародителя в стазис, даже они не знали, что какая-то искра жизни задержалась в его изуродованном теле. То была крошечная искра: если бы они задержались хотя бы на один час, душа Робаута Жиллимана потеряла бы свою последнюю связь с Материум и отправилась в Эмпиреи, чтобы получить награду от Темных Богов, которых он подвёл. В Губительном Шторме, зависший в состоянии между жизнью и смертью, находящийся вне временного потока под полем стазиса Робаут Жиллиман пережил муки, которые никто не мог себе представить. Он был оторван от времени и пространства, жизни и смерти, и увидел вселенную такой, какой ее видят Боги. Он сходил с ума, затем вновь вернул себе здравомыслие, потом снова обезумел, и это повторялось до тех пор, пока не осталось ничего от того, кем он был - пока не исчез Робаут Жиллиман, сын Конора Жиллимана, и остался только Темный Повелитель Хаоса. И в этой вечной муке его рассудок следил за путями его крови, манипулируя легионерами, когда он видел их глазами и высказывал свою волю через их души. Он сосредоточил свой измученный ум на единственной цели, которая имела для него значение сейчас: свободу от этих адских страданий. Чего бы этого не стоило, скольким бы ему потребовалось пожертвовать, Тёмный Владыка сделал бы это без колебаний, чтобы освободиться. Даже если это означало совершение того самого непростительного греха, на который человечество смотрело с ужасом с самых ранних дней. Убийство своих детей. Робаут вплёл гнев и ненависть в сердца своих Астартес и заставил их воевать друг с другом. Он разжигал огни ярости и амбиций, нашёптывал о мести и славе. И Ультрамарины принялись сражаться и проливать кровь Легиона. И с каждой смертью, с каждой душой, которая уходила в Эфир, Примарх становился все сильнее, чуть дальше от смерти и ближе к жизни. Это не сработало бы раньше, но теперь вуаль стала тоньше. Те, кто думал, что они на стороне Порядка, сделали это в своем отчаянии, чтобы разжечь искру давно умершей надежды. Жиллиман поглощал души мертвых Ультрамаринов и Эвокатиев, засасывая все, чем они были, чтобы подпитывать ритуал, который его марионетки исполняли на всём Макрейдже на протяжении веков. Он пожирал их жизни и их смерти, отказывая даже Темным Богам в их награде, поскольку он требовал этого как своего собственного долга. И затем, наконец, когда Гейдж и его войско вошли в крепость, а Одержимые устроили резню за её стенами, ритуал завершился. Поле стазиса отключилось, и тело Робаута Жиллимана поднялось после тысяч лет сна. Его лицо исхудало и стало мертвенно бледным, его волосы побелели, а в его глазах пылал огонь, который поглотит Галактику: невыносимо яркий свет, который обещал только страдания всем, кто осмелится бросить ему вызов.***
Когда Жиллиман встал перед своими потрясенными сыновьями, потолок святилища рассыпался в осколки мрамора и бесценного стекла, а их рассудки обжёг ужасный крик. Последний Осирианин пришел, чувствуя пробуждение того, кто истребил его расу. Сила ненависти пришельца была настолько сильна, что временно затихло сражение за воротами Крепости: смертные упали на колени от боли, а Инфернальные Охотники прекратили убивать всех без разбору, осторожно глядя в сторону этой новой угрозы. Избранник Тзинча кричал, произнося проклятия на своем собственном языке, в котором не было слова «милосердие». Был момент, тот момент, когда судьбу еще можно было переписать, когда Хаос мог отвратить свою милость от Тёмного Мастера прежде, чем он бы смог вернуть себе всю силу. Последний Осирианин пролетел через атмосферу Макрейджа подобно горящей комете, нацеленной прямо на Архи-Предателя. Четыре конечности, окружённые варп-огнём, потянулись к беззащитной голове Жиллимана и внезапно замерли. Светящиеся колдовские цепи внезапно появились в воздухе, обернулись вокруг древнего ксеноса и прикрепили его к стенам святилища, удерживая Последнего Осириана на месте. Он снова закричал в ярости и гневе, и Жиллиман улыбнулся, когда его ловушка раскрылась. Медленно, с почти непристойной мягкостью, он протянул правую перчатку, поглаживая лицо инопланетянина, как если бы тот был его верным домашним питомцем. Затем Робаут одним движением вонзил свои когти в череп ксеноса, пронзив его огромный мозг окутанным энергией металлом и оборвав его жизнь, и высосал его душу, когда она в отчаянии попыталась сбежать. Колдовские цепи исчезли, труп Осирианина упал на землю, и Жиллиман повернул взгляд к Ультрамаринам, которые стояли неподвижно у входа в святилище.***
— Преклонитесь перед мной, мои сыны, — произнёс Робаут Жиллиман, примарх Ультрамаринов, Архипредатель Империума и перерождённый Тёмный Повелитель Хаоса. Чудовищная воля примарха нахлынула на собравшихся Лордов Хаоса, как приливная волна, ударившая по их умам. Она призывала к преданности, вписанной в их кровь, в их подготовку в ходе превращения в Астартес. Даже Бе’лакор почувствовал желание согнуть колени, его адская природа предала его перед тем, кто владел милостью Богов, лишив титула Тёмного Повелителя Бе’лакора тысячелетия назад. Первоизбранный Князь закричал в бессильной ярости, потому что воля Богов, которую он пытался превзойти, раздавила его и впервые за бесчисленные века заставила его встать на колени. Каст был первым из Лордов Хаоса, который опустился на колени с мучительным криком, поскольку сила, которой его питал Парменидий, подвела его в первый раз. Затем Тит преклонился перед Примархом, его лицо исказилось в пурпурной гримасе ненависти. Уриэль стоял ещё несколько секунд, его тело дрожало от усилий противостоять нечеловеческой силе Жиллимана, прежде чем он тоже преклонился под действием давления. Сикарий встал на колени последним, и его чудовищная гордость оказала большее сопротивление власти Робаута, чем весь гнев, ненависть и решимость его соратников - но и её было недостаточно. Только Марий не склонился и уставился на примарха горящими глазницами. — Встань на колени, — повторил Жиллиман. — Никогда, — ответил Пожертвованный Сын. — Я никогда не буду становиться на колени перед тобой. Наступила пауза, когда Тёмный Повелитель наблюдал за своим единственным непокорным сыном, впервые увидев его по-настоящему с тех пор, как он поднялся со своего трона. Что-то холодное и бесчеловечное пробежало по его воскресшему лицу, и когда Робаут снова заговорил, его слова были полны яда. — Ты, — сказал Жиллиман, — не Марий. Далеко, в Царстве Хаоса, столкновение клинков и пролитие крови прекратились на Равнинах Резни. Двор Изменений умолк. Дети Нургла прекратили свои игры в саду отца. Кутеж и разврат в Серебряном дворце Слаанеш утих. — Да, я не он. Остальные Лорды Хаоса с усилием повернули свои головы и уставились на Пожертвованного Сына в совершенном непонимании. Но он не смотрел на них, его внимание было полностью сосредоточено на Жиллимане. — Марий Гейдж мёртв, — объявил демон с пылающей головой. — Он умер десять тысяч лет назад, и его душа была поглощена Князем Демонов Самусом. От него ничего не осталось, кроме отзвука боли и безумия в Варпе. Но его имя было для меня полезной маской, чтобы скрываться за ней. Пожертвованный Сын изменился. Его рога и пылающий череп исчезли, сменившись старым красным шлемом Марк-4. Его крылья сложились и исчезли. Эмблемы Хаоса на его доспехах, казалось, сошли подобно шкуре змеи, и силовая броня обманщика приняла тот цвет, который носили Астартес Тринадцатого Легиона в славные дни Великого Крестового Похода, за исключением наплечников, на которых эмблемы Ультрамаринов были закрашены черной краской. Его когти превратились в обычные бронеперчатки, в которых «Марий Гейдж» держал пистолет и силовой меч. — Я есть твой позор и грехи, оставленные на ткани вселенной огнём и яростью, — провозгласил сбросивший маскировку воин. — Я это все, кого ты предал, каждый сын, которого ты послал умереть во имя своих амбиций. Я Пожертвованный Сын, Вождь и Последний из Отмеченных Красным, и ты знаешь моё имя!