Ересь Робаута

Я - Эльдрад Ультран. Верховный Провидец Ультве. Член-основатель Второй Кабалы. Аватар Иннеада. Я родился среди пепла величия, в народе, переживающем последствия Падения. Я вырос на рассказах о том, чем мы были, и узнал достаточно из пробелов в рассказах моих стыдливых наставников, чтобы понять истинный ужас того, во что превратилась империя Эльдар. Есть те, кто родился в Искусственных мирах в последние циклы, кто тоскует по утраченной славе, кто стремится вернуться к золотому веку, о котором они знают только по историям, передаваемым на протяжении тысяч циклов. Они верят, что являются законными наследниками звёзд, что лишь жестокость судьбы лишила их власти, которая должна принадлежать им. Они глупцы, все они. Хорошо, что Империя наших предков пала. Эльдар правили звёздами шестьдесят миллионов лет: у них был шанс построить нечто большее, чем игровую площадку для всех своих низменных желаний, и их порча ещё может погубить галактику. Я смотрел молодыми глазами, как Человечество восстало из пепла своего первого владычества, низвергнутого совсем не тем высокомерием, что было у моих предков. По чистой случайности, я разглядел обман, с помощью которого Кровавый Бог пытался поработить Владыку Красных Песков, и не позволил моему народу стать невольным орудием Кхорна. Когда Тёмные Боги использовали Тринадцатого Сына, чтобы поджечь галактику, я сражался вместе с теми, кого мои сородичи считали варварами, чтобы предотвратить окончательную победу Хаоса. Я раскрыл заговор самопровозглашенных оракулов, в своём высокомерии не способных понять, что план, который предполагал скармливание целого вида богам Хаоса не может не быть ловушкой. На их примере я увидел, как легко ослепляет самоуверенность. А от своих новых товарищей я узнал, что цель не оправдывает средства, ибо последствия наших действий отдаются эхом в вечности, и наше будущее станет результатом наших нынешних решений. В последующие века я оставался в тени. Скрытый от взора самих Тёмных Богов, я участвовал в охоте на последние остатки Первой Кабалы, чтобы убедиться, что все их планы были уничтожены. Я стоял бок о бок с Омегоном на вершине пирамиды, которая была старше каждого из наших видов, и вместе мы положили конец одному из последних выживших после Войны в Небесах. Если между двумя столь разными существами вообще могут возникнуть такие чувства, я бы назвал его своим другом, а не просто союзником в борьбе с общим врагом. Именно поэтому я не стал рассказывать Омегону о том, что ждёт его в конце пути и в начале новой эры. Я не видел смысла обременять его этим знанием. Но хотя я мог предположить, какой путь выберет Повелитель Человечества в Конце Света, я был так же слеп в отношении того, что лежит за его пределами, как и все остальные. Даже благословения Иннеада не хватило, чтобы пробиться сквозь этот ослепляющий свет. Именно эта слепота заставила меня осознать беспрецедентную возможность, открывшуюся перед нами, которая положит конец Изначальному Уничтожителю. Цикл богов, который наши предки считали вечным, был навсегда прерван, когда родилась Та-Что-Жаждет. Боги пантеона, который мы до сих пор чтим в песнях, не восстанут заново, чтобы возвестить о новом цикле, лишь для того, чтобы он снова закончился огнём и кровопролитием. Никогда больше Азуриан не будет править звёздами, пусть уголёк его света и сияет в груди чемпионов, которых он выбрал своим предсмертным вздохом. Теперь песок времени в разбитых песочных часах нашего вида иссяк, приведя нас к этому Концу Времён. Как было предсказано теми из наших предков, кто ещё видел незамутненными глазами. Рана Дандра настигла нас. Колесо Веков повернулось, и то, что было невозможно, было вписано в ткань Моря Душ жертвой Императора Человечества. Впервые за всю свою жизнь я чувствую надежду на то, что мы сможем достичь чего-то большего, чем выживание перед лицом нашей Гибели. Я - Эльдрад Ультран, и я наконец увижу Эльдар свободными. С наступлением Конца Света взоры Тёмных Богов устремлены на Священную Терру и Кадию, Губительные Силы наблюдают за битвами, которые решат судьбу Империума. Но галактика огромна, и есть те, кто воспользуется неразберихой. Среди них самый дерзкий - Эльдрад Ультран, недавно вознесённый Аватар Иннеада, дремлющего эльдарского Бога Мёртвых, созданного махинациями Второго Кабала на протяжении сотни веков. Стремясь освободить свой народ от гибели, а галактику - от Изначального Уничтожителя, Высший Провидец Ультве разработал план, который либо приблизит их к этой возвышенной цели, либо окончательно прекратит существование этой расы… После битвы с Некронами во время Пробуждения Иннеада, Эльдрад Ультран использовал свой новый статус аватара Шепчущего Бога, чтобы собрать под свои знамена ещё больше Детей Иши. Его первоначальные планы были нарушены вмешательством Некронов, что помешало полному пробуждению Иннеада, но тысячелетия борьбы с махинациями Изначального Уничтожителя привели к тому, что он не смог собрать больше Детей Иши. Изначальный Уничтожитель научил Провидца приспосабливаться. Провидец вернулся в свой дом на Ультве в сопровождении Владыки Феникса Азурмена и начал планировать следующий этап долгой войны Кабала против Хаоса. Совет провидцев Искусственного мира Ультве давно разделился, несмотря на общую цель - защитить свой народ. Не имея возможности избежать притяжения Ока Ужаса, Искусственный мир на протяжении всей своей истории подвергался угрозам, что привело к появлению воинственного народа, который ничего не принимал как должное, даже обещание завтрашнего дня. Больше Эльдар последовало Пути Провидца, чем в любом другом Искусственном мире, но хотя это и позволило Искусственному миру выжить, это также привело к тому, что Провидцы обладали более или менее абсолютной властью, Их слово считалось законом для тех, кто полагался на их руководство ради выживания. Несмотря на то, что Эльдрад Ультран неоднократно пользовался таким отношением, он также имел повод сожалеть о том, что за свою долгую жизнь не сделал больше для борьбы с ним. Провидцы Ультве по праву гордились тем, как под их руководством был сохранён Искусственный мир, но гордость слишком легко переходила в высокомерие, что приводило к расколам и разногласиям между теми, кто должен был быть самыми близкими союзниками. Нависшая тень Ока Ужаса не дала ситуации перейти в открытый конфликт, но политика Искусственного мира от этого стала только более жестокой. Теперь, наконец, Ультве объединился под командованием Эльдрада. Сила Иннеада внутри него подавила его противников в Совете, как и присутствие Азурмена рядом с ним. Возвышение Шепчущего Бога неопровержимо доказывало, что Рана Дандра, Конец Всех Дней, предсказанный в Азурьяте, близок, и если эльдары не докажут свою состоятельность, они будут сметены потоками Истории раз и навсегда. Однако у Эльдрада был план - по правде говоря, у него их было немало, - который даст его народу шанс на победу в долгой борьбе с Хаосом и, возможно, даже позволит ему выжить после этой, казалось бы, невозможной победы. По его приказу Ультве собрал свои силы, отозвав ударные войска, которые были развёрнуты по всей галактике. Не все из воинов Искусственного мира были призваны: с помощью Совета, Эльдрад выбрал тех воинов, чьи нити сияли ярче всего, ибо задача, ради которой они были собраны, будет крайне опасной. Спустя несколько месяцев после пробуждения Иннеада и возвращения Эльдрада в Ультве, Воинство было наконец собрано. Насчитывая тысячи воинов Аспектов, оно представляло собой силу, способную разбить целые армии более многочисленных рас, особенно под предводительством таких величественных фигур, как Аватар Шепчущего Бога и Азурмен, десница Азуриана и могущественнейший из Повелителей Феникса. И всё же Эльдрад не разделял цели этого сбора. Благодаря проницательности, дарованной ему Иннеадом, он знал, что, хотя все собравшиеся верны Ультве, это не значит, что Тёмные Боги не смогут узнать его планы, как только он поделится ими с теми, чьи умы не разделяет зарождающаяся Сила. Затем, на далёкой Терре, Лоргар Аврелиан освободил Императора Человечества от его многовековой агонии. С помощью своей божественной силы Эльдрад смог защитить Контур Бесконечности Ультве от психического катаклизма, и пока его сородичи ещё не оправились от шока, он наконец открыл им свой план относительно Воинства: Вплыть в само Око Ужаса и вырвать надежду из лап Слаанеш. Для любого Эльдара войти в Око Ужаса было кошмарным предложением. Единственные экспедиции в Могильные Рождения были направлены на то, чтобы вернуть камни душ, разбросанные по оставшимся мирам, чтобы использовать их для сохранения душ жителей Искусственных миров. Но даже эти экспедиции давались дорогой ценой: герои жертвовали не только своими жизнями, но и самими душами, чтобы вырвать спасение своих сородичей из рук Той-Что-Жаждет. Слаанеш вечно жаждал духов расы, чьи излишества породили его, неважно насколько полно они отвернулись от бывшего излишества. Хотя его господство над Оком оспаривали другие Тёмные Боги, ни одно Дитя Иши не могло надеяться избежать внимания Рока в этом испорченном регионе космоса. Однако теперь взор Тёмного Князя был устремлён на родную планету человечества. Со времён Падения не представлялось такой возможности, и Эльдрад был полон решимости воспользоваться ею. Аватар Иннеада знал, что, если человечество потерпит поражение в Войне Ангела, вся надежда будет потеряна; но он также знал, что он и его народ ничего не смогут сделать, чтобы повлиять на результат этого апокалиптического конфликта. Это была история человечества, и всё, что он мог сделать, это надеяться, что три сына Императора смогут найти путь к победе. А пока он будет действовать так, как будто у галактики ещё есть будущее. Давно заброшенные участки Ультве были вновь открыты, а древний портал Паутины, закрытый тысячи лет назад, был распечатан. Участок Паутины, к которому он вёл, заразился демонами, когда открылось Око Ужаса, разрушив допотопную сеть до тени её прежних размеров. В течение многих циклов, Нерождённые бросались на запечатанные врата в тщетной попытке прорваться, но в конце концов сдались, когда не было достигнуто никакого прогресса и их внимание привлекли другие части Великой Игры. Путешествие по Паутине было суровым даже для опытных ветеранов Ультве. Объединённые силы их Провидцев укрывали от хищников Варпа, но они всё равно продвигались через место, где и без того чуждые природные законы были ещё больше испорчены Хаосом. Неразборчивый шепот проникал в умы солдат, а температура и давление дико менялись, причём Видящие предупреждали об этом всего за несколько секунд, чтобы каждый успел должным образом отрегулировать конфигурацию своих доспехов. Каждый член Воинства постоянно носил свои запечатанные пустотой доспехи, на которые были наложены новые защитные щиты - но даже несмотря на это, во время путешествия были потеряны целые отряды. Из-за опасного пути в путешествие было взято лишь несколько машин Ваула, и ни одного сравнительно неуклюжего Призрачного стража. Время в этой части Паутины значило так же мало, как и в Варпе, но в конце концов Воинство Ультве достигло цели: Демонического мира, известного в архивах Инквизиции как Белиал IV.

***

Белиал IV К ужасу тех, кто противостоит кошмарам Хаоса, границы Ока Ужаса не являются неизменными. С момента своего открытия во время падения Империи Эльдар оно то расширялось, то ослабевало. Поглощая целые звёздные системы и выплёвывая полые оболочки, населённые лишь безумными призраками или мутировавшими убогими. Сразу после Падения система Белиал стояла на самой границе Ока, и оставалась таковой достаточно долго, чтобы её обнаружили и назвали исследователи Великого Крестового похода, хотя попыток колонизации не предпринималось. В то время в системе было пять планет, но только Белиал IV, четвёртая планета от своего солнца, представляла интерес из-за странных структур явно ксеносского происхождения. Интересно, что эти структуры были упомянуты только в дневниках капитана-исследователя, а не в официальном отчёте, который он представил растущему Империуму. Звёздная система была поглощена Оком Ужаса вскоре после окончания Ереси, когда сила Слаанеш росла, бушевали Войны Клонов и Кровавые Ангелы пожирали целые миры. Даже после того, как вспыхнула Война Легионов между Девятым и Седьмым, а Сыны Хоруса встали на защиту Империума, Белиал остался окутанным тьмой, ещё одной звездой, потерянной для безумия Ока Ужаса. Для Империума это была всего лишь ещё одна потерянная система, но для Детей Иши это было гораздо большее. На поверхности планеты находился Храм-Дворец Азуриана, одно из самых святых мест веры Эльдар. Даже после медленного разложения эльдарского общества и гибели Короля-Феникса от рук Слаанеш он оставался за пределами Ока Ужаса и служил источником бесценных камней душ для Искусственных миров. Однако во время Войн Клонов последняя оборона Храма-Дворца была преодолена агентами Тёмного Принца, что позволило Оку Ужаса окончательно захватить систему. Что стало с другими планетами, известно только самим Тёмным Богам, но имя Белиал IV известно всему Оку Ужаса как оплот власти Слаанеш в Оке Ужаса. Под светом шести ложных солнц демонические хоры Той-Что-Жаждет упиваются бесконечными излишествами, каждый нечестивый поступок ещё больше оскверняет этот некогда священный мир. Сама земля содрогается от напряжения Избытка. Целые острова земли и камня откололись от поверхности, паря в воздухе в вопиющем неповиновении гравитации, их силуэты изгибаются и искривляются в невозможные, непристойные формы. Некогда великие города лежат в руинах, застыв после Падения, а разбитые статуи великих Эльдар плачут кровавыми слезами над окружающим их запустением. Теневые духи, за которыми охотятся гротескные чудовища и охотники на демонов, стремящиеся вернуть их к пиршествам, от которых они бежали, населяют этот адский пейзаж. И в самом центре всего этого стоит Храм-Дворец, переделанный и переиначенный в нечто, достойное темного величия Слаанеш.

***

В конце своего пути воины Ультве обнаружили, что Врата Паутины, ведущие в Белиал IV, уже открыты, а первые настороженные разведчики, посланные через них, вернулись с вестью, что их ждут. К счастью, эта встречающая сторона состояла не из орды демонов, готовых пожрать их души, а из труппы арлекинов из Маски Скрытого Пути. Давно уже старший из живущих Видящих расы Эльдар общался с учениками Цегораха. За тысячелетия Эльдрад разработал множество планов по уничтожению Слаанеш и освобождению своего народа. Некоторые из них были результатом его размышлений, другие были разработаны вместе с Омегоном, мудрецами Чёрной Библиотеки и даже, по одному памятному случаю, с одним арлекинским Провидицем теней, который, как он до сих пор не был уверен, не был замаскированным Цегорахом. Многие из этих планов были сорваны Губительными Силами, вмешательством неконтролируемых факторов или просто невезением. Но он продолжал пытаться, вкладывая всю свою жизнь в осуществление как можно большего их числа в надежде, что хоть один из них сработает. Триждырождённая, Эфраэль Штерн, была одним из них. Эльдрад не имел никакого отношения к тем ужасным обстоятельствам, которые превратили её в столь мощное оружие против Тёмного Принца, и, насколько он знал, ни один Эльдар не приложил руки к её становлению. Но когда она возродилась в первый раз, Демоноубийца сразу же открылась ему и его союзникам, и слуги Смеющегося Бога постарались укрыть её в Чёрной Библиотеке до тех пор, пока не настанет время снова выпустить её на просторы галактики. Знание того, что она была на Терре, когда произошёл Конец Света, давало Эльдраду надежду на то, что ещё не всё потеряно. Как арлекинам удалось достичь Белиара IV раньше сил Ультве, оставалось загадкой, но мало кто удивился их присутствию, ведь было хорошо известно, что исполнители могут отправиться куда угодно. Эльдрад встретился с их лидером, таинственной Провидицей теней Силандри Ходящая-по-покрову, и после короткого обсуждения две группы Эльдар объединили свои силы. От того, как выглядел Белиал IV до Падения, осталось мало следов. Планета была полноценным миром демонов, её поверхность была полностью переделана под видение Владыки демонов, правившего здесь с тех пор, как её поглотило Око Ужаса: Шаха Гаатон, Предвестник Всех Удовольствий.

***

Шаха Гаатон, Предвестник Всех Удовольствий Известный своим слугам и врагам как Предвестник Всех Удовольствий, Шаха Гаатон - демон-князь Слаанеш, обладающий огромной силой и древним происхождением. Все демоны Тёмного Князя испытывают особую жажду страданий расы Эльдар, чьи предки-эльдар породили их бога. Но ненависть Шаха Гаатона к Детям Иши гораздо глубже, ибо корни её уходят далеко в прошлое, ещё до рождения Слаанеш. О том времени сохранились лишь разрозненные легенды, ведь даже изгнанники, основавшие Искусственные миры, спасаясь от империи Эльдар, почти ничего не знали о Предвестнике. Из этих обрывков преданий, признаний, добытых инквизицией, и видений, полученных могущественными провидцами, как человеческими, так и инопланетными, те немногие, кто знает о существовании Предвестника, не будучи порабощённым им, считают, что когда-то он был врагом Империи Эльдар. Сам Шаха Гаатон называет тысячу различных причин своей ненависти к Эльдар, и если учесть масштабы злодеяний, совершённых этой испорченной цивилизацией, каждая из них вполне может оказаться правдой. Независимо от причины, одержимость Шаха Гаатона уничтожением Эльдар была настолько сильна, что, когда произошло Падение и родился Слаанеш (в чём Шаха Гаатон считает себя частично виновным, а также причиной своего титула Предвестника), Тёмный Князь Хаоса наградил Предвестника демоничеством, предоставив ему всю вечность для продолжения своей вендетты против немногих выживших представителей Старой Расы. С тех пор Шаха Гаатон охотится за остатками своих древних врагов и является одной из немногих сущностей в космосе, знающих примерное местоположение каждого существующего Искусственного мира, несмотря на усилия многих поколений Провидцев скрыть корабли размером с континент. Между тем, его культ, Великая Маска - названный так в кощунственной насмешке над арлекинами - уже тысячи лет является ядовитым шипом в боку Империума. На десятках имперских миров ячейки культа хранят верность своему далёкому демоническому покровителю, образуя гедонистические тайные общества, которые тайно практикуют запрещённые обряды. Его члены поклоняются Шаха Гаатону как божеству, которое вознаграждает верных всё более экстремальными удовольствиями, а тех, кто докажет свою ценность, забирает в свои райские угодья. Кажущаяся благосклонность, конечно же, лишь жестокая иллюзия. Отголоском того удовольствия, которое он получил, наблюдая за падением империи Эльдар, Шаха Гаатон наслаждается неизбежным упадком тех, кого он заманивает в ловушку. Его личные служители, те, кому удалось «доказать свою значимость», были когда-то могущественными мужчинами и женщинами, державшими в своих руках жизни тысяч людей, но теперь они превратились в рабов, у которых в голове нет других мыслей, кроме как ублажить своего живого бога. Кроме того, Великая Маска - это инструмент Повелителя Демонов в его долгой войне против Эльдар, манипулирующий Империумом в ведении войны против Искусственных миров везде, где это возможно. Миллиарды человеческих и эльдарских жизней были потеряны из-за конфликтов, спровоцированных слугами Предвестника, и некоторые аналитики Второго Кабала считают, что большая часть вражды между их расами могла бы быть предотвращена, если бы не его развращающее влияние. Хотя его имя известно охотникам за демонами Инквизиции, Шаха Гаатон оставался на Белиаре IV с тех пор, как планета попала в Око Ужаса, лишь издалека руководя своим культом. По правде говоря, у Шаха Гаатона нет выбора в этом вопросе: он привязан к Белиару IV волей Слаанеш, вынужден оставаться, чтобы охранять то, что находится в храме-дворце Азуриана. Как и свойственно Тёмному Князю, эта обязанность является одновременно и наказанием, и наградой, ведь хотя Повелитель Демонов получает много чести и удовольствия от своей службы, он также лишен более разнообразных удовольствий галактики - в первую очередь возможности продолжать свой тёмный крестовый поход против Эльдар Искусственных Миров. Вот уже тысячи лет Шаха Гаатон ищет способ освободиться от своих оков и при этом не навлечь на себя гнев Младшего Бога. В каком-то смысле одержимость Шаха Гаатона стремлением вырваться из позолоченной клетки является одновременно и силой, и слабостью, ибо, хотя она даёт Шаха Гаатону сосредоточенность на смертных делах, свойственную лишь немногим Повелителям Демонов, она также закрывает ему возможности распространять тьму другими способами.

***

Портал выкинул Воинство неподалеку от их цели, хотя навигация по миру демонов оказалась ещё более опасной, чем путешествие по искажённой варпом Паутине. Провидцы и колдуны воинства не могли использовать свои психические силы на полную мощность, чтобы не привлекать нежелательного внимания, но с Азурменом во главе и Эльдрадом, направляющим Лорда-Феникса через безумный ландшафт, они вскоре достигли своей цели: павшего города Зитераа и колоссального сооружения в его центре. Храм-Дворец Азуриана был переделан в колоссальное сооружение, которое тянулось ввысь, казалось, исчезая в пространстве. По приказу своих командиров, воины отводили взгляд, ибо смотреть на то, что сотворил Шаха Гаатон, означало предаваться безумию. Внешние стены были покрыты живыми статуями эльдар, людей и других инопланетных видов, каждая из которых была душой, поддавшейся лживым обещаниям Предвестника. Тысячелетиями их стоны агонии служили фоном для пиршеств Слаанеш. Однако теперь эти пиршества были практически безмолвны. Как и предполагал Эльдрад, призыв Войны Ангелов оставил на Белиаре IV лишь малую часть его обычного демонического населения. Вместо безграничных полчищ, растянувшихся от горизонта до горизонта в бесконечной вакханалии, эльдарское Воинство столкнулось лишь с тысячами и тысячами Нерождённых Слаанеш. Более того, большинство из тех, кто остался, были слабейшими представителями своего вида, которые не смогли пробить себе путь за пределы планеты, чтобы присоединиться к битве на Терре, которая могла принести Тёмному Принцу окончательную победу. Удивительно для такого важного мира, но на Белиаре IV не было отступников-Астартес. Шаха Гаатон предпочитал действовать через смертных и инфернальных пешек, над которыми он мог бы полностью господствовать, а не управлять хрупким балансом союза с Повелителем Хаоса. Даже Кровавые Ангелы не были желанными гостями в его владениях, и он приложил немало усилий, чтобы обеспечить соблюдение этого запрета. Те в Оке Ужаса, кто знал о Предвестнике, шептались, что эта вражда к Легионам Предателей коренится в каком-то давнем унижении, восходящем к смутным дням, последовавшим за Ересью, но если это и было правдой, то никаких доказательств не сохранилось. Заняв позицию, Воинство ударило по обезумевшим толпам, словно молния с безоблачного неба. Тёмные Жнецы обрушили на демонов ливень разрушений, последние снаряды взорвались за мгновение до того, как авангард настиг ошеломлённых Нерождённых. Азурмен был там, в авангарде, и хотя демоны Слаанеш сходились к нему сотнями, привлечённые углями божественности в его душе, они не могли сбить его с ног. Ибо он был первым из Повелителей Фениксов, который несколько дней противостоял Королю Ночи — и на этот раз на его клинке не было невинной крови, чтобы затуманить его разум сомнениями. Сопровождаемый авангардом Варп-Пауков и Баньши, Азурмена пролил огромное количество ихора демонов, продвигаясь вперёд к открытым воротам оскверненного Храма-Дворца своего убитого бога. Пикирующие Ястребы опускались на демонов, не давая им собраться, а несколько крыльев Сверкающих Копий, которых отрядили для этой операции, атаковали фланги орды. Затем появились главные силы: множество Зловещих Мстителей, сгруппировавшихся вокруг Провидцев и самого Эльдрада. Псайкеры эльдар всё ещё не могли использовать свои силы в полной мере, ибо делать это в Оке Ужаса было бы крайне рискованно: даже камни души и обереги Ультве не могли полностью сдержать влияние Хаоса. Они ограничились вспомогательными функциями, облегчая связь между элементами воинства и поддерживая завесу тумана, которая не позволяла силам Великого Врага осознать истинный масштаб вторжения. Несмотря на преимущество внезапности и подавляющую огневую мощь, дети Ультве не могли избежать потерь. Но благодаря силе Иннеада души павших эльдарских воинов не были ни притянуты к их камням душ, ни пожраны инфернальными врагами, а поглощены Аватаром Шепчущего Бога. Это, однако, потребовало от Эльдрада большей части его внимания, оставив ему мало возможностей для непосредственной помощи в битве - цена, которую он был готов заплатить, ибо оставлять души своих товарищей на растерзание Той-Кто-Жаждет, когда он мог их спасти, было кощунством. После долгой битвы, Воинство достигло открытых ворот Храма-Дворца. Основная часть их сил осталась там, удерживая вход от орды снаружи, под командованием трёх аутархов, каждый из которых был ветераном тысяч битв против рабов Губительных Сил. Аватар Иннеад также даровал благословение каждому члену этого триумвирата: они присягнули Шепчущему Богу, отказавшись от благословений Кроваворукого Кхейна в обмен на то, чтобы стать сосудами, через которые души их солдат могут быть спасены, как и сам Эльдрад. И, как и старший Видящий, они знали, что у такого благословения была цена, но они были более чем готовы заплатить. Эльдрад и Азурмен с небольшой группой элитных воинов двинулись вперёд, к чёрному сердцу этого некогда священного места. Внутри Храм-Дворец был столь же кошмарным, как и снаружи. Там, где раньше стояли статуи богов и героев Эльдар, а также изображения их подвигов во время многовекового правления Империи Эльдар, теперь находились тысячи изображений Падения, показывающих самый низкий момент ненавистных врагов Шаха Гаатона. Хуже, чем изображения разрушения, были изображения запятнанных Эльдар, которые всем сердцем приняли разложение и были вознаграждены огромной силой, когда Слаанеш сделал свой первый вдох и поглотил души их расы. Хотя Эльдрад родился много лет спустя после Падения, Азурмен слишком хорошо его помнил. Он встречал некоторых из Тёмных Эльдар, изображённых на этих мозаиках, и хотя многих из них он убил, а ещё больше было убито в первых войнах Ока Ужаса, когда другие Тёмные Боги оспаривали у Слаанеш власть над варпом, не все они встретили свой конец. Рука Азуриана знал, что в самых тёмных ямах Коморрага некоторые из старых чудовищ, устроивших гибель его народа, продолжают творить зло, которого боятся даже жестокие дворяне Тёмного города. Со временем, поклялся в десятитысячный раз Лорд-Феникс, они тоже ответят за свои злодеяния. Древние призраки Эльдар также населяли Храм-Дворец, скорбно наблюдая за тем, как чемпионы эльдар продвигаются через свой разрушенный дом. Когда-то они были эльдарскими жрецами старых богов, которые сопротивлялись порче Империи Эльдар, но отказались присоединиться к исходу в Искусственном мире. Вместо этого они остались в надежде повернуть вспять волну порчи, но лишь наблюдали, как Падение покончило с их народом. Когда во время Войн Клонов пришли войска Слаанеш, они сражались в последней битве незапятнанных Эльдар, и их души были обречены наблюдать за осквернением всего, что они любили, избавленные от жажды Нерождённых только потому, что это было гораздо более жестокой мукой. Однако когда свет Иннеада коснулся их, эти призраки освободились от своих инфернальных уз и впервые за десять тысяч лет обрели надежду. Они слетались к Эльдраду, помогая вести его по извилистому лабиринту, по тропинкам, которые, если смотреть сверху, образовывали запретные руны на языке эльдар. Со времён Войн Клонов по этим тропам ходили только ученики Шаха Гаатона, и каждый шаг всё больше искажал их плоть и душу, а они и не подозревали об этом - но благодаря присутствию Эльдрада его воины были защищены. Угли божественной силы в Руке Азуриана и холодный огонь Иннеада в теле Эльдрада вместе отражали порчу, овладевшую Храмом-Дворцом: там, где они проходили, проходы мерцали, возвращаясь к тому, чем они когда-то были, открывая проблески славы Империи Эльдар до Падения, за мгновения до того, как тень Хаоса вновь сжимала свою хватку. Они увидели памятники чемпионам Войны в Небесах, включая статуи легендарных Эльданеша и Ультанеша, изображения красоты и спокойствия миров Эльдар и многое другое. Но даже эта утраченная слава не была лишена тёмных сторон: чем дальше, тем более жестокими становились изображения, вновь напоминая о том, что и до Падения, Эльдар не были мирной расой. Да и как они могли быть мирными, когда правили галактикой шестьдесят миллионов лет? Даже Древние не смогли удержать столь непревзойденную гегемонию без кровопролития, и, как подозревали многие эльдарские ученые и точно знал Эльдрад, эльдар изначально создавались как раса воинов, не сильно отличаясь от крорков, чьи выродившиеся потомки продолжали отравлять звёзды спустя эоны после того, как изжили своё предназначение. (Конечно, Эльдрад не часто произносил эти истины вслух. Он был стар, но не безумен). К своему удивлению, никто не пытался напасть на элитный отряд. Они слышали смех и крики демонов, что резвились в его залах, эхом разносившиеся по коридорам, и ощутимое чувство недомогания тяготило их всех, но с того момента, как они переступили порог храма, они не увидели ни одного врага. Никто из них не считал это хорошим знаком. Они были слишком опытны для этого. Наконец, компания героев пришла в тронный зал в самом сердце Храма-Дворца, где их ждали Шаха Гаатон и его слуги. Благодаря шёпоту мёртвых жрецов Эльдрад знал, что когда-то это были врата в самую святую святых, куда было позволено войти лишь немногим душам, чтобы они могли общаться с богами Эльдар. Недолго наблюдая за происходящим сквозь призрачные глаза, Аватар Иннеада видел огромный туннель, ведущий вниз, в великий зал, украшенный изображениями пантеона эльдар, каждое из которых было вырезано из хрусталя и в десять раз превышало рост взрослого эльдара. Теперь эта яма была вырыта, каждая палата разбита. Древние хрустальные изваяния были разбиты на миллиард осколков, которые рассыпались по полу и резали обнажённые ноги смертных рабов Шаха Гаатона при каждом их шаге. Десятки культистов-мутантов были разбросаны по комнате, большинство из них не обращали внимания на вторгшихся эльдар, слишком занятые удовлетворением собственной похоти или благоговейным созерцанием существа. восседающего на троне. Среди них бродили демонетки, нашёптывая им тёмные обещания и лаская обнажённую плоть острыми когтями. Там, на живом троне, созданном из сросшихся плоти и костей последних жрецов Эльдар, павших в последней битве Храма-Дворца, восседал Предвестник Всех Удовольствий. Шаха Гаатон носил плоть благородного мужчины, чьё тело излучало психическую силу. Его богатые одежды были заляпаны различными жидкостями и испещрены хаотическими рунами, а на лбу красовался эльдарский камень души, потрескавшийся, тёмный и пылающий злобной энергией. В одной шестипалой руке он держал украшенный драгоценными камнями золотой кубок, наполненный смесью крови, вина и слёз, а другая покоилась на рукояти меча, который, казалось, дрожал всякий раз, когда на него не смотрели. Он приветствовал прибытие эльдар, подняв свой кубок и опорожнив его одним глотком, после чего отбросил его в сторону, небрежно размозжив череп одному из своих рабов. Божественное зрение Эльдрад позволило ему проследить путь, который привёл эту несчастную душу в это место: когда-то он был Янусом Дрейком, Вольным Торговцем Империума Человечества и, сам того не подозревая, скрытым псайкером огромной силы. С помощью манипуляций и грубой силы, Предвестник перенёс его в Око Ужаса и превратил в смертный сосуд. Психический потенциал Дрейка был достаточно силён, чтобы одержимость не привела к тому, что его тело сразу же начало разлагаться, не выдержав силы Повелителя демонов. К счастью, подумал Эльдрад, Шаха Гаатон был привязан к Белиару IV по приказу своего тёмного хозяина. Если бы он мог перемещаться по своему усмотрению, галактика столкнулась бы с демоническим принцем-слаанешитом, способным скрываться на виду у всех и распространять порчу там, где ему заблагорассудится. К тому времени, когда его наконец бы раскрыли, человечество бы потеряло немало миров, или было стравлено с эльдарами искусственных миров, оставшись беззащитным перед хищниками варпа. Были очень веские причины, по которым человеческие инквизиторы были столь безжалостны в искоренении демонической заразы. У ног Владыки демонов стояли два бледных раба, которые, на взгляд смертного, казались человеческими детьми - мальчиком и девочкой. Но Эльдрад видел сквозь их маскировку, как бы ему не хотелось обратного. Каким-то образом Шаха Гаатон завладел услугами пары близнецов Детей Ворона, наглость этого впечатляла. Рисковать гневом Девятнадцатого легиона, присваивая себе их чудовищные творения, боялись даже демоны, но не это больше всего привлекло внимание Эльдрада в тронном зале Повелителя демонов. На троне принца слаанешита, удерживаемом шипами, пронзающими тонкие конечности, сидела истощённая фигура, которую, к своему шоку, Эльдрад узнал. Это был Кисадурас Анкорит, Видящий, который сделал первые предсказания о возвышении Иннеада, основываясь на старых обрывках эльдарских мифов. Его предсказания легли в основу схемы Второй Кабалы по созданию богов, но сам Кисадурас исчез много веков назад, и никто не смог его найти. Теперь, по крайней мере, его судьба стала известна, и Эльдрад мысленно увидел, как разворачивается трагическая судьба его сородича. Во время своего путешествия, Анкорит был захвачен культом Повелителя Демонов и доставлен на Белиал IV в качестве жертвоприношения. Там его подвергли всевозможным жестоким мучениям ради садистской забавы Шаха Гаатона, его тело ломали и снова и снова делали целым. Его разум был доведен до грани безумия, но дисциплина Провидца не ослабевала. Теперь, хотя его глаза давно были выколоты, он чувствовал приближение своих собратьев и слабо взывал к ним, умоляя о помощи. Так или иначе, решил Эльдрад, мучениям легендарного Провидца сегодня придёт конец.

***

— Азурмен, — сказал воплощённый Повелитель Демонов. — Я не думал, что ты осмелишься показаться здесь после того, как бросил свою пылающую империю моему господину. И что это? Сам великий Эльдрад Ультран? Ты мне льстишь! — Шаха Гаатон, — холодно ответил аватар Шепчущего Бога. — Твои преступления мне известны. Демон склонил голову набок, наблюдая за ним. — Хм. Что же ты сделал с собой, маленький провидец? Твоё тело вот-вот развалится! А этот огонь… — Его украденные глаза на мгновение расширились от шока, но затем он спрятал это выражение за презрительной усмешкой. Когда он заговорил снова, ложная теплота исчезла. — А. Я вижу. Ты ещё больший дурак, чем я думал, Эльдрад. Скажи мне, сколько тебя осталось внутри этой оболочки из хрусталя и увядшей плоти? Сколько из этого полого бога уже поглотило тебя? Эльдрад заставил себя рассмеяться, наполнив звук всеми насмешками, на которые только был способен. Это привлекло к нему все взгляды в комнате: последователи Слаанеш не любили когда над ними смеялись. — Неужели ты думаешь поколебать мою решимость такими пустыми словами, Шаха Гаатон? Я знаю цену этой силы. Я всегда знал. Если для спасения моего народа нужно пожертвовать собой, я с радостью заплачу эту цену. — Ты заплатишь гораздо больше, чем когда-либо думал, — прорычал Шаха Гаатон, — и в конце концов всё будет напрасно. Твой народ не заслуживает той надежды, которую ты думаешь дать ему, Эльдрад, и я погашу её здесь и сейчас! — Нет, Предвестник, — прервал его Азурмен. В его руках Меч Азура пылал силой. После частичного пробуждения Иннеада душа Тетезиса, брата Повелителя Феникса, пробудилась как никогда раньше. — Не смей! Слишком долго вы оскверняли это святое место. Теперь, во имя Азуриана, я предам тебя суду! — Азуриан мёртв, — рассмеялся Князь Демонов. — От него не осталось ничего, кроме пыли и пустых молитв таких глупцов, как ты. Но радуйся, реликт ушедшей эпохи! Скоро ты воссоединишься с ним в забвении! — Твои сородичи предрекали мне это тысячелетиями, — ответил Азурмен, провокационно разводя руками. — И всё же я всё ещё здесь! — Ненадолго, — пообещал Шаха Гаатон. — В эту самую секунду великий чемпион моего повелителя шагает к своему трону. Скоро свет славы Слаанеш озарит всю галактику, и вся ваша жалкая раса погаснет в его сиянии! — Не пытайся притвориться, что ты заранее знал о заговоре Сангвиния, — заявил Эльдрад с насмешливой улыбкой на губах. — Зачем Лжеангелу делиться этим с таким, как ты, простым надзирателем? Яростный крик Повелителя Демонов потряс самые стены и лишил его лица всякого подобия человечности.

***

На глазах своих древних врагов Шаха Гаатон высвободил всю полноту своей силы, исказив тело, которым обладал, чтобы оно могло выразить всё своё тёмное величие. Наделённый силой в результате тысячелетнего насыщения душами, которые его культ пожинал во имя его имени, Предвестник был ужасным врагом, и его мощь ещё более возросла под воздействием нечестивых энергий оскверненного Храма-Дворца. Тело Януса Дрейка росло, его одежда трансформировалась в пурпурную сегментированную броню с серебряной и золотой окантовкой, кожа стала бледной как мел, а на лбу прорезалась пара чёрных рогов. Увидев превращение своего хозяина, двое детей Ворона закричали, издав звук, который не должен издавать ни один смертный. Жестом Эльдрад призвал барьер вокруг своей группы, оградив их от нечестивого шума. Как один, культисты в комнате схватились за головы, внезапно поражённые ужасной болью, не принёсшей никакого удовольствия. Их плоть пульсировала и мутировала, и в мгновение ока все они превратились в отвратительных громадных зверей с бледной плотью и чёрными когтями. Шаха Гаатон направился к нарушителям его владений, а его трансформированные приспешники бросились на них, движимые безумной жаждой эльдарской плоти. Опираясь на свою силу, Эльдрад поднялся в воздух, из него вырвались дуги бледного огня. Тем временем Азурмен двинулся навстречу Владыке демонов, доверив аспектным воинам, сопровождавшим двух Владык эльдар, справиться с мутировавшими ужасами. И снова внутренние залы Храма-Дворца Азуриана отозвалась эхом битвы между последователями старых богов и рабами того, кто покончил с ними. Азурмен и Шаха Гаатон сошлись в схватке, и хотя Князь Демонов имел преимущество в грубой силе, Лорд-Феникс не знал ничего, кроме самых отчаянных битв расы эльдар на протяжении десяти тысяч лет, в то время как Предвестник оставался на Белиаре IV без какого-либо сопротивления. Дети Ворона прыгнули на Видящего, и, несмотря на видимую слабость, Эльдрад знал, что они разорвут его на части. Двигаясь со скоростью, не соответствующей его возрасту, он ударил одного из них своим посохом, отправив его обратно вниз. Второй уже почти достиг его, когда Аватар Иннеада пробил ему горло кинжалом, который он снял с пояса свободной рукой. Удар был тщательно рассчитан, чтобы ни одна капля испорченной крови не коснулась его - не из отвращения, хотя он, конечно, чувствовал его, а из искреннего страха перед тем, что такой контакт может с ним сделать. Пропустив психическую силу через клинок, Эльдрад поджёг тело существа, превратив его в пепел в одной вспышке яркого света. Боль пронзила его тело от этого грубого применения силы, но он знал, что не может рисковать, когда сталкивается с нечестивыми творениями Гвардии Ворона. Вскоре его осторожность оправдалась: оставшееся Дитя рухнуло на трон Шаха Гаатона и, почувствовав гибель своего брата, тут же сбросило человеческое обличье. Тварь из бледной плоти и чёрных клыков (а может, и когтей, уже невозможно было сказать) двигалась с невозможной скоростью, выкрикивая свою ярость через сотню ртов. К счастью, Провидец всё ещё оставался эльдаром, несмотря на преклонный возраст, и обладал молниеносными рефлексами своей расы, отточенными бесчисленными битвами, в которых он участвовал. Он снова обратился к своей божественной силе, и агония от этого разгорелась ещё ярче. Смерть хлынула из него потоком, и тёмная душа Дитя Ворона погасла, как свеча. Трон Шаха Гаатона разлетелся на осколки и, казалось, вздохнул с облегчением, когда его неестественная «жизнь» закончилась. Хрупкое тело Кисадураса упало, но даже когда Эльдрад протянул руку, чтобы подхватить его, его плоть превратилась в пыль: Анкорит давно умер, и только жестокость Шаха Гаатона не дала ему уйти из жизни. Аватару оставалось лишь охранять его душу. С помощью импульса телекинетической силы Эльдрад смахнул ошметки трона, открыв скрытый под ними тайник. Там, окружённый нечестивыми сигилами и окутанный чёрным огнём, лежал предмет поисков Воинства: Вилит-жар, Меч Душ, одно из легендарных Мечей Старухи Морай-Хег.

***

Мечи Старухи Морай-Хег Среди рассказчиков эльдар Искусственного мира существует множество различных историй о происхождении Мечей Старухи Морай-Хег. По словам одних, эти легендарные клинки были выкованы из пальцев богини судьбы Эльдар после того, как она обманом заставила бога войны Кхейна отрубить ей руку, чтобы она могла выпить собственную кровь и узнать содержащиеся в ней божественные секреты. Другие утверждают, что это последние творения бога-кузнеца Ваула, созданные по указаниям Морай-Хег во времена его рабства у Кроваворукого. А в ямах наслаждений Коморрага шепчутся, что каждый из них когда-то был любовником богини Хег, который отвернулся от неё. Между тем, имперские ксенологи, которым удалось собрать разрозненные сведения о Войне в Небесах шестьдесят миллионов лет назад, предполагают, что Мечи Старухи - это остатки той ужасной эпохи, выкованные Древними для борьбы с первыми ужасами Варпа, порождёнными тем галактическим конфликтом. Конечно, учитывая мифический характер этих катаклизмических событий, эта теория вполне может быть объединена с любой из историй, рассказанных Детьми Иши. Независимо от истины, общепризнанным является факт существования пяти экземпляров этого могущественного оружия. Каждое из них обладает огромной силой, но только особые личности (согласно легенде, те, кто отмечен Морай-Хег) могут владеть ими, не будучи уничтоженными. Рассказы о подвигах их носителей многочисленны, но всегда заканчиваются трагедией: возможно, в знак холодной жестокости самой Морай-Хег, а возможно, как напоминание об опасностях, которым подвергается любой эльдар, подлетевший слишком близко к солнцу былой славы своей расы. К моменту Падения, Мечи Старухи были давно потеряны, рассеяны по галактике за долгие годы правления Империи Эльдар. Их искали многие эльдары, а также чемпионы Слаанеш, желающие заслужить благосклонность своего Тёмного Бога. Часто эти искатели встречали таинственных арлекинов на своём пути. Однако если кому-то и удавалось найти одно из легендарных оружий, то они не оставляли следов своего успеха.

***

Даже когда Эльдрад и Азурмен возглавили экспедицию на Белиал IV, другие, присягнувшие их делу, искали оставшиеся четыре Меча Старухи. Они знали, что, как только Темные Силы узнают об их интересе к древнему оружию, они примутся за его охрану - и даже Вторая Кабала не считала себя способной, скажем, ограбить Серебряный Дворец самого Слаанеш, что, как знал Эльдрад, будет необходимо, если Та-Что-Жаждет поймёт замысел Иннари. Высший Провидец не знал наверняка, что эти другие стороны добьются успеха, ибо он был так же слеп к тому, что лежит за Концом Света, как и любой другой Провидец. Но он сделал все возможные приготовления, чтобы максимально увеличить шансы на успех, и доверял тем, кого выбрал для руководства каждой экспедицией. Теперь оставалось лишь сделать всё, что в его силах. И всё же, хотя Вилит-жар был так близко, Эльдрад не мог до него дотронуться, ибо защита, окружавшая его, была создана величайшими колдунами Слаанеш и усилена волей самого Тёмного Бога. Для их отключения потребовалось бы время, которого у Аватара не было. Тогда, благодаря превратностям времени, во время путешествия по Паутине или прогулки по миру демонов, далеко-далеко, на горящей Терре, Лоргар Аврелиан и Эфраэль Штерн сразили Сангвиния. Сам Тёмный Князь был ранен Мечом, Который Был Обещан, ударом, который эхом разнёсся по всей реальности. Шаха Гаатон споткнулся от внезапной боли, его разум не мог - или, возможно, не позволил - осознать происходящее, и при этом упустил свой шанс нанести Азурмену смертельный удар. Хаотические руны, удерживавшие Меч Старухи в небольшом отрыве от остального существования, мигнули и сломались, хрупкий баланс их существования был разрушен криком возмущения и боли Той-Что-Жаждет. И хотя Эльдрад этого не предвидел, он сразу же воспользовался этой возможностью и потянулся к Вилит-жару. Простая плоть была бы немедленно сожжена чёрным огнём, окружавшим Меч Старухи, но конечность Эльдрада была сделана из живого кристалла, пронизанного силой зарождающегося бога и защищённого от подобной опасности. Его пальцы сомкнулись вокруг рукояти священного оружия, и с криком, куда более боевым, чем тот, что срывался с его губ за многие циклы, он вытащил Меч Старухи из его адской тюрьмы. Несмотря на своё замешательство, Шаха Гаатон сразу же почувствовал, что не справился с возложенной на него богом задачей. Понимая, что это его единственный шанс избежать гнева Слаанеш - а в данный момент этого следовало избегать любой ценой, ибо ярость Тёмного Князя сейчас соперничала с яростью самого Кровавого Бога, - Предвестник бросился на Эльдрада, оставив всякую защиту, чтобы убить Аватара Иннеада прежде, чем тот успеет воспользоваться своим новым оружием. У него не получилось.

***

Эльдрад вонзил Вилит-жар в грудь Шаха Гаатона. Князь Демонов закричал от боли, когда древнее оружие прожгло его инфернальную плоть, но этого было недостаточно. Эльдрад не был удовлетворён, и Иннеад тоже. Он пронзил Меч Старухи божественными чувствами, ощутив тысячи мучимых духов эльдар, которыми питался Повелитель Демонов. В отличие от большинства Нерождённых, он не пожирал их полностью. Вместо этого он оставлял в них каплю разума, достаточную для того, чтобы они осознавали своё положение и чувствовали боль оставшуюся вечность. Это была ошибка, о которой Шаха Гаатон пожалеет. Меч Душ пел Аватару Иннеада, говоря ему, что он должен делать, и он с радостью повиновался. — Предвестник Гибели, — заговорил Эльдрад Ультран, и голос его зазвучал эхом божественной силы. — Пришло время вернуть то, что ты украл. — Ты… Прежде чем Князь Демонов успел произнести последние слова, Эльдрад потянул и разорвал его сущность на части. Шаха Гаатон закричал в ужасе и агонии, а затем навсегда перестал существовать. Вспышка бледного света на мгновение ослепила всех в комнате, независимо от того, какими чувствами обладали смертные или бессмертные, а когда она померкла, все увидели плод последнего чуда Эльдрада. Он был высоким, таким же высоким, каким был Шаха Гаатон. Он был прекрасен и ужасен на вид, являя собой мрачное воплощение страха, который все души, независимо от степени просветления, испытывают перед Смертью. Вихрь безликих духов окружал его, температура в комнате понизилась, и у ног его образовались ледяные кристаллы. Тело его было облачено в невообразимо древние доспехи, которые были не столько чёрными, сколько полностью лишёнными света, а невозможно длинная грива белых волос венчала лицо, способное преследовать сны даже самых храбрых душ. Он держал Вилит-жар в одной руке, на которой было всего пять пальцев, а в другой - конструкцию из психического огня в форме руны Иннеада. — Вот, — провозгласил Аватар Иннеада, обращаясь к изумлённым воинам эльдар и охваченным ужасом демонам. Кристаллическая часть его тела разрослась, поглотив ещё больше его плоти, ибо ни одно чудо не достается бесплатно. — Инкарн, аватар мстительной ярости Шепчущего Бога! Возвышающаяся фигура раскрыла пасть и испустила ужасный крик, полный всей скорби и ярости расы эльдар, каждой любви, которая закончилась разлукой со смертью, каждого будущего, которое так и не наступило из-за махинаций Той-Кто-Жаждет. Ближайшие демонетки вскрикнули и превратились в пепел, их сущности угасли в одно мгновение.

***

С уничтожением Шаха Гаатона и проявлением Инкарна битва в Храме-Дворце закончилась быстро. Каждый удар Инкарна уничтожал толпы демонов Слаанеш, не просто изгоняя их, а полностью стирая, и куда бы он ни обращал свою горящую руку, приспешники Тёмного Князя в ужасе отшатывались от его бледного сияния. Осознав, что впервые со времён Падения они могут реально, навсегда нанести вред Сути, преследовавшей их народ на протяжении многих поколений, боевой дух Воинов Аспектов достиг абсолютных высот. В считанные мгновения тронный зал был очищен от последних слуг Той-Кто-Жаждет. При всём мастерстве и храбрости воинов-аспектов Ультве, пало чуть больше половины из них, хотя их души были в безопасности в объятиях Иннеада. Сам Азурмен был ранен - удар клинка Шаха Гаатона рассёк ему ногу, - но Лорд-Феникс переживал и большее. Когда Шаха Гаатон был уничтожен, а Меч Старухи был возвращён, сложная сеть темных энергий, поддерживавшая невозможную архитектуру Храма-Дворца, начала разрушаться. Вслед за Инкарном, эльдары бросились наружу, пока всё строение не рухнуло на них. У входа они встретились с остатками своих сил, которые сумели продержаться несмотря на численное превосходство противника. Не успели они выйти из Храма-Дворца, как он, наконец, рассыпался позади них. Осквернённый отголосок славы империи Эльдар рассыпался в руины, и вид его в сочетании с ужасным присутствием Инкарна и всё ещё звучащим болезненным криком их Тёмного Бога обратил в бегство оставшихся демонов Слаанеш. Азурмен и Эльдрад повели своих оставшихся воинов обратно к порталу Паутины, который доставил их к Белиару IV, всё ещё сопровождаемые Инкарном. Они успешно выполнили свою миссию в демоническом мире, но возвращаться в Ультве пока не собирались. Несмотря на то, что Слаанеш был главным врагом расы эльдар, он был лишь младшей из Губительных Сил, и не было никакой надежды на лучшее будущее для Детей Иши, пока не были уничтожены все грани Изначального Уничтожителя. С уничтожением Лжеангела Терра на данный момент была в безопасности, хотя Эльдрад не сомневался, что родной мир людей заплатил страшную цену за столь великую победу. А это означало, что в настоящее время существовала только одна точка опоры, где вершилась судьба галактики: Кадия.

***

Его дочь умирала. Это должно было быть невозможно. Биология Мелюзины была произведением искусства, и она пережила гораздо более серьёзные травмы, чем те, что нанёс ей этот варвар Локен. Она должна была уже выздороветь, даже без всех тех усилий, которые он потратил на её исцеление. Но она всё ещё умирала. Показания приборов его личной лаборатории на борту «Пульхритудинуса» были чёткими, но не то чтобы они были ему нужны. Он знал тело своей дочери так же хорошо, как своё собственное. У него были воспоминания о веках, потраченных на её стабилизацию после того, как они расстались с Гвардией Ворона, и сомнительные «подарки», оставленные Девятнадцатым легионом в её генетическом коде, начали проявляться. Фабий знал, что здесь замешано нечто большее, чем простая биология. Ни Мелюзина, ни Локен не были чисто физическими существами. После пребывания в Оке Ужаса Локен превратился в существо «Цербер», которое преследовало его операции и убило больше его тел, чем он хотел сосчитать, стоившее ему целых жизней знаний и экспериментов. А Мелюзина… ну, Мелюзина никогда полностью не принадлежала Материуму. Задолго до того, как она открыла глаза и сделала первый вдох, его дочь была гораздо больше, чем просто человеком, даже если он и не соглашался с другими её родителями в том, какой должна быть её конечная судьба. — Отец. — Голос Старшего эхом разнёсся по лаборатории, как всегда лишённый эмоций. Фабий не слышал, как он вошёл, но тогда он бы и не услышал. — В чём дело? — спросил он коротким тоном. — Твой Консорциум становится всё более беспокойным из-за твоего отсутствия. Чёрный Крестовый Поход буксует. Нефалор попытался осуществить какую-то непродуманную затею, которая потерпела крах, а Сигизмунд призвал Дорна и вступил в ряды Нерождённых. — Мне всё равно. Я знал планы Сигизмунда, и не удивлён, что Нефалор продолжает терпеть неудачи. Пока данные продолжают собираться, всё в порядке. Я не оставлю твою сестру. — Неужели Мелюзина важнее всех усилий, которые ты вложил в эту операцию, отец? Фабий горько рассмеялся над этим вопросом. Он знал, что неправильный ответ приведёт к тому, что его творение последует инструкциям, которые он так давно заложил в его разум, и убьёт его за грех позволить эмоциям загрязнить его работу. Иногда ему хотелось дать себе больше свободы действий, но потом он вспоминал, как легко межпространственные интеллекты, которых глупцы называли «богами», могли подмять под себя даже самые светлые умы. — Она уникальна, — ответил он. — Даже сейчас я не могу воспроизвести ничего похожего. Каждого из Новых Десантников на Кадии, каждого из безумных культистов и отступников можно заменить, если потребуется, но её нельзя. Я не позволю забрать её у меня вот так! — Ты знаешь, почему она умирает. — Голос Старшего был спокоен и холоден, как пустота между звёздами. Обычно Фабий находил в нём успокоение - но не сегодня. — Конечно, знаю! — прорычал он. — Это их рук дело. Так называемые Боги, которым так горячо поклоняются наши союзники. Они воспользовались раной, которую нанёс ей этот «Цербер». — Они держат её в заложниках. — Да! И всё, что мне нужно сделать, если я хочу, чтобы она жила, это попросить. Вот и всё. Я понимаю, сын. Если я только помолюсь, — он выплюнул это слово как проклятие, — за её спасение, она будет освобождена - и я буду обречён. — Я не могу позволить тебе сделать это, отец. И у тебя нет других тел во флоте. — Не после того, как все оставшиеся были уничтожены этими имперскими псами, — прорычал Фабий. Кто-то в Империуме, вероятно, член этого раздражающе компетентного Храма Вануса, наконец-то уловил его нынешнюю природу как сети клонов. В системе было развёрнуто более дюжины ассасинов, и они координировали свои действия с высадкой Повелителей Ночи, чтобы уничтожить все тела, которые он спрятал во флоте Чёрного Легиона в качестве резервных, если активные будут выведены из строя. Некоторые покушения были изящными, небольшое изменение содержимого капсул жизнеобеспечения, настолько незначительное, что он мог принять это за человеческую ошибку, но другие были… более грубыми. Крейсер «Зубы Агарты» превратился в облако обломков после того, как Эверсор, находившийся внутри, добрался до его плазменного реактора и активировал бомбу смертника. Экипаж в двадцать тысяч человек, потерянный за одну секунду, вместе с его последними резервными телами во всей звёздной системе. Фабий не боялся смерти. Потеря воспоминаний этого тела была бы неудачей, особенно учитывая, что оно было единственным, кто знал из первых рук о полевых испытаниях, проводимых на поверхности Кадии, но со временем его высшее «я» восстановится. Его помощники следили за Новыми Десантниками и он сможет восстановить общую картину по их записям. Нет, больше всего его беспокоила возможность того, что Старший может потерпеть неудачу, когда отправится за ним. Фабий знал, что мстительный Примарх намного сильнее его: именно поэтому он вырастил его, несмотря на значительные затраты и опасности, в конце концов. Но после смерти Императора и восхождения Чёрного Легиона, возможно, Тёмные Боги воспользуются возможностью полностью превратить эту версию себя в свою марионетку, наделив её достаточной силой, чтобы противостоять даже самому сильному своему созданию. Он не считал самонадеянным полагать, что затраты будут стоить им этого, учитывая, сколько военной мощи и влияния сейчас у него под рукой. И он знал, что Старший тоже это понимал - по правде говоря, он был удивлён, что тот не убил его на всякий случай. Оставалось надеяться, что он не впал в сентиментальность: Фабий надеялся, что отсутствие души предотвратит подобные глупости. — Что ты будешь делать, отец? Он посмотрел на свою дочь. Она выглядела такой хрупкой в этот момент. Она всегда была такой сильной, хотя он всегда беспокоился, что с ней что-то случится, несмотря на эту силу. Теперь она умирала… …но она ещё не умерла. Её жизненные показатели угасали, но это был медленный процесс. Если план заключался в том, чтобы заставить его действовать, то зачем? В лаборатории были установлены щиты, не позволяющие Варпу вмешиваться в его работу, но в смотровой камере, где произошла схватка, их не было. Поражение Мелюзины могло произойти гораздо быстрее. В голове Лорда Клонов забрезжило понимание. — Они тоже не хотят её смерти, — прошептал он. — Они видят в ней такой же потенциал, как и я, даже если они извратят её в своём мерзком образе и разрушат то, чем она могла бы стать. На его лицо медленно наползла улыбка. — Отец? — Чувствуя, что решение принято, Старший подошёл ближе, готовый выполнить свою главную функцию, если понадобится. Фабий усмехнулся. — Не волнуйся, сын мой. Я нашёл выход из нашего затруднительного положения. Передай Скалагриму, что до моего возвращения Консорциум будет возглавлять он. Что касается тебя, я рассказал тебе о своих планах относительно самой Кадии: убедись, что поддерживаются надлежащие условия для дальнейших полевых испытаний. Фабий достал простой, ничем не украшенный болт-пистолет, висевший у него на поясе. Это было обычное оружие, ничем не отличающееся от тысяч тех, что были розданы его творениям, которые сейчас сражались и умирали на Кадии, чтобы он мог учиться у них и выковать следующее поколение защитников человечества ещё лучше. — И скажи своей сестре, чтобы она не винила себя за это. В конце концов, какой родитель не готов умереть за своих детей? Он приставил дуло пистолета к своему виску и нажал на курок.

***

На Кадии после победы Каина на Элизионских полях, ситуация для Империума несколько улучшилась. Каср Краф стал новой штаб-квартирой имперского сопротивления на планете, а Чёрный легион остался без чёткого руководства. Тем временем Великий магистр Темных Ангелов Нефалор разрывался между яростью от разрушения своего заговора по втягиванию системы в Око Ужаса и потерей Повелителя Призраков, и ужасом от мысли, что тот самый человек, стоявший в центре всех его последних неудач, теперь наделён частью силы самого Лжеимператора. Кайафас Каин снова и снова мешал ему, и теперь он был могущественнее, чем когда-либо прежде. Даже в смерти Лжеимператор продолжал бросать вызов Богу Перемен. Когда его оракулы всё ещё были ослеплены Концом Света, Владыка Звёзд был парализован нерешительностью. Часть его души желала лично выйти на поле боя и сразить Живого Святого, но мысль о том, чтобы приблизить к Каину дух, рождённый Огненной Волной и заключённый в его клинке, показалась ему невероятно плохой. И вот ещё один из трёх лидеров Чёрного Крестового похода метался на борту «Непобедимого Разума», не зная, какому плану последовать. Однако один из ужасного триумвирата Лордов Хаоса, принёсших Кадии разрушение, всё ещё оставался. Пока Дорн оправлялся от столкновения с Серыми Рыцарями, Демон-Принц Сигизмунд промаршировал по миру-крепости к тем, кто избежал гнева его сеньора. Его разум пылал от новой демонической силы, но Разрушитель не пошёл прямо к Каср Крафу, а выбрал кружной путь, который привёл его к оставшимся имперским крепостям. Столкнувшись с мощью Князя Демонов Кхорна, дополненной осаждающими их войсками Черного легиона, Кастеллумы падали один за другим, а те, кому удалось избежать резни, объединились с Каср Крафом под знаменем Каина. Живой Святой отдавал приказы и возглавлял вылазки для спасения тех, кого можно было спасти, наполняя убежища последнего свободного Кастеллума миллионами беженцев. Его сила очищала тех, кто был невольно заражён безумием Кхорна, изгоняя порчу, которая со временем могла бы обратить их против собственного народа, как это случилось на Каср Партокс. Проходили дни, которые превращались в недели, а Кадия всё ещё стояла, израненная, но непокорённая. Присутствие Дорна на планете сделало вокс-связь и астропатические передачи ещё более опасными, чем раньше, но новое Имперское Верховное командование знало, что «Мстительный Дух» всё ещё жив, и его присутствие не позволило «Непобедимому Разуму» и остальному флоту Темных Ангелов уничтожить Кастеллум с помощью орбитальной бомбардировки. Тем временем колдовская пелена, наброшенная на Кадию колдунами Первого легиона, ослабевала, как из-за психической реакции Конца Света, так и из-за повторных поражений, нанесённых сыновьям Льва Эль’Джонсона. Учитывая возможность подкрепления на горизонте и постоянные усилия комиссара-кастеляна, моральный дух в Каср Крафе был настолько высок, насколько можно было ожидать, учитывая тяжёлые обстоятельства. Силы Хаоса, осаждавшие Кастеллум, понесли тяжёлые потери, пытаясь прорвать оборону, созданную архитекторами Железных Воинов и укомплектованную великой коалицией Имперских сил. Космические Десантники, гвардейцы, Сёстры Битвы и Скитарии сражались бок о бок, причём Каин проводил столько же времени на стенах, сколько и в конференц-залах, не давая огромным эго соответствующих лидеров этих фракций обернуться друг против друга. К счастью, столетие службы в комиссариате дало ему большой опыт в этой области, а его двойной авторитет комиссара-кастеляна и Живого Святого придавал его слову дополнительный вес. Наконец прибыл Сигизмунд, за ним следовала огромная орда Потерянных и Проклятых. Разрушитель пылал благосклонностью Кхорна, а небо над Каср Крафом наполнилось грозовыми тучами, когда психические ауры лидеров двух армий столкнулись в Имматериуме.

***

Я стоял на Валу Мучеников и смотрел на юг, наблюдая за приближением нашей гибели. Наконец-то Сигизмунд был здесь. Я хотел отдать приказ стрелять; направить на него все пушки на стенах, а также все артиллерийские орудия, для которых у нас ещё оставались боеприпасы, и взрывать его до тех пор, пока от него ничего не останется. Но понимал что это бесполезно. Это уже было испробовано на Каср Партоксе, и тогда Разрушитель всё ещё был смертен. Даже великие, прекрасные пушки Железных Воинов не смогли бы убить его сейчас. Я мог видеть (хотя зрение имело лишь малейшее сходство с теми органами чувств, которыми я пользовался) пелену силы, окружавшую Сигизмунда, буквально божественную волю Кхорна, готовую исказить реальность, чтобы соответствовать замыслам Кровавого Бога. Конечно, объяснить это моим подчиненным (мне всё ещё было странно думать о них в таком ключе, что меня успокаивало) было совсем другим делом. После своего воскрешения я, к своему ужасу, обнаружил, что симпатизирую Ракелю. Люди вокруг меня были такими слепыми, такими ограниченными. Они не понимали вещей, которые теперь казались мне такими же очевидными, как дыхание. Всё же лучше, чем иметь все эти новые восприятия и не знать, как их использовать. По словам Мотта, я, по сути, пропустил болезненное и интенсивное обучение, через которое проходят все Имперские псайкеры, чтобы разобраться в своих способностях, благодаря тому, что в мою собственную душу был воткнут осколок души Бога-Императора. (Позже я спросил Эмберли, был ли старый савант серьёзен, и она, и Альфарий подтвердили, что это действительно была распространённая теория о том, откуда взялись Живые Святые). Он видит нас, — прошептала тень Ибрама Гаунта. Повелитель Призраков был рядом со мной: я вытащил его из «Манифеста Ярости», чтобы он присоединился ко мне. Ординатус ждал за стенами, и я чувствовал, что мой коллега-нежить будет полезнее со мной. — Я знаю, — сказал я ему. Я чувствовал взгляд Сигизмунда, несмотря на разделявшую нас бездну дыма и запыленного воздуха. Я всё ещё боялся, но знал, что не могу этого показать. Не сейчас, когда столько людей смотрят на меня, их Героя, их Комиссара-Кастеляна, их Живого Святого, храбро стоящего перед лицом полчищ Хаоса, неустрашимого. Я должен был выглядеть соответствующим образом, чтобы казалось, что всё будет хорошо. В каком-то смысле, вся моя жизнь готовила меня к этому. Жаль, что святость не дала мне предвидения Императора, хотя, учитывая наше наиболее вероятное будущее, возможно, это и к лучшему. — Тогда идём, — прошептал я, достаточно громко, чтобы меня услышали ближайшие солдаты, зная, что слова обойдут весь Каср ещё до истечения часа. — Сделайте всё, что в ваших силах.

***

Несмотря на многомесячную бомбардировку боевыми машинами Хаоса, пустотные щиты, окружавшие Каср Краф, всё ещё держались. Миллионы гвардейцев стояли наготове в его стенах, как и десятки Космодесантников из всех верных легионов, кроме Третьего, тысячи Сестёр Битвы и Скитариев. Но их всё ещё значительно превосходили орды культистов Чёрного Легиона, которые теперь, казалось, расползались от горизонта до горизонта по всему Кастеллуму. Цитадель за цитаделью падали, и почти вся мощь Хаоса на Кадии сошлась на этом последнем бастионе имперской непокорности. Конечно, Каин знал, что за стенами Каср Крафа всё ещё оставались форпосты сопротивления. Изолированные имперские силы всё ещё сопротивлялись захватчикам, ведя партизанскую войну, которая на любом другом поле боя принесла бы им величайшие почести. Живой Святой чувствовал эти маленькие искорки света в море тьмы, и это вселяло в него надежду, хотя он знал, что в конечном итоге они мало что могут сделать, чтобы повлиять на ход грядущего противостояния. В течение нескольких мгновений после своего прибытия, Сигизмунд взял под контроль разрозненные силы, осаждавшие Кастеллум. Несмотря на молчание Байла, союз, создавший Чёрный Крестовый поход, остался на месте, и то ли из-за этого, то ли из-за того, что Разрушитель мог убить любого, кто бросит ему вызов, все, кроме самых ненормальных, силы Чёрного легиона вскоре последовали его примеру. Иерофанты Черепов распространились среди орды, проповедуя тёмное слово Кхорна и вселяя в каждого, кто слышал их нечестивые молитвы, дикую жажду крови. На этот раз не будет ни отступления, ни передышки. На этот раз силы Гибели будут бросаться на стены Каср Крафа, пока те не рухнут или пока все они не погибнут. Сигизмунд поднял к небесам Зуб Шторма, чёрные тучи вспыхнули алыми молниями, когда Бог Крови одобрительно прорычал, и битва началась вновь. По всему Кастеллуму тысячи артиллерийских орудий изрыгали смерть на приближающуюся орду, тысячи Рабов Тьмы гибли с каждым мгновением. Но всё равно Потерянные и Проклятые наступали. После того как первые несколько волн были уничтожены, несколько Астартес Байлорождённых с уникальными способностями возглавили штурм, используя свои генетически аберрантные дары, чтобы убивать сотни гвардейцев издалека. Как только они обнаруживали себя, их тут же выцеливали и уничтожали, но они всё ещё могли дать шанс тем, кто шёл за ними. Машины Китана продвигались вперёд, не обращая внимания на десятки культистов Чёрного Легиона, которых они давили с каждым своим шагом. Стали появляться бреши, и полчища Хаоса хлынули внутрь, несмотря на непрекращающийся артобстрел, но их встретили резервные силы Астартес. В течение нескольких дней натиск не прекращался, постепенно уничтожая защитников. Целые районы были оставлены и отвоёваны, превратившись в зоны убийства, где отступающие имперские войска заливали кровью захватчиков каждый метр кадианской земли. Нигде битва не проходила так горячо, как на юге от Каср Крафа. Там, на Валу Мучеников, стоял сам Живой Святой - и там же появился Разрушитель. Каин и Сигизмунд знали, что противостояние между ними неизбежно, но Разрушитель провёл первые семь дней битвы, наблюдая издалека, как его инфернальная воля гонит силы Чёрного Легиона и культистов Кхорна вперёд, прямо в объятия Смерти. Под руководством Каина защитники не сломались: любое отступление было упорядоченным и рассчитанным, каждый выстрел тщательно прицельным, каждый удар наносился с праведным гневом в сердце. Хотя страх тяжким грузом лежал на их душах, они не поддались ему, не посрамили комиссара-кастеляна, который сражался рядом с ними, на переднем крае каждого боя. Наступил восьмой день, хотя солнце уже давно не пробивалось сквозь клубы дыма и пыли. Наконец Сигизмунд выступил вперёд. В отличие от Кровожадов Кхорна или его собственного Демонического Примарха, у Разрушителя не было крыльев, но они ему и не были нужны. Он взобрался на Вал Мучеников, его когти рвали камень, словно мокрую землю, не обращая внимания огонь противника - пока Каин не сумел восстановить порядок, несмотря на тёмную ауру ужаса, исходящую от Разрушителя, и не приказал отступить с этого участка стен. Видя, что огонь прекратился, силы Чёрного Легиона последовали за Князем Демонов, используя лестницы или цепляясь за бока мутантов с телами, приспособленными для подъёма. К тому времени, когда Сигизмунд достиг вершины стены, Живой Святой стоял наготове, чтобы встретить его, в сопровождении горстки товарищей, чьей силе воли он доверял, чтобы противостоять присутствию Демон-Принца, и чьего мастерства, как он надеялся, будет достаточно, чтобы изменить ситуацию. Инквизитор Эмберли Вейл, облачённая в золотой костюм силовой брони, которая знала Каина десятилетиями, возможно, лучше, чем он сам. Ибрам Гаунт, Повелитель Призраков, призрак, оживлённый Виндиктой, новой Силой Возмездия, и окутанный призраками потерянного мира Танит. Лейтенант Манава Вельтрам из 59-й штурмовой роты Пожирателей Миров, держащий в обеих руках огромный цепной топор, шлем которого был потерян на пятый день битвы, чтобы открыть лицо, которое, несмотря на свою жестокость, заставило бесчисленных солдат и гражданских чувствовать себя в безопасности в течение нескольких месяцев после Конца Света. А Альфа-Легионер, которого звали Альфарий, стоял рядом с Каином на том месте, где когда-то стоял стрелок первого класса Ферик Юрген. Под пылающим небом эти пять героев вместе противостояли Разрушителю Кхорна и его сонму обезумевших от крови приспешников. Вместе с ними было пятьдесят Космических Десантников из нескольких легионов - только на трансчеловеческих воинов можно было положиться, чтобы они не поддались присутствию Сигизмунда вблизи. Наступила короткая пауза, пока обе стороны смотрели друг на друга через всю ширину Вала Мучеников. Затем Сигизмунд шагнул вперёд, и начался настоящий ад. Болтерный огонь разорвал первые ряды еретиков, но те, кто стоял за ними, продолжали наступать, не боясь, и вскоре поле боя превратилось в кровавую бойню. Через несколько ударов сердца Каин схватился с Разрушителем, используя свою новую силу, чтобы сравняться с чудовищной мощью Князя Демонов. Повелитель Призраков был на его стороне, его бесплотная природа позволяла ему противостоять ужасным энергиям, высвобождаемым в ходе противостояния, даже когда они заставляли отступать более физических союзников Живого Святого. Сотни мстительных призраков цеплялись за Разрушителя, замедляя его настолько, что Каин мог сравняться с ним. Но даже несмотря на это, с каждым ударом, Живой Святой был вынужден сдавать позиции. Нечеловеческая решимость и сила воли Сигизмунда, благодаря которой он организовал разгром собственного легиона и потратил десять тысяч лет на сбор черепов для Кровавого Бога, чтобы освободить своего Примарха от манипуляций Архипредателя, служили защитой от призраков Гаунта. Наконец, когда Гаунт попытался нанести удар по самому Сигизмунду, Разрушитель отбил его свободной рукой, и инфернальная материя разнесла бесплотное тело Повелителя Призраков в стороны. Каин попытался воспользоваться отвлекающим манёвром, но Сигизмунд двигался слишком быстро, и Живой Святой только и мог, что избежать рассечения надвое. В последнюю секунду он парировал удар, в результате чего его бросило на землю, и его всё ещё человеческое тело упало на бетон Вала. Сигизмунд возвышался над Каином, чьих союзников сдерживали остальные силы Хаоса, оспаривающие стену. Но прежде чем Разрушитель смог ударить комиссара-кастеляна, воздух между ними завибрировал и раскололся, и из дыры в реальности появились две фигуры, одна - человеческого роста, другая - ростом с Сигизмунда, но не совсем. Эльдрад Ультран и Инкарн прибыли сюда, перепрыгнув через пространство с помощью психических способностей Эльдрада из портала Паутины на Клайсусе, ледяной луне Каср Холна. Открытие пути через возмущения, которые Сигизмунд и Каин создали в Варпе, почти истощило Эльдрада, но Инкарн был более чем готов к бою. Край Вилит-жара встретил ударную волну силы Зуба Шторма и спас Каину жизнь. Инкарн был могуч, и Разрушитель был застигнут врасплох тем, что для него выглядело как Великий Демон Силы, которую он не мог определить - хотя смертные глаза могли обмануться, приняв Инкарна за отродье Слаанеш, Князь Демонов Кхорна сразу же заметил разницу. И всё же Иннеад был молодым богом, а Инкарн - ещё моложе. На этот раз у аватара нового бога не было преимущества в опыте Снова и снова сталкивались два божественных чемпиона, но в конце концов Сигизмунд одержал верх. Зуб Шторма пробили доспехи Инкарна и вонзились в его грудь, а в небе раздался издевательский смех Кхорна. Форма Инкарна рассеялась в дыму, унося с собой Вилит-жар. Но Эльдрад не стал отчаиваться из-за исчезновения Меча Старухи: сущности двух были безвозвратно связаны, когда он использовал это оружие для создания другого Аватара Иннеада. Он всё ещё чувствовал присутствие Инкарна в песне Бога Мёртвых, медленно набирающего силу. По примеру демонов Хаоса Инкарн вскоре снова сможет проявиться в материальном плане - хотя период изгнания будет гораздо короче, благодаря фундаментальным различиям между Иннеадом и Губительными Силами. Теперь оставалось только узнать, достаточно ли времени дала жертва Инкарна.

***

Было больно. Трон Терры, это было так больно. Мой красный пояс был залит моей собственной кровью, как и большая часть моей униформы. При каждом вдохе казалось, что ножи разрывают мои лёгкие на части. Сигизмунд был силён, так силён. Сильнее, чем я считал возможным. Даже та… та тварь, появившаяся из ниоткуда, не смогла победить. Как я мог выиграть? Это было безнадёжно. Сигизмунд собирался убить меня, а потом… А потом… Я подумал о тех, кто всё ещё сражался на Валу Мучеников. Я подумал обо всех солдатах, которые стояли за мной, и о гражданских, которые стояли за ними. Я думал об Эмберли, о Кастине, обо всех тех, кого Сигизмунд убьёт, когда покончит со мной. Я думал обо всех тех, кого он уже убил, обо всех героях, павших под его клинком. Обо всех мирах, сгоревших в безумных Кровавых Крестовых походах Седьмого Легиона. Я подумал о своём друге, который умер у меня на руках с улыбкой на губах. — Никогда больше, — прошептал я и встал. Золотой свет хлынул изнутри меня, и я почувствовал, как мои раны закрываются, хотя боль от них осталась. Так или иначе, кровавый крестовый поход Сигизмунда закончится здесь. Разрушитель подошёл ближе, его близость отразилась на моих чувствах, как тошнотворный жар плазменного оружия, которое вот-вот взорвётся от чрезмерного использования. — Ты всё ещё стоишь? Хорошо. Такой, как ты, должен умереть стоя. — Я слышал улыбку в его голосе, за всем этим огнём и криками. Он наслаждался боем с эльдарским существом и с нетерпением ждал продолжения. — Но прежде чем я подарю твой череп Кхорну, я научу тебя истинному значению войны, старый солдат. Его слова были не более чем насмешкой, ничем не отличающейся от сотен, которые я слышал раньше. И всё же что-то в них заставило меня остановиться. Глубоко внутри, за всеми масками, которые я использовал, чтобы скрыть свою истинную сущность от тех, кто полагался на меня, за ужасным страхом, который я едва сдерживал, я почувствовал слабое шевеление Гнева. — Войны? — тихо произнёс я. — Что ты знаешь о войне, Разрушитель? Лицо Демон-Принца вряд ли было приспособлено для выражения растерянности, но я знал, что он всё равно это чувствует. — Я… — Заткнись, — зашипел я, и, чудо из чудес, он заткнулся. — Ты не знаешь страха. Ты не знаешь боли. Ты не знаешь мучений и горя. Ты не знаешь ужаса, когда смотришь, как твои товарищи умирают один за другим, зная, что ты можешь быть следующим и ничего не можешь с этим поделать. Тогда я увидел это ясно, с болезненной ясностью. Сигизмунд был Космодесантником, но он отвернулся от всего, что делало Астартес хотя бы отдалённо похожими на людей. Задолго до того, как стать Князем Демонов, он превратил себя в монстра, выбросив свою душу на Восьмеричный Путь, не заботясь обо всех, кто пал на его пути к славе, будь то враги или союзники. В его глазах все они были лишены человечности и превращены в подношения Кхорну. Как давно, интересно, Разрушитель не видел в ком-то другого человека, а не потенциальную жертву или инструмент, чтобы пролить больше крови во имя своего Тёмного Бога? — Ты. Не. Знаешь. Войну, — сказал я нарочито медленно. — Ты - безумный ребёнок, которому психическая мерзость дала силу, чтобы он мог питаться твоим злом. — Я - Разрушитель Кхорна! — прорычал он, сотрясая вал под моими ногами силой своего голоса. — Я - воля Бога Крови, воплощённая в жизнь! Я - рука Бога Войны! — Нет, — ответил я, чувствуя, как меня охватывает странное спокойствие. — Ты - ничто. Ничто, кроме лжи о том, что война может быть чудесной, а не ужасной. Ничто, кроме историй, придуманных теми, кто отчаянно ищет смысл в кровопролитии, создаваемом вокруг ядра безумной ненависти. Потому что именно таким был Кхорн, если разобраться. Бог Крови мог искушать своих рабов обещаниями силы, утверждениями, что он представляет закон джунглей, согласно которому сильные побеждают, а слабые терпят поражение. Он мог прятаться за фасадом благородного боя, за притворным отказом от колдовства и обмана как недостойных средств. Но в этой старой поговорке, известной каждому последователю Кхорна, была своя правда. Ему было всё равно, откуда течёт кровь, лишь бы текла. Он был лишь чудовищной тенью в Варпе, жаждущей крови, черепов и душ. Виновен или невинен, силён или слаб, храбр или труслив - это не имело значения, даже если его последователи заблуждались, думая, что это так. Так что да, Кхорн был истинным лицом Войны, уродливым и ненавистным. Я знал это, я признавал это, и я ненавидел это, как мог ненавидеть только тот, кто видел сто лет конфликта, кто похоронил слишком много людей, которые заслуживали жизни больше, чем я. Не может быть мира среди звёзд, пока Бог Крови сидит на своём Троне Черепов. Я поднял свой цепной меч, мельта-пушку Юргена, потерянную при падении, и направил его в лицо Разрушителю. — Ты - ложь славы, — объявил я. — И от имени всех тех, кого ты убил, я отрекаюсь от тебя. Я увидел, как его меч опустился, разорвав воздух звуком кричащих душ. В этом ударе было достаточно силы, чтобы разорвать танки, словно они были сделаны из бумаги. Осколок силы Императора внутри меня делал меня сильным, но я на собственном опыте убедился, что этого недостаточно, чтобы стать равным Разрушителю. Но чем это отличалось от сотен отчаянных поединков, которые я вёл за свою долгую и бесславную карьеру? Я всегда был на волосок от смерти. Я не думал. Просто не было времени. Я просто двинулся, и удар прошёл мимо. Зуб Шторма врезался в землю там, где я стоял всего лишь мгновение назад. В воздух полетели куски каменной крошки, и вдруг время словно замерло. С того места, где он приземлился, я увидел, как призрак Ибрама Гаунта поднял руку и направил её в грудь Сигизмунда. На мгновение, так ненадолго, что мне показалось, я увидел бледный свет на его боку, освещающий мельчайшие трещины в адской броне Разрушителя. Рана из его земной жизни, перенесённая в вечность благодаря предсмертному проклятию героя. Обещание суда над тем, кто слишком долго избегал возмездия. Слабое место в непобедимом враге. Я ударил, вогнав свой цепной меч через трещину в плоть Разрушителя до самой рукояти, направив удар так, чтобы лезвие достигло места, где находилось бы его сердце, будь он по-прежнему смертным. Я вложил в удар всю свою силу, пронзая внутренности Князя Демонов адамантиевыми зубами и золотой психической силой. Зуб Шторма выскользнул из хватки Сигизмунда, ударившись о землю одновременно с разлетающимися кусками рокрита, которые она вырвала из него. Разрушитель падал медленно, слишком медленно - не так, как это сделал бы человек, а как рушится памятник. Я вырвал свое оружие, используя импульс его собственного падения, чтобы помочь себе. Я слышал крики других отбросов Хаоса, но не обращал на них внимания, не сводя глаз с Разрушителя. Он смотрел на меня с земли, и я видел непонимание в его горящем взгляде. Он не мог понять, как я это сделал, не мог понять, как это вообще возможно. Впервые за много веков - возможно, впервые за всю историю, если то, что я подозревал о его человеческой жизни, было верным - Сигизмунд Разрушитель познал страх. Я не почувствовал никакого триумфа при виде этого зрелища, только изнуряющее чувство облегчения. — Как? КАК?! — спрашивал он. Кровь лилась из его раны, и какая-то часть меня рассеянно отметила, что багровый поток расходится у моих лодыжек, отказываясь коснуться меня. — Кто ты?! Сколько раз я задавал себе этот вопрос за последние месяцы? Я не мог найти точного ответа, но здесь и сейчас я знал правду. — Возмездие, — ответил я. Затем меня посетило ещё одно озарение. — Я могу убить тебя, — сказал я ему. — Раз и навсегда. — Я вечен, — прорычал он. — Кхорн даровал мне бессмертие! Даже сам Дорн не смог убить меня. Почему ты думаешь… Он внезапно замолчал, глаза его расширились, так как его инфернальные чувства каким-то образом подсказали ему, что я говорю правду. Потому что это была правда. Я могу уничтожить его, по-настоящему уничтожить. Разрушить его только что ставшую бессмертной сущность и сделать обещание Кхорна о вечности ложью. Я мог уничтожить осколок силы, которую Кровавый Бог вложил в повелителя Черных Храмовников, навсегда уменьшив могущество Владыки Черепов. Я знал, как это сделать, как распутать клубок его существования и сжечь каждую отдельную ниточку, пока Кхорну не останется ничего, что можно было бы собрать обратно. Я мог заставить его заплатить за всё, что он сделал – На мою руку опустилась рука. — Стойте, комиссар Каин, — сказал эльдар, появившийся рядом с бледным рогатым монстром. — Если ты сделаешь это, требуемые усилия уничтожат тебя. И хотя ты можешь считать это стоящей сделкой, твой народ всё ещё нуждается в тебе. Это о чём-то говорит, подумал я, ведь самой сюрреалистичной частью всего этого опыта было то, что эльдар говорил прямо. Я вздохнул. — Ты прав, — признал я, прежде чем перевести взгляд обратно на Князя Демонов, лежащего подо мной. — Поздравляю, Разрушитель. В этот день ты избежишь забвения. Но когда ты будешь ползать у ног трона своего хозяина, передай ему это послание от меня. Я вспыхнул своей аурой. Ореол золотого огня окружил меня, и когда я заговорил, мои слова раздались эхом, словно произнесённые сотней голосов: — ОДНАЖДЫ Я ПРИДУ ЗА НИМ. Затем я приступил к работе. Сигизмунд закричал, когда я разорвал его грудь на куски своим цепным мечом. Я не стал отрубать ему голову, отказывая ему в таком «почётном» поражении. Вместо этого я зарубил его, моё оружие сжигало его демоническую плоть до тех пор, пока он больше не смог сохранять телесную форму, а его дух был утащен в Царства Хаоса. … Ладно, возможно, во мне всё-таки осталось немного Гнева. Когда последние обрывки сущности Сигизмунда угасли, а битва на вершине Вала Мучеников закончилась, ко мне подошли Эмберли и Альфарий. Её доспехи были залиты кровью, но с первого взгляда я понял, что это не её собственная кровь. Успокоившись, я повернулся лицом к эльдару, который помешал мне уничтожить себя, чтобы уничтожить сущность Сигизмунда. Он был облачён в богато украшенные одежды и нёс посох, вибрирующий от сдерживаемых энергий, но моё внимание привлекло не его снаряжение. Половина его тела была сделана из живого кристалла, и я чувствовал силу внутри него. Она напомнила мне силу Гаунта, но намного сильнее, и отличалась от неё так, что я не мог выразить словами, но если бы мне пришлось попытаться, я бы сказал, что это потому, что Гаунт (и Сила, которую я помог переделать ему и его призрачным соратникам) был человеческого происхождения, а этот… нет. — Приветствую вас, — сказал он мне на идеальном готике, хотя и с акцентом, который не мог определить даже такой странник, как я, — Комиссар Каин, инквизитор Вейл и… кто вы? — Я Альфарий, — ответил Космодесантник совершенно бесстрастным голосом. — Не сомневаюсь. — В его голосе звучало веселье, хотя с эльдарами никогда нельзя быть уверенным. — Я не был уверен, что один из вашего Легиона будет здесь - ну, я не был уверен, что вы выживете - но ваше присутствие должно помочь прояснить ситуацию. — Он слегка поклонился. — Я Эльдрад Ультран, Верховный Провидец Искусственного Мира Ультве. — Ты гораздо больше, чем это, — сказала я. Он кивнул. — Действительно, но об этом мы поговорим позже. Лорд Альфарий, — и снова в его тоне прозвучало веселье, — не могли бы вы подтвердить для своих соратников, что я член Второй Кабалы Двадцатого легиона, союзник человечества и вашего Примарха? Второй - кого? — Верно, — ответил Космический Десантник. Его броня была сильно повреждена, но он всё ещё занял позицию за моим плечом. — Однако мне не сообщили, что вы будете здесь, лорд Видящий. — Боюсь, моё присутствие здесь — результат того, что после нашего последнего совместного предприятия мне пришлось импровизировать. Жертва вашего Императора многое изменила. — Жертва? Вы знаете, что произошло на Святой Терре, Провидец? — спросила Эмберли. Он кивнул. — Боюсь, не в подробностях. Но я знаю, что Император предпочёл принять смерть вместо того, чтобы преодолеть последние ограничения плоти. Магнус Красный теперь восседает на Золотом Троне, и хотя Сол подвергся нападению сил Той-Что-Жаждет, возглавляемых одним из павших братьев Алого Короля, это нападение было отбито, а Лжеангел уничтожен - полностью. Сангвиний - я выучил имена Примархов-предателей несколько десятилетий назад, и было легко догадаться, о каком из них говорил Эльдрад - напал на Терру. Сангвиний погиб, напав на Терру. Если бы не тот факт, что я сам был в нескольких мгновениях от окончательного убийства Сигизмунда, я бы не подумал, что это возможно, но если такой, как я, смог бы уничтожить Демон-Принца калибра Разрушителя ценой своей жизни, то, несомненно, верные сыновья Императора могли сделать то же самое со своими павшими сородичами. Если Эльдрад говорил правду, а я не думал, что он лжёт - что было ещё одним удивительным опытом общения с эльдар. — Ты пришёл сюда только для того, чтобы помочь нам победить Сигизмунда без того, чтобы я уничтожил себя? — спросил я, игнорируя рывок Эмберли в мою сторону на мои слова. Мы поговорим об этом позже, я знал, и этот разговор не будет приятным. — Это была одна из моих целей, но далеко не единственная. Вам нужно эвакуировать Кадию. Я моргнул. — Почему? С исчезновением Сигизмунда мы сможем годами противостоять Чёрному Легиону. Если прибудет подкрепление, мы сможем остановить этот Чёрный Крестовый Поход прямо здесь. — К сожалению, ситуация изменилась или вот-вот изменится. В Оке Ужаса произошли… события. Эльдрад Ультран, как я вскоре узнал, был величайшим мастером преуменьшения, которого я когда-либо встречал.

***

С поражением Сигизмунда власть Кхорна на поле боя была сломлена, а вместе с ней и воля к борьбе орд Хаоса. Хотя защитники Каср Крафа понесли тяжёлые потери, они нанесли врагу гораздо больше урона, особенно во время их панического разгрома. Имперские войска были вынуждены оставить первую и вторую стены, которые были слишком повреждены, чтобы быть жизнеспособными, но это всё ещё оставляло им полдюжины запасных позиций перед последней цитаделью. Находясь в безопасности в этой цитадели, Эльдрад Ультран объяснил имперским командирам, как он прибыл на Кадию. Он опустил подробности своей экспедиции на Белиал IV, вместо этого рассказав, как он и его соратники появились на Клайсусе, где его Воинство соединилось со свежими силами Ультве. От Ордена Несущих Слово, Сияющей Зари, размещённого на Каср Хольне, поступали сообщения о ксеносах, внезапно пришедших им на помощь с нескольких фронтов под предводительством чемпиона огромной силы, которого Эльдрад назвал Азурменом - имя, заставившее инквизитора Вейла резко вдохнуть. В системе также находился флот Искусственного Мира, прибывший через Паутину и теперь обнаруживший себя по сигналу Эльдрада. Окутанные эльдарской технологией, корабли Ультве ударили по кораблям Чёрного Крестового Похода, казалось, со всех сторон сразу, заставив их рассеяться и собраться в другом месте, что дало имперским кораблям время на перегруппировку. Затем Каср Краф получил сообщение, и пришла последняя хорошая новость, которую союзники услышат через некоторое время. Благодаря сочетанию великого мастерства и величайшей удачи, лорд Уркантос выжил после уничтожения «Вечного Крестоносца», его герметичная броня позволила ему продержаться достаточно долго, чтобы корабли Шестнадцатого легиона, прочёсывающие орбиту Каср Партокса, смогли найти его. Покинув Апотекарион - хотя «сбежав» было бы более подходящим словом - он вернулся на мостик своего флагмана и теперь делился тем, что обнаружили сенсоры «Мстительного духа». Новые варп-сигнатуры появились на краю системы, где, казалось, вечность назад появился флот Чёрного Крестового похода. Гололитический стол в центре командного зала мерцал, показывая данные, передаваемые с линкора класса «Глориана». Медленно, зернистое изображение прояснилось, и возник образ, до боли знакомый людям в комнате: ещё один Редут, идентичный трём гигантским транспортам, извергнувшим на Кадию свой груз Байлорождённых Астартес. Затем за ним появился ещё один, и ещё. И ещё один. И ещё один… К тому времени, когда последний Редут был идентифицирован на ауспексах дальнего действия «Мстительного духа» как Редут Омега, двадцать один огромный космический корабль прибыл на Кадию в сопровождении стаи кораблей сопровождения. Они на полной скорости удалялись от границы системы, что, на взгляд Каина, выглядело не столько как стремление вступить в бой, сколько как бегство от чего-то. Учитывая его удачу, он не удивился бы, узнав, что это действительно так, хотя и не мог представить, что может послужить причиной для бегства такой силы. Трёх Редутов было достаточно, чтобы поставить Кадию на колени. Содержимое ещё двадцати одного могло покорить целые сектора. Фабий Байл собрал целый легион. Возможно, его Десантники, Байлорождённые, не были равны настоящим Космическим Десантникам в дисциплине и мастерстве, но их странные способности делали их страшной угрозой. Имя Чёрного Легиона, которое когда-то воспринималось как оскорбление и имперцами, и еретиками, теперь звучало как страшное обещание, которое наконец-то было выполнено. Имперские командиры были вынуждены признать, что Эльдрад был прав: против такой численности удержать Кадию было невозможно. Лучшим вариантом действий была эвакуация, спасение как можно большего количества живой силы и гражданских лиц и отступление к следующим мирам Оккулярис Эгида, сети систем, укреплённых Железными Воинами на протяжении тысячелетий. С типичной для Четвёртого Легиона паранойей сыновья Пертурабо предусмотрели возможность того, что Кадия однажды может пасть, и провели подготовку к развалу обороны в галактическом масштабе. Чёрный Легион и его союзники получили бы свободу действий в системе Кадии, но им всё равно пришлось бы платить кровью за расширение своей территории, и если бы вовремя было собрано достаточно имперских подкреплений, их можно было бы остановить. Это было маловероятно, учитывая состояние замешательства, в котором Империум должен был находиться после смерти Императора, но это также был единственный шанс для Имперских сил в этой системе выжить. И вот, с тяжёлым сердцем, Кайафас Каин отдал приказ начать эвакуацию оставшихся имперских опорных пунктов в системе. Пока он издавал этот указ, мысли Каина были слишком заняты логистическим кошмаром, к которому он себя приговорил, чтобы заметить выражение облегчения на лице Эльдрада Ультрана или подозрительный взгляд Эмберли Вейл на инопланетного колдуна. Инквизитор Ордо Ксенос молча поклялась себе, что сделает всё возможное, чтобы защитить своего давнего любовника от манипуляций ксеносов.

***

Фабий Байл проснулся, чего он никак не ожидал. Внезапная перемена была шокирующей. В одно мгновение он был на борту «Пульхритудинуса», ощущая, как болт проникает в его череп - в скорости трансчеловеческих чувств были свои недостатки, о которых мог узнать только бессмертный, - а теперь он лежал на спине, в… Где он был? Он встал и посмотрел на себя. Он был облачён в чёрную силовую броню, в одной руке держал цепной меч, а в другой - болт-пистолет. Вокруг него валялись трупы гвардейцев и отступников, а также горящие руины того, что он узнал как оборонительную архитектуру Четвёртого легиона. Небо было затянуто дымом, освещённым красным светом инферно, а вдалеке слышался шум битвы. Из этого и ещё нескольких разрозненных признаков - отметки на форме гвардейцев, табличка с названием улицы, всё ещё едва заметная под пятном крови, химический состав воздуха после того, как дым битвы был отфильтрован, - можно было легко определить его местонахождение. Он находился на Кадии, в руинах Каср Джарка. Он ощупал рукой своё лицо, чувствуя различия в структуре костей по сравнению с тем, к чему он привык. Значит, не клон. Он потянулся к шее, и… вот. Усиленная оболочка из кости и адамантия, которая, как он знал, должна была защитить хрупкий механизм из украденного эльдарского кристалла и тёмных технологий, погружённый в позвоночник Нового Десантника. Он проверил время на системах доспеха - каким бы базовым ни было оборудование его творений, были некоторые углы, которые он просто не хотел срезать. Прошли недели с тех пор, как он застрелился на борту «Пульхритудинуса»: ему повезло, что никто не наткнулся на это тело, пока завершалась загрузка его сознания. Но опять же, большую роль в этом сыграла удача. Перенос сознания через пустоту в подготовленное тело Нового Десантника, должно быть, был одним из его резервных планов, разработанным версией самого себя, которая умерла, не успев поделиться памятью о своём существовании с остальными. Возможно, даже Цербер убил того клона: ирония судьбы была бы восхитительна. В конце концов, если бы он знал о существовании этого запасного плана, то его план принести себя в жертву, чтобы заставить Темных Богов наложить на себя руки, не мог бы сработать. Только потому, что он думал, что его смерть будет настолько окончательной, насколько это возможно для такого, как он, он был готов принести эту жертву. Фабий Байл не мог остановиться. Он рассмеялся, глубоким, гортанным звуком, так непохожим на хрип, который был всем, что могли издавать его клонированные тела на протяжении большей части их жизни. Он знал, что со временем Болезнь придёт за этим телом: он уже пытался избежать этого, пересаживая своё сознание в генетически неродственную плоть. В какой-то момент болезнь, которая почти уничтожила его Легион и которую он пережил только с помощью средств, которые привели бы его к казни задолго до восстания Жиллимана, превратилась в проклятие духа, которое преследовало его, несмотря ни на что. Он подозревал, что это дело рук Тёмных Богов, которые ограничивали его деятельность и склоняли его к рабству, обещая излечение. Но он никогда не склонял и не склонит перед ними колени, а теперь открыто смеялся над ними: — Я ПОБЕДИЛ! Движение в углу его зрения привлекло его внимание, и он немедленно приготовил своё оружие. После такой удачи он просто отказывался попасть в засаду, устроенную имперскими отщепенцами, которые пытались героически убить одного из нападавших, ответственных за падение их Кастеллума. Но нет, это был не гвардеец. Это был один из наблюдательных конструктов, которому было поручено следить за его Новыми Десантниками и передавать их действия в Консорциум на борту флота, чтобы можно было выявить лучшие образцы и улучшить следующее поколение. — Идентификационный код 595348952483-Тета-Примус, — рявкнул он на тварь. Оно остановилось, совершенно неподвижное, и ответило механизированным голосом: — Обработка… Обработка… Соединение принято. Устанавливаю связь… Связь установлена. — Здравствуй, отец. Звук голоса его дочери, исходящий от такого жалкого существа, мог бы обеспокоить Фабия, если бы он не испытал облегчение, услышав его снова. — Здравствуй, Мелюзина. — Он не пытался скрыть улыбку в своём голосе. — Как ты? — Я поправилась, отец. — Значит, я был прав. — Вы были правы. Однако, боюсь, за время твоего отсутствия все изменилось. — Расскажи мне. — Другие Редуты прибыли в систему. — Что? Я сказал им ждать моего сигнала. — Мы установили с ними связь, отец. Они утверждают, что у них нет выбора, кроме как уйти. Он нахмурился. Если только ничего не случилось, то, по крайней мере, в Редуте Омега должна быть его версия. Он не стал бы отступать от плана без веской причины. — Почему? — спросил он. — Саламандры подошли к Кадианским Вратам. Чтобы избежать конфликта, наш резервный флот решил выдвинуться туда. — Саламандры? — Это было… неожиданно. — Я оставил более чем достаточно кораблей, чтобы защитить Редуты от любого отряда Вулкана… — Нет, отец, ты не понимаешь, — оборвала его дочь. — Это был не просто случайный отряд под предводительством Повелителя Хаоса, желающего разграбить Редуты ради собственной выгоды. Это был Восемнадцатый Легион. И, отец… Вулкан летел рядом с ними. Лорд Клонов моргнул. — О. Что ж. Он определённо не мог винить своё второе я за то, что оно убежало от этого. —… Понятно. Тогда пошли транспорт ко мне, моя дорогая. Вижу, у меня впереди много работы.