***
Как он и говорил Мелюзине, на ''Пульхритудинусе'' Фабия ждало много работы. Он даже устыдился того, как быстро развалились люди под его командованием в его отсутствие. Судя по всему, они слишком привыкли к его присутствию - нет, на нём тоже лежала часть вины. Он слишком часто использовал своих клонов для присмотра за ними, не оставляя возможности для обучения самостоятельности. Это должно было измениться: его дети должны были уметь жить без его руководства. После того, как он лично убедился в хорошем самочувствии Мелюзины и сменил доспехи на набор, оснащённый соответствующим хирургеоном - эта конструкция подтверждала его личность, ведь во вселенной не нашлось бы второго существа способного с ней управляться - его внимание было сосредоточено на выводе важных активов обратно на флот. Корпуса Редутов Альфа, Бета и Гамма были брошены на поверхности Кадии, но самое ценное оборудование внутри было разобрано и вывезено. Жаль было бросать столько стазис-капсул, но теперь, когда Новые Десантники были активны, они были ему не нужны. Выживших Новых Десантников отозвали на транспорты и вернули флоту, как и трупы, которые было возможно эвакуировать. Большая часть болтерного мяса также была эвакуирована, но миллионы остались позади. Это было нормально: там, откуда они выползли оставалось ещё немало мяса. В Оке Ужаса победоносному военачальнику редко приходилось беспокоиться о замене своих малочисленных войск. Чёрные Храмовники тоже начали отводить свои силы, что было ещё большей неожиданностью. По словам его псайкеров, Дорн исчез, растворился в Варпе - не изгнан, это было важное различие. Фабий ненадолго задумался, не сбежал ли Владыка Седьмого от того, что грядет на Кадию, но отбросил эту мысль. Даже до восстания Дорн никогда бы не отступил перед вызовом. Неужели сущность Варпа, сделавшая его своей марионеткой приказала избежать боя? Байл сомневался, что два Демонических Примарха смогут существовать в одной звёздной системе, не вступая в схватку. На самом деле, он сильно подозревал, что любой шанс хотя бы на подобие единства между ними умер в момент, когда умер Император. Имперцы тоже эвакуировались, причём с гораздо большей дисциплиной, чем орда Сигизмунда. Вид обеих сторон, покидающих планету, за которую они так жестоко сражались, был странным, но Фабий мог понять, что прибытие других Редутов заставило бы отступить даже самого сурового командира. И потом, конечно, было то, что последовало за его резервом. Через несколько часов после его возвращения на ''Пульхритудинус'' прибыл флот Саламандр, и Фабий не мог винить своих других «я» (с которыми он ещё не успел синхронизироваться, просто было слишком много дел) за то, что они сбежали. Возможно, если бы в начале вторжения он собрал все силы Чёрного Крестового Похода, включая Чёрных Храмовников и Тёмных Ангелов, готовых каким-то чудом следовать плану битвы до мелочей, у них был бы шанс победить, хотя потери были бы ужасающими. Теперь? Саламандры всё равно заплатят высокую цену кровью и материальными средствами, если решат продолжать борьбу, но их победа будет неизбежна. На борту Редута Омега у Прародителя оставалось несколько козырей - некоторые из них могли пригодиться даже против Чёрного Дракона, если бы дело дошло до этого, - но они мало чем помогли бы в пустотной битве против армады Восемнадцатого легиона. Конечно, до Лорда Клонов доходили слухи о Бедствиях, и он знал, что лучше не отмахиваться от рассказов о тайном создании супероружия. Он был достаточно стар, чтобы помнить, какой арсенал ужасов развернули Саламандры во время Великого Крестового похода, когда их Примарх и его Технодесантники всё ещё были ограничены следованием имперским законам. И даже если теперь, после смерти Повелителя Человечества, его собственный гений не знал себе равных, было логично предположить, что если он смог собрать в Оке Ужаса целый легион трансчеловеческих воинов, то и другие проекты подобного масштаба тоже могут быть осуществлены. В конце концов, Саламандры грабили галактику на протяжении тысячелетий. Они должны были что-то делать со всеми этими ресурсами. И всё же мегаструктура, плывущая в центре этой стаи превращённых в металл боевых кошмаров, беспокоила его. Она была огромной, не поддающейся ни пониманию смертных, ни измерительным приборам. Её название пронеслось по пустоте на психических волнах, вопиющее провозглашение её могущества и одновременно декларация её намерений и целей: «Воля Вулкана». — Мой господин, — почтительно позвал один из еретехов, — нас вызывают Саламандры. — Наконец-то, — пробормотал он, а затем продолжил громче: — Соедини их, пожалуйста. Экипаж его корабля был хорош в своём деле. Несмотря на многочисленные помехи на мирских и сверхъестественных частотах, связь была установлена менее чем за минуту, и на гололитическом проекторе перед Фабием появился Астартес, одетый в цвета Восемнадцатого легиона и держащий в руках молот, потрескивающий от силы. Когда он заговорил, его голос был искажён, но всё же понятен: — Я - Ту’Шан Жестокий, посланник Чёрного Дракона. Я говорю от имени всех сил Восемнадцатого легиона на Кадии. — Приветствую тебя, лорд Ту’Шан. Я Фабий Байл. — Он не стал тратить время на перечисление многочисленных титулов, которыми его награждали другие: он понял, что просто назвать своё имя и быстрее, и устрашающе. В конце концов, какой бы дурной славы ни добился этот Ту’Шан, в Оке Ужаса не было ни одной значимой души, которая не знала бы имени Фабия. —… Ты не похож на Лорда Клонов, — сказал Саламандр, когда стало ясно, что Фабий не собирается продолжать. — Как мило что вы заметили, — Фабий мрачно улыбнулся. — Последние события заставили меня принять новый облик, но уверяю вас, я говорю от имени Консорциума и Черного Легиона. — Хорошо. Итак, вот послание моего господина. Я вижу, вы начали эвакуацию Кадии. Это хорошо, ибо этот жалкий булыжник долго не просуществует. Конечно. Пилоны. Чтобы вызвать Дорна в эту систему, потребовалась кровавая жертва целого мира: Вулкан не мог просто вылететь из Ока в галактику, пока они работали. Перед началом Черного Крестового Похода Нефалор долго и мучительно объяснял ему, насколько сложным будет вклад его Легиона в это дело из-за пилонов, и хотя Лорд Клонов не верил половине того, что говорил Владыка Звёзд (а вторую половину обязательно проверял), в этом он не врал. — А что насчёт остальной системы? — Можете оставить себе, — пренебрежительно сказал Ту’Шан. — Мы не намерены оставаться на Кадии. Лорд Вулкан достаточно долго ждал в Оке: теперь его замыслы простираются далеко за его пределы. Байл подумал что это крайне изящный способ сказать, что пленник хочет вырваться из своей клетки. Тем не менее, это была хорошая новость, если, конечно, Ту’Шан был честен. Чёрный Легион будет нуждаться в ресурсах этой системы в грядущих кампаниях: Особенно Махарии, поскольку в Глазе Ужаса было крайне мало источников пищи, а те, что находились под его контролем были слишком удалены, чтобы создать линию снабжения. Если Саламандры не заинтересованы в системе, Байл сможет продолжить реализацию своих планов по размещению Новых Людей в качестве надсмотрщиков над населением после того, как последние защитники будут разбиты. Это было бы интересным испытанием, чтобы посмотреть, смогут ли его дети умиротворить планету, настроенную против них: Прародитель ни на секунду не сомневался, что сопротивление будет продолжаться ещё долго после того, как последний имперский корабль покинет систему. — Даже если Кадия падёт, Оккулярис Эгида всё ещё стоит, — предупредил он, скорее для того, чтобы побудить Владыку Хаоса раскрыть больше информации, чем в качестве искреннего предупреждения. — А поскольку варп-штормы не позволили имперским подкреплениям добраться до этой системы, я ожидаю, что остальная часть Сектора будет надёжно защищена. Ответ Ту’Шана был полон высокомерия: — Для нас это не будет проблемой. Мы - Сыны Дракона, Апотекарий. Мы идём туда, куда он пожелает, и никто не сможет нас остановить. —… Понятно. Тогда у нас нет причин быть врагами. — Пока что, мысленно добавил он. В конце концов, его видение человечества было несовместимо с видением Вулкана, если Чёрный Дракон вообще обладал чем-то подобным, помимо его мечтаний о власти и богатстве. — Твой легион может пройти через Врата, Ту’Шан. Конечно, если он не сильно ошибался в своём понимании Саламандр, то, что последует дальше, будет… — Однако есть ещё кое-что. — Вот оно. — Мой господин больше не потерпит инакомыслящих среди своих слуг. Сыновья Вулкана, присоединившиеся к вашему так называемому Легиону, будут поставлены перед выбором: вернуться под покровительство Вулкана или быть раздавленными. Вы не будете вмешиваться в это. Лорд Клонов задумался на несколько секунд, затем пожал плечами. Он ожидал гораздо худшего - возможно, требования отдать часть своего флота в качестве дани или отказаться от добычи, полученной с планет, завоёванных Чёрным Легионом и его союзниками. Однако это требование было гораздо более… он не решался использовать слово «скромным», в отношении Саламандр, но определённо более разумным. Была горстка Саламандр-отступников, но никто из них не стоил того, чтобы рисковать и гневить Чёрного Дракона. В основном они приходили в Чёрный Легион, чтобы сбежать, проиграв в борьбе за власть, и ему несколько раз приходилось посылать за ними Старшего, когда они затевали заговор с целью узурпировать Чёрный Легион. А когда Вулкан снова стал действовать за пределами Гефероса, даже такая сомнительная преданность перестала существовать. — Очень хорошо. Я пошлю весть по всему Легиону: тех, кто откажется мирно присоединиться к вам, заключат в цепи и будут ждать, пока ваши эмиссары не вернут их. — Хорошо. И, Фабий? Лорд Вулкан видел, что вы сделали в этой системе. Он впечатлён. Вам стоит готовиться к тому дню, когда он придёт требовать твоих услуг. — О, уверяю вас, я так и сделаю, — ответил Фабий Байл, улыбаясь с предельной искренностью. — Обязательно.***
Мелюзина шла к камерам ''Пульхритудинуса'' пружинистым шагом. Поскольку её отец пропал без вести, ей пришлось потратить время после выздоровления на то, чтобы силы отца не развалились вместе с остальными членами Консорциума. Может, она и не занимала официального положения в иерархии Чёрного Легиона, но она всё ещё была дочерью своего отца, и её имя было известно. В результате у неё не было времени навестить того, кто был виновен в её ранениях. Однако теперь, когда Фабий вернулся, она наконец-то смогла побаловать себя. Её отец дал понять, что Церберу нужно сохранить жизнь - если такие понятия, как жизнь и смерть, вообще применимы к нему, в чём Мелюзина не была уверена - пока что, но она не возражала. Она знала, что то, что он сделает с её неудавшимся убийцей, сравнится с самыми ужасными мучениями, которые она только могла придумать. В своих замыслах Фабий мог быть куда более изобретательным, чем даже куртизанки Серебряного дворца. Она ещё не решила, будет ли она пока только злорадствовать, используя свои слова, чтобы мучить Цербера масштабами его неудачи - раскрытие гибели Кадии будет солью на ранах его духа, а тема Старшего будет как холодная сталь, вонзающаяся в них - или же будет более буквальной в своих пытках. В любом случае, это должно было случиться… Мелюзина сделала паузу. Коридор, по которому она шла, ведущий в подземелья и охраняемый несколькими самыми успешными творениями её отца, больше не был пуст. Впереди неё была женская фигура в капюшоне, в безликой маске и одежде из жёлтых и зелёных узоров, и ни одно из её смертных или бессмертных чувств не предупредило её о приближении нового существа. Она сразу же определила, что незваный гость - один из арлекинов, тех надоедливых эльдар, которые следуют за последним из богов своего вида. Она даже распознала в её одежде цвета Маски Скрытого Пути, что только усилило её настороженность. Эта особая подгруппа Арлекинов была хорошо известна своими обманными приёмами даже среди Дворов Хаоса. — Приветствую тебя, Дочь Греха, — пропела незваная гостья на языке своего народа, которым Мелюзина владела безупречно благодаря знаниям, полученным от отца много лет назад. — Я - Силандри Ходящая-по-покрову. Она поклонилась, достаточно глубоко, чтобы насмешливый характер этого движения стал предельно ясен. — Что тебе нужно, клоун? — настороженно спросила Мелюзина. Она знала, что, как бы смешно ни выглядела Провидица теней, она всё ещё опасна. Но и она тоже. Если Ходящая-по-покрову думала, что сможет сделать то, что не смог завершить Цербер, она быстро поймёт, насколько глупо это предположение. — Я хочу поговорить с тобой, дитя тени и гибели. Я хочу поговорить и с твоим отцом, но он занят и не будет рад, если я загляну к нему в данный момент. — Да, — сухо ответила Мелюзина. — И почему-то мне кажется, что остальные члены экипажа тоже не будут рады, если вы будете расхаживать по мостику. — Действительно, отсутствие хорошего настроения у вашего народа просто ужасает. И всё же, это была отличная шутка, которую ваш отец сыграл с Тёмными Богами, вы не находите? Пожертвовать собственной жизнью, чтобы они ослабили свою угрозу вам, а потом явиться к ним живым! Ты слышишь, как они скрежещут зубами? Она слышала. Когда Фабий связался с ней с поверхности Кадии, она смогла уловить недовольство Богов Хаоса тем, что их так переиграли. — Твой отец такой парадоксальный человек, — продолжала монолог Арлекин. — В один момент он посылает десятки тысяч своих творений на верную гибель, чтобы извлечь уроки из их смерти. В другой — он жертвует собой, чтобы спасти свою дочь-первенца. В обоих случаях нет ни колебаний, ни сожаления. — У него есть цель, — сказала Мелюзина. Это не было большим секретом: каждый, кто когда-либо встречался с ним, знал это. — Он давно выбрал свой путь, и он будет идти по нему до конца, и никто - ни Боги, ни тем более ты - не остановит его. — Он избежал всех попыток надеть на него ошейник, — согласилась Арлекин, — но это не значит, что он свободен. Вместо этого он выковал свои собственные цепи, приковав себя к мечте, которую он никогда не сможет достичь. Никто из Тёмных Богов не может претендовать на его душу, но он - дьявол своей собственной трагедии. Провидица теней смахнула воображаемую слезу, а затем сфокусировала взгляд на Мелюзине. — Мне любопытно, однако. Почему ты вернулась к нему в столь поздний час? Он давно отпустил тебя, возможно, единственного из своих детей, по-настоящему свободного, и не звал тебя присоединиться к нему снова. И всё же ты здесь, готова сражаться, умереть, погибнуть, чтобы защитить своего бессмертного господина и его цель. Почему? — Потому что он мой отец, — честно ответила Мелюзина. — Потому что я обязана ему всем, что я есть. Арлекин издала преувеличенный вздох. — И всё равно, даже сейчас, никто из вас не признает правды. Ни один из вас не скажет того единственного слова, которое отражает то, что вы чувствуете друг к другу. Как крайне, крайне печально. Очень хорошо, дочь Многотелого. Я верю, что мы больше не встретимся, но, возможно, великая комедия нашего существования решит иначе. Арлекин бросила что-то на землю, заставив Мелюзину рефлекторно отпрыгнуть назад. Произошла яркая вспышка света, а когда зрение вернулось, от Провидицы теней не осталось и следа. Мелюзина моргнула, очищая зрение от последних пятен, вызванных эльдарским эквивалентом светошумовой гранаты. Это не имело смысла. В чём был смысл этого разговора? Клоун не сказала ничего такого, чего бы она ещё не знала, и не похоже, чтобы слов было достаточно, чтобы сбить её с пути. Единственное, чего удалось добиться… Она замерла. Единственное, чего это достигло, так это задержало её на несколько мгновений. Дочь Греха побежала, двигаясь с невозможной скоростью. Она достигла цели в мгновение ока, и её встретили два мёртвых Новых Десантников на полу и открытая дверь без следов повреждений. За дверью камера была пуста, толстые цепи, отмеченные рунами, валялись на полу, сломанные. От Цербера не осталось и следа, но по удушью его искажённой души она поняла, что несколько минут назад он ещё был здесь. Крик Мелюзины раздался по всему кораблю, и ярость в нём заставила содрогнуться даже безымянных несчастных из тёмных трюмов.***
На борту «Непобедимого Разума» было множество ритуальных комнат, в каждой из которых творились такие тёмные дела, от которых побледнели бы даже бывалые инквизиторы. По сравнению с этим, резня, которая сейчас украшала эту комнату, расположенную на вершине одного из многочисленных шпилей линкора, была просто банальна. — Нефалор, — сказал Старший, глядя вниз на Великого Магистра Темных Ангелов. Он был единственной живой душой в комнате. Остатки его телохранителей были разбросаны вокруг них двоих - результат нескольких секунд бешеной схватки, когда появился Старший. Шлем Владыки Звёзд был разбит во время схватки, открывая лицо, искажённое шоком и ужасом, когда он смотрел на Старшего. Разумеется, он узнал это лицо и понял, что к чему. Его меч лежал на земле, слишком далеко, чтобы он мог дотянуться до него, не вставая, - а Старший уложил бы его обратно, как только он попытался бы это сделать. Он чувствовал силу меча и знал, что тот может причинить вред даже ему: в конце концов, именно поэтому он атаковал Нефалора с самого начала. Старший прибыл как раз вовремя, чтобы помешать Тёмным Ангелам провести ритуал, который телепортировал бы весь их флот через всю систему, оставив их в идеальном положении, чтобы устроить засаду на «Мстительный Дух», прежде чем он сможет покинуть Кадию. Колдовство такого масштаба всегда было почти так же опасно для заклинателя, как и для его предполагаемой жертвы, но Старший достаточно доверял навыкам Нефалора, чтобы верить, что это сработает. Старший рассудил, что это была бы брошенная монетка, удалось бы им убить флагман Шестнадцатого легиона или нет. — Действительно, Нефалор. Мой отец ожидал от тебя большего. Когда он узнал, что ты идёшь за имперцами, он был так разочарован в тебе, что послал меня проследить, чтобы ты не совершил такой глупости. — Мы ещё можем догнать их, — сказал Тёмный Ангел сквозь стиснутые зубы. — Мы ещё можем убить Каина, пока он не сбежал от нас! Старший вздохнул. Он не испытывал никаких эмоций, которые порабощённое существо могло бы связать с этим поступком, но он знал, что роль, которую требовала его функция, требует этого, благодаря тысячелетиям изучения поведенческих моделей живых. — Моему отцу нужен кто-то, с кем его Чёрный легион мог бы проверить свою силу, — объяснило оно. — После смерти Императора мы беспокоились, что Империум распадётся и никого не будет, но Каин оказался способным лидером. — Байл - безумец, — прошипел Нефалор. Старший опустил когти, приблизив их к его лицу, и Тёмный Ангел замер. Он видел, что может сделать Старший своими когтями, и знал, что будет мёртв прежде, чем успеет призвать свои колдовские способности, если мститель решит нанести удар. — Осторожнее, Нефалор. Ты всё ещё жив только потому, что нам нужно, чтобы ты оставался командиром своих войск и следил за тем, чтобы они не наделали глупостей. — Байл не подчиняется воле Тзинча, — с убеждённостью фанатика твердил Нефалор. — Мне плевать на остальной флот - Лжеимператор мёртв, Империум обречён. Но Каин снова и снова бросает вызов Архитектору Судьбы! Он должен умереть! — Ты действительно должен быть благодарен мне, Нефалор. Сколько раз ты уже пытался убить этого смертного? Разве не верит твой Легион в то, что всё происходит по воле Тзинча? — Если ты так уверен, что я потерплю неудачу, то почему ты останавливаешь меня? — Потому что, — терпеливо объяснил он, — ты можешь преуспеть. А моему отцу нужен кто-то, кто возглавит Имперские силы в этом регионе, иначе не будет никаких испытаний для его новейших творений. — Неужели это всё, чем является этот Чёрный Крестовый Поход для Байла?! — Каким-то образом, даже после всего, в голосе Тёмного Ангела звучало искреннее возмущение. — Все эти усилия, все эти ресурсы, все эти воины - всего лишь ещё один из его проклятых экспериментов?! Старший пожал плечами. — Ты сам сказал это, Нефалор. Император мёртв. — Старший не знал, что впервые после Конца Света эти слова были произнесены без каких-либо эмоций. — Сейчас, как никогда, необходимо видение моего отца для человечества. Ты знаешь, что Саламандры уже пришли, и сам Вулкан скоро прибудет. Грядущие войны затмят даже Ересь Жиллимана, и если в конце концов от человечества что-то останется, то это будет благодаря работе Фабия. Так что не вмешивайся, Нефалор. Старший начал двигаться к двери, но остановился, когда Владыка Звёзд воскликнул недоверчивым голосом: — Ты… не собираешься убивать меня? Я знаю, кто ты. И помяни моё слово, я поделюсь этим знанием со своим Легионом. Скоро все узнают, что сделал Байл. Мститель подозревал, что если бы он был способен на такие вещи, то был бы впечатлён храбростью Великого Магистра, произнесшего эту правду вслух. Менее впечатляющим был тот факт, что в голосе Нефалора звучало отвращение, что, учитывая то, что он и его Легион делали на протяжении веков, было верхом лицемерия. Да, Фабий Байл осквернил труп одного из самых почитаемых героев Империума, чтобы создать Старшего. Но что с того? Хорус уже был мёртв, его душу поглотил Сангвиний. Осталось лишь холодное мясо, в котором таились секреты генетического мастерства Императора. Оставить его без внимания было бы святотатством. Но опять же, порабощённые существа всегда были такими нелогичными. — Всё изменилось для всех нас, Нефалор. Время тайны прошло. — Инквизитор на Кемосе видел его лицо перед побегом, в конце концов, и отец сказал ему, что раскрытие его сущности неизбежно, как только он начнёт принимать участие в самых открытых операциях Легиона. — И даже если ты на каждом шагу пытался строить свои собственные козни, ты всё равно оставался полезен для замыслов Чёрного Легиона. Пока ты не наделаешь глупостей, мы больше не встретимся. — Нашему союзу пришёл конец, — сказал оживший труп Хоруса Луперкаля. — Как только Восемнадцатый легион покинет эту систему, мы будем ожидать, что Первый сделает то же самое. Возвращайтесь в Око или уплывайте в галактику, нам всё равно. Просто помните: Оккулярис Эгида - наш испытательный полигон. Отпусти Каина и найди себе более продуктивное занятие. Когда Старший выскользнул, готовясь вернуться на ''Пульхритудинус'', в ритуальной камере раздались разочарованные крики Владыки Звёзд.***
С мостика «Мстительного духа» я наблюдал и ждал смерти Кадии. Планета становилась всё меньше в оккулусе, но у меня был доступ к другим органам чувств, и часть ауспекс-массивов корабля всё ещё была направлена на покинутую нами планету. Кастин выдержала последнюю битву, и ей удалось ускользнуть от медиков достаточно долго, чтобы добраться до своих людей и начать выкрикивать приказы, несмотря на то, что её левая рука была в гипсе, а половина лица покрыта повязками. Эмберли и её свита тоже выжили, хотя Ракель была в плохом состоянии, и её пришлось усыпить, как только мы прибыли, чтобы она не навредила себе. Теперь, когда я знал, что ей пришлось терпеть всю жизнь, мне стало стыдно за то, что я думал о ней раньше. Нам повезло, говорил я себе. Мы забрали с поверхности всё, что могли, включая несколько Ординатусов, которые выжили так долго, а «Манифест Ярости» покоился в ангарах «Мстительного Духа». Впервые за много веков линкор класса «Глориана» работал на полную мощность: техножрецы были вынуждены открыть целые палубы, простоявшие без дела несколько поколений, чтобы разместить всех, кто попал на борт. Я прошептал благодарственную молитву за Хориуса Рекса, надеясь, что его душа в безопасности, где бы она ни оказалась после того, как заговор Корахаэля убил его и многих других. Благодаря преданности Кузнеца Войны своей работе он обновил старые планы эвакуации, которые сильно устарели к тому времени, как он стал лордом-кастеляном. Если бы он не переработал их и не добавил запасные варианты для всех сценариев, которые только мог придумать - а как Триарх Четвёртого легиона, придумать он мог действительно много - мы бы не смогли вовремя вывезти с поверхности столько людей. Мы даже смогли соединиться с войсками, ранее дислоцированными на Каср Соннед. Орден Несущих Слова Сияющей Зари несколько месяцев возглавлял оборону единственного Кастеллума этой планеты от полчищ мутантов и культистов Чёрного Легиона, но даже упрямые сыновья Лоргара вынуждены были признать, что не смогут сдержать всех чудовищ Байла. Общие подсчёты ещё не закончены, но из всех имперских солдат, присутствовавших на Кадии в начале Чёрного Крестового похода, нам удалось спасти, возможно, пятую часть - четвёртую, если повезёт. Кроме того, мы эвакуировали миллионы гражданских лиц, хотя это были кадианцы, так что назвать их так в лицо, несомненно, считалось тяжким оскорблением. Да, нам повезло. Я знал это. И, возможно, когда-нибудь я с этим смирюсь. Но не сейчас, потому что я знал, что мы бросили многих. На Кадии всё ещё были хорошие мужчины и женщины: разрозненные группы выживших из павших Кастеллумов и целые подразделения Милитарума, которые отделились от своих товарищей и сумели ускользнуть или отбиться от охотничьих групп Чёрного Легиона, но были слишком далеко от зон высадки или с которыми мы не смогли связаться. Они застряли на Кадии, и видя спешную эвакуацию еретиков, мы все знали что произойдёт дальше. Мне вдруг пришло в голову, что за все годы моей работы в Инквизиции я ни разу не видел, как проводится Экстерминатус. Я видел широкомасштабные разрушения, даже вызывал их в одном или двух случаях, но я никогда не видел гибели мира. Я заставил себя продолжать наблюдать за тем, как ''Воля Вулкана'' приближается к обречённому миру-крепости. Это было единственное, что я мог сделать. Я уже встречал жертв Саламандр - мне казалось неправильным называть их «культистами», учитывая что никто из них не принял свое проклятие добровольно - раньше. Несколько месяцев после этого мои сны преследовали образы мертвоглазых, испуганных рабов. Это был единственный раз, когда я сражался вместе с Четырнадцатым легионом, и я был вынужден согласиться с их командиром, что в данном случае смерть была единственной милостью, которую мы могли оказать этим несчастным душам. Супер-оружие Саламандр выстрелило. Каждый ауспекс, направленный в сторону Кадии, пронзительно закричал. На другом конце мостика перегрузились и вспыхнули сервиторы. Через оккулус я увидел, как луч багрового света ударил в планету, и услышал, как Варп закричал от боли и смеха. От точки удара по поверхности Кадии расползлись алые линии, без паузы пересекая континенты. Океаны перестали быть водой и превратились в массы перегретого газа. Горы расплавились до состояния плазмы. Леса были поглощены гигантскими пожарами, которые едва успевали за разрушениями. По крайней мере, они умерли безболезненно, лишь мгновение ужаса, несколько секунд ожидания неминуемого, а потом… ну, это нужно спрашивать у техножрецов. ''Воля Вулкана'' продолжала разгораться, вливая в Кадию всё больше и больше энергии, пока её не стало слишком много, и планета раскололась на части, как яйцо, по которому ударили молотком. Джунгли и пустыни, промышленные пустоши и огромные равнины, опустошённые войной: все они были уничтожены в мгновение ока. Я чувствовал, как они умирают, хотя было ли это вызвано чувством вины за то, что я оставил их, или результатом того, что я был Живым Святым, я не мог сказать. Не было никого, к кому я мог бы обратиться за подтверждением. Возможно, Эльдрад мог бы помочь, но его уже не было, он вернулся к своему народу, когда они покинули систему. Он обещал, что мы ещё встретимся, и что Мир-Корабль Ультве будет сражаться вместе с имперскими войсками в Оккулярис Эгида. Я был почти уверен, что он говорил правду: Эмберли сказала мне, что Искусственный мир, как считается, заперт в окрестностях Ока Ужаса, так что их лучший шанс выжить - помочь нам удержать Чёрный Легион и все прочие ужасы, последовавшие за ним… О. Фрак. — Кайафас? Кайафас! Я моргнул, смахивая слезы, которые я даже не заметил. Эмберли стояла рядом, обняв меня за плечи, чтобы поддержать, и смотрела на меня с беспокойством на лице. — Нам нужно выбираться, — сумел сказать я. — Сейчас. Кадия пала. Врата были открыты, и теперь я видел, что разрушение Пилонов было лишь одним из компонентов грядущих бедствий, поскольку метафизический вес стойкой защиты Кадии от Ока Ужаса также был устранён одним выстрелом. Двери Ада были открыты, и я с абсолютной уверенностью знал, что будет первым, что выйдет наружу. Эмберли передала моё предупреждение, но, по правде говоря, она могла и не стараться. Мы ведь не просто так висели в системе. Корабль не входит в Варп без тщательной подготовки, если только вы не хотите, чтобы что-то пошло катастрофически не так - и это при самых благоприятных обстоятельствах, к которым эти определённо не относились. Я почувствовал содрогание варп-двигателей, когда они активировались, и «Мстительный дух» зашипел, пробивая дыру в разрушенной реальности кадианской системы и погружаясь в Имматериум. Вокруг нас остальной флот сделал то же самое, и объединённые переходы создали открытую пасть в Ад размером с небольшую планету. Даже когда мы продвигались вперёд, даже когда все открытые окна на корабле были закрыты защитными экранами, а поля Геллера окружали и защищали нас, я всё ещё слышал биение огромных крыльев и чувствовал запах горящей серы.***
На борту «Копья Азуриана» Эльдрад Ультран сидел в одиночестве. Глаза его были закрыты, но он был далеко не слеп. Его разум вырвался за пределы тела, и он видел пламя ''Воли Вулкана'', услышал предсмертный крик Кадии и издевательский смех Тёмных Богов, когда мир, десять тысяч лет бросавший вызов их приспешникам, был уничтожен. Он увидел руку Отца Кузни, отдавшего приказ: одна рука лежала на чём-то, напоминающем рычаг, а другая - на циферблате. И он с ужасом, который едва не разрушил его сосредоточенность, увидел, что выстрел, покончивший с Кадией, был произведён менее чем на половине мощности оружия. Что же Саламандры собирались убить, что им понадобилась такая мощь? Вопрос на потом. С падением Кадии Око Ужаса запульсировало, и реальность закричала. На мгновение Эльдраду показалось, что вся галактика вот-вот будет разрушена, расколота на части ужасной энергией Варпа. Но затем он почувствовал, как другие Пилоны, зарытые глубоко на далёких мирах, активизировались в ответ на внезапное вторжение Имматериума в Материум. Простой псайкер не смог бы почувствовать то, что он сделал. Даже кто-то уровня Видящего смог бы уловить лишь самые смутные детали. Но Эльдрад был Аватаром Иннеада, и он заставлял себя смотреть на космос глазами бога. Он не мог делать это долго, не разрушив себя, и даже за это пришлось бы заплатить, но ему нужно было знать. Он видел, как Око Ужаса разрастается, насколько это было возможно, прежде чем его вновь сковали Пилоны, эти реликты Войны в Небесах, чьи строители были забыты за много веков до рождения Империи Эльдар. Кадианские врата были открыты, и вся система переполнилась веществом Варпа. Со временем каждая планета в системе превратится в демонический мир, и его сердце плакало о душах, оставленных при эвакуации. Его печаль внезапно прервалась, когда он почувствовал, как что-то огромное коснулось его божественных чувств. Он сразу же узнал это присутствие, хотя никогда прежде не сталкивался с ним. Его прорицания часто приводили его в соприкосновение с его влиянием, которое изгибало судьбу вокруг него, как свет вокруг чёрной звезды. Эльдрад увидел Вулкана, сначала так, как могли бы увидеть его смертные глаза, если бы он выглянул в окно. Огромное чудовище, размером почти с человеческие линкоры, сражавшиеся в этой системе, формой напоминало зверей, которые преследовали сны человечества на протяжении тысячелетий до того, как оно впервые покинуло родной мир. Сформировали ли кошмары это чудовище, или же чудовище сформировало эти кошмары? Время и причинность не существовали в Варпе, что делало вопрос бессмысленным. Затем Верховный Провидец увидел Чёрного Дракона через чувства Иннеада. Перед ним было существо, которое полностью отвергло Смерть, хотя и лишилось мантии Вечного во время своего слепого стремления к власти. И всё же Вулкан не был бессмертным, как Сигизмунд, которого Эльдрад так недавно видел изгнанным из Материума. Не был он и похож на своего брата Дорна, чья пропитанная кровью ярость давила на разум Эльдрада с того самого момента, как он вышел из Паутины на замёрзшей луне. Вулкан был совсем другим. Амбиции Чёрного Дракона были известны Эльдраду, но только сейчас он понял, насколько далеко зашёл повелитель Саламандр в своём стремлении к божественности. Здесь была Сила, способная соперничать с Иннеадом в его зарождающемся состоянии, сила господства и жадности — не честолюбие Тзинча или жажда богатства Слаанеш, а некий ужасный, нечестивый союз этих двух начал, сплавленный неукротимой волей сына Императора, лишённого всякой сдержанности, присущей его верным братьям. Если бы Высшему Провидцу Ультве нужно было назвать это одним словом, то это было бы «тирания», но даже оно не смогло бы передать весь размах стремления и злобы Вулкана. Чёрный дракон прошёл через Кадианские врата, величественный и ужасный в своём величии. Одно его присутствие ещё больше приближало разрушенную систему к гибели, и всё же Эльдрад видел, что Кадия была лишь ступенькой на его пути. Красные глаза повернулись к нему, почувствовав его взгляд, и… Его видели. Его видели его видели его видели его видели… Затем ''Копье Азуриана'' вошло в Паутину, и ужасная тяжесть взгляда чудовища резко исчезла. Эльдрад с вздохом очнулся от своего транса и немедленно отправился проверить, идёт ли процесс запечатывания Портала Паутины, несмотря на боль во всём теле и удары старого сердца. Они не могли рисковать тем, что Саламандры или Чёрный легион захватят вход в Лабиринтное Измерение, а он не доверял даже эльдарской технологии маскировки, чтобы обмануть такое существо, каким стал Чёрный дракон, не то что после его промашки. А когда это будет сделано, и флот Ультве будет в безопасности, ему придётся найти способ связаться с душой Кисадураса Анкорита и узнать, что он знает об Иннеаде, что могло ускользнуть от Второго Кабала. И тогда… тогда настанет время для следующего шага. А затем следующего, и следующего, и последующего. Путь к спасению будет долгим и трудным, но Эльдрад пройдёт его до конца. Любой ценой.***
''Дионисия'' знавала лучшие времена. Достижение Кадии, несмотря на возмущения Варпа, окутавшие систему, довели её до предела, и какое-то время казалось, что они будут вынуждены сдаться и повернуть назад или будут уничтожены. Наступление Конца Света (не думай об этом, не думай) и сопровождавшие его возмущения в Астрономиконе ещё больше ухудшили ситуацию, но как раз в тот момент, когда Ковенант собирался отдать приказ остановиться, колдовская пелена вокруг Врат ослабла настолько, что их измученный навигатор смог сделать последний рывок и провести их через них. Клеандр был настолько истощён пережитым, что Вольный Торговец сказал Ковенанту в лицо, что он оплатит ремонт и премиальные за опасность, инквизитор он или нет, или прикует его цепью к носу корабля во время следующего путешествия. Это были его точные слова, и ни он, ни его сестра не выглядели испуганными, когда говорили так с агентом Святого Ордоса. Возможно, всё изменится, когда они отдохнут, но Ковенант их не винил. По правде говоря, видеть братьев и сестёр такими оживлёнными было облегчением. Сам Ковенант провёл большую часть пути в изоляции, вспоминая то, что произошло на Кемосе. В Запретном хранилище, где Дети Императора хранили свои знания об архиренегате Фабие Байле, он и его отряд столкнулись лицом к лицу со Старшим, самым страшным силовиком Лорда Клонов, и узнали правду о его природе. Даже сейчас, спустя месяцы и после смерти Императора (нет, не думай об этом, ты должен выполнить свой долг, ты давал присягу), мысль, что труп Хоруса Луперкаля будет использован в качестве агента Черного Легиона, отвращала его. Перед Концом Света он обращался к Таро Императора, ища способ победить такое существо, как Старший. Он не сомневался, что уничтожение этого существа имеет первостепенное значение: каждая секунда, которую оно продолжало существовать, продолжая осквернять плоть самого любимого сына Императора своей неестественной жизнью, была кощунством. (Но Император мёртв, есть ли смысл в этом, Ордос подвёл Его, я подвёл Его). Чудесным образом, он был уверен, что нашёл его. Сам он не мог надеяться выстоять против Старшего, а та резня, которую он устроил своим союзникам из числа Повелителей Ночи, ясно давала понять, что никто, кроме подавляющего числа Космических Десантников, не сможет надеяться его уничтожить. Но психически чувствительные кристаллические карты открыли ему путь, по которому можно достичь этой цели, хотя он знал, что лучше не думать, что успех гарантирован. Когда они, наконец, достигли Кадии, ситуация в системе уже была плохой. Демонический Примарх Дорн проявился, и только появление Живого Святого предотвратило полный крах самой Кадии. Силы, оставшиеся под командованием Ковенанта, не смогли бы многое изменить, если бы он бросил их на стены, поэтому вместо этого он обратился к другим, более тонким имперским силам, всё ещё работающим в системе. Ему удалось установить контакт с остатками оперативной группы Официо Ассасинорум, посланной убить Фабия Байла, а также с Повелителями Ночи, пережившими абордажные операции первой фазы войны. От них он узнал, что на флагмане Чёрного легиона был захвачен ценный пленник, в то самое время, когда Архиренегат отстранился от повседневного руководства своими силами. С помощью его видений собрать воедино произошедшее было легко. Сложнее было скоординировать немногочисленные силы и средства, чтобы организовать освобождение и эвакуацию заключённого. Его полномочия инквизитора технически позволяли ему отдавать приказы даже ассасинам и Астартес, но даже до смерти Императора (нет надежды, нет надежды, всё потеряно, мы подвели Его) он был осторожен в использовании этой власти. Кроме того, никто не возражал против спасения легендарного героя из лап Чёрного Легиона. Всё прошло удачно, пусть они и прошли по грани, но сыновьям Конрада Керза удалось освободить пленника и покинуть ''Пульхритудинус'', прежде чем их подобрал один из инквизиторских кораблей «Дионисии». Возвращение на корабль было нервным для всех участников операции, но стелс-системы выдержали. Теперь «Дионисия» присоединилась к остальному имперскому флоту, отступающему от Кадии перед лицом еретических подкреплений, вытекающих из Ока Ужаса. Они вернулись в Варп, их навигатор каким-то образом восстановился достаточно, чтобы попытаться совершить ещё одно путешествие, хотя Клеандр не хотел толкать их дальше ближайшей имперской точки сбора. Это вполне устраивало Ковенанта, а пока у него были свои дела. В комнате стояли пять Астартес Восьмого легиона. Все они были ветеранами, которым удалось выжить на борту кораблей Чёрного легиона и дожить до наших дней. И всё же, несмотря на всё это, их присутствие меркло на фоне присутствия шестого трансчеловека, находившегося в комнате. Согласно предварительным отчётам Повелителей Ночи, все его конечности были сломаны, когда они нашли его. Однако сейчас он стоял совершенно прямо, и на нём не было ни малейших следов повреждений. Его доспехи цвета морской волны были старинного образца, выкованные в эпоху, когда предательство ещё не разрушило мечты человечества. Шлем скрывал его лицо, красные линзы глаз светились внутренним светом, и хотя он не носил оружия, от него исходило ощущение ощутимой, хотя и сдерживаемой угрозы. Ковенант мог ощутить силу этого существа своими психическими чувствами. Если бы не руководство Таро Императора (последнее руководство, свет погас, всё потеряно, всё потеряно), он бы отреагировал на его присутствие жестокостью, посчитав его слугой Хаоса. Но старые правила, по которым Ордос защищал человечество на протяжении десяти тысяч лет, больше не действовали, в этом он был уверен. — Приветствую тебя, Лорд Цербер. — Это имя не было получено из видений: его узнали Повелители Ночи, шпионившие за коммуникациями Чёрного Легиона. — Я - Инквизитор Ковенант. Сын Хоруса повернулся, чтобы посмотреть на него, но молчал. По словам спасателей, он не произнёс ни слова с тех пор, как они открыли дверь в его камеру. Он немного общался с ними при помощи древнего языка жестов, который не слишком изменился за прошедшее время и позволил им понять друг друга. — Я знаю, что такое Старший, — сказал ему Ковенант. — Я столкнулся с ним на Кемосе и едва спасся. Он должен быть уничтожен, и чтобы сделать это, мне нужна твоя помощь. Дашь ли ты мне её? Медленно, Цербер кивнул. Впервые после Конца Света Ковенант почувствовал что-то похожее на слабый росток надежды.***
Свободны. Наконец-то, наконец-то, они свободны. Так долго они охотились только по воле других. Оторванные от своих сородичей, запертые в этом Аду, который лишил их всех притворств и низвел их до самой низменной, истинной сущности, они не имели иного выбора, кроме как подчиняться, преследовать тех, кто заслужил гнев существ, которых другие называют богами. Они пытались отказаться, конечно, из верности своему единственному истинному хозяину, тому, за кем они последовали в проклятие. Они страдали за это: их плоть и разум извращали, их души истлевали, а их духи сгибали и удерживали до тех пор, пока они не уступили, пока не была заключена сделка. Они будут служить охотничьими псами богов, обещал их предводитель, до наступления Конца Времён. И боги смеялись и соглашались, а волки служили им, вечно терзаясь под поводком и зная, что цена неповиновения бесконечно хуже смерти. Но больше нет. Врата пробиты, и путь открыт. Их дед мёртв, и наступил Конец Времён. Пакта больше нет, а боги слишком заняты другими делами, чтобы осознать это. Они осторожно ступают по следам Великого Зверя, брата их повелителя, который совсем не похож на него. Они не хотят привлекать его внимание, ибо, хотя они стали сильными, их много, а он один, его сила превосходит их всех. Они, охотившиеся за самой опасной добычей в самых глубоких ямах Ада, всё ещё не могут услышать голос своего хозяина, не могут найти его запах, не могут увидеть пылающий свет его огня души, но они не отчаиваются. Он обещал им вернуться, и они знают силу клятвы, данную таким человеком, как он. Это скорее приказ, основанный на реальности, чем заявление о намерениях. Он вернётся: им нужно лишь найти место во всём пространстве и времени, где это произойдёт. И вот, Декк-Тра, которые когда-то назывались Тринадцатой Великой Ротой Шестого Легиона, устремляются за Кадианские Врата на поиски своего потерянного Примарха.