***
— Да что с тобой с самого утра? — нервозно воскликнул Чонгук, наконец отпуская запястье Юнги. — Я с тобой разговаривал? Зачем ты притащил меня на крышу? Я не закончил с ним, ты не имеешь права меня вот так вот отрывать! — недовольно прошипел Мин, сжимая руки в кулак. — Юнги! Он ничего не сделал тебе, так почему ты докопался до него?! — зло посмотрев на Мина, выкрикнул брюнет. — Сука, как же ты меня задолбал. Защитником нанялся что-ли? Или ты педик? Понравился жирный? — ухмыляясь, язвительно задал вопрос мятноволосый. — Узнать тебе его номе... — не успев договорить, Юнги сразу же получает удар по лицу. Он выстоял удар, но не стал терпеть боли, набрасываясь на Чонгука в ответ. Завязалась драка. Лучшие друзья лупили друг друга по лицу, как будто были на боксерском ринге. Чонгук нависает над Юнги, нанося еще удары. Мин отталкивает брюнета на большое расстояние, сжавшись в позу эмбриона. — Я-я, — заикаясь подал голос мятноволосый, — я не хотел. Я плохой, я плохой человек, Чонгук, — вдруг в уголках глаз начинает скапливаться влага, щипля их. Кристально-чистые слезы покатились по впалым щекам. — Это я во всем виноват. Я ужасный человек, — Чонгук не ожидавший такого от своего хёна, бросился к нему и тут же обнял, прижимая сильно-сильно к себе и даря ему своё тепло, стараясь поддержать. Чон очень сильно испугался, когда увидел слёзы Мина — это было совсем не привычно. За долгие года дружбы с ним, он никогда не видел, как хён плачет. — Не плачь, тш-тш, ты не плохой. Это ты прости меня, я должен был контролировать свои эмоции. Ты не ужасный, ты не виноват. Ты чудесный, ты прекрасный, хён. — Я во всем этом виноват, прости, прости, Чонгук. Я так ненавижу себя за это, я всё порчу. Я убил свою маму, это я. А Чимин? Я правда не хотел его обижать, просто, просто так завидую ему. Несмотря на все трудности, он улыбается, он такой сильный, я завидую ему. Я плохой? Это ужасно? — захлебываясь своими слезами, еле добавил Юнги. — Тш-тш, ну утри слёзки об меня, ты не такой. Ты вовсе не плохой. Это не ужасно, это нормально. Нормально ненавидеть себя, завидовать, всё это нормально. Но ты не виноват в том, что твоя мать умерла. Ты не виноват в этом. Ты меня слышишь? Ты прекрасный, поверь мне, — проводя по мятным волосам Чонгук, еще сильнее прижал к себе Мина.***
— Всё в порядке? — Да, Нара, всё отлично, не волнуйся. — Точно? — Конечно, — сломлено выдал Пак, укладывая голову на парту. Хорошо, что хотя бы нет Минхека и его банды. Вчерашняя боль в ребре дает о себе знать, затрудняя итак тяжелое дыхание темноволосого. — Пак Чимин, пожалуйста, поднимите свою голову. Вы на уроке физики, а не дома. — Простите учитель, — поднимая голову, хмуро улыбнулся Чимин преподавателю. К счастью, следующая часть учебного дня, проходит без происшествий для Пака. После звонка он спокойно собирает сумку и выходит на улицу, шагая в сторону своего дома.***
— Странно, — обеспокоено выдал Чимин, как заметил, что дверь квартиры не заперта. — Мама? — спрашивает парень, входя в помещение. — Ты уже вернулся? — женщина вышла из своего кабинета в прихожую встречать сына. Невысокого роста, опрятная, с идеально уложенными черными волосами. Она выглядела намного моложе своих друзей и сверстников, которые могли бы быть уже молодыми дедушками и бабушками. Она казалась мертвенно бледной — бледнее любого альбиноса. У неё были большие и почти черные глаза, а под ними — темные круги, похожие на огромные багровые синяки. Словно она не спала несколько ночей или сводила синяки после драки. Нос у женщины, как и остальные черты лица, были благородными, будто профили королев. Женщина рассеянно смотрела на Чимина, а ее тонкие и немного морщинистые пальцы держали стопку бумаг. — Да, сегодня не было дополнительных уроков. А вы когда вернулись? Не устали? Если бы вы предупредили, я бы встретил вас. Но командировка же должна была длится еще недели две, — это вышло устало и немного раздраженно, поэтому Чимин тут же постарался смягчить выражение своего лица улыбкой. Мать прошлась по нему своим глубоко-изучающим взглядом, задержавшись на лице. — Контракт не был заключен, не было смысла оставаться. Еда на столе. Я должна закончить изучать некоторые документы. Если ты не против, я не буду с тобой ужинать. — Да, конечно, как хотите. Но поешьте хоть что-нибудь, и так исхудали. — Почему мои очки на тебе? — А? — замешкавшись спрашивает Пак, мысленно вздыхая, что синяки и ссадины почти не видны благодаря его чудо-мази которую он всегда берет с собой. После чего сразу отвечая на вопрос. — Аа это, я свои очки сломал случайно. Только сегодня утром сел на них, не было времени купить новые, — между ними явно витала неловкость. Женщина кивнула сыну, в знак понимания, возвращаясь в свой кабинет. А Чимин привычно оделся в свою домашнюю одежду и прибрался в комнатах. Сел за стол, вновь заедая весь стресс.***
— Марихуана доставлена заказчикам, босс, — хилый парень с головы до ног забитый татуировками, отчитывается шефу. — Молодец, Ким Жан. А что там у тебя, Шуга? — немолодой мужчина лет пятидесяти пяти, зажигая свою сигарету, спрашивает мятноволосого. — Кокаин доставлен, героин еще в пути, — разглядывая свой бокал в руках, отвечает Юнги. — Хорошо. У нас тут новичок, у него есть пару вопросов, объяснишь? — Конечно, — без эмоции почти выплевывает Мин, — Если разрешите, я пойду и объясню ему всё, сейчас, — вставая с насиженного места, спрашивает разрешение Шуга, дожидаясь ответа. — Он сидит на первом этаже.***
— Здравствуйте, меня зовут Су Бао. Я здесь новенький и хотел бы задать несколько вопросов, если вы не против. Приятно познакомиться, — судорожно бегая глазами по комнате, поздоровался юноша с фиолетовыми волосами. — Приятно, можешь звать меня Шугой, — пожимая руки Бао в ответ, поздоровался Мин, сразу же садясь на кожаный диванчик, кивком предлагая парню напротив тоже сесть. — Начинай. — Первый вопрос, а кто у нас «босс», точнее кто самый главный? — Босса никто никогда не узнает, я тем более; даже не интересовался. Да и не хочу. Но у каждого маленького раздела свой главарь, можешь его шефом называть. — Хорошо. А как работает порошковая система? — Раньше, когда я начинал, расклад был примерно таков: — какое-то количество контор под мусорами; — какое-то – под бандитами; — а кто-то, так, мелочь – сами по себе, – но такие долго не оставались на рынке, их убирали разными способами, иногда плохими. — А как насчёт возможности попасться и надолго сесть в тюрьму? Есть риск? — Малыш, риск постоянный. Если ты боишься этого, то лучше не влезать. Сейчас шукаем по закладкам: деньги через терминал — на счёт. От нас — смс, где забрать дурь. Под заборами, в мусорных урнах, хоть где и хоть в чём — пачки из-под сигарет, коробки спичек… под теми же терминалами; кстати, для перечислений используются только системы терминалов. — Учту. Что на счет самих наркотиков? Где будем брать их? — Всегда будем заказывать. Во-первых, в Тэгу варят сами. Варят типа из копеечной ромашки и добавляют в раствор химическую формулу. Когда не сезон — в ход идут даже грибочки-поганки, что растут за мостом — их сушат и жрут. А гашиш и «весёлые порошки», амфетамины получаем из Японии. И с поставщиками, и с клиентами стараемся не встречаться лицом к лицу. Это раньше в открытую сливали с машин, хотя… бесстрашные и сейчас так работают, и даже с рук продают. Я лично только с проверенными людьми, лицом к лицу встречаюсь, обычно они большие бизнесмены, которые могут мне обеспечить безопасность с законом. — Ясно. Можешь рассказать о видах? — Барбадос — весёлый порошок. С него подолгу не спишь, хочется двигаться, плясать. Спайс — курительный — наступает эйфория. Есть курительная гидропоника — конопля с химдобавками. Вещества действуют на всех по-разному: некоторых убивает сразу, некоторым надо смолить помногу. Бутиратом, который распространён в Пусане, не торгуем. Да его и нет в Сеуле. Может, и есть, но я лично не занимаюсь. Крокодил — это жёсткий, жесточайший наркотик. Укололся — и сразу умер. Крокодильщики живут недолго. Быстрая смерть. Я им тоже не занимаюсь. — Ты не боишься? — Это уже личное. — Есть правила для наркодилеров? — Скажу только одно правило — не употреблять дурь самому, ни в коем случае. Хотя иногда можно немного, но лучше не перебарщивать. Понял? — Понял. — Закончил? — Да, спасибо за ответы.***
И вновь настает новый день. Чимин сразу проснувшись, настраивает себя на хорошее настроение. Нельзя быть хмурым! " Давай о хорошем. Ты любишь мультфильмы? Сладости? Ходить босиком? А небо? А звезды? А ветер летящий? А солнца лучи за окном? А радугу летом, а ягоды? Понежиться утром? Давай о хорошем. О самых Простых и понятных вещах. Про утренний кофе. Ты любишь? Ну, вот, улыбнись." Искренне улыбаясь своим мыслям, Чимин выходит из своей комнаты сразу готовым к школе. " Чимин, меня срочно вызвали в Китай. Не буду неделю или пять. Зависит от успешности контракта. Завтрак на столе. Наготовила на три дня вперед, а остальные дни, надеюсь, ты сам справишься с готовкой. А еще твои новые очки в моем кабинете, надень их.— Мама."
Прочитав листок Пак сразу откладывает его, поедая свой завтрак за обе щеки. А Чимин так хотел, что бы мама побыла с ним хоть немного, ведь ему так одиноко. Ужасно одиноко.***
Темноволосый заходит в кабинет, шагает к своей парте, на ходу поправляя свои новые очки в черной оправе и по привычке здороваясь со всеми. — О, жирный! Ты все еще живой? Жаль, а я уже чуть было не обрадовался, что ты сдох, — кидая скомканную бумагу в лицо Пака, воскликнул Минхек. Чимин делает вид, что не услышал эту не смешную шутку Минхека и заливистый смех остальных. Если однокласснику это доставляет радость, то пусть продолжает. И совсем не важно, что чувствует сам Пак. Это совсем не важно. Депрессия, скука — поганая штука. Давай о хорошем. Он садится за свою парту привычно оглядывая класс. Сразу на глаза попадаются мятные волосы. Чимин удивляется, когда рядом с Мином не обнаруживает Чонгука, ведь брюнет никогда не пропускал занятия в школе. Чимин во второй раз удивляется, когда видит на ослепительно-белом лице большие синяки и ссадины. Хоть Юнги вчера и обидел парня, но Чимин все равно очень переживает за его здоровье, нужно же уметь прощать, нельзя всю жизнь обижаться на человека. Интересно эти синяки сильно болят? Может дать ему свою мазь? Она-то точно ослабит боль! А лучше не надо, вдруг он разозлится и как вчера наговорит всякого? Нет, Чимин! С каких пор ты такой трус? Пусть хоть ударит, ты должен ослабить его боль, ведь такова твоя сущность. Ты же комочек счастья! Точно! Все решено! Сразу же после урока истории, во время большой перемены, даем ему мазь! Пак следит за почти опустевшим классом. Странно, Юнги всегда выходил на перемене. А сейчас, он кажется спит. Даже не поднял голову на прозвеневший звонок. Чимин трясется от страха. Дать? Или? О, боже как все сложно. — Дам ему после уроков, — прошептав самому себе, Чимин последним выходит из кабинета, с тюбиком мази в руках. Оставляя Юнги совсем одного. — Почему я так боюсь? Дам эту мазь сейчас. И всё дело с концом! — мотивируя себя, восклицает Пак, обратно заходя в помещение. Он немного приоткрывает рот от удивления, когда видит, что Мин кидает какую-то бумажку в его рюкзак. Темноволосый сразу вспоминает бумажки с оскорблениями, которые он всегда находил в своей сумке. Он неловко кашляет привлекая к себе внимание мятноволосого. Чимин старается не зарыдать, ведь эти тупые клочки бумаги так расстраивали его. После каждого прочтения Чимин плакал, хоть и сдерживаясь и не издавая ни звука. Так паршиво на душе становится, когда он понимает, что эти письма вовсе не от Минхека или его банды. А от Юнги. Почему Юнги особенный для Чимина? Это бесит, ведь он ничем не лучше остальных. Пак рефлекторно прячет свою мазь, опуская взгляд на пол. Так паршиво. Зачем он вообще принес эту мазь? — А, Чимин, это, — неловко чешет затылок Мин, немного глупо улыбаясь. Чимин не смотрит на лицо Юнги, сразу же подходя к своему портфелю и достает клочок бумаги. Готовясь прочесть еще одну гадость вроде: "Надеюсь, ты захлебнешься в своём жире урод!". Но какого же было удивление Пака, когда вместо этого он обнаружил:"Прости ^^"
— П-прости? — округляя свои глаза, ошарашенно выдает Чимин, все еще держа в одной руке письмо, а в другой мазь. — Да, прости меня. Совсем случайно, вылетели такие обидные слова в твой адрес. Я осознаю, что наговорил тебе ерунды, но это было совсем не со зла, — щеки Мина заалели, а он сам не смотрел на Пака, теребя край своего школьного костюма. Чимин, заметив это смущение, сам залился краской. Кто бы знал, что самый холодный парень школы будет просить прощение от Пак Чимина?! Да еще и так смущаться! — Ну, я, я сильно и не обижался. Понимаю, наверное было плохое настроение, не нужно просить прощения. — Ну тогда, мир? — поднимая взгляд на темноволосого, спросил Шуга. — Мир, — неловко улыбнулся Чимин, открывая вид на свои безупречные зубы. — А кстати, вот возьми это, — протягивая тюбик добавил Пак. — Что это? — Я заметил синяки на твоем лице, вот и подумал, что мазь пригодится тебе. — Ох, неожиданно, спасибо. Теперь я еще больше чувствую вину перед тобой. Я вчера так обидел тебя, а ты сейчас заботишься о моих синяках. Если бы я был вместо тебя, я бы вмазал себе, — ухмыляясь, выдал Мин, забирая тюбик. — Так как я все еще чувствую вину перед тобой, я должен ее искупить. После школы идешь со мной, отказы не принимаются, — добавил Юнги, устраиваясь на своё место. Чимин даже возразить не успел, как прозвенел звонок, и в кабинет зашли учитель с одноклассниками.***
Чимин мнется, он не знает куда идти. — Может, ну его, и сразу домой? — темноволосый нерешительно закусывает губу. — Ты же сам хотел завести друзей, это же отличный шанс! — Пак наконец решается, стойко шагая в сторону заднего двора школы. Он видит Юнги облокотившегося о свой мотоцикл и курящего сигарету. Мин сразу выкидывает недокуренную сигарету, заметив Чимина. — Ну, что, садись быстрее, — проговаривает Шуга, садясь за свой мотоцикл, хлопая руками на заднее сиденье. Чимин смотрит то на Юнги, то на сиденье. — Чего встал? Давай быстрее, — посмотрев на все еще не понимающего Пака, добавил Мин. — Боже, у меня даже девушки так не ломались. Давай быстрее! — после десяти минут ожидания выдал Шуга, закатив глаза. — Я-я боюсь, — прошептал Чимин, надувая свои губы. — Что? Да не бойся ты, я буду ехать медленно. — Я не боюсь скорости! — В чём тогда проблема? — Ну-у, а вдруг твой мотоцикл не выдержит моего веса и сломается? — заливаясь алым пунцом, опустил голову темноволосый. Нет, ну а что? Правда ведь, может и сломаться, а потом Юнги наругает Чимина. Пак этого совсем не хочет. Мятноволосый сперва смотрит на Пака недоумевая, но как только видит, что он отпускает голову, улыбается, показывая свои десна. Он такой милый, он и вправду думает, что сломает ему мотоцикл? Юнги сам в шоке от этих ванильных мыслей, которые посещают его светлую головушку, когда он видит Чимина. Очень странно. Когда Пак начинает водить по земле одной ногой, словно маленький нашкодивший ребенок, Мин окончательна взрывается смехом, даже не пытаясь его скрыть. — Божее, ты серьезно? У тебя отличное чувство юмора! Садись, ничего ты мне не сломаешь, — наконец прекращая свой смех, Мин насильно заставляет сесть Чимина. — Вот видишь, не сломал! У меня только один шлем, так что ты его наденешь, — насильно одевая шлем на сопротивляющегося Пака, заявил Мин. — Готово! — радостно воскликнул парень, любуясь своей работой. Он опять начинает хохотать, когда видит, что Пак выглядит совсем как рыбка. Шлем для его головы совсем маленький, из-за чего у Чимина неестественно надулись губки, а глаза стали совсем узинкими. — А как зе ты? — спрашивает темноволосый, который из-за шлема не проговаривает некоторые буквы. — Ахах, за меня не бойся. Ну-ка, скажи еще что-нибудь! — Эй, не смейся! Вообсе-то не смесно! — Ахах, прости, прости, пожалуйста. Ты выглядишь слишком мило. А давай-ка, я тебя сфотографирую, — доставая свой телефон, хитро произнёс Шуга. — Щто? Нет! — закрываясь от камеры взвизгнул Пак. Милый? Этого слово кроме Джина ему никто не говорил, это так, так приятно. — Не бойся, о существовании этой фотографии будем знать только я и ты, — показывая изображение Чимину, где он мило сводил свои брови в знаке протеста, пообещал Юнги, наконец сев за руль байка. — Я могу отвезти тебя куда захочешь, в любое место Сеула. Даже туда где для школьников нет разрешения, так куда хочешь? — заводя транспорт спросил парень. — Не знаю, я лищно хощу сладькую вату, — крепко обнимая Юнги за талию, ответил Пак. — Ты сейчас серьезно? — удивился Юн, поворачивая голову в сторону Чимина. — Да, в полном. — Я говорю тебе о том, что могу отвезти тебя куда захочешь, даже туда куда запрещено. Ты выбираешь обычную сладкую вату? — повернув голову обратно, он нажимает на педаль. — Да, — улыбаясь ответил Пак. — Зачем туда, куда запрещено? Или куда-то еще? Если можно просто сладкую вату? — наконец восстановив свою речь, Чимин крепче сжимает талию Юнги, так как он набирает скорость. — И вправду, зачем это всё, если можно просто сладкую вату? — хмыкнув Мин, повторил слова Пака. — Тогда отлично, я знаю место где очень вкусная сладкая вата, туда и пойдем. Но если по дороге мы попадем в аварию из-за того, что я потеряю сознание, ты будешь в этом виноват. — Чтоо? Почему это я виноват?! — округляя глаза, возмущенно выдал темноволосый, совсем забывая об ощущении неловкости. С Юнги легко. — Потому что ты так сильно сжимаешь мой живот, что я думаю, что моя смерть уже совсем скоро. — Ой! Прости! — покраснев выдает Пак, отрывая свои руки. Он только сейчас подумал о том, что они так близко сидят, от этого вообще неловко становится. — Эй-эй, совсем дурачок что-ли?! — восклицает Мин, ставя руки Чимина обратно на место. — Я же пошутил, не надо отпускать. Юнги набирает большую скорость, краем глаза он смотрит за спину и, переводя взгляд на Чимина, видит залившегося краской парня, хмыкает себе под нос, опять смотря на дорогу. Вот серьезно, Чимин такой милый. Странно, что он раньше этого не замечал.***
Пак точно не помнит, сколько они ехали то ли сорок минут, то ли тридцать. Это и не важно. Осенний ветер заставляет съежится от прохлады. Темноволосый издалека видит надпись "Eulwangri beach" . — Вау! — восклицает Чимин, как только слезает с мотоцикла. — Впервые вижу море, — с приоткрытым ртом разглядывая пустой пляж, добавил Пак. — Впервые? — удивился Мин. — Да, впервые, — всё так же восхищенно ответил парень, не отрывая взгляд от моря. — Если не ошибаюсь, здесь неподалеку должен был быть магазинчик на колёсах, а там сладкая вата. Но кажется их сейчас нет, не удивительно, только сумасшедшие, как мы, придут на пляж в осеннее время, тем более уже вечереет. Я не учел, что мы окоченеем от холода, хах. — Это в тысячу раз лучше сладкой ваты, спасибо. Пожалуйста, давай еще немного побудем здесь. — Конечно, без проблем. Но я все еще должен буду тебе сладкую вату, — подмигивая Чимину, Мин без каких-либо церемоний садиться на песок, устремляя взгляд на море. Скоро закат. — Могу ли задать вопрос? — спрашивает темноволосый, присаживаясь рядом с Юнги. — Конечно. — Откуда синяки? — Эти? — показывая на свое лицо, улыбается парень, смотря Чимину в глаза. Такие красивые глаза. Такие теплые? Так, стоп, что за мысли? — Да, — не отрывая свои глаза от глаз Мина, отвечает Чимин. У Юнги такой проницательный взгляд. — Спасибо мелкому Чонгуку, — прерывая зрительный контакт, Мин меняет сидячее положение на лежачее. — Чонгук? — удивленно воскликнул темноволосый. — А я думал, что вы друзья. — Мы не друзья, мы братья. Вот поэтому иногда деремся. Но это никогда не поменяет наше отношение друг к другу. — Классно..., — ложась рядом с Мином, шепчет Пак. — Здорово, что у вас такая дружба. Я рад за вас. Кстати, почему он сегодня не пришел? — Ты как будто молодоженов поздравил, — фыркнул юноша. — Этот мелкий не будет приходить еще недели четыре. С семьей куда-то улетают. — Четыре недели? Это много. Мы же выпускной класс, он не боится, что из-за таких пропусков завалит экзамены? — Экзамены — не самая важная вещь в жизни. Зачем так париться из-за этого? — Да, пожалуй ты прав, — опять принимая сидячее положение, согласился Чимин. — Ты и вправду впервые видишь море? — следом занимая сидячее положение, задал вопрос Мин. — Это что настолько удивительно? — Просто море было так близко, неужели не хотелось увидеть? — В детстве, я очень хотел увидеть море. Всегда просил маму отвезти, а она обещала, что обязательно отвезет, как только получит выходной на работе. Когда её выходной наконец наступил, я опять попросил её отвезти меня, но, видимо, она была тогда очень усталой. Она наругала меня, сказала, что я плохой сын раз не понимаю, что Пак Суа устала. В детстве я обращался к ней официально: имя, фамилия. Она учила так обращаться к ней, время шло, я понял, что это совсем неправильно так называть свою семью. Решил обращаться к ней, как Мама, она это не сразу приняла. Сначала поправляла на Пак Суа, но со временем свыклась. Наверное слова "плохой сын" повлияли на меня, и я пообещал себе никогда не ходить к морю. Думал, что так стану "хорошим сыном", конечно, это сейчас звучит глупо, но тогда мне было всего девять. Ну а потом, хах, потом я как-то забил на море. — А отец? — Я его не помню. — Оу, прости. — Да, ничего. — У меня только хорошие воспоминания с морем. Каждые выходные с мамой шли гулять по побережью. Ели мороженое и сладкую вату, — Юнги сам удивляется своей откровенности, ведь про детство он даже не говорил Чонгуку. А сейчас, как в ни в чем не бывало, он все это рассказывает Пак Чимину — просто однокласснику? Но с ним так уютно, хочется болтать не останавливаясь даже пусть на самую скучную тему, с утра до вечера, ночами напролет. — Крутая у тебя мама, — тепло улыбается Чимин. Если честно, он немного завидует Юнги, конечно только белой завистью. — Хочу с ней познакомиться, наверняка она очень добрая женщина. — Она умерла шесть лет назад, — мятноволосый шарит по карманам и, наконец, находя зажигалку и пачку сигарет, сразу же закуривает. — П-прости.. — Ей, ничего страшного, — Мин улыбается, как только видит лицо темноволосого. Оно всё красное от холода, особенно нос. Ей богу, точно ребенок. Мин зажимает тигриный носик Чимина, словно маленькому ребенку. Когда он осознает, что он только что сделал, то сразу убирает руки. Неловко. — Ай! — восклицает Чимин, хватаясь за свой нос, который явно не ожидал такой внезапной атаки. — Смотри, ты же весь замерз! Давай. Закругляемся, — буркнул Мин, вставая с места. — Подожди, — взяв за руку Юнги, Чимин опять заставляет его сесть. — Давай после заката. Вечер на побережье моря просто сказочный. Двое парней одновременно погружаются в морскую синюю тишину и в пеструю беспредельность голосов. Легкое дыхания ветра — день наконец-то заканчивается. С моря поливается прохлада и тайный шепот волн. Едва лишь лучи становятся красными, небосклон багровеет, и всюду разливается особая предвечерняя милость. Уже потом на город спускаются сумерки. Сначала они прозрачные, будто смотришь на мир сквозь цветные очки, а потом они сгущаются, и тебе кажется, что стоит только пошевелиться, — и сине-сиреневые сумерки осядут на коже, впитаются в волосы и одежду. Как будто море говорит понятным только им языком, они просто наблюдают. Двое наблюдают за изменениями в природе, за собственными ощущениями. Море и небо. Только и всего. Они такие безграничные, что дух перехватывает. Соленый запах вечернего моря сгущается и меняется, он становится почти видимым. Тогда от неба тоже начинает веять солью и водорослями, а на поверхности воды — зажигаются звезды. И ничто не кажется лишним в эту минуту: ни мертвая тишина, ни запах далекого дыма, ни чей-то весьма резкий голос на расстоянии. Ничего не кажется лишним, так как вечернее море, отраженное в вечернем небе. Пока, сидя на песке, двое впитывают тишину, покой и тьму. Нормально ли это, что Юнги впервые за шесть лет, как-будто опять становится частью этой жизни — и чувствует себя счастливым? А то, что впервые за всю жизнь Чимин чувствует себя по-настоящему в безопасности? Наверное, в них говорит какая-то генетическая память человечества, а может, просто романтическая натура мечтателя. Все вокруг готовится ко сну: море, отраженное в небе, звезды, которые светят, кажется, не свыше, а пульсируют где-то под водой, легкий ночной ветер. Чимин уже почти побежденный сном, неосознанно укладывая голову на плечо Юнги, мечтает разве что о том, чтобы не потерять это ощущение, не потерять в собственной памяти этот вечер на побережье —по-настоящему счастливый вечер.***
— А ты оказывается не плохой малый, — переводя взгляд на Чимина, прошептал Мин. — Уснул что ли? Прямо как маленький, — закатив глаза, Шуга мягко тормошит его за плечи в попытках разбудить. — Чимиин! Вставаааай! — всё такие же жалкие попытки разбудить Пака.— ЧИМИИИН! ВСТАВАЙ! Да что это такое? Почему не просыпается? ЧИМИН! — в ответ лишь причмокивание пухлыми губами. — ЧИМИН! МОРОЖЕНОЕ! — не естественным голосом заорал Мин, наблюдая за Паком, который уже стоял на двух ногах, держась за своё сердце. — Почему так пугаешь? Я чуть не умер!!! — А ты по тихому не вставал. Давай, Чимин по домам, а то ты уже спишь на ходу, — не свойственно хихикнул Шуга. — С этим я согласен.***
— Я могу подбросить тебя до дома, точно не нужно? — Нет, здесь совсем недалеко! — Хорошо, ну тогда я поехал? — Будь осторожен на дороге, а еще большое спасибо за этот день. Правда большое спасибо. — И тебе.***
Мин резко останавливает свой байк у входа в гараж. Сразу же заходя в дом, он медленно шагает в свою комнату, тут же ложась на кровать. Звон ключей пробирает до костей, Мин натягивает одеяло до головы, сворачивается в ужасе. Скрипит входная дверь. Он представляет, что происходит в квартире по звукам. Вот шуршание — кто-то снял верхнюю одежду. Звон, так звенят бутылки из под алкоголя в холодильнике. Шаги приближаются к комнате, но сворачивают на полпути. Значит, отец пошел к себе в спальню. Юнги прижимает руки плотнее к губам, чтобы не выдать ни звука. Один писк может напомнить Хвану о существовании сына. Кажется он лег спать. Можно засыпать спокойно. Губы Шуги колыхнула улыбка. Рано, слишком рано он расслабился. Дверь в его комнату с треском распахивается, ударяясь об стену. На пороге стоит Мин Хван — его отец. Мужчине требуется пройти лишь несколько широких шагов, чтобы подойти вплотную к кровати и откинуть одеяло, встретившись с черными глазами сына. Грубым рывком он поднял Юнги с кровати. — Ты убил её, — Сказал Хван, сжимая короткие волосы в кулак. Мальчик молчит. Ему страшно. — Ты же! — орёт отец, отшвыривая ребёнка к стене. — Молчишь, мелкий гаденыш? Молчи и дальше! — удар приходится по животу, воздух мгновенно выбивается из согнувшегося тела. Жалкая гримаса страха обхватила его лицо. Пинком по ногам Мин-старший валит сына на пол, руки дают пощечины, Юнги кричит, но тяжёлая рука ложится на губы, перекрывая заодно и нос. Юнги просыпается в холодном поту. Опять этот ужасный кошмар, который преследует его на протяжении шести лет. Он все еще помнит этот день. Как умерла мать, как его собственный отец избивал его, обвиняя в смерти матери. Ему было всего десять, когда все это навалилось на его хрупкие, всё ещё детские плечи. На самом деле, Мин не чувствовал свою вину перед Чимином, нет, он чувствовал. Но не настолько, что бы везти его куда-то или покупать ему что-то. Юнги просто не хотел возвращаться домой, где его постоянно преследуют призраки прошлого. Обычно он не ночевал дома, либо тусовался с Чонгуком, либо выполнял заказы. Но сегодня не было ни заказов, ни Чонгука. Вот и пришлось с Чимином тусоваться, но об этом Шуга ни капельки не жалеет. С ним было подозрительно хорошо. Юнги принимает душ, одевается в домашнюю одежду. Спускается вниз. Когда парень заходит на кухню, он видит своего отца пьющего какое-то дешевое пиво. Мин уже взрослый, он не боится своего отца как раньше. Сейчас парень с ухмылкой на лице вспоминает, как он прятался от отца в разных шкафах в темной кладовке. Сейчас это очень смешно, что плакать хочется. Это веселое детство. По-крайней мере, так убеждает себя мятноволосый. Он спокойно проходит мимо алкоголика, набирая себе воду. — Вернулся, гаденыш? Вспомнил, что у тебя есть отец? — Не забыл, кто платит тебе за алкоголь, отец? — Угрожать решил, убийца?! — Это не угроза, это напоминание о том, что я могу в любое время вышвырнуть тебя из этого дома. Или убить как маму, ты же так считаешь! Если я убил маму, так почему ты уверен, что я не могу убить и тебя тоже?! Держи язык за зубами, понял? — выплюнув эти слова Хвану в лицо, парень гордо уходит в свою комнату. Где дает свободу соленым капелькам, которые покатятся вниз по скулам. Он так от этого всего устал.***
Чимин впервые заходит в дом с искренней улыбкой на лице. Время на часах пробило ровно полночь. Чимин снял свои очки и потер уставшие от их ношения глаза, медленными шагами идя к столь манящей кровати. После он упал на неё, сопроводив своё падение скрежетом, раздавшимся по всей комнате. Прижав к себе мягкую подушку, парень все ещё улыбался. Так он уже начал засыпать и теряться в своём личном пространстве, где царила только любовь и доброта. Перед глазами появился один образ, который было невозможно забыть. Юнги. Мятноволосый парень, с нереально красивыми лисьими глазами. Такой милый, такой заботливый, а его смех? Когда он улыбается, Чимину кажется, что в небе загораются мириады звезд, создавая невозможные пейзажи. Но темноволосый быстро отгоняет эти странные мысли от себя. Теперь он знает, что Юнги очень красивый и милый. С ним легко и просто. Но это ещё не любовь.***
Чимин заходит в учебное заведение, совсем не удивляясь бумажкам летящим в его сторону. Он глазами встречается с Юнги. Он не знает, что делать, как теперь с ним разговаривать, как с ним себя вести. Можно ли считать, что они уже друзья? Определенно нет. Просто знакомые? Одноклассники? Может приятели? Сложно. Когда Юнги не отвечает на неловкое приветствие Пака, то он немного расстраивается, всё-таки он думал, что вчерашнее хоть немного их сблизило. — Пак Чимин, — позвал преподаватель, сосредоточенного на задаче парня. — Да, учитель? — Раз уж, Чонгука нет, то ты не против сесть рядом с Юнги? У тебя же плохое зрение, а с твоего места ничего не видно. — Конечно, — ответил темноволосый, собирая вещи в рюкзак. Когда он приблизился к парте, Юнги оттолкнул стул в сторону. — А если я не хочу, что бы изгой сидел рядом со мной? Почему-то его разрешения вы спросили, а у меня нет. Не считаете ли это не справедливостью? — Мин Юнги, прекратите этот цирк! — Не хочу, — возразил Мин, испепеляя взглядом учителя. — А-ах, ты! Как ты смеешь разговаривать с преп... — Учитель, ничего страшного я сяду за свое место, — ответил Чимин, не дав возможности учителю начать тираду. — С тобой, молодой человек, поговорим после уроков. Записывайте сегодняшнюю тему.***
Чимин не спеша надевает куртку и направляется к выходу из класса. — Опять? — вздыхает он облокотившись об стену. — Почему замок на двери, установлен не правильно? Кто вообще устанавливает замок снаружи? — опять вздыхая, опускает голову Пак. Он же знал, что нужно сразу выходить из кабинета. Минхек опять за своё, а теперь еще сегодня не пришла Нара, которая смогла бы открыть дверь. Чимин и вправду хочет понять, почему Минхек так себя ведет. Может есть причины? Как только он, смирившись со своей судьбой: торчание в кабинете до утра, присел на корточки, опустив голову к коленям. Но по видимому, ему сегодня везет. — Ученик Пак? — удивленно спрашивает женщина средних лет, которая преподавала Чимину корейский. — Что ты тут делаешь? — Здравствуйте, миссис Ван. Дверь захлопнулась, думал застряну здесь до утра, Хорошо, что вы пришли. — А, ну, тогда быстрее иди домой — темнеет. — Конечно, до свидания. — До свидания.***
Сказать, что Чимин обрадовался на эту маленькую удачу, ничего не сказать. Ведь ему, если честно, было как-то всё равно. Настроения нет, но он всяческий пытается не подавать виду, натягивая фальшивую улыбку до ушей. Чимин не может понять поведение Юнги, вроде бы вчера было всё хорошо. А сейчас? — Глупый Чимин, неужели ты думал, что с тобой хочет кто-то дружить? Глупый, глупый, почему ты надеялся на это? Глупый. Глупый, — бурчит себе под нос Пак, не сильно хлопая себя по лбу. — Ты не глупый, вот я, например, хочу с тобой дружить! — восклицает Юнги, совсем неожиданно появляясь рядом с Паком и протягивая ему голубую сладкую вату. Честно, Юнги вообще не знает почему он находится здесь, рядом с ним. Но после своего поступка сегодня в классе, он ощутил себя полнейшим козлом. Это очень странно, учитывая то, что он никогда особо не чувствовал угрызений совести. Если и чувствовал, то никогда не пытался просить прощения или что-то типа этого. Странно. Он честно не знает, почему следил за Чимином от школьного двора да самой остановки. Когда он услышал, о чем бубнит этот мальчишка себе под нос, то вообще стало совсем не хорошо. Хочется этот комочек обнять, прижать к себе, укутать в одеялко и просто кормить зефирками и шоколадками. Что за абсурдные мысли? Вот поэтому он предложил ему дружбу, но если бы вместо Чимина был бы любой другой, Юнги уверен, что он бы просто прошел мимо, не чувствуя ничего. — Ч-что? — округляет глаза Пак, посмотрев сперва на сладкую вату, а потом на ее обладателя. — Подумал, ты простишь сегодняшнее, если я дам тебе сладкую вату, — тепло улыбнулся Юнги, поворачиваясь лицом к Чимину, но все еще не прекращая шагать задом наперед. — Просто, знаешь? Если бы я начал общаться с тобой сразу вот так, без причины, то тебя бы точно начали травить еще больше, а я этого не хотел, —объяснился Юн, удивляясь своей находчивости. — Аа, ну, что? — в замешательстве спросил парень. Пак всё ещё не понимал смысла сказанных слов Юнги. С ним хотят дружить? За него волнуются? Это точно реальность? — Прости, кажется, ты не хочешь? — Вовсе нет! Я, я очень хочу! И не обижался я толком, не нужно просить прощения! — Тогда я могу считать, что мы друзья? — Да, конечно! — улыбаясь, ответил Чимин. Неужели всё это за правду? — Тогда бежим! — хватаясь за свободную руку Пака, выкрикнул Шуга. — Что? Почему? — удивленно спросил темноволосый, уронив сладкую вату из рук. Он изо всех сил пытался не упасть. — Я украл. — Что? Что ты украл? — Вату! —хихикнул Юнги, не сдерживая себя. За ними гнался большой дяденька в красной полосатой униформе. — Почему? Может вернемся назад и я заплачу? — Поздно! — Мне страшно! — Он нас не догонит! Видишь, он уже выдохся, — быстро срезав дорогу, Мин зашел в закоулок. — Тшш, тихо, он может нас услышать, — закрывая рот Чимина рукой, прошептал Юнги. Когда опасность миновала, мятноволосый быстро убрал свою руку, немного закашлявшись от неловкости. — Всё? — еле слышно прошептал Пак, засмущавшись от минимального расстояния между ними. — Да, можешь говорить нормально. — Уф, я думал нас посадят. У меня чуть сердце не остановилось! Почему ты его просто не купил? — Так же скучно! — воскликнул Шуга, совсем не ожидая от себя такого и сразу после этого заткнувшись. Чимин тоже замолчал. Наступила неловкая тишина. Они посмотрели друг на друга, после чего начали смеяться, как безумные. — Ахах, да это было весьма интересно. Он бежал за нами как миленький пингвинчик! — Я окоченел, пойдем в кафе оно здесь, неподалеку, — дуя на свои ладони, Юнги жалобно посмотрел на Чимина. — Пойдем быстрее! Вот поэтому надо было надевать куртку, а не косуху. Всё - таки не весна и не лето! — процитировал Чимин, пока Шуга вел его в сторону кофейни.***
Интерьер кофейни демонстрировал палитру естественных и, в то же время, домашних оттенков. Мебель из светлого дуба и растения в сетчатых тачках, которые были выбраны в качестве нестабильных в визуальном смысле элементов. Белая отделка, открытые системы коммуникаций, многочисленные встроенные и подвесные светильники и мощные деревянные балки в виде треугольников делают пространство более объёмным и свободным. Практически полное отсутствие декоративных перегородок и огромные окна в пол, благодаря чему можно было следить за прохожими и пейзажем города. Создается атмосфера душевности и единения. Это любимая кофейня Чимина, и он очень удивлен, что Юнги тоже знает об этом местечке. Потому что кофейня не популярна, все люди больше посещают старбакс неподалеку отсюда. — Обожаю это место, — проговаривает Шуга, присаживаясь за стол прямо у окна. Он считает это место своим любимым, об этом месте он никому не говорил, даже Чонгуку. Странно, что он впервые решил показать это место именно Чимину. — Я не знал, что популярные парни вроде тебя знают это место. Оно тоже моё любимое, — пробормотал себе под нос Чимин. Точно зная, что Юнги его не услышал. Улыбнувшись, он присаживается напротив мятноволосого. — Здравствуйте, что желаете? — к ним подошла миловидная официантка с блокнотом в руке. — Мне... — Подождите! — неожиданно вскрикнула девушка. — Вам,— указывая пальцем в сторону Чимина.— Мокко сверху украшенный высокой шапкой молочной пены и сладкой посыпкой, из тертого шоколада, только не в обычной чашке, а в коктейльной и с трубочкой, ещё брауни. А вам, — указывая пальцем на Юнги. — простой черный кофе без ничего! Угадала? — расплываясь в гордой улыбке, спросила девушка. — Как?.. — Вы двое нас настолько часто посещаете, что не трудно запомнить ваши заказы, тем более вы заказываете каждый раз одно и тоже! — Ах, вот как. Так ты тоже знаешь это место? — спросил Мин, обращаясь к Чимину. — Да, моё любимое место, — нежно улыбнулся Пак. Чимин, сам не замечая, болтает ножками, сидя на своем стуле, так как он был низкого роста его ноги никогда не доходили до пола, если только он не сидит на самом краю стула. На самом деле это выглядит мега-смешно и жалко, жирный парень болтает огромными ногами. Это было бы мило, если бы парень, соответствуя своему росту, был маленьким и хрупким. Увы и ах, это не так. Но почему Юнги умиляется? — Ого, наши заказы так отличаются! Прости, не хочу унижать ничьи вкусы, но как ты пьешь эту гадость, нет, этот кофе? Оно такое не вкусное! Однажды я его попробовал мне стало не по себе, хотел язык вырвать, что бы не чувствовать этот горький вкус. Еще и без тортика, это же преступление! — восклицает Чимин, делая свои маленькие глаза огромными от возмущения. Помешивая трубочкой свой мокко, он берет в руку маленькую десертную вилку, отламывает кусочек тёплого брауни со стекающим мороженым. — Попробуй мой! Открой рот, — и направляет вилку в сторону рта Юнги, а он в свою очередь не сразу реагирует, все еще любуясь темноволосым. Удивительно, он так похож на большого ребеночка. Чимин не понимающе смотрит на Мина, сразу же стесняясь пристального взгляда. Шуга наконец выходит из транса, не сразу понимая где находится. Он с непониманием смотрит на ложку со сладостью, а потом, выдав неловкий кашель, сразу же отправляет кусочек в рот. Юнги ненавидит сладости, и вообще все, что связанное с сахаром, но как он может отказать такому милашке? Милашка? Серьезно? Какие глупые мысли. — Вкусно же, да? — с полным радости в глазах пропищал Чимин. Он той же вилкой отправляет кусочек брауни себе в рот, жмурясь от удовольствия. От этого милого зрелища Юнги неосознанно запускает руку в волосы темноволосого, мягко массируя макушку, думая, что это уже возможно войдет в привычку. Он наблюдает как Пак причмокивает пухлыми губами от восторга. После этого им обоим становится неловко и Мин сразу убирает руку. Чимин сидит напротив Юнги, сильнее болтая ногами от радости. Время в кофейне пролетело быстро, а Юнги оказался очень-очень приятным, даже прекрасным собеседником. У них вкусы полностью отличались, темы разговора тоже, отчего они узнавали что-то совсем новое для себя. Это было вовсе не скучно, а очень интересно. Юнги даже заказал Чимину добавку в виде чизкейка, что не могло не обрадовать Пака, но он долго отказывался есть это за счет Мина, но в итоге Юнги настоял на своём, заплатив за двоих. Разговор настолько затянулся, что они даже не заметили как просидели в кофейне до закрытия. — Простите, но мы уже закрываемся, — нежно проговорила всё та же официантка, что и принимала заказ у ребят. — Уже? — от удивление немного приоткрыв рот, спросил Пак. — Да, десять вечера. Но не расстраивайтесь вы можете завтра тоже прийти! — Я отвезу тебя домой, — говорит Мин, выходя из кофейни сразу после Чимина. После своих слов Юнги удивляется своему "джентльменству". Какого? Почему он так печется об этом мальчишке? Нет, он безусловно хороший парень и, кажется, даже отличный друг. Но он все-таки парень, мужской пол, мальчик! Он сможет сам добраться до дома, сам заплатить за свою еду, в конце концов — он мужик! — Ай! — восклицает Пак, ударившись ногой об бордюр и отвлекая Мина от своих раздумий. — Боже, — театрально закатив глаза, Мин наблюдает за очень занимательной сценой: Чимин, которой поглаживает свое колено в воздухе. Этот мальчишка еще и умудрился удариться об фонарный столб, который давно не работал. А его шапка сползла вниз, закрывая глаза. — Как маленький, — подходя почти вплотную к Паку, Юнги поправляет его шапку. Перед тем как поправить очки, взгляд Мина останавливается на глазах Чимина. Так как Юнги немного выше Пака, он смотрит сверху вниз. Юнги завораживают его темно-карамельные глаза. Он заметил, что его глаза кажутся намного светлее днем, чем ночью. Радужка сияла и переливалась под светом луны, из глаз исходила доброта и нежность души. У Юнги начинает беспощадно стучать что-то на левой стороне груди. Он никогда раньше не чувствовал такое. Это так уютно и страшно одновременно. А на тот момент Чимину показалось, что в мире ничего больше нет, кроме них двоих. Но через мгновение он очнулся от наваждения, смутившись и опустив взгляд вниз. Такой чистый, словно ребенок. Удивительно, что его сердце все ещё остаётся девственно-чистым, несмотря на все трудности этого поганого мира. — Ну вот тебе так намного удобнее, — медленно опуская руки, проговорил Юнги. Беря его за руку, он все же решается проводить его до дома, ведь он, как пятилетний ребенок. Вдруг с ним что-то случится? Этого Шуга никак не может допустить. Чимин долго ломался, говоря что-то о том, что сам сможет дойти и еще какие-то не значительные фразы, но Юнги даже не обращал на это внимания, шагая вперед. — Ю-юнгии, — еще раз потянув за рукав, Чимин пытается яро обратить внимание на себя. — Не мешай Чимин, я сказал, что провожу тебя, значит я провожу тебя, не спорь со старшими. — Но мой дом на другой стороне! — Юнги резко останавливается, переводя взгляд на Чимина. — Ты это раньше не мог сказать? — Я же сто раз это повторил, — прыснув в кулак, захихикал Пак. — Ходишь, как терминатор — вообще не останавливаешься! На обратной дороге они всё время смеялись, говоря обо всём на свете. — Мы пришли! Спасибо, что проводил меня и вообще за сегодняшний день. Было очень весело! — Уже пришли? — мысленно разочарованно вздыхает Мин. Всё время он не отпускал ручку Чимина, так как она была такой мягкой и теплой, что вечно холодные руки Юнги начали ликовать. А еще Шуге не навязчиво хочется сравнить свои пальцы с пальчиками Чимина. Он более чем уверен, что будет огромная разница, потому что пальчики Пака не могли полностью охватить даже его ладонь. Такие маленькие и миленькие. Какого черта он думает об этом? — Тебе тоже спасибо, было интересно. Тогда до завтра? — наконец отпустив ручку Чимина, Юнги мило почесал затылок и неловко улыбнулся. Чимин от этой улыбки чуть не умер. Дыхание участилось, можно влюбиться в человека всего лишь за два дня нормального общения? Это не странно? А Чимину пофиг — он уже влюбился. — До завтра, — улыбнулся в ответ Пак, входя в подъезд. А Юнги почувствовал некий холод, ведь не хочется отпускать этого милого пирожочка. Удостоверившись, что Чимин безопасно дошел до дома, Юнги сразу направился доставлять заказ, который должен был доставить еще в девять часов вечера. С Чимином он вообще обо всем на свете позабыл.***
Следующие две недели были, как в сказке. Хотя, Юнги все еще в школе не особо общался с Паком, но Чимину хватало того, что он в ответ улыбался ему на приветствия. После уроков они вместе ходили в свою любимую кофейню, где очень много болтали. После они даже посетили парк аттракционов! — Никогда не был в парке аттракционов, — грустно вздохнул Пак, когда увидел баннер с рекламой. Он был уверен, что произнес эти слова в мыслях, чтобы Юнги не услышал. — Серьезно? Тогда мы это срочно исправим! В эти выходные, отказы не принимаются. Чимин все больше влюблялся в Юнги. А Мин все еще не понимал своих чувств.***
Чимин оглянулся вокруг и, убедившись, что вокруг никого нет, закрыл за собой двери в школьном кабинете, не заметив, что оставил маленькую щелочку по невнимательности. Это был конец седьмого урока, но еще оставались дополнительные. В это время все находятся в школьной столовой, желая подкрепиться. Чимин бы тоже не прочь что-то съесть, так как он забыл свой обед дома. А в столовую он не пойдет, это однозначно. Он все еще помнит, как Минхек с девушками из параллельного класса выливали содержимое девяти тарелок на его голову. Он все еще помнит, как все в столовой смеялись каждый раз, когда он отправлял кусочек чего-то в рот. Помнит обидные фразы, помнит всё. Он не хочет возвращаться в тот ад. От таких воспоминаний очень больно, но Чимин пытается думать позитивно. Он находит для всех оправдания, все они хорошие, Пак в этом уверен. Просто, просто так сложилось. Он хотел бы сейчас сидеть рядом со своим другом, делиться обедом, но так получилось, что у Чимина нет друзей в школе. Есть Юнги, но вряд-ли он будет общаться с ним в школе. Чимин на него из-за этого совсем не обижается. Поначалу было немножечко обидно, были мысли о том, что Мин стесняется его. Но он быстро отогнал эти мысли, ведь Чимину не свойственно грустить. Наоборот, Юнги заботится о Чимине, думает о его состоянии. Если Юнги начнет с ним общаться, то Минхек и его банда точно будут его травить еще больше, а Мин этого вовсе не хочет. Именно. Все правильно, так и есть. Темноволосый, громко вздохнув, надевает наушники, включая любимую песню. Он начинает негромко исполнять эту самую песню, совсем забывая обо всем на свете. Юнги уже как пятнадцать минут ищет Чимина, чтобы пойти с ним домой. Это уже как традиция. Без Чимина странно. А еще он хотел обрадовать его новостью о том, что дополнительные уроки сегодня отменили. — Неужели не подождал меня? — озадаченно нахмурил брови Мин. Проходя мимо кабинетов, он услышал сладкие звуки. Он остановился возле приоткрытой двери, заглядывая в щелочку. Юнги увидел темные волосы Чимина, прислушиваясь к ангельскому пению. Мин завороженно глядел на юного певца, хлопая ресницами. Наконец, когда Пак закончил петь, Юнги немного даже зааплодировал ему, все еще держа рот открытым от удивления. – О боже, ты напугал меня, – хватаясь за сердце, от неожиданности защебетал Пак. – Как ты здесь оказался? — Ты очень красиво поешь, — прокомментировал Шуга. — Ну-у.. — Не хотел тебя напугать, но ты очень милый, когда пугаешься, — после этих слов Пак сразу залился краской. Услышать такое от предмета своего воздыхания, наверное, лучшее, что может произойти в жизни. — Я-я так не думаю. — Что именно? — Про голос и про милость, — смущенно, еле слышно защебетал Чимин. За все эти недели общения он все еще заливался краской, когда Юнги даже не заметно для себя делал комплименты ему. — М? — Ничего. — Ты не говорил мне, что умеешь петь. Профессионально занимаешься? — мысленно удивляется он, как у парня может быть такой высокий ангельский голос? — Что? Вовсе нет, я не занимаюсь вокалом. И не такой уж у меня хороший голос. — Да, ты прав. У тебя не хороший голос, а восхитительный. Мне очень нравится, спой мне еще, пожалуйста. Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! — умолял Юнги. Это впервые, когда он что-то выпрашивает у кого-то. — Уговорил, — рассмеялся Пак. Чимин всегда пел для него, а Мин наслаждался. Когда Юнги был рядом с Паком, он чувствовал себя по настоящему счастливым. Чимин никогда не упрекает, всегда поддерживает, всегда такой добрый. Не считая моменты, когда Юнги достает сигареты, которые Чимин вообще терпеть не может. Сперва он тихо просил не курить, так как это портит здоровье. А потом, когда они стали более близки, он бесцеремонно начал выбивать сигареты из рук. А потом так невинно улыбался, говоря, что он вообще-то заботится о его здоровье. Как можно обижаться на эту булочку с корицей? Честно, когда рядом с ним был Чимин, ему никакие сигареты были не нужны. Каким-то образом, Пак срабатывал как сигареты. Вдыхаешь едкий дым — улыбка. Выдыхаешь — голос. Заканчиваются — уходит домой. Хочешь еще и еще, чтобы снять напряжение. С нетерпением ждешь новый день, чтобы опять вдыхать это безумие. У Юнги даже появился некий стимул просыпаться утром. Если раньше жить этот день заставляла пачка сигарет, которые были всегда в кармане, то сейчас вместо этого Чимин и его шоколадные конфеты, вместо зажигалки. Юнги не может описать свои чувства к Чимину. Он такое раньше не испытывал. Но с ним всегда хорошо, если даже инопланетяне захватят мир. Это не безумие? Чимину сброситься с моста хочется от своей любви к мятноволосому. Когда человек начинает осознавать, что он влюблен? Когда три недели подряд не можешь перестать думать о прекрасных глазах возлюбленного или когда воображаешь, как признаешься в любви к нему, а он отвечает взаимностью? Любовь даст ему подсказки? В его глазах Мин является самым добрым, самым смелым, самым сильным и самым красивым. Вот почему он не замечает никого и ничего вокруг. Сейчас он с ним счастлив и улыбается, когда уходит встревожен и взволнован, к ночи никак не может заснуть, потому что проклятье! Мин даже во снах. При виде Юнги он чувствует эйфорию и прилив сил, а в разлуке ощущает тревогу, панику и чувство отчаяния. Чимин регулярно чувствует признаки ревности, хотя Пак в принципе никогда не испытывал чувства ревности к кому-то, считая это глупым. Но каждый раз, когда он видит Юнги в компании какой-то девушки или парня, его будто током бьет, даже хуже. Он все время хочет быть рядом с ним. Так хочется ему признаться о своих чувствах, о своей любви. Но он боится быть отвергнутым, вдруг после этого Юнги не примет его? Чимин точно не вынесет разлуки.***
— Тебе вообще когда-нибудь бывает грустно? — нежно улыбнулся Мин, заглядывая в Чимину глаза. — Мне однажды грустно было целых пять минут, а потом прошло. — Да, пять минут — это очень много, — рассмеялся Юнги, удивляясь детскому характеру Пака. — Просто... Знаю, что очень глупо — верить в банальные вещи. Возможно, это покажется тебе глупостью пятилетнего ребенка. Но я верю. Всем сердцем верю в обещания, верю в важность слов от которых в моем сердце по-летнему тепло. Верю, что доброе сердце обезоруживает. Я верю, что в жизни все отлично, верю в Санту Клауса. Верю людям, верю всему. Вера — не дает мне грустить. Я хочу, что бы все верили в чудо. Если тебе будет когда нибудь грустно, то не забывай, что я буду всегда верить в тебя. Верить, в твои возможности!***
— А давай наперегонки до лавки с попкорном? — предложил Юнги Паку спонтанно, предвкушая победу. — Нет, я не хочу, — отказался Чимин. — Я не хочу бегать. — Струсил? Сдаешься? — подначивал он его и засмеялся. — Вот еще, — фыркнул Пак и рванул с места к лавке. — Я бы тебя перегнал обязательно, — дулся Юнги. — Ты нечестно побежал. Я не приготовился...***
Чимин весело зашел домой, после очередной дружеской встречи с Юнги. Сегодня он точно признается в своих чувствах, потому последние две недели он усердно работал над песней. Честно, он очень боится, но он уверен, что Мин его не оттолкнет, ведь это же Юнги. Завтра будет ровно месяц, как они подружились. Идеальная дата для признания. Он отправит ему песню через социальные сети, а завтра он надеется, что Юнги ответит на его признание. Клик — готово.MinYoung был в сети два часа назад.
***
— Сволочь! — Кто, блять, тебе разрешил копаться в моем телефоне?! — Отлично! Мой сын не только убийца, он еще и педик! — Ты не смеешь на меня кричать, тем более называть меня твоим сыном, а педиком тем более. Ты, — тыкая на своего отца, — для меня никто. Ты просто алкоголик которого я не выгнал из дома только из-за жалости. — Сученыш, как ты разговариваешь со своим отцом?! — хватая запястье мятноволосого, он откинул его на пол. Хоть он и был уже старым, но сына все еще опережал в физиологии. — Давно ремня не получал? Да? — Хватит! — закричал Юнги, когда получил очередной удар ремнем. — Не смеешь. Не имеешь права меня бить, не имеешь, — дрожа, еле выдал Мин. У него фобия, сколько бы он не старался быть сильным и независимым. У него не получается победить детскую травму, как только он вспоминает о ней, то вступает в ступор. Не может пошевелиться. Он как-будто опять становится маленьким семилетним ребенком. Боль. Разлука. Горечь. Вина. Чувства. Боль.***
Чимин нервно заходит в класс. Сразу глазом натыкается на Чонгука, улыбается ему, а он в ответ. Юнги обещал познакомить его с ним. Он сказал, что они двое отлично поладят друг с другом. Он в этом уверен. Раз Мин уверен, то Пак тоже уверен. После этого он сразу натыкается на мятную макушку, хочет поздороваться, но у Юнги другие заботы: на его коленях сидит Субин. Он нагло целует её в шею. Чимину не приятно всё это видеть, но он, как всегда, старается делать вид, что всё отлично, хотя это вовсе не так. Чимин машет ему, но он игнорирует. Опять машет, но Юнги всего лишь недовольно отворачивает лицо в сторону девушки. Чимин неловко кашляет и садится за свое место. Что с ним случилось? Может болит что-то? Или настроения нет? Чимину тоже становится грустно, немного, ему не понравилась песня? Ему не понравилось признание? Но Чимин видит, что Юнги со вчерашнего дня не заходил в kakao talk. Диалог с ним тоже не открывал, собственно, он не может знать о его чувствах. Первые четыре урока проходят спокойно, даже без подколов от Минхека, но он в последнее время очень странный. Как зашел в класс ни слова не проронил. Но, конечно, не считая эти обжимания Юнги с Субин каждую перемену. После седьмого урока все уходят в столовую. В классе почти никого не остается, кроме некоторых учеников, которые за это время просто спят или же списывают конспекты. Чимин решает поговорить с Юнги после школы, как и всегда. А сейчас он хочет пойти в кабинет 22А — пустой класс, где можно спокойно есть, спать, слушать музыку и осмыслить все, что угодно. Например, как заговорить с Юнги сегодня. Наконец, дойдя до пункта назначения, Чимин вздыхает и открывает батончик шоколада. Как только он откусывает первый кусок, дверь неожиданно распахивается. В кабинет ввалились Минхек, Лэй и, кажется, Чимин точно не знает, парни из параллельного потока. — Ч-что случилось? Вам что-то нужно? — тихо спросил Чимин, боясь их реакции. Они непредсказуемы, могут и ударить за одно неверное слово. — Так-так, сало тебе не будет слишком жирно?— указывая глазами на шоколадку, спросил Минхек, подходя все ближе к Чимину. — Я-я могу поделиться с вами если хотите.. — Молчать! Тебе разве разрешили разговаривать с нами? Жирный кусок. Ты не достоин с нами говорить. —.. — Что язык проглотил?! — Я-я прос.. —Да, он совсем глупенький, что я только что ему сказал? — рассмеялся Минхек. — Мне тебя даже немного жалко. Сидишь здесь один, совсем один! Нельзя так, малыш. Пойдем с нами в столовую. — Мне и здесь хорошо, пожалу.. — не дав ему возможность что-то сказать, друзья Минхека сразу задержали его, начиная таскать в сторону столовой. — Нет! Пожалуйста! Минхек! Пожалуйста! Я не хочу туда, пожалуйста! — истерично начал молиться темноволосый, чуть ли не опускаясь на колени. А для Минхека эта сцена доставляла немыслимое удовольствие, как круто осознавать, что ты выше этого человека. Он берет лицо Пака в руки, давая смачную пощечину, так, что бы на губе остался маленький шрам. — Соберись! Нужно смотреть страху в глаза, чтобы ты победил эту социальную необразованность. Найти друга в конце концов. Пойми, я не желаю тебе зла, вовсе нет. Я хочу, что бы ты переборол свое стеснение. Вот и всё, — ядовито улыбнулся Минхек, поднимая Чимина с колен как только рядом с ними прошел учитель английского. В столовой куча школьников, битком забитые коридоры, большая очередь возле места с подачей еды. В самом центре Чимин увидел Юнги с Субин, Чонгука и еще парочку людей, которых Чимин знать не знает. Он конечно понимал, что Юнги популярный, но не до такой степени, чтобы обедать за "королевским" столиком. Паку хочется исчезнуть прямо здесь и сейчас. Так не хочется позорится перед Юнги. Не хочется казаться слабым. Да, безусловно, перед Мином его унижали не раз, но Чимину не хочется падать в его глазах еще больше, тем более его сейчас унижают не перед классом или же за углом, а перед практически всей школой. — Ну, что? Давай ступай ножками, — практически бросая Чимина в сторону самого популярного столика в центре, оповестил Минхек. — Вы не против новой компании? — обращаясь к сидящим напротив Юнги и другим, спросил Лэй, присаживаясь с левой стороны от Чимина, а Минхек с правой. — Блять, если хотите устроить цирк, то идите куда-нибудь подальше, — устало выдохнул Чонгук. Мысленно думая как месяц без этих дебилов длился хорошо. — Ты что какой цирк? Чимин наш новый друг. Да, Чимин-а? — слащаво выдал Минхек. —... — Он стесняшка, не обращайте внимания, — сказал Лэй, пытаясь ущипнуть его за щеки. Но Чимин рефлекторно уворачивается от этого жеста, вызывая этим раздражение Лэя и Минхека. Чимин в страхе поднимает глаза на Юнги. Он впервые хочет, чтобы Мин защитил его. Раньше он хотел, чтобы Юнги наоборот не влезал в это, а то вдруг эти двое переключатся от него к нему. Он не хотел, чтобы Юнги пострадал. Но сейчас, именно сейчас, он будет рад хоть маленькой поддержке, хотя бы в виде маленькой улыбки. Он будет за это тысячу лет благодарить. Но как на зло, Юнги смотрит камнем, нет никакой жалости, сочувствия, как будто на протяжении всего этого месяца между ними ничего не было. Чимин просит глазами помочь, практически умоляет. Но ничего не изменяется. — Мне кажется или ты не мыл волосы, Чимин-а? — Ну, же ответь. — М-мыл, я мыл голову только вчера. — Мне так не кажется, но ничего! Мы это исправим не правда ли, Лэй? Как хорошо, что у тебя появились друзья, такие как мы, — говорит Минхек, неожиданно для всех вылив свой почти горячий суп на голову Пака. Чимин толком среагировать не успевает, как следом на его голову выливается холодная газировка. Все в столовой затихли, переводя свой взгляд на это зрелище. Некоторые в дальних углах сразу же ушли, не желая такую же участь себе. А Чимину больно не только физически, но и морально. Он ненавидит быть в центре внимания, ненавидит эти взгляды людей. — Ты что, Чимин-а! Тебе не понравился наш душ? — ехидно улыбнулся Минхек. А вокруг все начали тихо хихикать. Чимин знал, знал же, что это лишь затишье перед бурей. Не даром Минхек не трогал его целый месяц. Он еле сдерживает свои слезы, убеждая, что все хорошо. Все хорошо. — Ну тогда, что же поделать? Хотя бы съешь свой обед, вот мы как раз захватили твой шоколад, — насильно пихая батончик в руки Чимина, продолжил Минхек. — Оп! Какой я неуклюжий! — нарочито выдал Лэй, высыпая тарелку с овощами на свитер темноволосого. Все начали ужасно хохотать. А Чимину стало вообще плохо. — Остановите это или я вызову директора, — монотонно сказал Чонгук, прерывая гогот. — Нет, пусть продолжают, — выдает Юнги, смотря прямо на Чимина своим каменным взглядом. А у Пака целая вселенная рушится внутри. — Но, Юнги! — А знаешь Чонгук, ты прав. Мне надоело. На это жалко смотреть. Ты бы немного похудел, не боишься инфаркта? Хочешь, дам совет? Если ты закроешь свою пасть хоть на минуту, то возможно, скинешь два килограмма, — немного зевая, продолжил Мин, все еще не отрывая взгляда от темноволосого. — Ю-юнг.. — умоляюще произносит Пак. Не делай больно. Не делай. Хотя бы не сейчас. — Твоё лицо портит аппетит. Уйди, — произнес Юнги, смерив Чимина презрительным взглядом. Чимин, не доев свой последний кусок шоколада, улыбается и молчит, а на глазах слёзы. Он еще раз улыбается, заглядывая прямо в глаза Юнги. Как же сложно улыбaться, зная, что в твoeй душе всё разрyшено. — Прощай.., — хриплым голосом выдает Чимин. И пулей выбегает из столовой, не обращая внимание на крики директора. О том, что он ждет объяснений по поводу его внешнего вида и что-то там. Не обращая внимания на то, что сзади него мчатся пешки Минхека. Ему все равно. Он даже не заходит в кабинет объясниться учителю или забрать свои вещи. Он думает только об одном. Он знал, что он не особо красивый, что особо не худой, но настолько, что бы портить кому-то аппетит. А этот кто-то, самый любимый человек на свете.. Он просто не оглядывается и бежит сломя голову. Бежит, а слезы выступают с новой силой. Катятся по щекам без остановки. Его сразу зажимают в переулке. — Неужели ты думал, что так легко сбежишь, жирный? Я еще не закончил, я тебе не разрешал уходить! — без остановки тыкая своим пальцем по груди Пака, Минхек яростно командовал. — Что, язык проглотил?! — Иди нахуй, — злобно смотря в глаза соперника, защипел Пак. Он откидывает от себя руку Минхека со всей силы. Он сейчас не в состоянии оправдывать его, он не в состоянии думать об окружающих. Нет, только не сегодня. И не завтра. Больше никогда. Не ожидавший такого поведения и ответа от Чимина, Минхек еще больше злится. За все четыре года Чимин никогда не матерился, тем более он даже никогда не отвечал и боялся поднять глаза. — Ч-что ты сказал?! — Иди нахуй! — плюнув прямо в лицо Минхека, повторил Пак. — Сука! Как ты посмел! Блять! Идиоты, что вы стоите?! Поставьте его на колени! — вытирая глаз от слюны, скомандовал Хек. — Проси прощения! — Нет. — Проси прощения! — Нет. — Блядь, сам напросился! Выскочка! — он пнул Чимина тяжелым ботинком прямо по лицу. Он продолжал бить и пинать его не останавливаясь от злости. Чимин не мог противостоять семи парням, хотя не очень-то хотелось. Он знал, что всё равно в конце окажется избитым. Его тело настолько устало, а моральная боль настолько сильна, что он не чувствует боли от ударов по лицу, по еще не зажившим ребрам. По телу, по всему. Он даже не замечает как отключается от сильного удара. Знаете?! Чимин тоже человек. Чимин не робот. У него человеческие чувства, хоть он и все плохие чувства всегда скрывал за улыбкой. Хоть и обманывал всех вокруг, делая вид, что у него все хорошо, хоть и обманывал даже самого себя, делая вид, что у него всё идеально. Сейчас он как будто внезапно прозрел, глаза открылись. Не все так радужно, не все так классно. Чимин чувствует. Чимин человек. А у каждого человека внутри существует предел. Предел чувств. Предел боли. Предел слёз. Предел прощения. Поэтому люди иногда могут долго терпеть. Долго молчать. Долго делать выводы. Долго оправдывать окружающих. Долго верит в счастье. Долго надеяться. Долго прощать. А потом в один миг взять и уйти без слов и объяснений.