***
— Евгенья, — окликнул Ханю и подъехал ближе, — мне нужно извиниться. Вчера я повёл себя бесцеремонно и оскорбительно. — Это извинения от всей души? — передразнила Женя. — Нет. Я просто знаю, что не прав, просто не чувствую этого. — А я совсем ничего не чувствую. — Как это? Нет ответа. Тренировка. Лутц, Лутц, Флип. Раньше она злилась. Злилась и поднималась. Раньше Женя всегда стремилась быть лучшей копией себя самой. А потом поняла, что становится лишь хуже. Почти год назад добрый тренер посоветовал ей уходить из спорта. Чтобы уйти сильной и побеждённой обстоятельствами, а не противниками. Но тогда она ещё не верила. Теперь в голове каша. Лутц часто выходит правильным, но разве это трогает и радует? Женя справилась с самостоятельностью. С тем, что никто её не контролирует в графике, еде, расписании, но не смогла справится с тем, что было под самым сильным контролем Этери — голова. Юзу рядом, но в сердце ничего. Видимо, ей показалось вчера. Видимо, это было что-то минутное. Женя села на скамейку и открыла бутылочку воды. У Юзу ничего не получается. Травма откинула его на много недель назад. Он сжимает зубы, бьёт кулаком по льду, садится на лёд. Он начал снова с основ. Оборот за оборотом. Прыжок за прыжком. Но тело отвыкло. Уже успело многое забыть. «Ему тяжело, но он знает ради чего он должен это делать. Ради страны, ради себя, ради фанатов. Моей стране я не нужна. Там есть другие: молодые, сильные. Я больше не чувствую музыку, я не могу кататься для себя. У меня нет эмоций. Ради фанатов? Половина показала своё лицо после Олимпиады, другая после этапов в Канаде и во Франции. Кто даст уверенность, что остальные не отвернутся? Когда-то у меня была ещё одна причина. Я мечтала осуществить мечту тренера, но не смогла.» Что-то хрустнуло возле её уха. Юзу сжал в руке пустую бутылочку воды. — Разрешишь пару глотков? Спасибо. Я равнодушно протянула бутылку. «Снова ничего. А я только поверила. Ты снова стал моим разочарованием. Снова я что-то себе придумала.» Он запрокинул голову. Капля воды скатилась с губ. Когда он закончил, то вытер губы тыльной стороной ладони и отдал бутылку. Она поставила её возле себя и даже не повернула голову. Юзу сел рядом, поставил локоть на колено, уперся в руку подбородком и зафиксировал на мне свой взгляд. И вдруг мягкое, доброе, заботливое: — Что с тобой, Женя? — Отдыхаю. — Я не спрашивал, что ты делаешь. — Тогда ничего. — Все работают, стараются, а ты одна не хочешь и капельку усилий приложить. — Работает и старается здесь лишь один человек. И это ты, — у неё был язвительный тон, — ты самый несгибаемый человек, которого я знала, даже после травмы ты за считанные дни почти накатал прошлый результат. Все смотрят на тебя и восхищаются. Ты это хотел услышать? Держи, — Женя наконец встретилась с ним взглядом. «Ничего». — Почему ты стараешься обидеть меня, Евгенья? — А ты разве не слышал, что я завистливый и мелкий человек? — она больно засмеялась. — Ты сама себя разъедаешь, как вода железо. — Юдзуру, серьёзно. Разве тебе есть дело? — Почему ты решила, что ты мне безразлична? — Я сама себе безразлична. Она собралась встать, но он потянул её вниз и снова посадил рядом. — Я отчего-то чувствую свою вину. — Может быть в этом что-то есть. — Евгенья, это всё из-за меня, — он бегал по её лицу растерянным взглядом. — Дурак. Я же сказала, что твои мысли лишь о тебе самом. Она встала, он постарался снова ухватить её за руку, но она вырвала её и ушла, не забрав свою воду. В конце последней тренировки Брайан, не спуская глаз с Жени, пожелал всем отлично провести выходной и хорошенько выспаться. Да, она придёт домой и ляжет спать. Два часа или три. Как повезёт. Потом снова начнётся ночь. Длинная, мучительная ночь. Женя знала, что к утру организм истощит все свои силы и она упадёт в забвение. Так она теперь и жила. Так длилась не первая неделя. Раньше это был лишь час бессонницы, потом два. Теперь целая ночь. Целая ночь шёпота в голове и распутывания клубка из мыслей. Никто не вырвет её из этого круга.***
В белой простыне кутается хрупкое тело. Сегодня появилась пара новых царапин. Завороженно смотрит на стрелку часов. Лунный блик скользит по ладони, как солнечный листок. На носочках мягко ступает своими худенькими ногами цвета молока. Открывает окно. Впускает северный ветер. Холодно. Декабрь. Открывает балкон. В свою спальню она не зайдёт. Туда страшно. Там остался призрак прошлого дня, когда она не смогла добавить в башню последнюю медаль. Она больше не может смотреть как рушится эта башня. Холодно. Дыхание — пар. Всё становится слишком иллюзорным. Она падает в тени и лунные объятия. Облизывает губы и язык чувствует их несовершенство. Ногтями хватает уголок и медленно тянет твёрдый обветренный кусочек. Ранку наполняет кровь. Звонок. Пять утра. «Видимо мама вернулась пораньше. Скажу ей, что сегодня мне не спится». Открывает дверь, не спрашивая, не смотря в глазок. «Какой в этом смысл?» Но она видит перед собой Юдзуру Ханю. Потупив взгляд_ подносит руку к голове и касается спиной стены. — Евгенья, вы уже не спите. А я-то хотел вас разбудить. — Я либо схожу с ума, либо наконец-то уснула, — протянув руку, она направилась к нему и маленькая полосочка ночного света промелькнула по её щеке. Юзу не понимал, что происходит. Стоял молча, затаив дыхание. Женя прикоснулась рукой к его груди. Ощутила тепло, надавила и почувствовала упругость мышц. Юзу взял её за запястье. — Женья? — Похоже, что не сон. Значит точно схожу с ума. Юзу видит её такой впервые. Лёгкой, светлой, но надрывной. Женя уходит на кухню, не веря в реальность гостя, который посчитал это приглашением войти. Она всё ещё идёт босиком. Он следует за ней. — У тебя тут ужасно холодно. Ты не замёрзла? — Да, я чувствую, что замерзаю. Он беспокоится за неё. Ему хотелось разбудить её и провести выходной, веселить её и не давать падать в мысли. Он понял вчера, как сильно отстранился от неё, а сейчас осознал, что не просто оставил одну, а убивал тем самым день за днём. Луна виднелась в окне: большая, холодная, круглая, цвета мякоти банана. Небо синее, зимне-утреннее. Женя вышла на этот свет и сквозь жёсткую белую ткань вывелись очертания нежно изогнутых линий. Юзу сразу же опустил глаза в пол и наверное покраснел, но в темноте это заметить было невозможно. Женечка продрогла и устала. Её чуть качнуло, и она налетела на дверной косяк плечом. Юзу догоняет её и придерживает за локоть. Ему холодно прикасаться. Женя вся продрогла. Он видит распахнутое окно, быстро закрывает. Ищет другой источник холода. Балкон тоже захлопнут. Но квартира совсем ледяная. Юзу говорит, что ей нужно тепло одеться и выпить чай. Он направляется к её комнате. Но она подбегает и вжимается в него, не давая идти туда. — Юзу! Юзу! Нет, не ходи туда. Я тебя умоляю. Не открывай эту дверь. Только не эту дверь! Он схватил тело, обмякшее в его руках от усталости. Женя ударяется в слёзы. Это нервное. — Женья, что с тобой? — Пожалуйста! Только не туда. Он прижимает её к себе, чтобы хоть как-то согреть, поражаясь холоду её тела. — Хорошо, хорошо, — шепчет он. Юзу считает это своей ошибкой, полностью своей виной. Он должен спасти её. Опускается, чтобы подхватить её ноги. Уносит на кухню и сажает на мягкий уголок, забрав из коридора зимнее пальто и накидывая ей на плечи. Медведева вытирает слёзы. Она не знает, что на неё нашло. Комнату озаряет карамельный свет небольшого светильника. Вода поставлена греться. Женя приходит в себя. Начинает вся дрожать и оборачиваться в тёмное пальто, которое ещё сохранило в себе теплоту чужого тела. Юзу ставит перед ней чашку и Женя кладёт на неё озябшие ладони. Руки больше не так сильно дрожат. Водяной пар змейкой клубится над чашкой. Женя дует и делает робкий глоток. Горячее тепло разливается внутри по телу. «А жар намного лучше холода», — думает она. Юзу присаживается рядом на край: — Тебе лучше? Женя долго не могла ничего сообразить. Несколько раз быстро поморгала, напрягла лоб: — Юзу, что ты здесь делаешь? — Своевременный вопрос, — на часах была половина шестого, — думал погулять с тобой утром, пока ещё все спят и мы могли бы ни о чём не думать. Ну, как раньше. Мы же отлично отдыхали. — Ещё бы Мишу…– бросила она в воздух. — Он теперь у нас солидный успешный хореограф. Куда нам там теперь до него?! На лице Жени промелькнула едва заметная улыбка, но она была искренней. Первой искренней улыбкой за такое долгое время. Для Юзу это было маленькой победой. Медведева немного согрелась и начала клевать носом. Что очень умиляло Юзу, и он не смог не улыбнуться. Рукой обхватил Женю за плечи и наклонил к себе. Её голова коснулась его груди. Он сейчас не думал о том, как ему стоило себя вести. Он просто делал то, что был должен. — Юзу, какой же ты горячий, — уже не осознавая действительность, сказала она и тем самым заставила Ханю поперхнуться. Но он быстро пришёл в себя, объясняя для себя всё её состоянием. — Спи спокойно, Женья-тян. Пусть тебе приснится то, о чём ты мечтаешь. — Нет, — уже почти задремав, бормотала она, — пусть лучше приснятся берёзы и красные звёзды. Она уснула и голова её склонилась ниже, так что волосы волною упали, чуть прикрывая теперь щёку. Они оголили красную царапину сбоку на нежной шее. У Юзу что-то упало глубоко внутри. Он наклонился и легко прикоснулся губами, лишь тихонько задевая это режущее взгляд и сердце место на тоненькой шейке.