Хоть ты-то сможешь удержать?

Ложись здесь. За удобство не отвечаю, но, — Женя бросила на друга взгляд, замерла и протянула долгое «ты». — Всё хорошо, Женья. Спасибо, что не оставила на улице. Он улыбался и шутил. Но ей отчего-то стало тоскливо, от чего губы её поджались и она опустила взгляд. — Хорошо, — сказала она после вздоха, — спокойной ночи. Юзу улыбнулся в темноте кошачьей улыбкой и мягко сел на диван: — Если не будет спаться, зови. Женя помотала головой: — Это мои проблемы. И я не хочу, чтобы они распространялись на других. Поэтому ложись и спи. Я думаю сегодня усну нормально. Уходя, он остановил её: — Нет, не закрывай. — Почему? — Вдруг ты будешь звать и я не услышу, — шутил он. Женя на этот раз лишь мысленно назвала его дураком и прикрыла дверь, не доводя до щелчка. Наконец переодевшись в домашнее, она ступила на прохладный пол босой ногой. И почему-то как по щелчку по спине побежали мурашки. Вспомнила всё то, отчего сегодня вечером убегала как пугливый олень. А ведь это всё лишь её голова, что придумывает слишком много там, где ничего нет. Она думала, что, наверное, выглядела сегодня очень странно и глупо. Ей стало стыдно. Но иначе поступать что-то как-будто не давало, каждый раз словно ошпаривая раскалённые угли, на которые брызнули водой. Села на кровать, которая чуть прогнулась под лёгким телом. Спиной прислонилась к стене. Запрокинула голову. Зажмурилась. «Какая я дура. Просто успокойся.» Она попыталась собраться, как делала тысячу раз перед прокатом, но снова нахально влезшая в голову мысль: «Юзуру Ханю спит через стену и готов провести со мной целую ночь, стоит мне только его позвать.» Резко легла на постель, закрыв голову подушкой. Но сердце громко стучало и пульсирующая артерия отдавалась громким мерным ритмом во всём теле. «Ну, нет. Сердце, мне иногда кажется, что ты мой враг. И играешь против меня. Вот что ты устроило сегодня днём?..» Но вот ей уже холодно и тяжело. И каждый грамм лёгкого полотна, укрывающего её тело, кажется потяжелел в сто раз. «Пока миллионы людей ждут от меня побед и хорошего катания, пока я трачу все эти деньги, пока миллионы смеются надо мной и называют предателем, я переживаю из-за глупого сердца.» И вот человек, недавно улыбавшийся от смущения и счастья, зажмурился, чтобы не пустить подступившие слёзы. «Я совсем ни о чём не думаю. Совсем всё забыла. Нет. Я просто не знаю, что происходит. Зачем я здесь? Как могут верить в меня любящие меня люди, если я сама не верю в себя?» И снова падая в холодное переплетение мыслей, Женя смотрела как стрелка часов преодолевала бесконечную пустоту, разделяющую два числа. Неведомая лунная сила заставила её подняться и ступить на пол кончиками пальцев. Как вечерний снег она ступала по холодящему полу. Глядя в манительный промежуток, она увидела знакомую чёрную макушку с вечно торчащей задней прядкой. Она шла сюда только лишь взглянуть на это спящее чудо. «Нет, ты должна уйти», – мысленно говорила она себе ради приличия, мизинцем надавив на дверь. Что же ей делать с таким пленительным чувством, затмевающим разум? Она не боится, потому что он спит. Она не боится, потому что сможет подойти. Она не боится, потому что он никогда не узнает об этом. Ей не нужно отвечать за свои чувства. Никто ничего не скажет ей. Она никому не даст даже повода думать об этом. Женя подошла к нему, потому что какой-то внутренний страх и барьер, что стал душить её с прошлой весны, испарился, как стираются все малки в лунном свете. У неё перехватило дыхание от этих аккуратно сложенных ладоней под его щекой и приоткрытых губ. Женя опустилась на колени и прикрыла рукой нос и рот, чтобы он не мог ощутить её дыхания. С неопределённо-пустыми глазами одиночества, она оставила последние останавливающие её мысли позади. Дрожащие пальцы коснулись его скул у линии роста волос, и подушечки словно провибрировали от этого еле заметного соприкосновения. Она повела ниже. По овалу лица, касаясь шеи и подбородка. Потом вернула их обратно, чтобы убрать одну из чёрных прядей с его лица. Но он открыл глаза и в эту же секунду прижал своей щекой её руку, прислонив её к плечу. Женя отстранилась. — Щекотно. Медведева закусила щёку изнутри. Миллионы фраз летало в её голове. И каждая была глупей другой. Она абсолютно не знала, что ему сказать. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Потом она решила, что такое она могла совершить лишь во сне. Но нет. Отчего-то ей предвиделось страшное наказание, осуждение. Но тут чужая рука опустилась на её волосы и словно скатилась по лицу: — Я чувствовал, что тебе не спится и ждал. — Так ты не спал! — не то возмущение, не то испуг послышался в её голосе. — Нет, — улыбнулся он. — Почему ты тогда не сказал? Почему ты притворился? — А вдруг бы ты сказала мне какую-нибудь тайну, которую я никогда от тебя не смог бы допытаться? Женя закрыла глаза руками. Юзу сполз к ней на пол. Приблизился и приобнял за плечи, неуверенно, но твёрдо приблизив к себе, отчего Женя вся сжалась, опустила руки. И закатила глаза в потолок, часто моргая. Шёпот у её уха: — Я просто хочу помочь тебе. Я думал, ты хочешь поделиться с кем-то тем, что внутри, но боишься, поэтому решил, что ты рассказала бы тогда, когда тебе нечего бояться, — неясно и запутанно выражался он. — Ничего и не боюсь. Просто не спится. А ты мой гость. Решила проверить, всё ли у тебя хорошо. Снова шёпот, заставивший её поёжиться в его руках: — Обманщица. Немного погодя он снова начал: — Мы же с тобой не незнакомые люди. Знаешь, если бы не ты, мне бы было очень тяжело в этом году. — Ну конечно, — огрызнулась Женя. — Ты всегда так, когда я хочу сказать, что мне не всё равно на тебя, ты словно злишься, будто я сделал тебе что-то плохое. Почему ты молчишь? — Потому что я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, — отрезала она. Юзу нахмурил брови: — Посмотри на меня. Я сказал посмотри на меня. Женя не переставала смотреть в потолок: — А я говорю: не проси меня посмотреть на тебя. — Ну, что это ещё за упрямство, — сказал он строго, будто ругал ребёнка, — вечно воюешь, воюешь, вредничаешь. Ответь хоть раз так как чувствуешь, а не из-за упрямства. На секунду женины глаза сощурились, а уголки губ недовольно поджались: — А ты не задумывался, что вдруг я именно так и чувствую! — наклонила она голову. — Неужели тебе так сложно посмотреть на меня? Ты будто нарочно упираешься и чего-то боишься, но я же тебя не укушу. Резкий поворот головы. — Смотрю на тебя. Доволен? — упрямо сказала она. — Ты даже это умудрилась сделать мне назло. — Обычно сделала. Зачем это тебе? — Я думал, что если посмотрю в твои глаза, то пойму, что всё, что ты говоришь, это не правда. Что хочешь казаться такой, что ты как цветочек с шипами, но сейчас вижу. Ты зло смотришь на меня. Я пришёл в твой дом. Заставил себя впустить. И теперь задаю все эти вопросы. А тебе я неприятен. Прости. Он отпустил Женю и поднялся. — Стой, — выпалила она испугано и вскочила. То ли из-за того, что не хотела потерять это мгновение и отпустить его, то ли от того, что и подумать не могла, что он может такое подумать. Юзу замер и посмотрел на неё, ожидая объяснения. — Я… Она посмотрела на неё, он сделал лишь вопросительно-ожидающий кивок. — Я не хотела тебя обидеть. Ты не сердишься? — Ты и правда совсем как ребёнок, – улыбнулся он. – Конечно, нет. Что за тяжёлые вздохи? Иди сюда. Она снова обняла его. И на этот раз Женя положила свои руки ему на спину. Ей было страшно и трепетно. Ей казалось, он сейчас точно слышит как сильно бьётся её сердце. «Нет. Это ты этого хочешь. Это ты что-то сама себе придумываешь. Он твой самый близкий друг. Настоящий друг. И он хочет правда помочь.» Женя впервые за всё это время тепло улыбнулась: — Ладно, я пойду и попытаюсь ещё раз заснуть. Но, когда она попыталась отстраниться, Юзу удержал её. Ему не хотелось ничего говорить. Он вообще ни о чём тот момент не думал. Лишь о том, что не хочет отпускать её. Но всё-таки надо было что-то сказать и он произнёс: — Давай ещё постоим так немного. — А? Да. Он закрыл глаза и прикоснулся щекой к её волнистым прядям. Понимая, что это происходит, возможно, последний раз.