Хоть ты-то сможешь удержать?

Он слишком давно сжился с образом Евгении в своей голове. С образом пленительным и беспощадным. С образом заставляющим теряться, когда внезапно появляется напротив. Он всегда проходил мимо или пытался занять себя всем на свете лишь бы не пересечься с той парой ясных глаз, что обязательно будут направлены в его стороны. И возможно наблюдай кто-нибудь за ним заметил бы, что каждый раз при её появлении, Юзу начинает надевать или стягивать одну из перчаток, нервно пить воду, перебрасывать чёлку с одного бока на другой. И лишь, когда она будет позади, он выдыхает с облегчением и порой прислоняется головой к стене. На совместном льду он порой забывает о тренировке. Следит за этой тёмной головой, за скулами, бровями, шеей, талией, бёдрами. Она останавливается, всматривается вдаль, приоткрыв очаровательный ротик, улыбается, но прежде чем приняться за дело, облизывает губы. Да, Юзу привык быстро ко многому, но подобное заставляло его каждый раз резко разворачиваться и скользить к краю льда, а после наворачивать круги в попытке вновь собраться. Каждый раз он чувствовал отвращение к себе за то, что так отвлекается, но ничего не мог поделать. Каждый раз в его жизни должно было быть всё рассчитано. Чёткий порядок действий, стратегия. Это пришло к нему после первого Олимпийского золота. Но он делает просчёт каждый раз, когда дело связано с ней. Юзу часто строил волшебные замки в голове, но эти мечты трещали по швам от каждого её язвительного слова. Она по-дружески задиралась, но не всегда это было дружелюбно. У неё были проблемы: поражения, СМИ, комментарии болельщиков. Первый просчёт — он бесконечно наблюдал. Второй — ему казалось, что быть мысленно рядом, тоже помощь. Но в один день он пришёл. Он хотел разбудить её и всеми правдами и неправдами вытащить на прогулку. То холодное январское слишком раннее утро до сих пор было покрыто дымкой в его голове. Всё что вышло сохранить в памяти: Ощущение её вздохов и вздымающейся от них груди на его руках и воображаемый запах от её тела, что он и по сей день пытается в нём угадать. Они гуляли по парку, катались на коньках, валялись в снегу. Да, не стоило валяться в снегу. Он понял, что надо быть осторожней. Испугался. Это был второй просчёт. В какой-то момент он понял, что всё разрушил, как только приблизился к ней впервые. Как только пришёл к ней ранним утром. Как только не смог устоять за той хрупкой гранью, что сам же выстроил и держал. И он снова оказался в её квартире. И позабылось всё. Она была слишком близко. По крайней мере он замечал это острее чем любой другой, находясь сейчас на его месте. Задираясь и шутя, не мог знать, как сильно обижает ей. Женя не забудет фразы: " Не дай случиться тому, что ты меня влюбишься.» Она вспомнит о ней тогда, когда он не придёт на чай. Когда он решит, что эту иллюзорную сдерживающую границу можно будет отстроить вновь. Но он опять ошибётся. И поймёт это в первый же день после принятого решения. Юзу поспешит за ней. Чтобы хоть ненадолго побыть рядом. Юзу будет задирать её и пытаться уколоть в ответ на её язвительные слова, ему будет больно, но мог ли он тогда знать, что сделает в тысячу раз больнее её нежному сердцу, сказав: «Разве я давал твоему сердцу надежду?» Он был готов расшибить себе голову за этот неосторожный вопрос. Разве он забудет ту холодную слезу, что не смогла остудить его чувства и разум, что не смогла остановить того, что было ещё возможно. Теперь как и раньше у Юзуру есть лишь взгляды. Только они стали тяжелее и невыносимее. Её так долго не было. Женя была в России почти целый месяц. Он ждал и каждый новый день казалось, что он не дождётся следующего. Но вернувшись, она прошла мимо, спокойно и жестоко, когда он был готов заключить её в объятия и не отпускать никогда. В тот момент, когда она оказалась позади, внутри у него всё упало. Что-то дёрнуло его и обернуло. Это были чувства. И Ханю задираясь выпалил с наигранной насмешкой, в которой легко можно было угадать злость: — Разве в России принято не здороваться с коллегами? На него было брошено множество удивлённых взглядов. У Жени вздёрнулась бровь. Она обернулась на пяточках пожала плечом, а затем сухо отчеканила: — Доброго дня. И будто назло Юзу перед ней оказался Джейсон. Она радостно кинулась ему на шею, радужно смеясь. Браун прокружил её в объятиях. Если бы он только мог видеть тот прожигающий взгляд двух тёмных японских глаз.