Иллюзия Шарпантье

Народу в кафе в начале дня было не слишком много. Завтраки по акции уже закончились, а ланчи ещё не начинались. Мира плюхнулась на яркий пластиковый стул и смахнула в сторону надоедливо мигавшее вирт-меню – всё равно денег у неё в лучшем случае только на кофе. Блин. Вот блин. Нет, это всё, конечно, как бы не её проблемы на самом деле… но получается, что на самом деле теперь – её. Как говорит один её знакомый котик – бар-рдак! Срджан так и не сел. Он стоял возле столика и громко ругался по-сербски: – Пуци ми курац! Эта плачипичка чем себе думает? Что её дело сделано, а дальше – боли ми курац? Она что-нибудь соображает вообще? Это же не кот, в самом деле, чтобы его любая габорка просто взяла за шиворот и увезла, когда ей приспичило! Люди уже начали обращать внимание на оратора, так что Мире пришлось привстать и потянуть Милорадовича за штанину вниз. – Садись давай! Ты тут не на кафедре. – Више се нема куд!– пробормотал он и не глядя потыкал в кофейный раздел всплывшего меню. – Спасём всё, что движется, а что не движется – тем более? Зачем и надо ли – непонятно, но на всякий случай спасём. – Это хроническое, – мрачно сообщила Мира. – Всё начиналось со сбора макулатуры. – Покисла кокошка… – ни к кому конкретно не обращаясь, процедил Милорадович. Подошедшая официантка подозрительно покосилась на него и, быстро поставив две кружки кофе на самый край столика, тут же удалилась. – Простите, это я не про вас, – запоздало извинился вслед студент. *** Итог посещения офиса ОЗК был неутешительным. Собственно, офисом громко именовалось недостроенное здание детского сада на самой окраине, с видом на какие-то поля, буераки и далёкий дачный посёлок. Видимо, иметь рассадник сорванных киборгов в более населённом и благоустроенном районе муниципалитет не желал. Половина детского сада была уже вполне пригодна для жизни. По крайней мере, там были стены, потолки и в нескольких помещениях даже двери и окна. Сама Лисичкина, так и не бравшая трубку, была обнаружена в одном из них с валиком в руке, с ног до головы перемазанная побелкой. – О, приехали! – обрадовалась она так, как будто сама долго и безуспешно зазывала Миру в гости. – Отлично! А где котик? Ой, молодой человек, подержите, пожалуйста, вот здесь. Милорадович сам не заметил, как уже что-то держал, поднимал, натягивал, а потом и привинчивал. Мира хотела вскипеть праведным гневом, но когда у тебя в руках оказывается целое ведро нежно-голубой краски и пачка больших пластиковых трафаретов с рыбками, это становится не так-то просто. – Окраска вертикальных бетонных поверхностей в помещении 12А первого этажа закончена, – отрапортовал низкий женский голос. Мира чуть не подпрыгнула от неожиданности вместе с ведром и трафаретами. Киборг (киборгица? киборгесса? киборжша? хотя нет, так тут совсем язык сломаешь) появилась в комнате внезапно и бесшумно, как будто всегда там и была. – Лялечка, ты же моя умница! – умилилась Лисичкина и, привстав на цыпочки, потрепала застывшую статуей подопечную по стриженной под ноль макушке. Самой выдающейся частью тела умницы была нижняя челюсть. Охотно верилось в то, что она могла запросто, как семечки, разгрызать стальную арматуру. На шее болтался на резинке респиратор химической защиты, напоминающий при мощном Лялечкином телосложении скромный, ненавязчивый кулончик. Мира тихо фыркнула. На фоне Лялечки имя «Тютель» было ещё даже вполне себе.