Иллюзия Шарпантье

– Доброе утречко! – помахала рукой Мира. Утро понедельника действительно вышло на редкость добрым. Энергия так и била через край, хотелось прыгать, петь, смеяться и срочно очеловечивать котиков. Человекообразный котик Тютель уже дисциплинированно сложил раскладушку, поставил на место стол и даже водрузил на него кастрюлю с цветами. Яркие, небесно-голубые с жёлтыми серединками венчики напоминали о вымытых по весне до скрипа оконных рамах и ласковом майском солнышке. Как там их котик вчера определил? Caelumeria bobricum? Мира улыбнулась, зарылась носом в букет и шумно его понюхала. Ничего, что в кастрюле он весь завалился на один бок. Можно стебли немножко подрезать, и будет как раз… – Утро, говорю, доброе! – повторила она погромче на тот маловероятный случай, если Тютель её не расслышал. Котик, видимо, не вполне понимал, что, собственно, от него требуется. – Система готова к работе! – на всякий случай доложил он. – Это я и так вижу, – хмыкнула Мира и пояснила, – Если тебе говорят «Доброе утро», то и ты должен сказать «Доброе утро». В ответ, понимаешь? Что, у вас там как-то по-другому принято было? – Здравия желаю! – вытянувшись во фрунт, гаркнул догадливый котик. – Кхм… – от неожиданности Мира села на табуретку. – Всё с тобой ясно. Не, давай как-нибудь более по-человечески, что ли… Ещё раз: доброе утро, Тютель! – Доброе утро! – Тютель старательно скопировал интонации лица с правом управления. В исполнении сурового двухметрового котика это прозвучало по меньшей мере странно. – Э-э… ну ладно. Сойдёт! Сейчас завтракать будем! Пока Мира соображала насчёт завтрака, она достала из ящика нож. Подрезать-таки эти стебли. А то что, правда, вся красота набекрень? *** Раскрывать все карты Милорадовичу совершенно не хотелось, но без помощи коллективного разума, кажется, было не обойтись. Как и во многих других организациях, обиталищем такого разума была курилка психологического центра. Умудрённая опытом коллега по горячей линии выслушала его туманные объяснения и уточнила: – Сколько, говоришь, ребёнку лет? – Можно считать, что три. Или пять. Хотя на самом деле там всё сложно… Но он почти не говорит. Коллега задумчиво выпустила в пространство струю голубоватого дыма – Милорадович с непривычки закашлялся, но не отступил – и гордо изрекла: – Есть у меня одна методика… Только она лично моя. Авторская. – Милорадович под прицелом дымящейся сигареты и сурового взгляда клятвенно пообещал упомянуть автора методики в потенциальной публикации, и коллега гордо продолжила, – Когда ко мне приводят ребёнка, я всегда сначала даю ему коробку с игрушками и смотрю, что он из неё выберет. Если мягкого плюшевого медведя – значит, не хватает родительской любви. Зубастого динозавра – агрессивность, жёсткого инсектоида – нарушен контакт с отцом, куклу – с матерью, человекообразный банан – сексуальные девиации… – Э-э… Ну… – перебил Милорадович, которого терзали смутные сомнения в валидности такого подхода, – Ну, а нормальный ребёнок что должен выбрать? Опытная коллега поперхнулась затяжкой и резко ответила: – А ко мне нормальных не приводят! *** – Ага, приезжай, конечно. Я думала, ты там отсыпаться будешь. Ну ладно, ага. Котик? Да хорошо котик. Лучше всех. Нет, правда хорошо. Вылез-вылез! Ещё как вылез. Я серьёзно. Приедешь – расскажу, ага... Тютель! Плюнь сейчас же!!! Ты… Ты зачем его сожрал?!