Иллюзия Шарпантье

– Нет, ну ты представляешь? Взял и съел! Хорошо хоть всего один... – Ну, у тебя их ещё восемь осталось, – заметил Милорадович. – Ага! Как на кладбище! – нахохлилась Мира. – Нет, я, конечно, сама молодец. Но кто же его знал! Я думала, он в курсе, что цветы не едят! Милорадович пожал плечами. – Ну, мы же гражданские. У нас и должно быть всё не как у нормальных людей... Тютель, а что положено делать с цветами? – Торжественное возложение венков производится в дни общевойсковых мероприятий, – подумав, доложил Тютель. – Угу. В таком количестве их только возлагать и осталось. – Мира старательно распределила по периметру кастрюли оставшиеся цветы. – Ничего, я не суеверная. *** Солнечный луч медленно скользил по стене. Стена была бледно-желтой, а декоративная занавеска – зелёной, так что ощущение было такое, что совещание проходит в аквариуме. Степанида Григорьевна открывала и закрывала рот, как большая рыба. Что-то она, наверное, говорила, но что именно – было решительно не важно. Чернышёв рассеянно кивал в такт и улыбался своим мыслям. Всё-таки замечательная девушка эта Мирослава... Мира. Он шевельнул губами, пробуя слово на вкус, и снова улыбнулся. Она ещё и сопит во сне... Забавно. – Чернышёв! Я у кого спрашиваю, у тебя или вон... у шкафа?! – громыхнула над ухом Степанида Григорьевна. – А ну! Скажи своё профессиональное мнение насчёт статистики! Чернышёв встрепенулся, наконец взглянул на висящее над начальственным столом вирт-окно и честно попытался собраться с мыслями. Оранжевая кривая на графике ракетой взмывала вверх. С недавних пор участковому уполномоченному начал чрезвычайно нравиться вот такой морковно-оранжевый цвет. – Хорошая статистика, Степанида Григорьевна, – улыбнулся он. – Жизнеутверждающая. – Ты... Да ты… Жизнеутверждающая она ему! Вот и будешь мне тут жизнеутверждать! Профилактически! По всему участку! Чтоб каждая форточка на учёте! – Степанида Григорьевна на секунду остановилась отдышаться и подозрительно переспросила у подчинённого, – Ну а о чём я тут уже сорок минут разглагольствую? Что, скажешь, забыл?! – Забыл, – миролюбиво согласился Чернышёв. Мир вокруг был полон обещания счастья, и ссориться с начальством совершенно не хотелось. Степанида Григорьевна пару раз изумлённо моргнула, ещё больше напомнив гигантскую экзотическую рыбу, и вдруг гаркнула: – А голову свою ты дома не забыл?! Чтоб каждый день мне отчёт по профилактике квартирных краж! Для пущей убедительности начальство пристукнуло кулаком по столу. Переносной голопроектор подпрыгнул, и статистика в вирт-окне по-лисьи вильнула рыжим хвостом. – Всё. Свободны, охламоны. Вон с глаз моих! Лейтенант было поднялся со своего места, но Степанида Григорьевна остановила его. – А ты-то куда собрался? Ты, Чернышёв, мне ещё нужен! *** – Ты чем думала вообще? Ведь запросто могло бы и не выгореть! – Милорадович взволнованно вскочил со стула, но деваться в тесной кухоньке было больше некуда, и он тут же сел обратно. – Это хорошо, что ваш Неунывай-Корыто такой мировой дядька оказался! А если бы… – Ну вот видишь – оказался же, – Мира насупилась и упрямо шмыгнула носом. Покаянно расписываться в собственном слабоумии и нездоровом авантюризме не хотелось. – Ну хорошо, – Милорадович побарабанил по столу пальцами. – По крайней мере, проблему это действительно решило… – Вот да! – поддержала Мира. – Так что нечего на меня тут бочку катить! – …Так что имеет смысл подумать о наших дальнейших перспективах, – закончил Милорадович. – Это каких таких перспективах? – подозрительно переспросила Мира. – Дальнейших! – со значением повторил Милорадович и пояснил, – В основном психолого-педагогических. Но для начала мы, пожалуй, закажем пиццу...