Иллюзия Шарпантье

Милорадович надулся, как индюк, даже смотреть было противно. И перед кем он только так выпендривается? — Улыбка – это вещь социальная, – объяснял он с видом нобелевского лауреата, дающего лекцию у первокурсников. – Несмотря на внешнюю простоту, её мимика чрезвычайно полиморфна. Осваивает её человеческий младенец посредством подражания… Мира рассеянно кивнула, уцепив из контейнера ещё один крохотный голубец. Тютель, конечно, не младенец, но подражать взялся старательно. Сначала самому Срджану, потом Мире, потом Диме, потом, когда у всех присутствующих заболели щёки – найденным в инфранете фотографиям, но упорно выходило что-то не то. То чуть более напряжённые губы превращали улыбку в жутковатый оскал, то киборг слишком старательно зауживал глаза, то улыбался чересчур широко, будто для рекламы зубной пасты… – Погрешность не превышает трёх с половиной миллиметров, – с лёгким оттенком обиды сообщил он в ответ на очередное Мирино «не верю». – Ну ладно тогда… Ну, может, пока и не надо, раз оно так сложно? – предложила Мира. – Будешь у нас такой суровый нордический котик. Просто понаблюдай пока за людьми тогда, ладно? Уже наученный формам выражения согласия суровый нордический котик молча кивнул. Хотя бы это выходило у него вполне по-человечески. – Мммм, вкуснятина какая! – Мира не удержалась и цопнула ещё одну штучку. – Класс! Дима, спасибо тебе огромное! Ты меня спас от голодной смерти. Дима, только что довольно неприязненно смотревший на выпендрёжника Милорадовича, буквально расцвёл улыбкой. – Пожалуйста, – просто сказал он. – Вот! Тютель, вот видишь, как люди улыбаются? Вот так вот! Понял? – Мира махнула в воздухе надкушеной долмой, едва не выронила её на пол и поспешно упихала в рот. – Иффо вопрофы ефть? – Да, – отозвался Тютель серьёзно. – Я не понял. Всегда ли мимический комплекс «улыбка» должен сопровождаться повышенной гормональной реакцией? – Какой реафцией? – Мира досадливо махнула рукой. – Ну прифём тут реафция, я тебе воопфе не про то… На лифо фмотри! Котик послушно замолк и стал смотреть. Димина улыбка тут же исчезла без следа, сменившись каким-то странным официально-канцелярским выражением. Как для доски почёта. Мира почувствовала себя несколько неловко и, заглотив, наконец, долму, поспешила сменить тему. – Слушай, Срджан, а ты чего не ешь? Классная штука, между прочим! – Спасибо, – довольно кисло ответил тот, – Как-то не тянет. И вообще, мы же пиццу заказывали. – Ну, как знаешь, – пожала плечами Мира. – Наше дело предложить. А пицца – так это когда ещё было! А у нас тут интеллектуальный труд, между прочим! Зверски напряжённый. «Не хочет – и не надо», – решила она про себя. – «Больше зато останется. И что он, спрашивается, привередничает?» В дверь снова позвонили, отрывисто и как-то по-деловому. – Ну вот, теперь точно Рина! – с облегчением заявила Мира. Висевшее над столом непонятно откуда взявшееся напряжение рождало смутную тревогу. Его источник Мира не понимала, и теперь была рада переключить внимание на что-нибудь другое. Она спрыгнула с подоконника, протиснулась за спинами Тютеля и Димы и выскочила к дверям, чуть не потеряв на ходу тапок. – Ну наконец-то! – обрадованно завопила Мира, распахивая дверь настежь. – И где тебя носит?