Здесь водятся драконы

— И вот дело в том, что в пробах драконьего навоза этих бактерий очень много. Рене откусила от бутерброда и начала задумчиво жевать. Она писала диссертацию по обменным процессам в магических биогеоценозах и торопилась закончить анализ материала, добытого во время последней вылазки, поэтому говорила о работе даже за обедом, не смущаясь неаппетитностью темы. За неделю общения с ней в лаборатории, галлонами готовя растворы реактивов для титрования и питательные среды для микробов, я к этому привык. Мирка привыкла еще раньше: девушки давно дружили. — И чем свежее навоз, тем их больше, — продолжила Рене, проглотив кусок. — Если бы они жили в почве, было бы наоборот. Значит, это симбионты из драконьего кишечника. И это они переводят природную магию в усвояемую форму для растений, представляете! Как жаль, что я еще не занималась этой темой в позапрошлом сезоне! У нас тогда был труп взрослого дракона, можно было проанализировать содержимое пищеварительного тракта и абсолютно точно это доказать. — А что случилось с тем драконом? Возраст? — спросил я. — Нет, браконьеры. Тогда мы еще не использовали чары отслеживания, — ответила Рене. — А потом папа начал ставить их на длиннорогих, — вклинилась Мирка. — Эти чары реагируют на боль и кровь. Он сперва только защитные комплекты из драконьей кожи так заколдовывал, чтобы если кто из наших в беду попадет, найти было проще. У мистера Риджбита есть такая карта, на которой огонек загорается, если они срабатывают. Ну и по ней в принципе видно, кто где есть. Правда, только те, на ком стоит маячок, чужих она не видит. А потом папа придумал, как закреплять это заклинание на чешуе живого дракона. Только обновлять приходится раз в три-четыре месяца. Понимаешь, драконы излучают очень много магии, которая с них любое заклинание постепенно как бы смывает. — Как ни странно, браконьеров мы, похоже, отвадили, — сказала Рене и дотронулась левой рукой до столешницы, чтобы не сглазить. — В прошлом году ни одного случая. Я кивнул. Охота на дракона — предприятие опасное и трудоемкое. Конечно, рога румынских длиннорогих стоят целое состояние, но в этом-то и проблема: мало кто может себе их позволить. Кожу, кровь, сердце и печень сбыть несколько проще, но и на них найти покупателя и продать ему добычу без риска быть пойманным с каждым днем становилось все сложнее. А уж если у тебя ее буквально из рук вырывают неизвестно откуда взявшиеся разъяренные ученые... Нет, лично у меня сдали бы нервы, и я поискал бы другой способ зарабатывать на жизнь! — А у живого дракона никак нельзя взять эти пробы? Сделать большой зонд и... Рене смешно сморщила нос. Она всегда так делала, когда ей что-то не нравилось. — Единственный материал, который не реагирует с драконьими физиологическими жидкостями — это химическое стекло. Но оно слишком хрупкое, а зачаровать его на гибкость и неразбиваемость будет нельзя: палочковая магия очень сильно искажает результаты измерений, — ответила она. — И потом, жизнеспособность бактерий... У порога столовой раздался тот странный, ни на что не похожий звук, с которым схлопывается обратно ткань пространства, разорванная трансгрессионным переходом. Мне всегда казалось, что я слышу его скорее телом, чем ушами. Я повернул голову, чтобы посмотреть, кто припозднился к обеду, и увидел взволнованного Дона. — Мистер Риджбит! — выкрикнул он, высматривая его за столами. — Мистер Риджбит! Я видел черного дракона! Мистер Риджбит вскочил навстречу Дону, на ходу надевая очки и призывая манящими чарами карту (обычную, не волшебную) со стены. — Вам не показалось, Монтгомери? Где? — В квадрате G9. Пролетел над моим наблюдательным пунктом на юго-запад, — Дон ткнул пальцем в карту. Все столпились вокруг них, возбужденно переговариваясь. Сообщение Дона произвело настоящий фурор. Это сейчас драконом любого цвета в Карпатах никого не удивишь: румынский заповедник постепенно превращается во что-то вроде гигантского питомника, где разводят драконов пяти из семи европейских видов. Я ничуть не удивлюсь, если к концу столетия туда же завезут китайских или, например, австралийских. А в десятые годы в пустынных и диких горах обитали только зеленые румынские длиннорогие — особо охраняемый вид, численность которого резко сократилась на рубеже веков, и светло-серые украинские сталебрюхи — самые крупные в мире драконы. Их тоже было немного, но им вымирание грозило не так сильно. Главным образом потому, что они были (и остаются) гигантскими зверюгами со скверным характером и почти непробиваемой броней. — Если это венгерская хвосторога, то запрет на охоту продлят! — Дилан хлопнул ладонью по столу рядом с картой и посмотрел на мистера Риджбита сияющими глазами. — И можно будет снова поднять вопрос о заповеднике! Три малочисленные популяции на одной территории! Сколько лет здесь не видели хвосторог? — Около пятидесяти, — ответил тот и склонился над картой, как игрок, который прикидывает, как бы получше расставить на шахматной доске свои фигуры. — Так, кто у нас свободен? Ана, дорогая, не могли бы вы сменить Харальда на его наблюдательном пункте, а его самого прислать сюда? После того, как закончите обедать, конечно! Мать Мирки согласно кивнула и вернулась на свое место за столом, деловито заправляя за ухо выбившуюся светлую прядь. Мистер Риджбит обратился к Злате: — Мисс Костадинова, а вы замените... Кто у нас сегодня у Кабаньей головы — Эйнар или Эрик? — он виновато улыбнулся. — Никак не научусь их различать! В общем, кто бы из них там ни был, пусть сходит за братом и оба идут сюда. Квадрат А8 можно оставить пока без наблюдения. Наблюдать за драконами издалека вполне безопасно в одиночку. При достаточном опыте и правильно оборудованном месте для засады можно даже не использовать маскирующие иллюзии или чары невидимости. Но чтобы окружить, обездвижить и осмотреть взрослую особь, нужны минимум шесть магов, а лучше восемь. Мистеру Риджбиту после нескольких рокировок удалось собрать себе команду, не оставляя при этом без людей те точки, которые находились ближе всего к местам обитания драконов, и с которых можно было заметить что-нибудь важное. Мне в тот момент не светило ни попасть в число «охотников», ни даже занять один из опустевших наблюдательных пунктов: я еще не разобрался с трансгрессией. Оставалось только завистливо вздыхать, ждать новостей и изучать разделенную на квадраты карту.