Здесь водятся драконы

Вышло так, что необычное заметили не маглы, а госпожа Ана, когда возвращалась назад. Миркин дядя ушел с румынскими солдатами: он был полон решимости отомстить захватчикам и, в отличие от нас, его не связывали никакие договоры о невмешательстве. Госпожа Ана сильно задержалась, безуспешно пытаясь уговорить его вернуться, и на обратном пути была погружена в невеселые мысли. Однако, несмотря на это, она увидела, что Бьянка каким-то образом ухитрилась выбраться за пределы «Пальцев» и не может попасть обратно. Белая драконица кружила над той небольшой северо-западной долиной, про которую мне в начале лета рассказывал мистер Стан: в «полосе отчуждения» между противодраконьими и маглоотвращающими чарами. Первым делом мистер Стан бросился проверять противодраконий барьер и обнаружил, что два центральных «пальца» на той стороне кто-то... поменял местами. В результате полупроницаемые свойства сохранил только относительно небольшой участок между ними, а весь остальной кусок этой цепи стал непроходимым в обе стороны. К счастью, система «Пальцев» состояла из состыкованных между собой автономных отрезков, иначе ее всю могло бы «вывернуть наизнанку». Бьянка, видимо, нечаянно перелетела через барьер в тот момент, когда он отключился, и никак не могла найти «форточку», чтобы вернуться обратно. Буквально под носом у нас и мракоборцев-дозорных кто-то ворочал многотонные махины, причем именно тогда, когда рядом оказались маглы, и никто ничего не заметил. Больше всего это походило на неудачную диверсию, и, откровенно говоря, мы были напуганы. Мистер Риджбит немедленно сообщил об инциденте румынскому Министерству магии и на всякий случай нашему тоже. Мракоборцы отправились прочесывать местность внутри «Пальцев» в поисках тех, кто это сделал, мистер Стан и мистер Даль — возвращать камни на место, а мистер Риджбит, Злата, Дон, Дилан и я — искать и загонять обратно Бьянку, пока она не выбралась на магловскую территорию. Мирка тоже рвалась с нами, но отец ее не пустил. Накануне Стрикс принес мне письмо от Рене. Я вздохнул с облегчением, обнаружив его в совятне: не все почтовые совы теперь возвращались в Драконью долину благополучно. Я не вскрыл конверт сразу, а потом стало не до того. Кто знает, как все сложилось бы, если бы я все-таки прочитал то письмо, прежде чем отправляться на поиски Бьянки? Рене писала, что по счастливой случайности выяснила, какими заклинаниями было буквально насквозь пропитано тело Уголька. Все эти странные эффекты давало сочетание чар слияния и трансформации, которыми пользуются селекционеры. Обычно эти чары применяют все-таки по отдельности, поэтому Рене не смогла определить их навскидку. К тому же, экспериментальная селекция — в принципе не то явление, которое встречается на каждом шагу. Рене попросту о ней не вспомнила, когда изучала те пробы. Сами по себе эксперименты такого рода никогда не были чем-то тайным или запретным. Селекция волшебных животных с применением «улучшающей» их магии, которая позволяет влиять на выбор наследуемых родительских признаков и в некоторых случаях даже скрещивать неродственные виды, существует чуть ли не со времен Античности. Средневековые маги (особенно темные) нередко создавали с ее помощью невероятных чудовищ для охраны своих секретов, и, если верить летописям, вымершие грифоны и по сей день существующие гиппогрифы на самом деле изначально являлись видами искусственного происхождения. Но для современных магов работа с волшебными существами, особенно крупными и опасными, сделалась процессом слишком трудозатратным, дорогим и зачастую нецелесообразным из-за своей длительности и непредсказуемости результата. Изобретение новых чар или совершенствование старых позволяет решить любую задачу в разы быстрее и надежнее. Тем не менее, практикующие магическую селекцию энтузиасты в мире все же остались. Если бы я вовремя узнал о находке Рене и рассказал о ней кому-нибудь из старших, они могли бы вспомнить кое-какие слухи об одном набирающем обороты проекте. Впрочем, вряд ли мы даже тогда смогли бы предугадать, с чем именно столкнемся.