Здесь водятся драконы

Резкий мужской голос чего-то от меня потребовал на незнакомом языке. Интонация не сулила мне ничего хорошего. — Что? — глупо переспросил я. — Поставьте палку, где взяли. Два медленных шага назад, пожалуйста, — приказали мне уже по-английски со зловещей вежливостью. — Теперь развернитесь. Я повернулся лицом к говорившему. Передо мной стоял высокий и широкоплечий мужчина средних лет, одетый в новенький защитный костюм из черной драконьей кожи. Мою палочку он сунул в петлю на поясе, а свою нацелил мне в горло. — Что вы успели увидеть? — спросил он. Его льдисто-голубые глаза, казалось, пронизывали меня насквозь. — Только это, — соврал я, осторожно кивая в сторону входа в пещеру. Он не спрашивал о Злате, и мне оставалось только надеяться, что она еще на свободе. Я попытался трансгрессировать, но не смог: меня словно мощной пружиной выбросило обратно в нормальное пространство. Впрочем, теперь оно было не вполне нормальным: воздух стал темнее и плотнее, как будто в него добавили фиолетовых чернил. — Без глупостей! — прикрикнул на меня незнакомец. — Отпустите меня! Меня уже ищут, — дрожащим голосом сказал я. — Вас не найдут, — он улыбнулся мне почти доброжелательно. — Это будет несчастный случай, молодой человек. Драконолог — опасная профессия. Вы ведь это знали, когда... Видимо, я выглядел настолько беспомощным, что он расслабился и буквально на полсекунды отвел от меня глаза. Дослушивать я не стал: со всей силы пнул его в колено, выхватил у него волшебную палочку и бросился бежать. Прятаться в скалах я опасался: где-то там же могли скрываться его сообщники, поэтому рванул через открытое пространство к лесу. Вслед мне неслись проклятия. Абсолютно безвредные: у моей по всем параметрам довольно средненькой волшебной палочки, которая осталась в руках врага, был на редкость строптивый характер. Даже взятая с бою, она слушалась только меня. Мы с братом неоднократно это проверяли. Впрочем, я тоже был все равно что безоружен и не мог даже позвать кого-нибудь на помощь через зачарованный медальон. Для этого тоже нужна была работающая волшебная палочка, а чтобы подчинить себе незаконно присвоенную чужую требовалось время, которого у меня не было. Я попытался трансгрессировать еще раз и убедился, что заклятие, пригвоздившее меня к этой пустоши, все еще действует: фиолетовый туман снова поплыл перед глазами. Обернувшись через плечо, я увидел, что дракон, которого я видел в пещере, полностью из нее выполз, и из дальнего входа, который я не успел обследовать, тоже высунулась черная рогатая голова на длинной шее. Мне не повезло: тот посох оказался не настроенным на одно действие артефактом, а полноценным преобразователем магической энергии. Мой противник освободил драконов с его помощью и теперь гнал их за мной: ошейники из коротких кусков цепей блестели красным. Я не без злорадства заметил, что посох нужен ему в том числе и для опоры: на левую ногу он после моего пинка сильно хромал. Драконов не нужно было особенно уговаривать: если дикие длиннорогие относились к людям настороженно, то эти гибриды нас искренне и самозабвенно ненавидели. Им было за что. Я оказался посреди открытого пространства, откуда не мог трансгрессировать. Спрятаться было негде, и даже будь у меня моя палочка, я мало что мог противопоставить сразу двум драконам. Разумнее всего было бы, наверное, сразу лечь в траву, закрыть глаза и не двигаться. Драконьи зубы и когти — это очень больно, но довольно быстро. Мне не хватило на это мужества. Заклятие-ловушка искажало не только цвета, но и звуки: треск и шорох ломавшихся под моими ногами сухих стеблей был неестественно громким и как будто запаздывал. В памяти почему-то всплыли слова Дилана про спинной мозг, который очень хочет жить. Глупый спинной мозг гнал меня вперед и отказывался понимать, что так я просто умру уставшим, только и всего. Он был уверен, что эта сволочь не может в одиночку держать под колпаком всю долину. Если бы я успел пересечь невидимую границу, за которой его чары уже не действовали, то действительно смог бы спастись, как тот олень, удравший от дракона сквозь барьер «Пальцев». Проблема была ровно в одном: я даже приблизительно не представлял, далеко ли она проходит. Драконы не сразу сумели взлететь: видимо, жизнь взаперти не пошла им на пользу. К тому же, из-за слишком тяжелых хвостов им было трудно быстро подняться в воздух с ровной поверхности. Это дало мне небольшую фору, но до леса, который казался спасительным, все равно было еще очень далеко, когда они нагнали меня и приземлились с двух сторон. Один из драконов плюнул огнем. Он целился не в меня — мало удовольствия хрустеть угольками, — а в полосу кустарника впереди, отрезая мне дорогу. Кусты вспыхнули, как бумага. Я шарахнулся от огня под ноги второму дракону, и, пригнувшись, с разбегу проскочил у него под шеей. Он не успел схватить меня пастью и хлестнул мне навстречу шипастым хвостом, рискуя поранить собственный бок. Я перескочил через хвост и помчался прочь, как заяц, но от второго удара — вдогонку, более свободного и с большей амплитудой — не сумел увернуться. Я отлетел далеко в сторону, как тряпичная кукла, и встать уже не смог: правый бок, стоило мне попытаться, отозвался такой болью, как будто один из шипов с драконьего хвоста отломился и застрял во мне. Чужую волшебную палочку я выронил при падении. Я чувствовал себя беспомощным, как жук на спине, и думал о том, что так и не спросил мистера Риджбита, долго ли на его карте будет светиться маленькая огненная точка, после того, как источник сигнала исчезнет. Черные драконы, огрызаясь друг на друга, подходили все ближе. Я старался на них не смотреть. Бьянка появилась из ниоткуда — белая, прекрасная и яростная, как молния. Вряд ли ей было какое-то дело до меня. Вероятнее всего, ее разозлили бесплодные попытки преодолеть противодраконий барьер, чтобы вернуться к детенышам, и вид черных чужаков вблизи от ее законной территории оказался последней каплей. Она камнем упала на моих преследователей. Одному попросту сломала шею, навалившись всем весом, но второй оказался проворнее и успел отскочить. Он начал кружить вокруг нее, как собака вокруг медведя. В скорости Бьянка ему здорово проигрывала, но, в конце концов, сумела в него вцепиться и подтянуть к себе. Драконы сплелись в рычащий клубок. Я с ужасом смотрел, как страшный шипастый хвост хлещет Бьянку по бокам, оставляя на ее светлой чешуе глубокие темные вмятины. Джемма едва не погибла именно от такой раны. Конечно, ее, в конце концов, удалось вылечить, к тому же по сравнению с могучей Бьянкой Джемма была маленькой и хрупкой, как арабский скакун рядом с тяжеловозом. Но все равно я очень за нее боялся. Несколько раз сцена озарялась вспышками заклинаний: мой враг использовал вместо палочки тот посох. Но Бьянка даже не повернула головы в его сторону. Она была слишком велика, чтобы одинокий волшебник мог ей хоть как-нибудь повредить. От дыма горящей травы и едкого запаха драконьей крови мне было трудно дышать. При каждой попытке встать или хотя бы немного отползти от схватки гигантов у меня мутилось в голове от боли, поэтому теперь я не могу точно восстановить в памяти, как и чем все закончилось. Помню только, что Бьянка, расправившись и со вторым драконом тоже, медленно и тяжело улетела в сторону дома, а я с облегчением проводил ее взглядом. Потом я услышал отчаянный крик и отборную ругань с той стороны, где в последний раз видел своего противника. На грани слышимости что-то дзенькнуло, как порванная струна, и к миру вокруг вернулись нормальные краски: трансгрессионные переходы больше не блокировала чужая воля. Я попытался разглядеть, что случилось, но фигуру чужака заслонила от меня словно из-под земли вынырнувшая Злата. Она склонилась надо мной, бледная до синевы. Ее черные глаза стали просто огромными, как ночное небо зимой. Я еще успел почувствовать, как она подхватила меня под плечи и начала трансгрессировать, прежде чем потерял сознание.