Называйте меня Хель

Уже вечером, лёжа в кровати, я с интересом разглядывал свою добычу: простая чёрная лента с вышитыми серебряными рунами. Или не простая? Я с удовольствием пропускал между пальцами тонкую полоску шёлка. Что меня привлекло в ней? Откуда такое нестерпимое желание немедленно её заполучить? Увы, руны — это моё слабое место. Красавчик ими не увлекался, а Томми предпочитал всё делать сам. Кое-какие знания у меня, конечно, отложились, но на расшифровку символов этого не хватало. А вот над тем, что Драко так легко позволил мне её стащить, следовало подумать. Такие зачарованные вещи сами по себе не меняют владельцев. Ведь это не первый раз, когда он ведёт себя подозрительно по отношению ко мне. Неужели Томми проболтался или Красавчик? Не хотелось бы. Трепетное отношение к этому «эльфенку» я сохранил ещё из прошлой жизни. Но моё нынешнее тело, как и происхождение, совсем не способствовали налаживанию близких контактов. И дело тут было не только в семейном положении Драко. Дело в несоответствии моего морального возраста физическому. Я не смогу объяснить Драко своих знаний о прошлом и объяснить наличие нынешних знаний, недоступных магглорожденному двенадцатилетке, не раскрывая тайны своего прежнего существования. А это значит с потрохами сдать не только Красавчика, но и Томми. А воевать с этими двумя я не смогу. Это не школьники — тут мне реально не хватит ни знаний, ни силы. А значит, мне остается лишь вздыхать и доводить Драко. — Ну ладно, хватит философии, — тряхнул я головой. — У меня тайные комнаты не исканы, пакости не деланы, и вообще: спать пора. Мне ещё колдокамеру доставать… Уже на самой границе сна я подумал: а так ли нужна мне камера? У меня ведь бинокль есть, который дед подарил. Надо лишь освещение организовать, типа блуждающих огней, чтобы управлять светлячком и направлять его в нужную сторону. Сон как рукой сняло. Люмос тут не подходит. Он стационарен, хоть и имеет разную степень свечения. Мне надо что-то вроде зачарованной свечки из Большого зала. А управлять ей можно с помощью Левиосы. Всегда знал, что у меня шило в жопе! Новая идея требовала немедленного исполнения. А если не исполнения, то хотя бы практики. Ну, а что? Разрешение шляться по ночам у меня есть, и всего делов-то: дойти до Большого зала и спиздить свечку. Поэтому я осторожно отодвинул полог, сполз с кровати и отправился на дело. До Большого зала я добрался быстро, притормозив лишь один раз — погладить бессмертную кошатину Филча. Ну люблю я кошек и ничего не собираюсь делать со своей страстью. Я бы всех кошаков в округе затискал, если бы они давались в руки. Факультетские книззлы уже, как за правило, шастают ко мне за вкусняшкой и порцией ласки, а вот миссис Норрис стесняется подходить днём. Только вот так, наедине, позволяет побыть себе просто кошатиной, а не грозой нарушителей. Большой зал был пуст и тёмен. Домовые эльфы уже закончили с уборкой после ужина, но ещё не приступили к утренней суете. Свечи были погашены и сейчас маленькими столбиками парили над столами. Не долго думая, я скинул обувь, забрался на стол и попытался достать свечку. Десятая или двадцатая попытка заставила меня вспомнить детство. Кто из нас не прыгал за яблоками? Ага, это ощущение и вспомнилось, когда вот она близко ветка, только подпрыгнуть надо. Ещё чуток! Ты почти достал кончиками пальцев, а схватить не можешь. Но вместо того, чтобы воспользоваться мозгом, так и продолжаешь скакать, аки горный козёл! Поймав себя на этой мысли, я рассмеялся и банально затащил на стол лавку, а уже с неё сцапал своё сокровище. Заметя за собой следы «кражи века», то бишь вернув лавку на пол, я направился в факультетскую гостиную. Практиковаться надо на своей территории, а то ещё отберут игрушку у младенца! Всю дорогу до факультета я размышлял над будущими поисками Тайных комнат Годрика и Хельги. Хоть я и старался быть осторожным, но всё же не удержался и зажёг на ходу свечу. Случайно. Точнее, не я — это она сама, честно! Я просто захотел, чтобы она загорелась. А ещё она сама умела плыть куда надо. И я с удовольствием позволял ей летать вокруг себя, и впереди, и сбоку. Почему раньше этого никто не делал? Наверное чопорным, законопослушным англичанам в голову не приходило, что можно спереть общественную собственность. Ну да, им же слово «приватизация» не знакомо так, как мне! Уже перед самым портретом Полной Дамы свеча вдруг взбрыкнула и, описав дугу, зависла над стоящим у стены столиком с разложенным набором магических шахмат. — Ну и кто тут полуночный игрок? — хмыкнул я, рассматривая расставленные фигурки. Если честно, я не обращал раньше внимания на этот столик. Я вообще на этот эркер внимания не обращал. И сейчас бы прошёл мимо, если бы не свеча. Не то, что бы я был большим любителем шахмат, но как и большинство советских детей, Лена Леликова ходила в шахматный кружок при школе. И пусть звёзд не хватала, но средненькую партию провести могла. На доске почти все фигуры стояли на месте. Причём стояли спокойно, как и полагается приличным шахматам: не потрясали копьями ферзи и не били копытом слоны. И только одна пешка белых была сдвинута на классическое начало партии: е2е4. Глядя на это, я не удержался от хулиганства и отзеркалил черными ход: е7е5. В ту же секунду обе пешки изменились. Белая превратилась в фигурку рыжеволосой ведьмы на метле, а моя чёрная — в дамочку в маггловских джинсах, с копной каштановых волос. Глядя на такое преображение, я только хмыкнул. — Всё-таки волшебные, а я-то подумал… — Поймав теперь уже свою свечу, я с чистой совестью направился в гостиную.

***

Решение Визенгамота вынудило Гермиону, теперь снова Грейнджер, вернуться домой к родителям. Авроры подправили им память и теперь Герберт и Джина Грейнджеры уже не знали, что когда-то провожали свою дочь в школу волшебства Хогвартс. Забыли они и Косую аллею, и свадьбу с Рональдом Уизли. Теперь они были уверены, что их дочь училась и работала за границей, а сейчас вернулась домой. Забыли родители, но не забыла Гермиона. В отличие от магглов стирать память ведьме — противозаконно, да и просто опасно. Ведь в таком случае все спонтанные проявления волшебства станут проблемой Министерства Магии. Гермионе лишь запретили жить в магическом мире и пользоваться волшебной палочкой. Но сдаваться просто так она не собиралась. Тем более, что через месяц после возвращения в маггловский мир она поняла, что снова беременна. В том, что её ребёнок будет магом, Гермиона не сомневалась. Разумом она понимала, что забрать трёх сыновей у семейства Уизли будет просто невозможно, но этого ребёнка она отдавать не собиралась. Но и оставить всё так, как есть, не желала. А поэтому, жила тихо, Статут Секретности не нарушала, давая забыть о себе общественности, и думала. В последнюю субботу августа Гермионе удалось пройти на Косую Аллею вместе с семьей магглорожденных и там затеряться в суете предшкольной распродажи. В это время никто не обращал внимания на беременную ведьму в маггловской одежде. Слишком много таких тут было. Гермиона приобрела книги по магическому законодательству и даже купила себе палочку в Лютом. Слушалась она её не так хорошо, как прежняя, но это было хоть что-то. А в конце сентября, всего через шесть дней после её дня рождения, на свет появилась Розалин Гермиона Грейнджер. После рождения дочери необходимость вернуться в магический мир возросла в разы. За это время Гермиона перечитала и вызубрила всё, что удалось приобрести. Увы, вывод не утешил. Реабилитировать её может только что-то экстраординарное. Такая помощь правосудию, которая будет равна совершённому ею преступлению. А чем она может помочь среди простецов? Тут нужна история, почти как у Гарри Поттера. Если бы она могла найти и оказать помощь национальному герою… Вот на этом месте Гермиона и призадумалась. — Джинни… — произнесла Грейнджер в пустоту. — В тот раз тебе удалось вывернуться только благодаря своему чистокровному происхождению и помощи семьи. Уж не знаю, как ты всех обманула, но Авроры поверили тебе, а не мне. Но ведь ты не оставишь своих попыток, правда? А это значит… Гермиона быстро достала из чулана обёрнутые старыми газетами магические книги и нашла нужное место. — «…попытка разрушить магический брак запрещёнными ритуалами — есть страшнейшее преступление, которое может быть приравнено к использованию непростительных заклятий. В 1893 году Омадея Гранис была приговорена к двадцати годам Азкабана за принудительный разрыв магической брачной связи, вследствие которого её супруг Корнелиус Гранис превратился в сквиба…» Вот оно. Если я сумею доказать, что Джинни Уизли хочет разрушить брак Поттера и Снейпа, то меня реабилитируют и магический мир снова откроет свои двери. А если докажу причастность остального семейства, то сумею вернуть и сыновей! Ну что ж, цель была выбрана и теперь лишь оставалось воплотить её в жизнь. Ну и пусть это кажется невозможным, но Гермиона Грейнджер всегда умела добиваться своего. — Не того человека ты решила сделать виновным, Джинни, — усмехнулась Гермиона. — Маленькая рыжая глупышка, ты никогда не умела думать и планировать!

***

К следующему походу в Тайную комнату Слизерина я подготовился как следует. Колдокамеру покупать не стал, решив ограничиться морским биноклем. Приватизированная в Большом зале свеча слушалась меня, как родная. Светила когда скажут и летела куда нужно. На всякий случай выпросил у Хагрида зачарованную верёвку, которая могла не только помочь опуститься вниз, но и сама вытянуть наверх. А также удлиняться до нужного размера, не теряя прочности. Сложив всё это в сумку с расширением пространства, в субботу утром я притормозил Скорпиуса. — Эй, Слизерин, готов ещё раз сходить в Тайную комнату? — Зачем? Мы же в прошлый раз там всё посмотрели. — Всё, да не всё. Про спуск внутри статуи помнишь? А там ведь никто не бывал. — Уверен? — скептически скривил губы Скорпи, но я уже увидел, каким блеском загорелись его глаза. — Уверен. Поттер точно туда не спускался. Да и другие тоже, — продолжил дожимать я. — Подумай, раз оттуда выполз василиск, то вероятнее всего, что там было его гнездо. А вдруг там яйцо сохранилось, или хотя бы выползок? Но если не хочешь спускаться, можешь просто подождать меня. — Ещё чего! А вдруг там и правда гнездо! На дело мы пошли сразу после обеда, показавшись на глаза преподавателям в Большом зале и быстро слиняв оттуда. В этот раз лезть через туалет плаксы Миртл мы не стали. Я без проблем нашёл «меченую» арку и из слизеринских подземелий мы сразу попали в зал со статуей. Свеча вела себя хорошо и своевольничать не пыталась. Она медленно опускалась вниз, а я рассматривал шахту в бинокль. Ничего особенного: просто каменный колодец. Ни тебе цербера на охране, ни дьявольских силков, ни крысиных скелетов. В отсутствии магических ловушек я убедился, бросив вниз несложное заклятие, весьма любимое Красавчиком. — Ну, что там, Хель, дай посмотреть? — то и дело дёргал меня Скорпи. — На, смотри, — протянул я ему бинокль. — Всё равно ничего интересного. Я собираюсь спуститься. — Ух ты! — восхитился Скорпи, рассматривая дно колодца с двадцатикратным увеличением, через фильтр ночного виденья. — Это что за артефакт? Как называется? Я обязательно попрошу такой у отца. Через него здорово будет квиддич смотреть. Гораздо удобнее, чем через омнинокль! — Это называется «бинокль». И учти, Скорпи, это подарок моего деда, так что даже не проси продать! Ну что, я один иду? — Ещё чего! Вместе спустимся. Зачарованная верёвка Хагрида прекрасно справилась со своей ролью. Мы легко опустились на самое дно, где нас поджидала моя свечка. Простой осмотр показал, что дно колодца не является тупиком. В боковой стене был широкий круглый лаз, похожий на нору. И, к нашему счастью, только один. Бросив вперёд то же самое проверочное заклинание, мы медленно двинулись вперёд, освещая путь не только свечой, но и двумя люмосами. Идти пришлось долго. Я бы сказал — очень долго. Было заметно, что пол норы всё время шел под уклон и сейчас мы должны были находиться метров на двести-триста ниже подземелий Хогвартса. Нас несколько раз посещало желание вернуться, но упрямство гнало вперёд. И вот наконец, спустя час пешей прогулки, наш путь преградила дверь. Обычная деревянная круглая дверь с ручкой в виде какого-то животного. — Это барсук, — заявил Скорпи, присмотревшись поближе. Он чуть тронул ручку пальцем, и тут же деревянный зверёк фыркнул и вцепился всеми четырьмя лапами в полотно двери. Скорпи толкнул дверь, но она не поддалась. — Давай её откроем, — предложил Скорпи и, не дожидаясь ответа, запустил в дверь аллохоморой и… ничего не произошло. — Заперто. Ты знаешь что-нибудь посложнее? — Ну, можно попробовать один способ, — усмехнулся я, рассматривая косяк двери. — Был у меня недавно сон. Как будто иду я по коридору, иду, иду, и вдруг вижу дверь с надписью. Я её толкаю, толкаю, а ничего не происходит… — И что? — Ничего, — рассмеялся я и потянул за ручку-барсука. — Просто на той двери было написано «на себя»! Ну конечно! Магам, так уверенным в силе своих палочек, может и не прийти в голову, что дверь попросту открывается вручную. Огромная круглая створка поддалась легко. А за ней… — Ну вот и нашли, — потрясённо выдохнул я. — Хоть и совсем не то, что искали. — А что это? — удивился Скорпи, смело шагая внутрь. — Тайная комната Хельги Хаффлпафф. Взгляни внимательнее. Мы со Скорпи стояли на дорожке из мелкого желтого песка. С высоченного потолка лился мягкий желтый свет, так напоминающий ласковое летнее солнце. А вокруг росли деревья и кусты. Но какие! — Скорпи, не сходи с дорожки, — велел я. — Ты по гербологии должен помнить, какими опасными бывают некоторые растения. — Не учи меня, — фыркнул Скорпи. — У нас в Слизерин-мэноре такой сад, что здешние теплицы и рядом не стояли. Мы медленно прогуливались по саду и издали рассматривали растения. Чего тут только не было! Ах да, тут не было ни одного знакомого растения! Зато были кусты с цветами, размером с блюдо, в центре которых по пояс высовывались какие-то куклы. Были прозрачные деревья, сквозь кору которых просвечивали «вены» и текущая по ним субстанция, похожая на кровь. Была трава, в виде наконечников стрел, но самое большое удивление вызвало дерево, с растущими на нём плодами в виде флаконов. — Давай сорвём один, — предложил Скорпи. — Только при условии, что мы не будем его открывать, а отнесём директору. Он известный зельевар, вот пусть и проверит, что это за гадость. — Согласен, — чуть подумав, кивнул Скорпи. — Видишь, ветка почти нависает над дорожкой. Сможешь меня поднять? «Флакон», сорванный Скорпи, действительно оказался флаконом. Он был как бы стеклянным, с плотно приросшей крышкой. А внутри, сквозь темные бока, была видна колыхающаяся жидкость. — Ну всё, идем обратно, — велел я. — Чую, ужин скоро. А то ещё потеряют нас. Наверх мы выбирались так же долго, как и спускались. А устали в два раза больше. Хоть у лаза был и небольшой наклон, но он присутствовал. И если туда мы шли вниз, то теперь двигались вверх. Зачарованная верёвка не подвела, и вскоре мы вновь вступили в знакомые коридоры слизеринских подземелий. И только небольшой флакон, который сейчас лежал в кармане мантии, напоминал о том, что этот поход нам не привиделся.