Зелье Блэков не зря называлось «Туман Авалона». Если верить дневнику Авиора Блэка, то он был одним из тех, кто сопровождал смертельно раненого короля Артура на остров. И единственным из всех, кто вернулся оттуда.
«…Ветер, не меняя направления, гнал наше судно ровно и сильно к горизонту, где проступали очертания островов. И вскоре мы увидели стеклянные дворцы на берегу: они светились в лучах восходящего солнца. У кромки воды стояли женщины в странных одеяниях и ждали нас… Когда наша ладья причалила к берегу, я увидел, как прекрасное видение тает, словно мираж. Холодный туман окутал наши ноги, замораживая и превращая моряков в статуи. Одна из женщин взмахнула рукой, и тело нашего короля поплыло к ней по воздуху.
— Вот ты и вернулся ко мне, — прошептала она, и всё вокруг исчезло в белом молоке тумана.
Я стоял, неподвижный и окаменевший, как и все вокруг. Холод сковал меня почти полностью, и только горячий комок в груди оказался ему неподвластен. Я испугался, что навсегда застряну в этом сером мире. И понимая, что живым мне не вернуться, я позвал Смерть. Я воззвал к ней, умоляя забрать меня с собой, укрыть своим покрывалом-саваном. Я молил её так истово, что огонь в груди взорвался, разогнав туман, который осел на мне чёрным пеплом. И она пришла, укутанная в чёрное покрывало.
— Давно меня сюда не звали, — услышал я её хриплый шепот.
— Забери меня с собой, Вечная! — взмолился я.
— Не могу. Это место неподвластно мне. Только ты сам можешь его покинуть, мой… — Вечная сделала паузу и с усмешкой на тонких губах провела бледными пальцами по волосам, собрав с них сажу, — ...чёрный слуга.
Она развернулась и пошла прочь, в туман. А я, с трудом выдирая ноги, как из болотной жижи, последовал за ней… Я шёл, и за мной оставались чёрные следы из осевшего пепла. Я уже давно потерял Вечную из вида, но шёл всё равно, мечтая оказаться дома… И вдруг я свалился в канаву. Это был самый обычный неглубокий ров, которыми часто опоясывают деревеньки. Я лежал в грязи и хохотал. Я смог, я выбрался, я выжил! Ну, а то, что в грязи весь…
— Что ж, отныне Авиор из Яттона волей Вечной Госпожи будет зваться «чёрным»!.. »
Прошло больше сотни лет с того момента, как молодой моряк из Яттона познал суть магии и принял дарованное Вечной Госпожой имя Блэк, до того момента, когда глава рода, Авиор Блэк, сотворил своё зелье, которое снова перенесло его в тот самый туман. Но во второй раз он выбрался легко, потянув на себя связующую нить, которая вернула его в родовой дом, попутно отобрав магию у его старшего сына…
Я застыл неподвижно, наблюдая, как под воздействием тумана тает опутавшая меня паутина, словно нити сахарной ваты в воде. Прав был Сигнус — не надо дёргаться и заматывать себя ещё сильнее, так я лишь запутал бы связующую нить. Зато сейчас я осторожно принялся наматывать её на руку.
Всё-таки сделка с родом Блэк принесла мне немало пользы. В отличие от Дамблдора, который наверняка не до конца разобрался с зельем, я прекрасно понимал его суть и механизм воздействия. Эффект неожиданности прошёл, первый липкий страх отступил, и я понял, что сейчас всё зависит только от меня. Эта связующая нить — наша с ним общая магия. И моя задача – не дать ей ускользнуть от меня.
Чем ближе к нему я оборву нить, тем меньше магии у него останется. Поэтому и становится сквибом второй соединённый: ядро целое, а каналы оборваны. Но самое главное — нельзя дать Дамблдору возможности меня коснуться. Именно так в свое время и занял тело Сигнуса Алькор Блэк. Попросту дав в морду своему главе рода.
Я продолжал наматывать нить на руку, следуя за ней туда, куда она вела меня. Я старался двигаться как можно быстрее и при этом не дёрнуть нить, чтобы не выдать своей активности. Каждый новый виток, накрученный на руку, доставлял неудобство, но увеличивал шанс на жизнь. Вот только Дамблдор сейчас делает то же самое. Наше противостояние было похоже на перетягивание очень длинного каната, где необходимо отобрать себе как можно больше.
Идти вперёд было трудно, я как будто сквозь кисель продирался. Но вот в молочно-белом тумане мелькнула, наконец, пестрая мантия. Ещё несколько шагов, и мы оказались в прямой видимости друг друга. Здесь Дамблдор перестал быть попугаем и вновь принял вид доброго чудаковатого дедушки в очках-половинках.
— Бедный мальчик, — ласково сказал он. — Ты заблудился? Это очень опасное место. Как хорошо, что я встретил тебя. Идём, я покажу тебе дорогу.
Дамблдор протянул мне руку, предлагая взяться за неё. Я замешкался на секунду, а потом недоверчиво спросил:
— А вы кто? Меня родители предупреждали, что нельзя никуда идти с незнакомцами.
Видимо мой тупой вопрос ему понравился, потому что Дамблдор по-отечески усмехнулся и ответил:
— Неужели молодой волшебник ни разу не видел моего портрета? Ведь ты же волшебник? Иначе туман поглотил бы тебя без остатка.
— Да, я волшебник. Я на Гриффиндоре учусь. Но я всё ещё не знаю, кто вы?
— У меня много имён, — вздохнул старый интриган. — Одни называют меня Мудрецом, другие — Повелителем Зверей, третьи зовут Провидцем. Но при рождении меня нарекли Мерлином. А ты, мой юный маг, волей тёмных сил оказался заброшен на мой остров — Авалон. Но живым здесь не место, как и мёртвым. Идем со мной, я проведу тебя тропой из папоротника. И если тебе повезёт, в этот светлый майский праздник Белтайн, ты увидишь его цветение.
Уговаривает, козёл старый. Видимо считает, что я должен добровольно его коснуться. Идиот. Я сделал несколько маленьких шагов по направлению к нему, усыпляя бдительность, и сильнейшим рывком дёрнул на себя нить. От неожиданности Дамблдор не удержал свой моток в руке. Конечно, он-то его сматывал, а я, по совету Сигнуса, накручивал на руку. Вот и выронил он клубок путеводный. Пряжу Бабы-Яги, нить Ариадны… Да много ещё как его называют. Магический мир хоть и разный, а законы в нём одни. А я, вдруг, старые сказки вспомнил и выкрикнул, чисто из хулиганства:
— Катись, катись клубок!
Да под весенний дубок!
Все напасти отведи!
Меня к дому приведи!
А в следующую секунду клубок завертелся, земля ушла у нас из-под ног и мы рухнули вниз. Было полное ощущение, что Путеводную нить зацепил посередине невидимый крюк. Она сложилась острым углом, натянулась и нас с Дамблдором потянуло вперёд с огромной скоростью, как водных лыжников за моторкой.
— Йя хаа! — радостно взвизгнул я, когда, повинуясь моей фантазии, под ногами появился вейкборд.
Чуть откинувшись назад, я летел по магическим потокам, как сёрфингист по волнам, подпрыгивая вверх на гребне тяжелых тёмных слоёв и оставляя позади себя радужные брызги лёгких солнечных струй. Дамблдора сначала тащило на брюхе, но через какое-то время он наколдовал себе метлу. Нас с ним разделяло всего несколько метров, но изменить траекторию и добраться до меня у него никак не выходило.
Он что-то пытался мне кричать, но я, изобразив незабвенный фак, полностью отдался стихии и адреналину, поэтому и не сразу заметил надвигающуюся на нас тучу. Просто в какой-то момент мне по ушам резанул сильный шум: лай собак, крики, и тягучий низкий вой охотничьего рога. Вскинув голову, я увидел черного всадника на белом коне, что летел прямо на меня в окружении своры борзых и спешивших за ним толпы духов. Пламя било ключом из-под копыт коней, участвующих в процессии.
— Дикая Охота! — услышал я сквозь свист и шум испуганный крик Дамблдора.
Вот как? Многие считают, что с Дикими Охотниками можно встретиться только в Самайн. Но это совсем не так. На Дикую Охоту можно нарваться в любое время. Но наиболее часто она появляется в дни Безвременья, Промежуточных, Пограничных Состояний. Разумеется — в Самайн. Но и Белтайн подходящее время. Граница между мирами мертвых и живых становится совсем тонкой, и переходы могут произойти даже помимо воли самих людей или духов.
Завалив вейкборд на сторону, я подскочил на очередной «волне» и обошел Охотников сбоку. Предводитель Охоты только сверкнул на меня огненным взглядом из-под рогатого шлема и унёсся вперёд. А возле нас на призрачно-туманной лошади появилась Госпожа в окружении воронов. Вскинув косу, она совсем уже собралась снести Дамбику голову, когда её остановила другая охотница, ударив Госпожу по руке зелёным цветущим посохом.
— Не смей обрывать дарованную мной жизнь! — крикнула Остара. — Не твоё сейчас время!
Разочарованно зашипев, Госпожа довернула косу и обрезала нить у самых рук Дамблдора.
— Брысь отсюда! — шикнула она на меня. Фал в моих руках тут же обмяк и я, потеряв скорость, рухнул вниз.
Падали когда-нибудь с огромной высоты спиной прямо на острые грани каменного осколка, когда тебя ещё и бетонной плитой сверху придавливает? Наверняка нет. А вот мне довелось почувствовать на себе всю прелесть этих ощущений. В первую секунду удар вышиб из легких весь воздух. Спину резануло болью, и из сотни мелких порезов хлынула кровь. Но закричать у меня не получилось — нечем. А вдохнуть такой нужный живительный воздух не дали толстые тяжёлые кольца каната, следом упавшие мне на грудь.
У меня было полное ощущение, что каждое кольцо этой верёвки весит тонну. А она всё падала, падала, падала, просачиваясь в моё тело и обжигая изнутри. Мне казалось, эта пытка никогда не кончится. Но вот мелькнул отрезанный обугленный конец, который напоследок больно ударил меня в правый глаз. Верёвка полностью растворилась во мне, и я наконец смог вдохнуть и заорать. От моего крика воздух пошел трещинами и осыпался кучей битого стекла. Я распахнул зажмуренные в последний момент глаза и с ужасом уставился на Томми, заносящего надо мной кривой жертвенный нож.
— Том! Охренел что ли, долбоёб! Я же тебя с того света достану! — крикнул я и, откатившись в сторону, свалился на пол.
— Хель, — удовлетворённо кивнул он, медленно опуская руку с ножом.
Быстро оглядевшись вокруг, я понял, что лежу на полу в ритуальном зале Слизерин-мэнора. А навернулся я не откуда-нибудь с небес, а с алтаря, в изголовье которого стоял Томми, а в изножии — Драко.
— Живой, — выдохнул мой «эльфенок» и присел рядом. — Встать можешь?
— Ещё не знаю. Я как тут оказался?
— Мы тебя принесли, когда поняли, что происходит. Сам понимаешь, если бы очнулся не ты… — Том со зловещей ухмылкой глянул на зажатый в руке атам, — …я бы не позволил ему жить.
От этих слов меня накрыло запоздалой истерикой. Я смеялся и рыдал одновременно. До икоты, до припадка. Даже не сразу сообразил, что меня подняли на руки, отнесли в спальню и уложили на кровать, замотав в одеяло. Темнота накрыла мой разум неожиданно.
***
Рывком вернувшись в своё тело, попугай отчаянно заверещал, понимая три простые истины: он чудом остался жив после встречи со Смертью; магия вокруг есть, но она больше ему не подчиняется и из него прямо сейчас лезет яйцо! Матеря всех и вся на трёх известных ему человеческих и двух магических языках, Дамблдор спустя десять минут отложил первое яйцо. Но прошлогодний опыт показывал, что это только временная передышка. Через несколько часов будет второе.
Раздражённый и злой Дамблдор сидел на яйцах и думал. То, что после неудачного ритуала он стал сквибом, было и так понятно. Вот только дальше что делать? Высидеть этот выводок и улететь? Вот только Том Реддл его всё-равно искать будет. И найдёт рано или поздно. А Фоукс найдёт ещё быстрее и вернёт в гнездо! А может фамильяром к кому податься? После кровной привязки его ни один, ни второй не достанут.
— Зато «хозяин» везде достанет, — фыркнул он.
В клетке сидеть не хотелось. Служить никому не хотелось. Яйца высиживать не хотелось. Но и умирать тоже не хотелось! Попугаи живут долго. Ещё в зоопарке Дамблдор слышал от смотрителей, что попугай ара, коим он и является, живут столько же, сколько и люди: восемьдесят-девяносто лет. Но это обычные птицы. Люди-сквибы доживают до ста двадцати-ста пятидесяти лет. А попугаи-сквибы?
— Так что же делать?..
***
Я стоял напротив зеркала и рассматривал своё отражение. А оно рассматривало меня. Одним нормальным голубым глазом и одним абсолютно чёрным. Прощальный «подарок» от Госпожи. Тот самый обугленный о её косу конец нити, что прилетел мне в глаз, оставил не фингал, а вот это украшение.
— Красавец, — ехидно прокомментировало зеркало.
— В унитаз вмурую! — пообещал я. — До конца своего существования только и будешь смотреть, как на тебя срут!
— Зачем же так, — подошел ко мне Драко. — Очень неплохо смотрится. Мне нравится.
Вот всегда знал, что Драко латентный извращенец! Только он мог влюбиться в то инфернальное существо, которое мы с Томми представляли собой до восстановления нашей внешности. И пусть благодаря Снейпу и крови Поттера Томми сейчас почти похож на нормального человека, но нет-нет змеиные черты у него проскальзывают. А вот теперь и на мой глаз, мерцающий потусторонним светом, Драко смотрит с восторгом. И ведь не врёт. Ему действительно нравится.
— Ну и как я теперь ходить буду? На этом подарке Вечной Госпожи ни одна иллюзия не держится.
— А зачем тебе закрывать его иллюзией? В магическом мире и не такое бывает.
— В магическом — да. Но у меня родственники магглы, дед сквиб, квартира в Лондоне с интернетом… Я не планировал полностью уходить из того мира. Линзы себе купить, что ли?
В Хогвартс я вернулся через три дня. И ещё неделю привыкал к нему. Дело в том, что мой новый глаз и смотрел по-новому. Я им теперь потусторонний мир видел. А также проклятия, сглазы, зарождающуюся печать «предателя крови» и магических паразитов. Я теперь в Мунго могу работать штатным диагностом. Мне только посмотреть на человека достаточно, чтобы понять, где у него проблема. Вот только в Мунго я не хочу. Но такая способность и себе пригодится. Но линзы я всё-таки приобрёл. Незачем мне раньше времени раскрывать свои карты.
Заседание по делу Сириуса Блэка совпало с экзаменами в Хогвартсе. Так что на него я не пошел. Всё равно простая формальность. Томми там и без меня всё решит как надо. А вот на встречу с Грейнджер идти пришлось. Там без меня никак. Именно я должен привести её в Блэк-Хаус и провести церемонию магического брака.
На эту встречу я явился сразу после очередного экзамена, только и успев скинуть школьную мантию и надеть ту, что буквально на ходу подал мне Кричер: простую чёрную мантию из дорогого шелка акромантулов, но совершенно без всяких украшений. Ведь я не Лорд, не Наследник и даже не аристократ. Гермиону я застал сидящей в приемной. Томми был ещё занят, но это не значит, что мне можно было не торопиться. Это наедине он может мне позволить какие угодно вольности, но не в официальной обстановке.
— Добрый день, мисс Грейнджер, — вежливо начал я, разглядывая сидящую напротив ведьму.
— Добрый день, — нахмурилась она, недовольная моим таким пристальным вниманием. — Вам известно моё имя. А вот мне ваше нет.
— Милтон. Хельгерт Милтон. Но конкретно вы, мисс Грейнджер, можете называть меня «господин».
От такого моего заявления губы Гермионы совсем сжались в линию, а глаза прищурились, пройдя по мне лазерным сканером. Вот интересно, догадается или нет?
— «Господин» у меня может быть только один: сюзерен рода Блэк! — наконец выдала она.
— Вот и прекрасно, — появился на пороге Томми. — Значит вас не надо представлять друг другу. Следуйте за мной.
