***
«Я рад, что мы идем к Мэри, но…ты действительно просто бросишь ее там?» — в замешательстве вопрошает Уильям на пути к больнице. Он не понимает, почему Король Отчаяния сначала целенаправленно преследовал ту девушку, а теперь убегает от нее.
— Отцепись, Блэкки. Сам же слышал, ей охрана не нужна, — вздергивает нос блондин, рефлекторно зачесывая назад челку. Говорит нарочито неспешно и явно с думами о другом. — Лучше подумай о чем-нибудь, что тебя касается. Судя по напряженному голосу, Уильям решает, что с Королем лучше не спорить. Тот вел себя слишком странно в последнее время. А Дзецубо сжимает зубы, и заворачивает за угол какого-то дома, в узкий проход. Затем память пропадает. Он приходит в себя только тогда, когда сломавшиеся стекла очков глубоко вонзаются в ладони, заставив стекать по руке что-то отвратительно теплое. Запах крови мгновенно заставляет вернуться в реальность, но она тут же мутнеет, стоит Королю понять, что кровь его. Надо скорее избавиться от этого всего, от всего человеческого. От человеческого голоса. От человеческого тела. Любые шорохи вызывают тремор. Приступ ярости сжимает глотку. Это ТОЖЕ человеческое. Ему не нужны эмоции, не сейчас. Ненависть роится внутри, кишит миллиардами червей. Изо рта вырывается сдавленный хрип, и звук этого голоса окончательно выводит его из себя. Только бы все вокруг сдохли… Вот бы изорвать собственное тело на клочья… Выдрать свое нутро, вытащить мерзкий язык... Пальцы впиваются в лицо. Асфальт двоится и троится под ногами, сами кеды плавают перед рассеянным взглядом. Вместе с этим в глазах красные всполохи. Верх и низ теряют свое назначение. Никаких звуков не разобрать, полная потеря ориентации. В какой-то момент кажется, будто он упал в воду и не может разобраться, в какую сторону всплывать, чтобы не задохнуться. Задохнись. Умри. Дышит отчего-то так…громко? В ушах звон, а всполохи все сильнее, застилают весь взгляд. Куда он пришел? Где он? Слышен чей-то голос. - ...далеко... - Дяденька, где мы? - ...не прав, не прав, не прав! О нет-нет, он знает эти симптомы. Пока ещё еле живое сознание пытается привести себя в норму. Голос Уильяма шумит на задворках, как через помехи. Дзецубо едва его различает среди возрастающих других. - Зря ты ушел...«…с тобой?!»
- ...трупы под ногами! Берегись! - Слушай учителя.«…на ногах!.. прекрати!»
В центре внезапно прояснившегося взора мусорный бак. А затем — приглушенный грохот, вампир чувствует, как его что-то толкает. Но что с этим телом, куда он летит — непонятно. Неважно. Мутит, холодно, мокро. Его мотает из стороны в сторону, как грязный полиэтиленовый пакет. Голоса вопят, и радостно. Все скандируют что-то, что-то о любви и боге. Все смазывается, и сквозь багрянец виден серый. Белый. Черный. Голубой?.. Что?.. Неожиданно, неужели это… Небо… Николь почти неосознанно приподнимает нос, принюхиваясь к наверняка загрязнённому выхлопами воздуху. Прямо посреди улицы, заставляя людей обходить ее. Несмотря на то, что это едва ли правда, ей кажется, что при ясной погоде воздух пахнет совсем по-другому. Какая-то…глупость. Но от этого вдоха ей почему-то становится легче. Холод колет нос. Скоро, станется, пойдет снег. И тогда начнет темнеть еще раньше… Мысли были совсем о другом, но почему-то яснее всего выскочила мысль о темноте. Она ведь не настолько трусиха, чтобы бояться ночи? Но, вспоминая этот город, можно признать, что страх — даже полезная функция, особенно по ночам. К тому же, вспоминая, что у тебя появился сумасшедший сталкер в лице милого светловолосого парнишки… Который без задней мысли подставляется под кулаки разъяренных инопланетян… А она-то думала напугать его зонтиком. Смешно. Николь хмурится. Ей, наверное, нужно домой. Мия вновь отпустила ее пораньше, хотя с того момента, как она проснулась у нее в гостях, прошло уже пара дней. Девушка восстановила силы, но старшая упорно не давала работать, не зная, что кроме работы у Николь ничего не осталось. И без этого ей оставалось лишь бесцельно сидеть в квартире. Кутаясь в прохладную курточку, которая уже не подходила поздней осени, девушка двинулась дальше по тротуару. Больше некуда идти.***
У нее был обычный выходной, свободный от работы в кафе. И она не планировала никаких гостей. Но вопреки всем ожиданиям в дверь звонят. — Она здесь?.. Мия в искреннем недоумении открывает дверь своей квартиры, видя перед собой невысокого блондина. В черной толстовке. С черными кедами. В очках. И очень яркими голубыми глазами. — Николь?.. — не до конца понимая, как он вообще ее нашел, повторяет имя подруги девушка. Блондин при этом как-то в смущении отводит глаза. Мия хватается за дверной косяк, только сейчас восстанавливая в памяти образ, вот только он слегка не вяжется с нынешним. — Это ты был в кафе вчера? И выпрыгнул из такси прям на дорогу? Видимо, вопросы были излишне настойчивыми, тот ошеломленно распахивает глаза, нечаянно выдавая «я…что?!», снова зарождая в Мие сомнения, но быстро приходит в себя, неожиданно рассмеявшись. Улыбка у этого мальчика до того милая, что мягкосердечная блондинка тут же сама чуть не начинает улыбаться. — Да-а, у меня был…не лучший день, — скромно говорит Уильям, машинально почесывая затылок. Отмазка отвратительно глупая. Ему уже не раз приходилось оправдываться перед другими людьми за поступки, совершенные Дзецубо. Придумывать что-то изощреннее не имело смысла. Парень решил прийти сюда спонтанно, даже не думая посещать это место когда-либо в другой раз. А значит, и видеться с этой девушкой. — Так она… — Николь здесь уже нет. Ты не хочешь зайти? — Я? О, нет, что Вы… Мия была уверена, что видела его другим в тот день. Не было и очков, и совершенно нет наглости во взгляде, и темные круги под глазами будто исчезли… Но это ведь он? Почему он так изменился? Взыгравший в официантке детектив надеялся разобраться в этом, как только он зайдёт. Но, к сожалению… — Думаю, мне надо идти, — еще раз мягко улыбнувшись, произнёс голубоглазый, опять путая у девушки все мысли. Ее что, на молоденьких потянуло?! А ну собралась, Вивьен! — Да, конечно, — решив не настаивать, чтобы не вызвать подозрений уже у него, легко соглашается Мия. Но губы поджимаются. Рука чуть отпускает косяк и разочарованно проезжает вниз. Макбет же в это время уже отступает назад. Ее карьера следователя закончилась, так и не начавшись. «Чертов, чертов придурок» — цедит про себя блондин, спускаясь по лестнице. Знал же, знал, что глупо было приходить сюда спустя столько времени, зачем вообще полез? Чего он хотел добиться, придя сюда? Ему…ему просто хотелось успокоиться, удостоверившись, что с Николь все в порядке. Но, возможно, с ней все будет в порядке как раз вдали от Уильяма и компании. Так будет лучше. Да, так лучше, решает он. И пусть от него зависит меньшее, сам он постарается свести эти встречи к минимуму.***
Дзецубо скалит зубы, глядя прямо на Дараку. Это у него вместо улыбки, вряд ли Король Отчаяния знает, как нужно искренне улыбаться, чтобы это не походило на жуткий спазм мышц. Просто в нём сейчас играет озорство, вот и все. Самую малость восторг от того, что придется поубивать чертову тучу людей. — Напомни, для чего мы должны сбросить туда…? — и далее следует невероятно непонятный звук, для слуха доступный, похоже, одному только Королю Разврата. Ну и названия он выдумывает, проще барабанные перепонки себе разорвать. — Да-а, мне кажется, это скучно! — незаменимым помощником протягивает где-то в конце зала Хэнсю, вися на каком-то шесте. Откуда в том углу взялась сия конструкция, и как она давно не развалилась от лап яростно шатающей ее девочки — неизвестно. Вокруг снова все в полутьме, а стены сверкают, как новогодняя елка, то синим, то желтым, то фиолетовым, то зеленым. Наталкивает на определенные ассоциации, неужели даже Фемт в конце-концов скучает по Коллапсу? Естественно, в его руках в другой момент не было игрушки большего масштаба. Сбоку где-то визжит скрипка, хотя больше похоже на то, что кто-то просто старается изорвать струны. И как они еще не убили скрипача за подобную композицию? — Тебе кажется это скучным потому, что я предложил действовать не твоими методами, верно? — обманчиво-ласковым голосом едва ди не вымяукивает Дзецубо, прожигая алым взором то место, откуда высказывает свое мнение Королева. Везде шумит, шумит, шумит. Шум постоянный. У них просто не бывает тихо. За спиной шипение телевизоров, как тысячи глаз, и из каждого доносится что-то свое — дорога, улицы, кафе, топот ног, выстрелы. Похоже, Король Разврата решил больше не наблюдать за всем с одного огромного экрана, а как какой-то охранник следить за отдельными частями проклятого города. Телевизоров так много, что они буквально по всей стене. Все в проводах, хочется выдернуть их и обвязать кому-то вокруг шеи. — Да! — капризно взмахивает руками она, едва не падая. — Все знают, что если надо разрушать, то я главная! Затем она спотыкается об очередной кабель, пытаясь подойти, и с громким щелчком один из экранов отключается, но в то же время включается какой-то другой. Розоволосая, лежа на полу, в бешенстве вцепляется в провод зубами. — Дура, ты же не разорвешь его, — замечает Король Отчаяния, вспоминая, что этот материал можно хоть ножом со сверхквантовой заточкой резать и на нем не появится ни царапинки. — За организацию кровавого месива ты главная, и когда масштабы твоих удовольствий затронут ключевые районы, я не хочу снова убегать от Либры в Терра Инкогнито! — не обращая внимания на то, что девочка занята другим, злится Дараку, дергаясь из кресла. Кажется, они снова уходят от вопроса. — Я знаю! — выплёвывает провод Хэнсю, отвечая на реплику Дзецу. А затем гневно поворачивает лицевую пластину в сторону Фемта. — Ты просто зануда, никогда не признаешь, что я сильнее! — шипит одноглазая. И в этот момент Король Разврата вспыхивает. О боже, началось. — Что это значит: «я зануда»?! Ты о ком это говоришь?! — О тебе, старый болван! — Тупая маразматичка, косящая под лолиту! — ЧТО-О?! Мерзкий червяк! Да тебе просто нравится, когда люди выигрывают! Слабак! Слабак, слабак, слабак! Вновь поднимается страшный рев и девочка-циклоп начинает швыряться всем, что попадается под руку — первым идет стул, затем с недюжинной для ее комплекции силой выдергивает шест и как-то криво отправляет его Дараку. Тот вскакивает с кресла, но, повстречавшись лбом с тяжелой палкой, падает на него и вместе с ним. Монстры вокруг начинают хохотать, а затем, ведомые рукой хозяина, взрываются разноцветными брызгами. Оставшаяся часть существ замолкает. Содом и гоморра. Когда эти двое наругаются? — Я взорву эту часть города! — «весьма осторожно» со всей дури приземляя острую туфлю на его живот, рычит Королева Мономании. Однако, в ту же секунду за эту ногу ее хватают и девочка с криками отправляется лететь в прекрасное далеко куда-то в телевизоры. Браво, половина экранов разбито. — Нет, я! — в той же манере отвечает мужчина с каре, поднимаясь. Дзецубо одновременно и тошнит, и очень забавно, ведь, похоже, только с Алигурой Фемт может так повеселиться. А с другой, так случилось лишь потому, что они остались здесь единственными Королями. Что ж, похоже, на этом его часть плана почти закончена. Теперь, даже если это им и было неинтересно, соперничество сделает так, что от этого района останутся лишь щепки. Дзецубо больше не сможет их отговорить. Увести тему, заставить прекратить. Крыша на пятнадцатом этаже исчезнет. Как и весь ее дом. И, расплывшись в самой ликующей из своих улыбок, он может хоть вечно слушать ругательства коллег. Главное, они все сделают. И он тоже. Добьет всю округу. Вывернет всех наизнанку. Так проходит день, в котором он все еще улыбается и ядовито смеется этим мыслям. И второй, где он пилит взглядом юг, в стороне которого произойдет бойня. И третий, где он четко видит полуразрушенный замок Королей, в который раз убеждаясь, что они не отступят. Четвертый день, где они все еще ссорятся, но готовят все любимые игрушки, продумывают реплики, которые будут кидать в лицо полиции. Сколько же человек от этого погибнет? Они так заняты всем этим, что не выходят из собственных лабораторий, а когда встречаются, это гарантированно оканчивается чьей-нибудь смертью. Конечно же, не их собственной. Пятый… — Я передумал, — говорит блондин, откидываясь на сидения какого-то заброшенного кинотеатра. На этот раз эти попугаи-неразлучники здесь. — Что? — восклицает где-то в конце зала Алигура. — Это как? — синхронно с ней недовольно бухтит рядом с огромным экраном Фемт, стараясь что-то открутить. Кажется, он решил утащить эту громадину в замок. Глядеть на представление вполне киношного масштаба. Что-то из разряда фильмов про супергероев. Только без супергероев. Либра не в счет. — Так не делается, братишка! — невозмутимо продолжает розоволосая, отрывая что-то за шторами, за чем слышится звук хлещущей воды. Девочка хихикает. Он и не думал, что получится по-другому. — Черт с вами, — шипит сквозь зубы Король Отчаяния, вставая. Сам виноват.***
Вздох. Холодно… В наблюдении за городом без солнца тоже есть свои прелести. И пусть она не видела впечатляющий закат, да и сами лучи последний раз…когда? Даже не помнит. Зато вечером здесь светло, как днем. Несмотря на несчастье, которое произошло, он остался сверкающим миллионами огнем мегаполисом с безумным ритмом жизни. Согласно статистике, жители Нью-Йорка чаще совершают суицид, чем становятся жертвами убийства. А что насчет Салема? В одной из наблюдаемых улочек на высокой скорости проезжает вихляющий автомобиль, а за ней полицейская машина с визжащими мигалками. Николь прикрывает глаза, слегка нахмурясь, когда они скрываются за домом, а потом слышится отдаленный, но сильный удар, определенно означающий, что преступник не справился с управлением. Девушка все еще не уверена, что должна быть свидетелем всего этого. В мире ведь происходит много жестокости, верно? Кто-то умирает каждую секунду. Кого-то сейчас наверняка держат в плену, кого-то пытают. Над кем-то издеваются. Но большинство остается адекватными лишь потому, что не видит этого. Либо видят, но предпочитают не замечать. Либо скорее забывают, стараясь не повредить психику. Ведь проще забыть, чем понимать, верно? Эти мысли почему-то очень тревожно отзываются звоном в кончиках пальцев. Она слишком сжала ограду? На крыше прохладно, но она хорошо оделась. Хотела сходить в магазин, но огни вечернего Хеллсалема завлекли, сверкая за разбитой форточкой на лестничной клетке. И так и осталась здесь, оперевшись на забор, не в силах отвести взгляда от мерцания фонарей, домов, машин. Сверкающая картинка отражается в глазах разноцветной гирляндой. Возможно, потому она и чувствует себя в этом болоте по родному, что оно мало чем отличается от ее комнатки. Живот вдруг протестующе урчит. Ты, конечно, может сколько угодно получать эстетическое удовольствие при взгляде на равнодушные дома, но лучше бы ты это делала не на голодный желудок. Святым духом сыт не будешь. Девушка чуть сконфуженно опускает голову на руки, вздыхая. Снова забыла поесть. Когда-нибудь она точно доведет себя до анорексии, если продолжит настолько забивать на базовые потребности. Дверь на крышу прощально скрипит, завершая песню лязгом закрывающих ключей. Поправив сумку на плече, русоволосая идет в магазин. Сегодня на ужин рис? Правильно. Ведь его практически и не надо готовить. Небо совсем тёмное, но улицы уже не пугающие. Неужели она и вправду привыкла к этому городу? Фыркает. Приспособилась. Прогулка получается приятной, не омрачаемая вечным страхом. Да, где-то недалеко и не так давно здесь разбилась машина. Но никто не умер же? Не умер?.. Она надеется. Да и зачем грабителям два раз появляться в одном и том же месте? Так неинтересно. Хорошо, хоть ближайший ларек все еще стоит. Можно было бы зайти к Мие… Но нет, бургерами с пауком она пока питаться не хочет. Да и вредно как-то, фастфуд, консерванты, все дела. И в паука наверняка подсыпают усилители вкуса, Джек, старый прохвост! Иначе почему пришельцы поглощают эту дрянь с таким удовольствием? Возможно, надо попробовать, но вряд ли Николь на такое решится ближайшие пару лет. На губах даже застыла легкая, почти невесомая улыбка. Ходьба и даже самые простые покупки развеяли невеселые мысли. Сегодня особенный вечер? Николь выходит из лифта с твердым решением сегодня провести этот вечер максимально комфортно. В ее мыслях уже теплый и мягкий плед, отопление, включенное на полную, горячая ванна и чашка какао рядом с валяющейся на кровати книгой. Какой — пока не выбрала, но остановится на прозе. И ни-ка-ких забот. Никаких угроз, никаких светловолосых парней. С удивлением девушка замечает, что вспомнила о нем впервые за несколько дней. Что еще более удивительно, с каких пор она стала считать мысли о нем чем-то повседневным. После того, как как она триумфально подхватила парня, а затем сама же вслед за ним и упала, прошло уже…недели две? Он пропал и больше не объявлялся. Совсем. Это принесло некоторое облегчение, но со временем она почему-то стала скучать. Невероятно! Этот человек ее едва до сердечного приступа не довел, причем не один раз, а теперь она… Николь сжимает переносицу. Несколько дней в полнейшем одиночестве сделали из нее плаксивого ребенка. Уходи. Уходи сейчас же! Двери лифта с громыханием открываются. Светлые кеды шаркают по плитке в направлении квартиры. И почти сразу будто прикипают к полу. Ну вот, ты доволен? Теперь она увидела тебя. Девушка в растерянности глядит в синие глаза. Впервые за долгое время она настолько не понимает, что ей чувствовать. В таких ситуациях принято говорить «здравствуй», верно? Дзецубо не выглядит опасным или угрожающим, он выглядит так, словно просто хотел поговорить. Надо заметить, и в его движениях скользит некая нервозность. Хоть и извечное стебущее выражение лица на месте, глаза оглядывают ее с таким вопросом, будто он сам не понимает, что здесь забыл. Скованно делая шаг в сторону и ничего ему не отвечая, Николь пытается аккуратно обогнуть фигуру, старательно по дуге, к двери. Звон вынутых ключей разносится по подъезду, как маленькие колокольчики, и почти сразу, как тот оказывается за спиной — холод заставляет вздрогнуть — ее хватают за запястье. Глупо было надеяться, что она сможет пройти мимо просто так. Девушка инстинктивно застывает, так и не донеся ключи. Так все непонятно, что язык прилип к небу, ни слова ни вымолвить. Что-то спросить? Зачем он пришел? Что ему надо? Чего он ждет? Чего схватил? Вмиг вспоминаются все самые неприятные моменты последних их встреч, и уже совсем не до скуки, хочется лишь рыбкой проскользнуть в квартиру, а на утро сменить все замки. Но единственное, на что сейчас способна Николь… — Отпусти меня. Тихий, слабый голос. Господи, он-то чего молчит?! Сказал бы хоть что-нибудь! Это пугает! Пальцы не разжимаются, а серые глаза темнеют от напряжения. Дзецубо за ее плечом мрачнеет еще сильнее, и светлая челка темной тенью спадает на глаза. Он щурится, едва не переходит на оскал, но держится. В его башке тоже куча всякой чертовщины, которую он не может понять. Дерни ее на себя и уведи отсюда. Вытащи ее отсюда. Уведи. УБЕРИ ЕЕ ОТСЮДА. Что ей делать? Вырваться и открыть дверь? Раньше он никогда к ней не прикасался, а сейчас это выглядит весьма настораживающе. Рука уже спустя пару секунд начинает затекать, девушка поджимает пальцы. Какая разница, ведь она всего лишь человек? Давай схватим ее за эти длинные волосы и пусть все пятнадцать этажей катается вниз по ступеням. Бля-я-ять. Король Отчаяния жмурится, все еще скалясь и контроля едва хватает, чтобы не сжать запястье до хруста, в то время как девушка впереди просто стоит и дрожит. Да какого черта? Надо было уходить раньше. Она должна умереть. Она должна умереть. Она должна умереть. Она умрет, она умрет, она умрет. Она умрет. Всевышние, просто отпусти ее. Никогда у Дзецубо не было такого нескончаемого желания отрезать себе руку. Пальцы будто одеревенели, разжать просто невозможно. Уйди, отойди от нее. Оставь ее здесь. Похоже, парень слушаться просьбы не стал. Он явно колеблется, хочет ей…что-то сказать? Николь очень не по себе. Дыхание рваное. — Отпусти. Меня, — четче разделяет слова, прикрывая глаза дрожащими ресницами, вновь просит она, однако тон командой все равно не звучит. Неудивительно, что он ни на миллиметр ни двинулся. Слышал, выродок? Она не хочет… Да она же..! — в отчаянии вскрикивает что-то внутри, зубы скрипят. Всё! Хватка слабнет и на секунду пропадает — этого хватает, чтобы моментально повернуть ключи и открыть дверь. Слышится хлопок. Дзецубо стоит один перед квартирой. И не видит, как в непонятной панике прижимается к двери с другой стороны девушка. Все еще остается желание просто разнести в труху входную, но едва ли это укрепит ее доверие. Ее доверие… Ха. Блондин выглядит очень устало, с улыбкой и закрытыми глазами сжимая перед собой кулак. В которой пару секунд ранее было чужое запястье. Чужое тепло. Вот бы ты сдох, как замечательно было. Руки расслабляются, такими же расслабленными убираются в карман. Вампир разворачивается и уходит. Стук шагов еще пару минут звучит на лестнице, на фоне сирен и криков на улице. Мия сладко потягивается в кровати, наслаждаясь каждым движением после долгого сна. Ух, выспалась на сто лет вперед. Надо чаще брать выходные у отца. Светлую комнату заполняют последние теплые осенние лучики. Как и большинство современных людей, блондинка почти сразу же берет мобильник, лежащий рядом на комоде. Поначалу яркий экран бьет в глаза. Сквозь слезы девушка набирает сообщение. «Проснулась, родная?» Адресат: Нико. Ответ приходит почти сразу. «я давно не сплю» Удивительно. И как эта девчушка, несмотря на свою вечную усталость и заспанный вид, встает каждое утро так рано. Она вообще спит? Этот вопрос появляется каждый раз, стоит ей увидеть ее. Однако, Мия не давит с наставлениями. Николь умная девочка, сама разберётся. И придет, если будет нужно. Она верит. Зачем Вивьен пишет ей в два часа дня? Очевидно, что в такое время спать уже не должны. Николь с непониманием откладывает телефон, продолжая сидеть за столом, прерванная от каких-то записей. Она сначала почему-то решила, что ей пишет Лео. Но странный парень не писал ей вот уже пару недель. И пусть. Молочное небо слепит глаза, стоит поднять взгляд от бумаг. По ногам сквозняк. Но шорты с футболкой не сменит, уж простите. Какой-то очень отдаленной частью себя Николь сама не ведает, как до сих пор не простудилась. Совсем скоро небо темнеет. Становится еще холоднее. А ноги все так же босые, шагают по скрипучему паркету. Темнеет все больше… За окном какая-то суета. У девушки нехорошее предчувствие каждый раз, как она выглядывает в окно. Разыгравшаяся паранойя? Устав читать книгу, которая вчера была отложена по некоторым причинам, сероглазая поднимается, легко ступая на кухню. Холоду она все же проигрывает, решив заварить себе горячий чай. Ручка чайника в руке подскакивает, когда квартиру прошивает гудок. Нехорошее, совсем нехорошее предчувствие подступает к горлу. Сглотнув ком, она поворачивается через плечо, к входной двери, так и не налив себе чай. Стоит так пару секунд, размышляя. Господи, точно! Облегчение тут же камнем скатывается с плеч, Николь выдыхает. Сегодня же должен был зайти арендодатель, забрать деньги за следующий месяц… Всего лишь арендодатель… Ладно, сейчас пойдет откроет. Слышатся шаги в темной прихожей, клацанье замка. Девушка сразу открывает дверь, не имея возможности поглядеть в глазок. И тут же встречается глазами с лиловым взглядом. Пробыв открытой лишь доли секунд, дверь стремительно и с грохотом закрывается обратно, а затем слышатся яростно щелкающие замки, в том числе и внутренний, который ключом не открыть. Дзецубо в ошеломлении стоит перед в очередной раз закрытой перед его носом дверью. Очередной дверью, закрытой Николь. Что… Русоволосая влетает в кухню, хватаясь за стол. Руки дрожат. Какого черта?! Кажется, она вполне себе понятно объяснила, что не хочет его видеть в прошлую их!.. Дверь вылетает с оглушительным треском, заставляя Николь едва ли не умереть на месте. Проходит секунда, две. Шагая по теперь бесполезному куску дерева, Дзецубо появляется на кухне, хватаясь за дверной косяк. — Почему ты меня боишься? Это серьезно был первый вопрос, который он хотел задать? — Честно, даже не имею понятия… — решив затолкать поглубже свои крики, прикрывает глаза Николь. Он прямо за спиной, а она не успела развернуться. Кажется, слышит смешок. Он задал свой вопрос из соображений собственного странного юмора. — Тебе нужно уходить отсюда, — решив не тратить время на прилюдии, выдает парень. Николь все же поворачивается, упираясь поясницей в стол. Он больше не улыбается. — Что? — Уходи отсюда. Куда хочешь, только подальше от этого дома. Самому не верится, что он это говорит. Но терпение уже на исходе. Николь в замешательстве хмурится. У нее бледные глаза. Как у рыбы. — Куда? Дзецубо вздыхает, закатывая прекрасные очи. — Сестренка, откуда я знаю? — Зачем? — продолжает задавать вопросы девушка, складывая руки на груди. Оба действия — защитная реакция. Люди много болтают, когда им становится страшно. Это отвлекает. Он молча смотрит. — Почему? — снова вопрос, заходит с другой стороны. Боже, двинется она сегодня с места или нет? — Ну-у-у… — протягивает блондин, таки отцепляясь от косяка и лениво глядя куда-то вниз. Растрепанная челка падает вниз. Выглядит как маленький шкодный мальчишка. — Потому что если ты сама этого не сделаешь, это сделаю я. Он хотел пошутить и увильнуть от темы, но глядя на то, как девушка еще сильнее стискивает руки, а губы поджимает, понимает, что шутка неудачная. Ой, да ладно, что такое с ее чувством юмора? — Слушай, я пришел сюда не вредить тебе, — недовольно произносит вампир, вновь уводя глаза, уже за ее спину, куда-то в окно. Там, за стеклом, все уже тревожаще-черное. — Тут опасно, я не шучу. Честное слово, еще хоть одна секунда промедления и он выкинет ее в окно, чтобы меньше мучалась. Будто услышав и эту шутку, Николь удивленно распахивает глаза. Стоп, или она отреагировала на что-то другое? Небо раскрашивает вспышка. Пока еще неслышимая. — Даже если бы я хотела уйти, мне нужно собраться, и еще мои кошки… — бормочет неуверенно Николь, тоже не смотря на него. Руки вместо груди теперь рядом с губами, выдавая ее задумчивость. Кажется, она действительно решила рассмотреть его слова как серьезные, но что толку, если она до сих пор мнется? Проще было схватить ее за руку и просто вытащить из дома. — Нет тут никаких кошек, я всех давно распугал, — не отрывая поблескивающие сиреневые глаза от форточки, отстраненно замечает Король Отчаяния. Твою мать, если только они сейчас опоздают… Вспышки приближаются. — Ладно, я только соберу вещи… — тихо отвечает девушка, подбирая со стола телефон, который догадалась взять с собой. — У тебя нет на это времени-и-и, — напряжённо вглядываясь в небо, пропевает Дзецубо, отсчитывая секунды до наступления тотального пиздеца. А он случается гораздо раньше. Он слишком поздно пришел. Слишком поздно. В секунду поднимается невообразимый шум. Внезапно по всему небу канонадой гремят взрывы. Кажется, будто они везде. Свет отключается, всю квартиру трясет, в соседней комнате слышится звук битого стекла. Занавески подлетают. Все происходит очень быстро, последнее, что видит перед темнотой Дзецубо — испуганные серые глаза. Все, что видит перед темнотой Николь — растерянный фиалковый. Опоздали.