Ложный жар

Когда зазвонил дверной звонок, Майкл понадеялся, что это один из неожиданных визитов Наташи. Может быть, Баки, хотя он обычно писал перед тем, как прийти. Они были единственными двумя людьми, которые когда-либо заходили без предупреждения, и он не мог не надеяться. Он всё же убедился, что холодильник полон, потому что они могли (и так и сделают) съесть всё, что было у него дома. У Баки была огромная слабость к сладостям, а Наташа… Ну, у Нат словно была чёрная дыра внутри, не то чтобы кто-то догадался, наблюдая за ней. Он не ожидал, что откроет дверь альфа-запаху Стива Роджерса. Одетый в чёрную кожаную куртку — вероятно, украденную у Баки, — красную кепку и тёмные солнцезащитные очки-авиаторы, выглядел он так, словно ему неудобно. Ну, неудобно — это мягко выражаясь; он выглядел так, будто хотел быть где угодно, но не здесь. Майкл чувствовал то же самое, он хотел, чтобы Стив был где угодно, но только не на пороге его квартиры. Он состроил из себя милого, вежливого парня, и больше не приходил в Башню, вместо этого приглашая Баки к себе домой. Роджерс явно был чрезвычайно территориален или же просто неуверен в себе, раз решил преследовать его до самого Нью-Джерси. По крайней мере, у Майкла не было проблем с альфами на своей территории, но это была только его личная причуда. — Привет, эм, — Стив вытащил одну огромную руку из кармана куртки и показал на улицу. Кто-то в подъехавшей белой машине снимал его, стуча по кнопке фотоаппарата так быстро, как только мог. — Я подцепил их, покидая Нью-Йорк, и не смог избавиться, так что не мог бы ты пригласить меня в дом? Майкл уставился на стервятников. — Если ты здесь, чтобы бросить мне вызов, то, думаю, я не против свидетелей. — Никакого вызова. Просто хочу поговорить, — он поднял руку, как грёбаный бойскаут. — Даю слово. Вздохнув, Майкл ещё раз взглянул на папарацци, затем кивнул и посторонился, чтобы впустить Стива. Парень — Капитан Америка; его слово должно было что-то значить. Он надеялся. — Спасибо, — искренне сказал Стив, переступая порог. — Просто замечу: убьёшь меня — и… — Баки меня прикончит, — прервал Стив, — Повязаны мы или нет. — Ну, насчёт убийства не уверен, но тебе определённо придётся провести немало ночей на диване, — Майкл утянул его в свой дом. Стив фыркнул, поворачивая голову, чтобы оглядеть каждый дюйм прихожей Майкла. — Я почти уверен в убийстве. Он… — Стив пожал плечами. — Ты его лучший друг. Он к тебе привязан, и серьёзно, что-то такое он даже затевать не будет. Мы можем поговорить где-нибудь? — В моей студии. Я оставил краски открытыми, нужно закрыть их, прежде чем они высохнут. Повернувшись спиной к другому альфе в своём доме, Майкл надеялся передать, что он тоже не собирается что-либо затевать. Он собирался выказать Стиву своё доверие, пусть от огромного и не так давно враждебно настроенного альфы за его спиной у него кожа хотела слезть и уползти в угол. А если бы Стив решил что-то выкинуть? Ну, тогда Майклу понадобится вся моральная почва и физическая сила. — У тебя хороший дом, — вежливо сказал Стив, когда они вошли в студию. — Спасибо, — ответил Майкл, чувствуя себя немного неловко, когда кто-то настолько старался соблюдать приличия. — Ты здесь работаешь? — спросил Стив, с огромным любопытством оглядывая кучу бумаг на столе. Тем не менее, он упорно держал руки в карманах. Не прилагая никаких усилий, чтобы оставить свой запах. Или, может быть, чтобы убедиться, что не оставит след, чтобы никто ничего не узнал, когда тело Майкла обнаружат. И, кажется, паранойя Баки была заразна. — Обычно. Иногда меня нанимают для проекта, который слишком велик, чтобы вписаться в дверь, поэтому я арендую место, но… — Майкл отошёл, наблюдая, как Стив крутит шеей, чтобы разглядеть документы на рабочем столе. Выглядело болезненно — как птица, наблюдающая за добычей. — Можешь посмотреть, — предложил он, чувствуя в этот момент необъяснимую любовь. — Если хочешь. — Да? — нерешительно уточнил Стив, но в нём всё же ясно проглядывалось нетерпение. Майкл закатил глаза, отворачиваясь, чтобы убрать краски. — Конечно, — твёрдо сказал он. Майкл наблюдал за тем, как Стив просматривал незаконченные скетчи. Их были десятки; бумаги валились с рабочего стола, по большей части наполовину продуманные идеи и рисунки. Это были не лучшие его работы (те хранились в нескольких портфелях), но Майкл их не стыдился. Он был хорош в том, что делал, но смотреть на Стива Роджерса было странно. Он был крупным мужчиной: высоким, невероятно широким в плечах, но таким чертовски стройным в бёдрах. Сила и мощь виделись в его бицепсах, бугрящихся каждый раз, когда он переворачивал страницу. Он был привлекательным мужчиной, привлекательным альфой, а Майкла всегда несправедливо влекло к ним. Какая-то часть Майкла не любила Роджерса просто из-за всей этой фигни со стаей. Это поразило его: несправедливо, что Стив мог лапать столько омег, но всё же чувствовал ревность и неуверенность по отношению к другу Баки, которого тот так твёрдо отодвинул во френдзону, что сжег даже гибкую гордость Майкла. Баки выбрал Роджерса, был совместим с ним, и как бы подозрительно это ни выглядело, в душе Майкл был романтиком. Он глубоко верил, что совместимая пара никогда не навредит друг другу. Что они были, судя по всем намерениям и целям, созданы друг для друга. Поэтому вместо того, чтобы излишне зацикливаться на стае Стива, Майкл решил сосредоточиться на длинных пальцах, касающихся его эскизов. В альфе было что-то светлое и бледное, особенно по сравнению с Баки, который был сплошной бархатной тьмой. Стив казался таким робким, таким нерешительным в отношении собственного тела, тогда как Баки был уверен и обманчиво открыт. Было бы интересно увидеть, подумал Майкл, как они соединяются друг с другом. — Твои друзья говорили, что ты художник, — прокомментировал Майкл, пытаясь нарисовать это большое тело на мысленном холсте. Определённо лёжа. — Они никогда не говорили, какого рода, — подтолкнул он, пытаясь заставить мужчину немного расслабиться. Альфа взглянул на несколько портретов на стенах. Родители Майкла, его старая собака, лежащая перед большим камином в их доме. Портрет Сола, его питомца детства, был одним из его лучших произведений. В глазах старого дворняги была такая душераздирающая любовь, так много удовлетворенности, что любой мог видеть, насколько он был любим. — Графика, — наконец сдержанно ответил Стив — должно быть, это и было «лицо Кэпа», на которое жаловался Баки. — Учусь рисовать, но… ничего подобного. Майкл улыбнулся и бесстрашно встретил взгляд Стива, когда тот снова повернулся к нему. — И сколько времени на практику тебе выдаётся между спасением мира, спасением сварливых, мудаковатых омег из тюрьмы, необходимостью публично защищать своё право на обращение как с человеком, и, вероятно, тонной секретной херни, о которой я понятия не имею? — Майкл обвёл рукой мастерскую. — Я зарабатываю этим на жизнь. Я рисую каждый день, часто двенадцать часов в сутки, чтобы уложиться в срок. Проведи десятилетие, занимаясь только искусством, каждый день, и сможешь так же. Стив неловко переступил с ноги на ногу и засунул руки обратно в карманы. Когда он повернулся к Майклу, то был настолько серьёзен, что Майкл задумался, улыбается ли он хоть когда-нибудь. В прессе или во время слушаний в Конгрессе не улыбался. Конечно, Баки бы так сильно не запал на парня, который не способен смеяться? Может ли генная инженерия отнять чувство юмора? — Итак, я здесь по поводу Баки. Майкл почувствовал, как поднимаются брови. — А я-то думал, что ты в меня влюбился, — медленно протянул он. — Пришёл просить о возможном тройничке. Стив фыркнул. — Ты ещё хуже Тони, — заявил он. — Я профессиональный художник, Стив. Лицо Стива едва двигалось, но всё же было довольно выразительным. Его брови почти соединились на переносице, плечи подались вперёд. Он смущён и не уверен, высмеивают ли его — вероятно, в них обоих просто говорили альфы. — Понятия не имею, что это значит. Послушай, — Стив запустил пальцы в волосы. — С Баки… что-то не так, и он не хочет об этом говорить. Я пытаюсь дать ему пространство и не беспокоить, так что это значит, что он… один. Часто. И… не мог бы ты снова прийти в Башню? Ради него? Я, — он той же рукой махнул в воздухе, — я почти уверен, что сейчас ты не нервничаешь из-за меня, поэтому надеюсь, что если я попрошу, ты придёшь. И снова Майкл был удивлен. Стив вряд ли понял, что Майкл ради вежливости не показывал истинных эмоций из-за присутствия Стива в доме, но тот на самом деле пришёл сюда, чтобы попросить Майкла вновь появляться на своей территории. — Я старался быть вежливым, — медленно произнёс Майкл. — В каком смысле с Баки что-то не так? В последний раз, когда я его видел, он был в порядке. Мне даже не пришлось больше покупать алкоголь. — Я не знаю, — медленно сказал Стив, его взгляд был расфокусирован, — у него был… приступ паники — не совсем правильное слово, но с тех пор он отдалился. Он на грани, всё время, сильнее, чем обычно, и он не хочет говорить со мной. Я имею в виду, когда у нас нет, — Стив покраснел, — секса, так это уже что-то, но, — Стив вздохнул. — Это Баки. Мы поговорим, когда он будет готов. Но даже если он не хочет говорить со мной, у него должна быть какая-то поддержка, и это, — Стив махнул рукой в направлении Майкла, — ты. Майкл не был уверен, что делать. Стив Роджерс был так болезненно честен, что он даже выругаться не мог. Чёрт, он ощутил мягкость внутри, будто ему нужно утешить Стива. Это чувство было почти так же сильно, как и постоянное, неотвратимое желание кормить Баки. — Знаешь, Баки — человек, который общается телом. Пока он позволяет тебе прикасаться к нему, между вами всё хорошо. Что касается второго, да, я могу его навестить… но он сразу же поймёт, что что-то не так. Стив выдохнул. — Вот почему я пытаюсь не давить, — сказал он, но достаточно напряжённо, чтобы Майкл убедился: в этот раз он о чём-то умалчивал. — И потому я нормально отношусь к тому, что «что-то не так». — Губы Майкла дёрнулись, потому что он так и слышал в этом предложении кавычки. — Тебе в любом случае не следовало прекращать, так что… вот. Майкл опёрся бедром о край рабочего стола и сложил руки на груди. — Мне нравится Баки, правда. Он так уморительно сварлив и очень честен в своем отношении ко мне. Он не пытается притворяться, потому что этого требуют социальные нормы. Он также ясно дал понять, что между нами не будет секса, — Стив напрягся, на его шее резко выделились сухожилия. Майкл дал подтверждение, что да, в какой-то момент он предложил секс. — Но как бы он мне не нравился, я знаю, что он пиздецки туп, когда дело доходит до эмоций. Просто знай, что он, возможно, испытал эмоцию и запаниковал, потому что он не знал, что с нею делать. — Почувствовал? — переспросил Стив, вскинув бровь. Он всё ещё держал свой характер под железным контролем. Майкл кивнул. — Знаешь, как обычные люди простужаются, — Майкл замолчал, раздумывая. — Или подхватывают вшей. Для него это, вероятно, ощущается точно так же. Стив усмехнулся, глядя в пол, и Майкл начал удивляться, насколько изменила его улыбка. При всем своём устрашающем физическом обличии, Стив Роджерс прекрасно выглядел в мягком, повседневном образе, в каком мог бы быть любой обычный человек. Он выглядел внезапно помолодевшим, даже по сравнению с Майклом, который определённо был моложе Баки. Он был совсем другим человеком. Более приятным, более понятным, открытым. Стив Роджерс внезапно стал красив. — Да, Баки такой, — тихо согласился он. Майкл посмотрел на него, на его фигуру, на то, как он менялся, думая о Баки. В нём был… потрясающий потенциал. Стив неловко переступил с ноги на ногу, вероятно, потому, что Майкл просто пялился на него и ничего не говорил. — Что? — спросил он, косо глядя на Майкла. Майкл был слишком занят мыслями: в голову закралась идея, от которой он не мог отделаться. Стив был таким бледным, таким молодым, когда расслаблялся. Баки был тенью и горьким знанием. В них был потенциал для чего-то невероятного. — Я сказал Баки, что хочу, чтобы он снова позировал, — произнес Майкл, даже не думая о последствиях того, — поскольку раньше он прятал от меня руку. Но я думаю, что вы должны позировать вместе. Для меня. — Что? — повторил Стив, его лицо выражало различные эмоции — от шока до ревности. — Ты хочешь нарисовать и меня тоже? — Баки — естественная модель, — сказал Майкл, думая об инстинктивном мастерстве, о том, как Баки без всякого стеснения за несколько секунд принял самую провоцирующую позу, какую мог. Сильно отличалось от того, как вёл себя Стив: он был застенчив, слишком хорошо осознавал своё тело, пока что-то не вытаскивало его из размышлений. — Баки выделяется проецированием чувств на язык тела. Ты куда более зажат, но я уверен, Баки сможет заставить тебя расслабиться. Стив покраснел так, будто Майкл предложил ему заняться сексом. …Ох. Майкл моргнул, думая, пытаясь изобразить сцену, пока образ в голове не исчез. Старый раскладной диван, стоящий в задней части мастерской. Никаких шёлковых простыней или дорогих вещей в качестве фона; они почему-то не соответствовали образу. Хлопчатобумажная ткань, грубые текстуры. Тёплый свет. Солнечный свет, может быть, позднее утро, а не холодный лунный свет, который он использовал для Баки. Оба они босые, желательно без рубашек, лежащие, соприкасающиеся. С момента вязки в Баки было так много мягкости, что он обязательно должен показать это в картине. И Стив, который расслабляется рядом с Баки, забывающий про попытки казаться меньше. Будет потрясающе. — Я обычно не рисую обнажённую натуру, но, думаю, вы двое будете прекрасно смотреться вместе. Надо спросить Баки… — пробормотал Майкл, думая о цвете фона. Коричневый? Может быть, но более тёплый коричневый, с оттенком красного. Может даже немного белого. Но не слишком много, иначе Стив будет выглядеть размытым. — Ты ведь не серьёзно, — сказал Стив, сводя брови на переносице. — Ты же знаешь, что рисовать нас надо будет голыми, да? — Конечно, — раздражённо проговорил Майкл, — и, конечно, я серьёзен, — нет, к чёрту белый, ужасная идея. Может быть, синий? Бирюзовый? — Баки спрятал от меня руку, и теперь он мне должен, поэтому я собираюсь эмоционально шантажировать его. Он даже не беспокоился о том, как убедить Стива. Если он заманит на борт Баки, то тот в конце концов затащит Стива. — Это для тебя обычное дело? — потребовал Стив. — Эмоционально шантажировать своих друзей, чтобы те делали то, что тебе захочется? Майкл рассеянно кивнул, всё ещё думая о цветах. Синий — возможно, но ничего яркого, не цвет костюма Капитана Америки. Это было самое вырвиглазное, что когда-либо видел Майкл. — Конечно. Баки ломает мне мозг своими выдуманными проблемами; я требую позирования в качестве вознаграждения. — Значит, твой ответ — заставить нас обоих позировать голыми? — сорвался Стив, и гнев тут же вернул Майкла на землю, и упс — когда он говорил таким голосом, то явно мог сделать то, что не сделал бы хороший человек. — Это очень корыстно с его стороны, — послышался голос от дверного проёма, — я одобряю. Стив и Майкл резко развернулись и увидели Баки, прислонившегося к дверному косяку. На нём была чёрная куртка со множеством блестящих серебряных молний, не служивших никакой другой цели, кроме как заставить смотревшего на них человека захотеть расстегнуть их все. Под ней виднелась красная рубашка, натянувшаяся на мощных плечах, чёрные брюки-карго красиво обтягивали бёдра, на ногах — тяжёлые сапоги. Пара черных байкерских перчаток прятала его руки от посторонних глаз. Волосы были стянуты в неряшливый хвост, несколько прядей выбилось из резинки. Он был чисто выбрит, глаза — ясные и холодные, но в уголках виднелись морщинки. Он держал в руке красный леденец, губы уже были запятнаны карамелью. Баки обхватил конфету и посасывал, наблюдая за ними. Было что-то чувственное в том, как он опирался на стену, в том, как с громким чмоканьем вытаскивал леденец изо рта, а затем облизывал губы от сахара. Майкл не мог не сравнить Баки со Стивом, и снова был поражен тем, насколько узкими были бёдра Стива по сравнению с Баки; тот был сложен более грубо, более крепко, чем длинные линии тела Стива. — Ох, блядь, — пробормотал Стив, снова зарываясь пальцами в волосы. — Привет, Баки. Майкл только ухмыльнулся, зная, что Баки не будет возражать. Они хорошо поладили, инстинктивное поведение Баки прекрасно сочеталось с частой импульсивностью Майкла. Баки никогда не понимал Майкла превратно. Это была лёгкая и славная дружба, и, вероятно, приведёт она к либо эпическим выходкам. Либо же к ужасным, но внушающим надежду на лучшее решениям в будущем. Баки двигал перед Стивом пальцами, и чупа-чупс вонзался ему в рот. Смехотворно детский жест от такого большого человека. Майкл, не сумев сдержаться, фыркнул от смеха. Он подумал о кухне и об остатке вчерашнего бефстроганов. Может, Баки захочет его доесть. — Привет, Стив. Не ожидал тебя тут увидеть. — Я… — Стив засунул руки в карманы, — приглашал Майкла обратно в башню. Когда он захочет. Тони, эм, — он посмотрел на Майкла, будто только что вспомнил, что он ещё тут. — Он сказал, что ты можешь остановиться там, потому что тебе приходится далеко ехать. Это Тони, потому он дал тебе комнату в Башне. Майкл моргнул. Комнату? — Что ты имеешь в виду под «дал мне комнату»? — спросил он, глядя сначала на Баки, который пожал плечами, как обычно не помогая, а затем на Стива. Стив взглянул на Баки, затем вернулся к Майклу, и тот поклялся, что видел, как трещит извечный серьёзный взгляд. — Тони выделил тебе комнату. Если будешь в Нью-Йорке, то у тебя будет место, где можно остановиться — в Башне Мстителей. Только твоё пространство — мы с Пеппер не будем его отмечать, и оно твоё всякий раз, когда захочешь остаться. На лифте сможешь доехать до других комнат… это как вторая квартира? Наверное? Я уверен, что Наташа была бы счастлива, если бы ты пользовался им время от времени. Брови Майкла выгнулись. — Потому что ты много говоришь с Наташей обо мне? — это было интересно. А ещё то, что ему предложили вторую квартиру, потому что партнёр Стива вёл себя подозрительно. Это было… это было ненормально. Майкл оглянулся на Баки, который смотрел на него, время от времени шаря взглядом по углам, и предположил, что тот испытывает большое удовольствие от метаний Майкла. — Чёрт возьми, ты не должен давать мне квартиру, я приду. Чёрт, я мог бы взять короткий отпуск. Не похоже, что каждый день приходится видеть изнутри Башню Мстителей. Стив склонил голову набок, оценивая его так, будто они впервые встретились. Майкла это довело. — Тони сказал, что она твоя, можешь сказать ему, что отказываешься. Я не буду в этом участвовать, — Стив переступил с ноги на ногу, чуть шире расставил их, будто ожидал драки. — И я не буду вмешиваться в ваши с Наташей отношения. Она моя лучшая подруга, мы разговариваем, вот и всё. — Наши с Наташей отношения, — сказал сам себе Майкл. Будто они существовали. Она просто несколько раз заходила на ужин. Чёрт возьми, почему он всегда в конечном итоге связывается с самыми странными омегами, что когда-либо ходили по земле? По крайней мере, он получил отличную картину. — Тебе нужно стать шпионским шёпотом, — огрызнулся Стив, когда Майкл промолчал. — Проясни это. — Я?! — Нет, — саркастично сказал Стив, — другой парень, который понимает моего партнёра лучше меня. Майкл поморщился. Так, возможно, у парня была причина злиться на него, но Баки был не настолько сложным. Накорми его, дай какой-нибудь хорошей выпивки, побродить где-нибудь, и Баки будет по большей части счастлив. Что тут понимать? — Эй! — запротестовал Баки, с громким звуком вытаскивая леденец изо рта и указывая им на Стива. Тёмное красное пятно на губах и красный язык стали ещё ярче. — Не кидайся на невинного шеф-повара. — Невинного, как моя задница, — пробормотал Стив. Баки двинулся к своему альфе, склонил голову набок, демонстрируя небольшой участок шеи. Движение не выглядело отрепетированным. Оно казалось по-настоящему подсознательным. Эффект, который он оказал на Стива, был мгновенным: его плечи опускались, напряжение ускользнуло от спины, взгляд упёрся в горло Баки. Медленно выдохнув, Стив оглянулся на Майкла. — Наташа проводит время только с избранными, — сказал он, говоря так, будто тщательно подбирал слова. Потом он оглянулся на Баки и спросил: — Лучше? Баки вскинул брови и посмотрел на Майкла, очевидно, передавая вопрос. Майкл рассмеялся, позабавленный игрой между ними, и, может быть, он немного завидовал. То, что эти двое нашли друг с другом, было редкостью. — Лучше, — подтвердил он. Положив леденец обратно в рот, Баки спросил: — Так что насчёт рисунка? Достав телефон, Майкл запустил поиск google, быстро загрузив страницу, полную черно-белых, художественных фотографий людей, позирующих обнаженными, но не показывая гениталии. Майкл передал телефон Баки, тот взял его и быстро пробежался взглядом по фотографиям. Интересно, что он проявлял равный интерес к мужским и женским телам, хотя ему потребовалось время, чтобы понять, на что он смотрит. Баки поднял взгляд от телефона, посмотрел прямо на Стива, а затем снова уткнулся в телефон. — О, — сказал он, вновь оглядываясь на Стива, который покраснел и скрестил руки на груди. — О. — Я знаю, хорошо? — сказал Майкл, чувствуя интерес Баки. — Серьёзно? — заскулил Стив. — Так просто? Баки сглотнул, его зрачки расширились, когда он оглянулся на Стива. — Да, — он взглянул на Майкла. — Ты хочешь нарисовать его так же, как нарисовал меня? — Вас обоих, — поправил Майкл. — Вместе. Касающихся друг друга, — добавил он, не став объяснять подробнее, потому что знал, что Баки поймёт. — Близко, чтобы он мог чувствовать тебя. К тому моменту Стив покраснел ещё сильнее, но не сдвинулся с места, глядя на Баки так, будто тот был центром Вселенной. — Тебе тоже придётся раздеться, — предупредил Майкл, гораздо больше беспокоясь о комфорте Баки, чем о комфорте Стива. — Показать мне руку. И шрамы. Баки вернулся к фотографиям на телефоне, но всё еще часто смотрел на Стива. — Мне все равно, — проговорил он, снова облизывая губы. Что бы он ни думал, Баки действительно хотел картину, которую предложил Майкл. — Как далеко ты хочешь, чтобы мы зашли? Майкл улыбнулся. — Это твоя картина, тебе решать. — Ты действительно этого хочешь? — спросил Стив, жестами показывая то на себя, то на Баки, и смотря на Майкла. — Я… — нехарактерно замешкался Баки. — Да. Стив глубоко вздохнул, взглянув на потолок, прежде чем кивнул. — Хорошо. Майкл вновь удивлённо взглянул на Капитана Америку. Несмотря на все выпрашивания и подразнивая, он не ожидал, что Стив так легко согласится. Может быть, через неделю или около того, когда Баки его измотает. Может быть, даже дольше, учитывая оттенок красного, который приобрели щеки альфы. Не тогда, когда Стив был так смущен уже сейчас, не говоря уже о том, как он, должно быть, себя чувствует, когда Баки окажется перед Майклом голым. Он уже доказал, что был очень ревнивым человеком. — Когда? — спросил Майкл, потому что не мог допустить капитуляции, хоть и не ожидал её. Стив дёрнулся, сжав челюсть. Никакого ответа. Майкл повернулся к Баки, который столь же удивленными глазами смотрел на Стива. Однако удивление быстро угасало, его быстро затмевала похоть. — Просто имейте в виду, что это не порно, — тихо напомнил им Майкл. — Будь это так, — сказал Баки, наконец отходя от двери, чтобы схватить Стива за руку, — Стив отказался бы. Стив всем телом подался к Баки, склоняясь к нему. Какие бы проблемы в отношениях не привели Стива к его двери, Майкл не мог их увидеть. Они казались тошнотворно влюбленными, полностью сосредоточенными друг на друге. — Прямо сейчас? — спросил Стив, не отводя взгляда от Баки и переплетя свои пальцы с его. — Я бы предпочёл не откладывать. — Да, — согласился Майкл, — вы двое раздевайтесь, а я устрою диван. — Отвернувшись, он пробормотал, — где эти простыни… Диван был наполовину похоронен под оборудованием, но Майкл с некоторыми усилиями смог его обнаружить — по крайней мере, он держал свои вещи в коробках. Сложить диван оказалось немного сложнее, так как он был старым, а пружины задеревенели. Матрас был старым, тонким, но час или около того сидеть на нём будет удобно. Спинка дивана была покрыта тонкой, но мягкой коричневой тканью, которая редко сочеталась с другими цветами. Вместо простыней Майкл решил накинуть мягкие одеяла, которые его мать всегда дарила ему на Рождество, почему-то странно убеждённая, что он каждую зиму мёрзнет. Они были богатых оттенков коричневого и красного, мягкие на ощупь и достаточно большие, чтобы полностью покрыть матрас. Майкл любил закутаться в них, когда чувствовал себя особенно несчастным, поэтому представлял, что и парни тоже захотят. Это было всё, что он сделал для постановки. Нужно было работать быстро: он был уверен, что если будет слишком долго копаться, Стив передумает, а Баки ему поддастся. Развернув диван и поправив одеяла, Майкл разобрал мольберт. Ему нужен был хороший ракурс, чтобы свет падал так, как ему было нужно. С Баки ему потребовались только эскизы, но он подумал, что на этот раз не помешают несколько фотографий. Цифровая камера лежала вместе с остальными вещами. Сегодня он сделает эскизы и фото, а позже сможет завершить картину по памяти. Всё подготовив, Майкл задышал легче. Он оглянулся и увидел, что Стив уже избавился от рубашки и куртки, потрясающие мышцы его спины заставили Майкла подзалипнуть. Он никогда не видел такого рельефного телосложения за пределами интернет-порно. Пальцы Баки лежали на поясе его джинсов, он явно пытался уговорить своего альфу. Удивительно, но Стив уже расслаблялся, от слов Баки улыбка освещала его лицо. Его руки лежали на бёдрах омеги, не давая отстраниться. Стив не шевельнулся, Баки повиновался указаниям Майкла, потянув вниз его нижнее бельё. Майкл уставился на металлическую руку во всей её ужасающей красе. Рука сама по себе была чудом: металлические пластины были сочленены так, что прекрасно имитировали человеческую плоть, и это было жутко. От пальцев, которые касались и двигались так же, как настоящая рука, до локтя и верхней части руки, смещающихся с каждым мельчайшим движением, имитируя изгиб бицепса и трицепса. Выше находилась выпуклость плеча: пластины расширялись, образуя большую, более плоскую поверхность, которая соединялась с телом Баки сетью жутких шрамов. У человека, оснащенного искусственной конечностью, не могло их не быть, но Майкл всё ещё был поражён огромным количеством рубцов, охвативших грудь Баки, его спину, даже под рукой он уловил проблески металла. Как долго омега прожил с этой рукой, чтобы научиться двигаться так инстинктивно? Подсознательно принять её как часть себя? Тем не менее, при всей этой боли и ужасе, Баки был красив. В нем было животное мужество. Он был живым, хищным, чувственным и сильным. Он был настолько уверен в своём теле, что Майкл мечтал перевести на холст эту грубую красоту, которой обладало так мало людей. Майкл перевёл глаза на Стива. Альфа был выше Баки. Не намного, но достаточно, чтобы укрыть омегу своим телом, обхватить руками и загородить спиной, предлагая нежность и защиту. Резкие линии его тела означали, что он был бы идеальной моделью для скульптуры, если бы он когда-нибудь перестал быть таким стеснительным. В некотором роде, какая-то горькая часть Майкла ожидала, что Стив будет болтать о сексе, а не всерьёз оправдываться тем, что стая была чисто платонической. Теперь же было откровением наблюдать, как он так нежно кладет пальцы на бёдра Баки. То, как Стив сосредоточился на своём омеге, как инстинктивно опустил веки, глядя на Баки, как позволил своим губам стать мягкими и открытыми, было завораживающим. Баки излучал неприкрытую сексуальность и необузданную силу, а Стив был загадкой. Он был шире в плечах, чем Баки, но его кожа была бледнее, светлые волосы резко контрастировали с тёмными Баки. На нём не было никаких видимых шрамов, никаких отметин, рассказывающих об опасности жизни, которую он вёл. Майкл снова сосредоточился на том, насколько стройными были бёдра Стива, особенно по сравнению с омегой. Линии тела были вытянутыми, мышцы выпирали и резко очерчивались под бледной, золотистой кожей. Он склонился к Баки, вжимаясь лицом в шею омеги и глубоко вдыхая, его грудь часто вздымалась. Он был собственником, чувствовал себя неуверенно в присутствии Майкла, но в то же время так сосредоточился на Баки, что это было… очаровательно. На картине они будут выглядеть потрясающе, Майкл был уверен уже сейчас. Их контрастирующая кожа, разность телосложения только показывали, сколь красивой парой они были. И мягкость, появившаяся в Баки там, где раньше был только контроль и гнев, заставила Майкла сбиться с дыхания. Это была одна из лучших картин, которые он когда-либо делал. Поняв, что смотрит, Майкл переоценил своё предположение о том, почему Стив улыбается. Чувствовать под руками все эти мышцы, эту кожу и знать, что он должен вернуться домой? Это заставило Майкла улыбнуться. Хотя, в эти дни он думал, может быть, он хотел бы возвращаться домой к кому-то мягкому. Что было действительно странно. Он никогда не хотел ничего, кроме жестких линий и твердых мышц. — Ложись, — подбодрил Майкл, — и снимай джинсы, Стив. Стив взглянул на него и сузил глаза, но Баки просто дёрнул его за пояс, буквально вытряхивая его из штанов и растягивая на диване. Когда они оказались там, Баки повернулся и поцеловал Стива. Было удивительно наблюдать, как альфа расслаблялся при контакте, таял рядом с Баки. Что, по-видимому, и было планом Баки, потому что он расстегнул пуговицу на джинсах Стива. Издав звук удивления или тревоги, Стив поймал руку Баки и покраснел. Отодрав её от своих штанов (Майкл открыл рот, чтобы указать на джинсы, которые придётся снова снять), Стив стянул их с бедёр. Майкл уставился на него; Капитан Америка остался голым. — Без порно, Бак, — вскрикнул Стив, разрывая поцелуй и скидывая одежду. Баки недовольно заворчал. Майкл хмыкнул, молчаливо смеясь, и потянулся к камере, чтобы поймать тон кожи, то, как они двигались, когда не смотрели на него. С такого ракурса он мог прекрасно обозреть их тела, то, сколь крупными они были, сколь неуязвимыми, даже когда остались голыми. В основном из-за Баки: он так комфортно ощущал себя в своём теле, что едва заметил собственную наготу. Стив продолжал метаться от ужасного смущения к сосредоточению на Баки — такому сильному, что едва мог думать о чём-то ещё. При звуке щелчка камеры Стив резко развернулся в сторону Майкла и оскалился, обнажая зубы. — Ты ничего не сказал о фотографиях. — Никто никогда не увидит их, кроме меня, — искренне пообещал Майкл. — И я сомневаюсь, что ты захочешь позировать мне по нескольку часов пять или шесть раз, чтобы я смог правильно передать движения и цвета, поэтому мне нужны фотографии. — Цвета? Оно чёрно-белое, — заворчал Стив, но Баки уже отвлекал его, потянув на разложенный диван. Со сложенными одеялами Стив поступил так, как поступил бы любой альфа: закутал в них Баки, не полностью, так как суть состояла в том, чтобы увидеть их обоих обнажёнными, но тем не менее. Майкл засмеялся. — С чего ты взял? Большинство фотографий ню чёрно-белые, потому что так легче играть с тенями. Я не фотографирую, я рисую. Нет ограничений тому, что я могу нарисовать. Стив зыркнул на него, и Майкл вздохнул. — Обещаю, никто их не увидит. Я не хочу, чтобы их увидели, по тем же причинам, что и ты. Баки зарычал и пихнул Стива в грудь, заставив его со вскриком растянуться на спине и выставить переднюю часть тела перед глазами Майкла. Мягкий член Стива лежал на бедре; низ живота и пах были покрыты короткими, тёмно-русыми волосками. Поза поразила Майкла, заставила впервые увидеть Стива человеком. Член этого бесчеловечно совершенного мужчины был так беспомощно человечен. Майкл увидел уязвимость, неуверенность, которая захватывала Стива, заставляла его делать то, что он в действительности не хотел. Ради Баки, потому что его омега этого хотел. Баки положил металлическую руку на грудь Стива, удерживая на месте, и склонился над ним, чтобы поцеловать. Его длинные волосы высвободились из хвоста, падая вперед и скрывая их лица от чужого взгляда. Рука Стива поднялась, инстинктивно, безошибочно приземлилась на голое бедро Баки, растопыренные длинные пальцы легли на его обнажённую задницу. В этом прикосновении, в том, что Баки легко, без страха позволил Стиву прикоснуться к себе, было доверие. — Ты помнишь картину Баки? — спросил Майкл, зная, что они не могут ответить, когда целуются, и предполагая, что Баки не скоро отпустит Стива. — Я знал, что выйдет хорошо на следующее утро, когда я встал и увидел эскизы. Я знал, что мне удалось передать всего Баки в этих нескольких штрихах. Когда я закончил, то так гордился собой. Это была одна из моих лучших работ. Я никогда не смог бы продать её; никогда не показал бы никому, кроме Баки и его героя. — Майкл делал быстрые наброски, зарисовывая то, как они прикасались друг к другу, изгиб груди Стива, пальцы Баки на его коже. — Я знаю, что и эта выйдет хорошо, и я знаю, что никто, кроме нас, никогда её не увидит. Схватив Баки за бёдра, Стив затянул его к себе на колени. Его пальцы скользили вверх и вдоль его ребер, на мгновение давая Майклу взглянуть на исключительную голую задницу Баки, на мышцы Стива, вздымающиеся, когда он поднимал тяжёлого омегу так, как будто тот ничего не весил. Стив поцеловал его; не целомудренное касание губ, как до сих пор, а глубокий, влажный поцелуй, который заставил даже Майкла приподнять брови. Баки не просто пассивно принимал его: он подавался навстречу поцелую, мышцы спины и металлическая рука плавно задвигались, когда он потянулся, чтобы сжать ладонями плечи Стива. Майкл продолжал молча набрасывать эскизы, не желая снова спугнуть Стива. Просто куски: пластины руки Баки, рубцы на его плече, тянущиеся к его шее. Костяшки пальцев Стива, длинные линии его ног. Однако это было неправильно. Это была не та поза, рассказывающая ему о них, о связи между ними. Он собирался сказать им, чтобы немного охладили пыл, но решил промолчать. Если бы они действительно занялись сексом, он бы просто ушёл. В конце концов, это был очень интимный момент, и Баки не помогал. Он так явно хотел Стива, что всё время забывал, что должен быть эротичным, но не откровенно сексуальным. Тем не менее, это было присуще Баки, поэтому, возможно, выйдет сексуальнее, чем планировал сначала Майкл. Решив просто подождать, посмотреть, что они будут делать, он снова поднял камеру, но выключил звук, не желая мешать паре шумом затвора. — Без порно, Стиви, — замурлыкал Баки, когда рука Стива скользнула выше, на грудь Баки, в то время как вторая обхватила бедро. Стив покраснел, но просто завёл руку назад и положил на нижнюю часть спины Баки. — Ничего не могу поделать, когда ты такой, — Стив звучал так, будто задыхается, его голос был низким и теплым, он полностью забывал о Майкле. Баки зарычал. Низкий, бархатистый звук, который сумел стать привлекательнее, чем всё, что когда-либо слышал Майкл. — Ты не можешь винить меня. — Ты великолепен, — заверил Стив. — Как я могу не прикоснуться к тебе? Баки взглянул на Майкла, а затем обернулся ко Стиву. — Тогда я должен убедиться, что ты не сможешь. Когда Стив заскулил, Майкл чуть не уронил камеру. Это был не тот звук, который должен издавать альфа, и он затронул его так же сильно, как скулёж омеги. Баки, однако, не колебался, перекидывая через Стива ногу. Майкл вместе с ним тихо выдохнул сквозь стиснутые зубы. Он видел, как мягко колыхнулись между ног Баки яйца, видел нежную, уязвимую плоть его набухшего члена и крошечный проблеск чего-то влажного и блестящего в расщелине между ягодиц. Он закрыл глаза, услышав, как они двигаются, задышал глубоко и устойчиво, пытаясь вытолкнуть образ из головы. Баки был мокрым, как во время течки — повязанные омеги текли для партнёра, когда возбуждались. Диван заскрипел, Стив снова заскулил, а Майкл задрожал. Затем снова мягкий звук поцелуев. Когда Майкл открыл глаза, он сразу понял, что это оно. Это образ, который он хотел запечатлеть. Баки лежал на спине, опираясь на спинку дивана. Стив расслаблено лежал между его ног, чуть отклонившись в сторону и прижимаясь спиной к его груди. Они целовались, медленно и мокро, совершенно не обращая внимания на Майкла. Баки поймал руку Стива, переплетя их пальцы, обхватил поперёк груди. Вторую руку Стив запустил под согнутую ногу Баки, которой тот касался его бока. Пальцы металлической руки Баки запутались в волосах Стива, поддерживая его голову, наклоняя её. Жест был одновременно собственническим и защищающим. Стив совершенно не подозревал (или просто не волновался), какую опасность представляла металлическая рука. В такой позе торс и пах Стива были полностью открыты. Когда они с Баки целовались, Майкл видел, как напрягается с каждым вдохом живот Стива, как каменеют и расслабляются мускулы, как полутвёрдый член лежит на бледном бедре, рисовал это в своём воображении. Рука Баки обхватывала Стива, крепко удерживала, чтобы тот не мог закрыться. Баки показывал это Майклу, хотел, чтобы он поймал именно этот миг. Баки обхватил Стива, как сторожевой пёс; было что-то первобытное в его позе, пока Стив был открыт и беззащитен, болезненно уязвим. В теле Стива, в мышцах под всей этой гладкой, безупречной кожей была явная сила, но сама поза предполагала мягкость, уязвимость и доверие. Не было никаких сомнений, что Стив может освободиться, если захочет, но его больше волновали поцелуи с Баки, чем защита своей скромности. Майкл ещё раз щёлкнул кнопкой фотоаппарата, а затем начал рисовать, работая так быстро, как умел. Он попытался поймать желание, отчаянный изгиб шеи Стива, когда тот тянулся за поцелуем. Напряжение в сухожилиях его пальцев, выделяющихся под кожей. Доверие в мягком изгибе его ноги, его неуверенность. Согнутая нога Баки крепко прижималась к его боку, и это говорило о непоколебимой защите, как и металлическая рука, лежащая на груди Стива: она была собственнической и любящей одновременно. В их прикосновениях было так много любви, что сердце Майкла сжалось. Он работал быстро, но это всё равно заняло время. Однако никто не жаловался. Они продолжали целоваться, глубоко и достаточно долго, чтобы губы слегка опухли, а член Стива окончательно затвердел. Его грудь вздымалась от желания. Майкл не мог так же хорошо разглядеть Баки, но даже со своего места мог чувствовать его запах: он уже был возбужден, от одних поцелуев и вида Стива. Наконец, сделав десятки эскизов и ещё больше фотографий, Майкл решил, что этого достаточно. Он не мог сделать больше за один присест. И не мог сдерживать растущее между мужчинами желание. Пришло время прекратить эту пытку, позволить им успокоиться и закончить то, что начали. Положив камеру на мольберт, он спрятал наброски. — Я собираюсь прогуляться. По крайней мере час, — громко объявил он, поворачиваясь к двери и уходя так быстро, как мог, не оглядываясь назад, даже когда снова услышал этот скулёж, словно ударивший его в живот. Умопомрачительно было услышать, как Стив Роджерс, Капитан Америка, хочет чего-то так сильно, что скулит, как отчаянный омега. Это — не то, что должен был знать Майкл, это не для него. Поэтому он ушёл, оставив их без свидетеля.