Нежное пламя

      Куноити спрыгнула с подоконника и ринулась к двери, она вылетела в коридор и помчалась по винту ступенек. Ведьма бежала от самой себя, не понимая, что с ней происходит, тонкие пальцы раздвинули фусума*, но сдвинуть обратно не смогли – крепкая рука остановила дверь. Он ворвался в её спальню, словно дикий вихрь, деревянная створка закрылась за его спиной. Высокая фигура приблизилась к брюнетке – больше бежать было некуда. — Скажи, что не любишь меня, и я больше тебя не потревожу, — тихо и спокойно говорил синоби.       Шини смотрела в этот цветочный мёд – абсолютно спокойный взгляд, но там, на самом дне, извергался вулкан и сотрясал душу воина, грозясь расколоть её на мелкие части. Японка не выдержала этого взгляда, отвернулась, зажмурилась и выдала: — Я не люблю тебя, уходи. Широкая ладонь сжала её плечо и осторожно повернула к себе. — Посмотри мне в глаза и скажи ещё раз, — шепнул он. Кошачьи глаза впивались в его лицо, синие губы отказывались размыкаться, а слова затерялись где-то в груди. — Я не… я… не, — голос предательски дрожал. — Я так и думал, — улыбнулся он и коснулся онемевших губ куноити. Шини задохнулась от вспыхнувших эмоций, слёзы катились по щекам, и невозможно было их остановить, руки сами сжимали его плечи, причиняя тем самым боль воину и одновременно доставляя ему радость. — Я люблю тебя, Шини, — шепнул он.       Это был "контрольный выстрел". Холодная и неприступная воительница срывала тёмно-красную ткань, скользила губами по широкой шее ниндзя, не помня себя от дикой жажды владеть им, во что бы то ни стало. Она чувствовала, как его дыхание обжигает её кожу, как под натиском крепких рук трещит по швам её одежда, как упоительно его голос ласкает её слух, вновь и вновь проговаривая слова, проникающие в глубины её души и вибрирующие тонкими струнами, играя красивейшую симфонию натянутых нервов.       Хиро касался этого белого атласа, который был ему так хорошо знаком, который, не переставая, манил его своим внутренним сиянием, и крошечные солёные капельки испарялись на его губах, подтверждая тем самым то, что он ни в чём не ошибся. Воин срывал ненужную обёртку с этого шедевра, позабыв о наличии кровати в небольшой комнате, не обращая внимания на резь от полученных сегодня травм. Он смотрел, как чёрный глянец её волос рассыпается по пробковому полу, как исполинским жаром горят её жёлтые Солнца. Брюнет вдыхал аромат её тела, пьянея от него, сгорая в пламени страсти.       Куноити нетерпеливо приняла его, обхватив ногами крепкий торс, нежные подушечки пальцев скользили по грубой поверхности бинтов, перескакивали на рельефные плечи и попадали в плен его густых волос. Она закрыла глаза и застонала, когда его зубы осторожно сжали её грудь, когда его рука обхватила точёную талию и прижала плоский живот к своему горячему телу. Японка задыхалась от желания, ей не хватало воздуха, она впивалась в его губы и крепче сжимала длинный чёрный шёлк, боясь, что синоби растает в этом серебряном шлейфе холодной Луны.       Алая кровь проступала сквозь белые бинты, скрывающие литые мышцы, Хиро не замечал этой боли, она была ничем в сравнении со всепоглощающим страхом от одной только мысли, что он мог потерять Шини навсегда. Девушка уткнулась лбом в его плечо и выдохнула всю свою одержимость им в каменную грудь воина, её хватка ослабла, и смоляные пряди снова растеклись по желтоватому полу. Голова кружилась, сердце выпрыгивало из груди, его нежные руки аккуратно легли на пылающие щёки, а губы коснулись кончика её носа. Японка улыбнулась этому жесту, по которому успела соскучиться. — Я люблю тебя, — сказала куноити, глядя в медовые глаза воина.