Ночные

      Брент несколько отстранённо наблюдает, как Лайонел «подсаживает» Леона на себя. Как на наркотик.       — Я не буду охотиться, — упрямо говорит Брент, и глаза Лайонела суживаются опасно, в отрыве от улыбающихся губ.       — Хорошо. Тогда мы едем с Кэнди.       — Куда? — Леон переводит взгляд с одного на другого, и в том, как он смотрит на Брента, сквозит лёгкая обида: «почему ты не в игре?»       — Погуляем в центре, — отзывается Лаойнел. И улыбается снова — теперь уже действительно и глазами тоже: — Всё равно на байке только двое помещаются.       «Почему ты не с нами? Почему не в игре?» — спрашивает Леон без слов, оглядываясь на Брента, когда Лайонел уводит его из тёмной прихожей дома на Пайн-стрит — на этот раз выбор пал на Мадрону. Брент качает головой и, закрыв дверь, привалившись к ней спиной, сползает на пол. Неужели он тоже смотрел когда-то на Лайонела так? Что поменялось? Брент чувствует, что именно сейчас начинает крутиться что-то действительно важное.              Со временем Брент начинает замечать в действиях Леона определённую направленность: тот как будто всегда старается стать между ним и Лайонелом, отгородить одного от другого. Зачем? Зачем, чёрт возьми?..       — Леон... — Брент ловит Леона за рукав куртки.       — Я Кэнди. — Отводит глаза.       И позже, жарким шёпотом, прижимаясь к Бренту, устроившемуся лёжа на диване перед телевизором:       — Он не может быть один. Ему нужен кто-то, понимаешь?       — Ты?       — Но ты ведь больше... не...       — Не охочусь... — Осознание пробивает молнией: — Ты?!       — Я делаю так, как ты учил меня... как Лайонел учит... это же правильно, да, Брент? Это ведь правильно? Я не могу иначе, это... это просто фантастика... — Леона начинает трясти, и Брент ещё сильнее прижимает его к себе, как будто хочет слиться с ним снова, чтобы быть одним. Господи, да что вообще показывают по этому сраному телевизору?!        — Столько энергии, Бренто... столько любви...       Он назвал меня «Бренто», констатирует Брент мысленно.       Насколько сильно он изменился? Насколько сильно Лайонел изменил его? Насколько?!       Сам Брент как будто начинает просыпаться от долгого сна. И реальность ему очень, очень не нравится.       — Их смерть — чиста, — продолжает рассуждать Леон, глаза блестят лихорадочно, уголки губ приподнимаются в странной улыбке. — Их смерть... возможно, наилучшее, что может произойти. Уход из жизни на пике оргазма...       Брент слышит не Леона сейчас. Брент слышит Лайонела.       — ... их энергия... не теряется... она... она становится частью нас, Бренто... и мы несём её дальше... и каждый раз в нас немного больше... любви... и...       — Кэнди? — Два глаза блестят во мраке прихожей. — Иди сюда, братишка...       Леон, мгновенно скатившись с дивана, идёт на зов.       Брент щёлкает пультом, пытаясь отыскать музыкальный канал.       Сон. Сон уходит. Начинается настоящее.       А это означает одно: ломку.