Ночные

      Закат майского дня настигает их на крыше одной из высоток по Мэдисон-стрит. Вид на залив открывается просто изумительный. Лайонел, Брент и Кэнди, негласные хозяева города: драные джинсы, заношенные футболки, дышащие на ладан кеды. На плечах у Лайонела и Кэнди — правое у одного, левое у другого — парные татуировки, и в ушах — левое и правое, зеркально — кольцо с подвеской в виде черепа. Брент стоит на самом краю, руки в карманах, длинные волосы треплет ветром. Только шагни — и... Нет, не сработает. Хитрое тело непременно выдумает какой-нибудь приёмчик вроде выброса адреналина, бац! — и Брент уже плавно опускается на крышу соседнего дома.       Он пробовал.       Леону... нет, поправляет себя Брент, Кэнди — Кэнди сегодня исполнилось восемнадцать.              ...ничего не надо делать. Брент понял это по глазам твари — неумолимо тускнеющим, но силящимся разглядеть его, пришедшего задать вопрос.       — Ты... красивый... так похож... на Лину... позови... своих братьев...       Они тоже — как знали: обнаружились в баре на соседней улице, молча глядящие каждый в свой стакан. Без разговоров пошли вслед за Брентом.       Тварь улыбнулась им — и, не произнеся больше ни слова, вспорола своими собственными когтями кожу на груди.       Брент не смог себя заставить съесть ни кусочка из предложенного Лайонелом сердца, которое следовало разделить на троих. Просто не смог — и всё.       Он не стал дожидаться того, что неминуемо должно было последовать за разделом органов и выбрался наружу, задыхающийся, но глаза — сухие.       Слёзы пришли после, и Брент никому не показывал их, спрятавшись на старом кладбище Форт Лоутон Милитэри — каким образом он оказался так далеко от собора Сент-Джеймс, Брент и сам бы не смог объяснить.       Хитрое тело...              Солнце садится всё ниже, и Брент не может отвести от него взгляда. Что-то есть в этом, какая-то параллель с тем, что происходит. Он даже тёмные очки не надел, упрямо глядит на красный раскалённый шар, словно пытается взять его силу — себе.       — О’кей, — выдохнув, Брент разворачивается к тем, что стоят позади. Братья. — Я принял решение.       Лайонел и Кэнди переглядываются, улыбаются друг другу. Всё сильнее похожи с каждым днём. Сейчас у обоих волосы заплетены во множество тонких косичек, руки на плечах друг у друга. Почти сиамские близнецы с шестилетней разницей в возрасте. Ожог, оставшийся на сетчатке, мешает разобрать как следует выражения лиц.       — Я остаюсь...       Кэнди звонко смеётся, делая шаг вперёд и простирая руки к Бренту. Лайонел открывает рот, начиная фразу, но Брент перебивает, договаривает:       — ...самим собой.       И падает спиной в пустоту.              Он видит их — зелёное инверсированное пятно солнца, наконец, исчезло — две фигурки на далёкой крыше. Со Спейс-Нидл лучший обзор. Весь Сиэтл как на ладони.       Брент прощается с городом.       Брент прощается с ними — своими братьями, своей единственной семьёй — и это как разрезать сердце пополам, разорвать его. Будет ли биться снова?       Уехать. Далеко-далеко.       Но перед этим... сколько раз нужно будет ему вот так падать — в полную неизвестность, до последней секунды надеясь, что всё-таки — человек?