Ночные

      Кто бы мог подумать, что в 2005 году Крейг и Брент вместе будут заниматься документальным фильмом, посвящённым пятнадцатилетию группы Rubber Jam. Уж точно не Брент. Как странно иногда всё складывается. Как неожиданно пересекаются линии жизни. Джерри Киз, которого Брент когда-то считал едва ли не врагом, улыбается ему.       — Брендан?       — Леон, — качает головой Брент. Тень пробегает по лицу Джерри:       — Нам нужно поговорить.       Брент ждал этого. Знал, что однажды это произойдёт — и боялся. Но сейчас он просто проходит вслед за Джерри в небольшую комнатку, выделенную под курилку.       Они садятся на диван, обитый потёртой зелёной материей. Брент изучает доски пола — как слои краски постепенно стираются, обнажая посеревшую древесину. Больше здесь ничего нет — только окно ещё, выходящее на задний двор с несколькими деревцами и пальмой, высвеченной фонарем, за оградой. На подоконнике — переполненные окурками пепельницы, початая пачка «Житан», зажигалка. Джерри вздыхает, привлекая внимание Брента. Мотает головой.       — Я знаю, кто ты, — наконец, говорит он.       — Да? — Брент чувствует себя до странности спокойным.       — Да. Ты из других. — Глаза Джерри внимательно, как и пятнадцать лет назад, вглядываются в Брента. Тот едва усмехается:       — Так заметно?       — Сейчас нет. Но я всё равно чувствую. Сейчас ты почти человек. Не знаю, как объяснить, но...       — О’кей... Это всё? Мне уйти из проекта? — Брент начинает подниматься. Джерри останавливает его жестом.       — Погоди, я не о том. Ты... ты назвал себя Леоном.       — Я поменял имя.       — Ты знаешь что-нибудь о нём? Слышал?.. Пойми, мы неплохо общались... он был хорошим парнем... тот Леон... но...       Брент встаёт, отходит к окну, берёт сигарету из пачки на подоконнике, прикуривает. Просто смотрит, как ветер играет листьями деревьев во дворе. А потом слышит свой собственный голос как будто со стороны:       — В девяносто пятом я получил и-мэйл. Не знаю, откуда они узнали мой адрес. Может быть, через компанию. В теме значилось моё имя. А само письмо... только три слова.       — Какие? — Джерри прерывает затянувшуюся паузу; чувствуя, как потеют ладони, вытирает их о джинсы.       — «Я его съел». И подпись: «Л». Это мог быть любой из них. Леон или Лайонел. — Брент не упоминает о том, что к тому времени Леон уже давно был Кэнди.       — Лайонел?       Брент оборачивается и видит обескураженное лицо Джерри.       — Ты не знал о Лайонеле?       — Нет. Я знаю только, что Леон умер 17 ноября 1995 года.       — Как?       — Я выстрелил.       Брент делает очень долгую затяжку, снова вглядывается в окно, припоминая.       — Это письмо пришло 17 ноября. Я пытался писать в ответ, но адрес уже не существовал к тому времени. Вероятнее всего, его сразу же удалили.       — Мне жаль.       — Из-за почты?       — Из-за Леона.       Брент, опустив голову, выпускает дым через ноздри.       — Какой он был? Он...       — Он выглядел как человек. Но человеком не был, — качает головой Джерри. — И он был очень, очень опасен.       Брент молча докуривает. Ветер качает фонарь, взметает пальмовые ветви.       — Спасибо. Что рассказал мне это. — Подойдя к Джерри, Брент порывисто жмёт ему руку. Он уже собирается открыть дверь, как та распахивается сама, и на пороге возникает Карл Моррисон, Карл который всё понимает.       Карл просто обнимает Брента, так, чтобы Джерри не видел мокрых дорожек у него на щеках.